Алиса сидела на кухне, держа в руках пачку гречки, как будто это была бомба замедленного действия. Сколько можно? Вчера — макароны, позавчера — гречка, а завтра что? Соль с маслом и философия о «главное не еда, а душа»? Душа, может, и сыта разговорами, а желудок требует конкретики.
Ярослав ввалился в кухню, как всегда без стука, с видом победителя.
— Ну что, хозяйка, чем сегодня кормим? — усмехнулся он, усаживаясь прямо на табурет с разболтанной ножкой.
— Гречкой, — ответила Алиса сухо. — Ты же деньги опять маме отнёс. Вот и наслаждайся национальным сокровищем России.
— Да не начинай, Алиса! — Ярослав поднял руки, будто она собиралась бросить в него сковородку. — Это моя мама! Ты что, хочешь, чтобы она в нищете жила?
— Она живёт лучше, чем мы! — Алиса стукнула пачкой по столу. — У неё и ковры в три слоя, и мясо через день. А у нас — гречка. Три года гречки, Ярослав!
Он вздохнул театрально, как будто был героем мелодрамы.
— Да ладно тебе, всё наладится. Вот зарплата придёт, и купим нормальной еды.
— Только не говори, что ты опять половину отнесёшь сестре на «новый телефон», — Алиса скривила губы. — У неё телефоны чаще обновляются, чем у меня шампунь.
— Ты придираешься, — проворчал он. — Я же мужчина, я решаю, куда деньги идут.
Алиса хмыкнула.
— Мужчина? Я тебе напомню: последний раз коммуналку я оплачивала с кредита. А знаешь почему? Потому что ты вытащил последние деньги из кошелька, даже не сказав. Я тебе тогда сказала: ещё раз — и всё.
Ярослав отмахнулся.
— Да ладно, не раздувай. Коммуналка — это же мелочи. Главное — семья.
— Да, только твоя семья — это твоя мама и сестра, а не я.
Повисла тишина. Лишь гречка на плите шипела, будто комментировала их брак: «Всё. Конец. Пережарились».
Алиса вздохнула и вытерла руки полотенцем.
— Ладно. Не будем. Завтра у меня встреча у нотариуса. Наследство оформляют.
— Какое наследство? — глаза Ярослава загорелись так, что Алиса поняла: зря сказала.
— Квартира отца и деньги. Пять миллионов.
— Пять миллионов?! — он подпрыгнул, как будто только что выиграл в лотерею. — Алиса, да мы теперь заживём!
— Мы? — её голос стал ледяным. — Ты же сказал: мужчина решает. Ну вот и решай — только не за мой счёт. Это наследство моё.
— Ну как твоё? — Ярослав вскочил и начал размахивать руками. — Ты что, думаешь, я не имею права? Мы же семья!
— Семья? — Алиса села напротив и посмотрела прямо ему в глаза. — Ты три года был «мужчиной» только для своей мамочки. А теперь вдруг вспомнил, что у тебя жена есть?
Ярослав покраснел.
— Да хватит тебе. Пять миллионов — это шанс для нас. Купим машину, вложим в бизнес…
— В бизнес твоей сестры? — Алиса скрестила руки. — Чтобы она опять торговала бижутерией, а потом сказала: «ой, что-то не пошло»? Нет, спасибо.
— Ты жадная, вот и всё, — сорвался он. — Женщина должна делиться с мужем!
— Женщина должна жить с мужем, а не с его мамой по телефону каждый вечер.
Они оба замолчали. Стук часов на стене звучал громче, чем их голоса.
Алиса поднялась.
— Знаешь что, Ярослав. Если ты ещё раз попробуешь сунуть нос в это наследство, я сама пойду в суд. И поверь, ты останешься не только без пяти миллионов. Ты останешься один.
Он резко ударил кулаком по столу.
— Ты что, угрожаешь мне?
— Нет. Я предупреждаю, — Алиса смотрела спокойно, хотя внутри всё кипело.
Гречка на плите окончательно слиплась. Алиса сняла кастрюлю и поставила на стол.
— Ешь. Это всё, что у нас есть.
Ярослав зло отодвинул тарелку.
— Не буду я эту дрянь есть!
— Тогда иди к маме. У неё наверняка курица запечённая.
Он вскочил, схватил куртку и хлопнул дверью.
Квартира содрогнулась. Алиса осталась сидеть одна, глядя на гречку.
Внутри у неё всё переворачивалось: злость, обида, но и странное облегчение. Впервые за долгое время она сказала ему правду в лицо.
Она взяла ложку, попробовала гречку и усмехнулась.
— Ничего, съедобно. Живут же люди без мужей.
И в этот момент Алиса поняла: завтра, после нотариуса, её жизнь изменится. И уж точно не так, как мечтал Ярослав.
На следующий день Алиса вернулась от нотариуса. В руках у неё был пакет с документами и конверт с выпиской со счёта. Пять миллионов. Её пять миллионов.
Она открыла дверь квартиры и сразу почувствовала что-то неладное: в прихожей стояли чужие туфли. Мужские. И женские — на шпильках.
Алиса нахмурилась.
— Ну только попробуй, — пробормотала она, — только попробуй привести сюда мамочку.
На кухне сидел Ярослав. Рядом — его мать, Татьяна Петровна, и сестра, Настя. Чайник свистел, на столе — варенье, печенье. Словно хозяйка здесь была вовсе не Алиса.
— Алиса, садись! — бодро сказала свекровь, наливая себе чай. — Обсудим, как правильно распорядиться твоим наследством.
— Моим? — Алиса прищурилась. — С каких это пор оно стало «нашим»?
— Да ты что, Алиса, — вмешалась Настя, с наигранной лаской. — Мы же семья. У семьи всё общее. Папа твой, конечно, был не из щедрых, но хоть после смерти помог.
Алиса сжала кулаки.
— Не смей. Не смей про моего отца.
— Ну ладно, ладно, — Настя развела руками. — Не обижайся. Просто мы тут подумали: часть денег можно вложить в мой магазин. Я знаю, как сделать его прибыльным.
— Ты? — Алиса саркастически рассмеялась. — В прошлый раз твой «прибыльный магазин» закончился тем, что ты полгода жила на наши деньги и хранила товар в нашей кладовке.
— Алиса, ну ты грубая! — вмешался Ярослав. — Сестра предлагает дело.
— А ты предлагаешь что? — Алиса скрестила руки. — Купить машину? Взять ипотеку? Съездить в Турцию? На чём мы потом жить будем?
— На твоё наследство! — выпалил он и сразу понял, что сказал лишнее.
Алиса наклонилась вперёд.
— Ярослав. Наследство — моё. Это по закону. Хочешь проверь? Семейный кодекс, статья 36. Имущество, полученное в наследство, — личное.
Татьяна Петровна прищурилась, как кошка.
— Алиса, ты ещё молодая, глупая. Мужу надо доверять. А то и мужа не удержишь.
— Да ради Бога! — Алиса резко встала. — Я мужа три года удерживала. Знаете чем? Гречкой. Потому что он свои деньги тащил к вам.
Настя прыснула со смеху.
— Ну и что, зато мама довольна.
— А я нет! — Алиса сжала кулаки. — Я устала жить впроголодь, пока вы тут планируете, как потратить мои деньги.
— Алиса, не кричи, — Ярослав поднял ладони. — Мы же хотим как лучше.
— Для кого лучше? Для меня или для вас? — её голос звенел.
Татьяна Петровна отхлебнула чай и спокойно сказала:
— Послушай, девочка. У тебя в руках слишком большая сумма. А мы семья опытная, мы поможем тебе её правильно вложить.
— Опытная? — Алиса рассмеялась горько. — Вы опытные только в том, как жить за чужой счёт.
— Алиса! — вскочил Ярослав. — Не смей так с моей матерью!
— А ты не смей в моём доме устраивать собрания акционеров!
Воздух сгустился. Чайник заткнулся, печенье осыпалось на скатерть.
Алиса подошла к двери и распахнула её.
— Вон. Все трое.
— Ты что, с ума сошла? — взвизгнула Настя. — Мы же семья!
— Семья? — Алиса кивнула. — Тогда вспоминайте: по закону жена — тоже семья. А вот сестра и мама — это уже «родственники». Так что собирайтесь и марш.
Ярослав попытался схватить её за руку.
— Алиса, подожди. Давай спокойно обсудим.
Она дёрнула руку и посмотрела так, что он отшатнулся.
— Обсуждать будем только одно: развод.
— Алиса! — в голосе Ярослава было и отчаяние, и злость. — Да ты ни дня без меня не протянешь!
— Три года протянула. На гречке. И ещё три протяну. Только уже без тебя.
Татьяна Петровна сжала губы и поднялась.
— Ну, Ярослав, я тебе говорила. Не умеешь держать женщину.
— Мам! — воскликнул он, но мать уже натягивала пальто.
Настя собрала печенье в пакетик.
— Всё равно пожалеешь, Алиса. Мужчины на дороге не валяются.
— Да ну? — Алиса усмехнулась. — А твой где? Или всё ещё ищешь в «Тиндере»?
Настя покраснела и выбежала в прихожую.
Дверь хлопнула. Квартира снова принадлежала Алисе. Она села за стол и положила перед собой документы. Пять миллионов. Свобода. Но вместе с ней — страх.
В голове звучали слова Ярослава: «Ты ни дня без меня не протянешь».
Она посмотрела на гречку в кастрюле и усмехнулась.
— Ну что, старая подруга, протянем ещё пару дней. А дальше посмотрим.
Судебное заседание шло вяло. Бумаги, адвокаты, прокуренные коридоры. Алиса сидела на скамье и держала в руках документы, словно щит. Ярослав — рядом, нервно стучал ногой, его мать и сестра сидели позади, как свита.
Судья откашлялся:
— Итак, предмет иска — раздел имущества, полученного истицей в наследство.
— Ваша честь, — вскочил Ярослав, — это деньги нашей семьи! Мы вместе живём, вместе платим счета, я имею полное право!
Адвокат Алисы даже не поднял глаз.
— Ваша честь, наследство по закону является личной собственностью супруги. Статья 36 СК РФ.
Судья кивнул.
— Верно.
Алиса посмотрела на Ярослава.
— Ты слышал? Это не «наше», это моё.
Ярослав вскочил, лицо его перекосилось.
— Алиса, да ты же без меня никто! Ты думаешь, эти деньги сделают тебя счастливой? Ты с ума сошла!
Она поднялась. Голос дрожал, но звучал твёрдо.
— Я счастлива хотя бы тем, что наконец перестала быть твоим кошельком для мамы и сестры.
— Да как ты смеешь! — завизжала Настя. — Мы тебе родные!
— Вы мне родные? — Алиса усмехнулась. — Я три года слышала только ваши «одолжи», «переведи» и «Алиса потерпит». Так вот, Алиса больше не терпит.
Татьяна Петровна вскочила, будто её ужалили.
— Да кто ты такая вообще! Мы тебя из грязи вытащили!
— Ага, — саркастически заметила Алиса. — Из гречки в макароны. Спасибо, наелась.
В зале кто-то хмыкнул. Судья постучал молотком.
— Тишина!
Ярослав метался, как зверь в клетке.
— Алиса, вернись! Мы можем начать сначала. Мы же любили друг друга!
Она посмотрела на него, и в груди что-то кольнуло. Любили. Когда-то. Но та любовь давно утонула в гречке, кредитах и его маминой кухне.
— Знаешь, Ярослав, — сказала она спокойно. — Может, и любили. Но любовь — это когда вдвоём. А у нас всегда было втроём. Точнее, вчетвером. Я, ты, твоя мама и твоя сестра.
Судья огласил решение: наследство остаётся за Алисой. Развод удовлетворён.
Тишина. Алиса собрала бумаги, встала и пошла к выходу. Ярослав кинулся следом.
— Алиса! Алиска! Ты пожалеешь!
Она обернулась в дверях.
— Уже пожалела. Что три года тратила на тебя.
И ушла.
На улице было холодно, но внутри — легко. Она впервые за долгое время почувствовала себя хозяйкой собственной жизни.
И пусть впереди неизвестность. Пусть будут трудности. Но теперь она знала одно: она больше никому не позволит тянуть одеяло, кастрюлю и кошелёк на себя.
