— Вот пусть теперь другая невестка меняет пелёнки твоей мамочке! Больше я вам не прислуга! — крикнула Даша, швыряя резиновые перчатки прямо в лицо мужу.
Павел отшатнулся, словно получил пощёчину. Перчатки шлёпнулись на пол кухни с мокрым звуком — на них ещё оставались капли дезинфицирующего средства.
— Ты что творишь? — прошипел он, оглядываясь на дверь спальни, где лежала его мать. — Она же слышит!
— И пусть слышит! — Даша развернулась к плите, где кипел суп, и резко убавила огонь. — Три года я убираю за твоей матерью! Три года! А где была драгоценная Катечка? Где?
Зоя Николаевна действительно слышала. Она лежала в своей кровати, прислушиваясь к каждому слову, и сжимала одеяло костлявыми пальцами. После инсульта левая сторона тела почти не слушалась, но слух остался острым. Слишком острым.
— Катя работает, ты же знаешь… — начал Павел, но жена его перебила.
— Работает! — Даша хлопнула ладонью по столу. — А я что, на курорте отдыхаю? Я тоже работаю! Только ещё и дом веду, и за твоей матерью ухаживаю, и тебя кормлю!
Павел молчал. Что он мог сказать? Что Катя действительно появлялась редко, только по большим праздникам, и то ненадолго? Что его жена права, но признать это вслух означало бы предать собственную семью?
В прихожей скрипнула дверь. Обе стороны конфликта замерли.
— Привет всем! — раздался бодрый голос тёти Светы. — Я к Зойке на минуточку заглянула!
Света была младшей сестрой Зои Николаевны и единственным человеком, который мог без стеснения говорить свекрови правду в глаза. Даша это знала. И то, что Света появилась именно сейчас, было не случайностью.
— Светлана Петровна, проходите, — сухо сказала Даша, вытирая руки о фартук. — Зоя Николаевна в спальне.
— А что тут у вас происходит? — Света окинула взглядом напряжённые лица. — Такие лица мрачные…
— Ничего особенного, — пробормотал Павел. — Даша просто устала.
— Устала? — Света присела на табуретку и внимательно посмотрела на невестку. — А ты знаешь, Дашенька, я вчера с Катей разговаривала. Она мне такие вещи рассказывала…
Даша почувствовала, как внутри всё сжалось. Что могла рассказать Катя? И главное — зачем Света об этом заговорила именно сейчас?
— Что рассказывала? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
— Да так, ничего особенного, — улыбнулась Света, но улыбка была какой-то хищной. — Говорит, что скоро, может быть, к нам переедет. К Зойке. Помогать будет.
Павел вздрогнул. О чём говорила тётя? Катя никогда не упоминала о переезде.
— Переедет? — переспросила Даша. — Зачем?
— А затем, что Михаил её выгнал. Окончательно. Вчера. Вещи на лестничную площадку выставил, — Света смаковала каждое слово. — Говорит, надоело ему с алкоголичкой жить.
В кухне повисла такая тишина, что было слышно, как в спальне Зоя Николаевна поправила подушку.
— Не может быть, — прошептала Даша. — Катя же…
— Катя пьёт, дорогая моя. Уже года два как. А ты думала, почему она к маме так редко приходит? — Света покачала головой. — Стыдно ей. Вот и избегает.
Павел опустился на стул. Катя — алкоголичка? Его золовка, которая всегда казалась такой собранной, успешной?
— И теперь она хочет сюда? — Даша почувствовала, как по спине пробежал холодок. — К нам? В эту квартиру?
— А куда ей деваться? — пожала плечами Света. — Работу потеряла месяц назад. Денег нет. Зойка — единственная, кто её приютит.
Из спальни донёсся слабый голос:
— Света! Иди сюда!
Тётя встала, но перед тем как уйти, наклонилась к Даше:
— Готовься, милая. Завтра Катя приедет. Со всеми своими проблемами.
И Света исчезла в спальне, оставив за собой запах дешёвых духов и предчувствие катастрофы.
Павел и Даша смотрели друг на друга. Резиновые перчатки всё ещё лежали на полу между ними, как символ их разрушенного мира.
— Ты знал? — голос Даши был тише обычного, но в нём звучала злость. — Знал, что твоя сестрица алкоголичка?
Павел мотнул головой, но слишком поспешно. Даша это заметила.
— Врёшь! — она схватила с плиты половник и потрясла им в воздухе. — Знал! Поэтому и не настаивал, чтобы она помогала!
— Даш, послушай…
— Нет, ты меня послушай! — она подошла ближе, и Павел увидел красные пятна на её шее — верный признак того, что жена на пределе. — Значит, теперь я буду ухаживать за двумя? За твоей матерью и за твоей пьющей сестрой?
Из спальни донеслись приглушённые голоса. Света что-то рассказывала свекрови, и старушка изредка вздыхала.
— Она не будет пить здесь, — тихо сказал Павел. — Я прослежу.
— Ты? — Даша засмеялась, но смех был злой. — Ты же собственную жену не замечаешь! Когда я в последний раз нормально спала? Когда последний раз мы с тобой в кино ходили?
Павел открыл рот, но ответа не нашёл. Действительно, когда? До болезни матери? Это было два года назад.
— И теперь ты хочешь, чтобы я ещё и Катю нянчила? — продолжала Даша. — Чтобы я смотрела, как она рвёт по утрам, прячет бутылки, врёт мне в глаза?
— Может, это временно…
— Временно! — Даша швырнула ложку в раковину. — Ты же видел Михаила вчера! Видел, какой он был? Облегчённый! Как будто гора с плеч свалилась!
Павел и правда видел своего зятя у подъезда. Михаил курил и улыбался так, как не улыбался уже очень давно.
Дверь спальни скрипнула, и появилась Света. Лицо у неё было довольное.
— Зойка говорит, чтобы вы освободили маленькую комнату. Катя завтра вечером приедет, — объявила она, как будто речь шла о погоде.
— Что? — Даша резко обернулась. — Какую комнату?
— Ну, где вы гладильную доску держите. И швейную машинку. Можно же это куда-то переставить?
Даша почувствовала, как земля уходит из-под ног. Маленькая комната была её убежищем. Там она шила, читала, просто сидела в тишине, когда становилось совсем невмоготу.
— Нет, — сказала она. — Не освобожу.
Света удивлённо подняла брови:
— Как нет? А где же Катя будет спать?
— Не знаю. Не мой вопрос.
— Дашенька, — Света приняла заискивающий тон, — ну что ты? Семья же. Надо помочь.
— Семья? — Даша развернулась всем телом. — А где была эта семья, когда я одна корячилась над вашей Зоей Николаевной? Где была семья, когда я по ночам вставала к ней, когда она падала в ванной?
— Даша! — шикнул Павел.
— Что «Даша»? — она повернулась к мужу. — Ты думаешь, мне приятно вытирать твою мать? Менять ей памперсы? Кормить с ложечки?
— Это твой долг! — вдруг заорала из спальни Зоя Николаевна. — Ты жена моего сына!
— Мой долг? — Даша рванула к спальне. Павел попытался её остановить, но она вырвалась. — А где долг вашей дочери? Где?
В спальне пахло лекарствами и чем-то ещё — тем особенным запахом болезни, который въелся в стены за два года. Зоя Николаевна лежала на высоких подушках, маленькая и злая.
— Катя больна, — сказала старушка. — У неё проблемы.
— Проблемы! — Даша села на край кровати, не спрашивая разрешения. — А у меня что, праздник каждый день? Я работаю на двух работах, чтобы на ваши лекарства заработать! Я последнюю юбку продала, чтобы памперсы купить!
Света попыталась вмешаться:
— Дашенька, не надо так…
— Заткнись! — рявкнула Даша, и Света от неожиданности отпрянула. — Ты приходишь раз в месяц на полчаса, советы раздаёшь, а потом смываешься!
— Как ты смеешь! — Зоя Николаевна попыталась приподняться, но сил не хватило. — Я тебя в семью приняла!
— Приняла? — Даша засмеялась. — Ты меня терпела! Потому что Павел на мне женился! А как только заболела, сразу решила, что я тебе всё должна!
Из коридора донёсся звук ключей. Кто-то открывал входную дверь.
— Мамочка, я приехала! — послышался весёлый голос. — Где моя любимая семейка?
Катя. Она уже здесь.
Даша встала с кровати и выпрямилась во весь рост. Сейчас начнётся самое интересное.
— Ой, а вы тут все собрались! — Катя появилась в дверях спальни с огромной спортивной сумкой. Выглядела она неплохо — только глаза были слишком блестящими, а руки слегка дрожали. — Мамуля, как дела?
— Катенька! — Зоя Николаевна просияла. — Наконец-то! А мы тут с Дашей как раз обсуждали…
— Мы ничего не обсуждали, — резко перебила Даша. — Мы выясняли отношения.
Катя поставила сумку и внимательно посмотрела на всех присутствующих. Павел стоял у стены, Света — у окна, Даша — посреди комнаты с воинственным видом.
— Ясно, — протянула Катя. — Мой приезд не всем по душе.
— Твой приезд — это твои проблемы, — сказала Даша. — Но решать их за мой счёт никто не будет.
— За твой счёт? — Катя присела на корточки рядом с матерью. — А ты думаешь, мне легко сюда приезжать? Ты думаешь, мне не стыдно?
— Если стыдно, то иди лечись. В больницу. А не к нам.
— Даша! — воскликнул Павел.
— Что опять «Даша»? — она развернулась к нему. — Ты хоть понимаешь, что будет? Она будет пить тайком, воровать деньги на бутылку, врать нам! А я буду убирать за ней блевотину и слушать её пьяные исповеди!
Катя медленно поднялась. Лицо у неё стало белым.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросила она. — Откуда ты так хорошо знаешь, что я буду делать?
Даша замолчала. В её глазах мелькнуло что-то похожее на страх.
— Я просто… — начала она.
— Нет, не просто, — Катя подошла ближе. — Ты знаешь, потому что сама через это прошла. Верно?
Тишина растянулась, как натянутая резинка. Света перестала улыбаться. Павел смотрел на жену широко раскрытыми глазами.
— О чём ты? — прошептал он.
Катя улыбнулась кривой улыбкой:
— Спроси у жены, как она два года назад коньяк в шкафу прятала. Спроси, почему она так хорошо знает, где в нашем районе круглосуточно алкоголь продают.
— Заткнись! — взвизгнула Даша. — Заткнись сейчас же!
— А помнишь, как ты меня в больницу возила? — Катя не останавливалась. — Когда я сломала руку, напившись? Ты мне тогда сказала: «Я понимаю тебя». Помнишь?
Павел медленно оборачивался к жене. Лицо у него было такое, словно ему только что сообщили о смерти близкого.
— Даша? — позвал он. — Что она говорит?
Даша стояла, сжав кулаки. Потом резко выдохнула:
— Да! Да, я пила! Полтора года пила! — она кричала уже в полный голос. — А что мне оставалось? Муж на работе с утра до ночи, свекровь каждый день новую болячку придумывает, денег нет, любви нет, жизни нет!
— Дашенька… — начала Света, но невестка на неё даже не посмотрела.
— Я в магазин за хлебом шла, а покупала водку! Я в ванной пила, чтобы никто не видел! — Даша смеялась сквозь слёзы. — Ты думаешь, мне было легко? Ты думаешь, мне нравилось?
Павел сделал шаг к жене, но она отшатнулась.
— Не подходи! Не надо! Я сама завязала! Сама! Без ваших молитв и причитаний!
— Когда? — спросил он хрипло.
— Год назад. Когда твоя мамочка в реанимации лежала. Я поняла, что если не брошу, то сдохну раньше неё. — Даша вытерла лицо рукавом. — И знаешь что? Я рада, что бросила! Потому что теперь вижу вас всех такими, какие вы есть!
Зоя Николаевна лежала молча. Впервые за долгое время она не знала, что сказать.
— И что теперь? — тихо спросила Катя. — Ты меня выгонишь?
Даша долго смотрела на золовку. Потом подошла к окну и открыла форточку. В комнату ворвался холодный воздух.
— Нет, — сказала она наконец. — Не выгоню. Но с условиями.
— Какими? — настороженно спросил Павел.
— Первое. Катя спит на диване в зале. Моя комната остаётся моей. Второе. Катя сама ухаживает за матерью. Я больше не меняю памперсы.
— Но у меня руки трясутся… — начала Катя.
— Научишься, — жёстко ответила Даша. — Третье. Никого с алкоголем в доме. Найду — выброшу на улицу в чём стоишь.
— А четвёртое? — спросила Света.
Даша повернулась к ней:
— Четвёртое касается тебя. Больше сюда не приходи со своими новостями. Хочешь помочь сестре — забирай к себе.
— Я не могу! У меня однокомнатная!
— Вот и я не могу. Но почему-то должна.
Света открыла рот, но слов не нашла. Она взяла сумочку и направилась к выходу.
— Ну что, согласны? — Даша обвела взглядом оставшихся.
Катя кивнула. Павел тоже. Зоя Николаевна молчала.
— Хорошо, — сказала Даша. — Тогда я пошла суп доваривать. А вы тут разбирайтесь между собой.
Она вышла из спальни, подняла с пола резиновые перчатки и бросила их в мусорное ведро. Больше они ей не понадобятся.
В кухне она включила плиту и помешала суп. Странно, но впервые за много месяцев она чувствовала себя спокойно. Да, будет трудно. Да, Катя будет пить тайком, а Павел — делать вид, что ничего не происходит. Зоя Николаевна будет ныть и требовать внимания.
Но теперь всё было честно. Без вранья и без иллюзий.
Даша открыла шкафчик, достала тарелки и начала накрывать на стол. На четверых. Потому что семья — это не только радость и поддержка. Семья — это ещё и ответственность. И справедливость.
А справедливость, наконец, восторжествовала.
Из спальни доносились приглушённые голоса — Павел что-то объяснял сестре, та плакала, мать вздыхала. Обычная семейная драма. Только теперь в ней были новые правила.
Даша поставила на стол хлеб, посмотрела на часы. Скоро муж пойдёт на вечернюю смену, а она останется с двумя женщинами наедине. Что ж, посмотрим, кто кого переупрямит.
Она улыбнулась впервые за долгое время. Война только начиналась.
