— Тамара! Тамара, открывай! — громкие удары в калитку разорвали утреннюю тишину.
Тамара Ивановна отложила ведро с кормом для кур и нахмурилась. Голос показался знакомым, но она никого не ждала. Проходя через огород, где аккуратными рядами росли помидоры и огурцы, она всматривалась в силуэт за забором.
— Кто там? — крикнула она, не торопясь открывать.
— Да это я, Павел! Твой брат!
Руки дрогнули, и ключ выпал в траву. Павел. Двадцать лет не подавал о себе вестей, а теперь стоит у калитки, словно вчера уехал.
Тамара подняла ключи и медленно отперла замок. Перед ней стоял мужчина в дорогом костюме, с седеющими волосами и загорелым лицом. В руках — кожаная сумка и букет роз.
— Привет, сестрёнка, — улыбнулся он неуверенно. — Я вернулся.
Тамара молча смотрела на него, не зная, что чувствовать — радость или обиду. Двадцать лет одиночества, забот о стареющих родителях, которые до последнего ждали младшего сына…
— Проходи, — коротко сказала она и направилась к дому.
В детстве Павел был её любимцем. Она, старше на восемь лет, защищала его от соседских мальчишек, помогала с уроками, покрывала его шалости перед родителями. Когда он закончил школу и заявил, что уезжает в Москву строить карьеру, Тамара поддержала его, хотя мама плакала неделю.
— Я добьюсь успеха и всех вас обеспечу, — горячо убеждал он тогда. — Приеду с деньгами, куплю вам новый дом, машину…
Но годы шли. Редкие звонки прекратились, письма перестали приходить. Когда мама заболела, Тамара не смогла найти Павла — номер телефона не отвечал, адрес оказался недействительным. Она одна ухаживала за матерью, одна прощалась сначала с ней, потом с отцом. Одна содержала дом, огород, всё семейное хозяйство.
Теперь же он сидел за тем самым кухонным столом, где когда-то мама кормила его блинами, и рассказывал о своей жизни в столице.
— Понимаешь, Тома, я не мог раньше приехать. Дела, стройки, контракты… Но зато теперь у меня всё получилось! — глаза его загорелись. — Я собственную фирму открыл, строительную. Деньги хорошие зарабатываю.
— Мама ждала тебя, — сказала Тамара, ставя перед ним чай. — До последнего дня ждала.
Павел потупился.
— Я знаю. Я виноват. Но теперь я всё исправлю! Смотри, что я придумал, — он достал из сумки планшет и начал показывать какие-то схемы. — Мы этот участок превратим в настоящий загородный комплекс! Дом снесём, построим новый, двухэтажный. Гараж, баню, беседку. А огород… ну зачем он? Всё в магазине можно купить. Лучше газон разобьём, клумбы.
Тамара отставила свою чашку.
— Снести дом?
— Ну да! Он же старый совсем, неудобный. Ты посмотри на эти комнатки — не развернуться! А новый будет с евроремонтом, с камином, с джакузи…
— В этом доме родились наши родители, — голос Тамары звучал всё тише. — Здесь ты родился. Здесь мама провела последние годы.
— Тома, ну не цепляйся за прошлое! — Павел махнул рукой. — Это сентиментальность. Нужно жить современно!
Он встал и подошёл к окну, за которым виднелись аккуратные грядки.
— И вообще, зачем тебе эта каторга? Весь день в огороде копаешься, банки на зиму закрываешь… В городе купила бы всё готовое. Да и работу нормальную нашла бы.
— У меня есть работа, — сказала Тамара. — Я в школе преподаю.
— В местной школе? — Павел скривился. — Там же копейки платят! А у меня для тебя совсем другие планы. Переедешь в Москву, устроишься к нам в фирме. Секретарём, например, или бухгалтером. Зарплата в разы больше будет!
Тамара смотрела на брата и понимала, что перед ней совершенно чужой человек. Тот Паша, которого она когда-то любила и о котором переживала все эти годы, исчез. На его месте сидел успешный бизнесмен, который видел жизнь только через призму денег и выгоды.
— А что будет с моими учениками? — спросила она. — С детьми, которых я учу?
— Найдут другого учителя, — отмахнулся Павел. — Учителей много, а возможность такая не каждый день выпадает.
— Паша, — Тамара наклонилась к брату, — я понимаю, ты хочешь помочь. И это хорошо. Но я не хочу ничего менять. Мне здесь хорошо.
Павел недоумённо уставился на неё.
— Как не хочешь? Тома, ты посмотри, как живёшь! Дом разваливается, в огороде с утра до ночи, никого рядом… Это же не жизнь!
— Это моя жизнь, — спокойно ответила Тамара. — И она мне нравится.
Следующие дни превратились в череду споров. Павел не сдавался — водил строителей, показывал проекты, рассчитывал стоимость работ. Он искренне не понимал, почему сестра не хочет принять его подарок.
— Слушай, может, ты денег боишься? — спросил он в четвёртый день своего пребывания. — Не переживай, у меня всё честно заработано. Налоги плачу, отчётности веду.
— Дело не в деньгах, — устало сказала Тамара. Они сидели на веранде, и она машинально перебирала горох для завтрашнего супа. — Дело в том, что ты предлагаешь мне отказаться от себя.
— От себя? — Павел рассмеялся. — Это как это?
— А вот так. Ты хочешь, чтобы я бросила работу, которую люблю. Чтобы уехала из дома, где прошла вся моя жизнь. Чтобы перестала заниматься огородом, который мне в радость. Ты хочешь сделать из меня другого человека.
— Лучшего человека! — горячо возразил Павел. — Обеспеченного, современного!
— А по-твоему, я сейчас плохая?
Вопрос застал его врасплох. Павел замолчал, разглядывая сестру. В самом деле — она выглядела спокойной и довольной жизнью. Не богатой, но и не бедной. У неё были любимая работа, дом, который она содержала в порядке, огород, который приносил и урожай, и удовольствие.
— Не плохая, но… можешь жить лучше, — наконец сказал он.
— Лучше — это как? Иметь больше денег? Жить в большом доме?
— Ну… да.
Тамара отложила горох и посмотрела на брата внимательно.
— Паша, а ты счастлив?
— Я? Конечно! У меня успешный бизнес, квартира в центре, машина…
— Семья есть?
Павел замялся.
— Пока нет. Но это дело времени, когда подходящую найду.
— Друзья?
— Партнёры по бизнесу есть, клиенты…
— Я спрашиваю про друзей. С кем отдохнуть можешь, поговорить по душам.
Павел нахмурился. Что-то в этих вопросах его раздражало.
— Слушай, Тома, не надо меня психоанализировать. У меня всё нормально.
— Я не психоанализирую. Просто пытаюсь понять, почему ты считаешь свою жизнь правильной, а мою — нет.
В это время в калитку постучали. Тамара пошла открывать и вернулась с пожилой женщиной и девочкой лет десяти.
— Паша, это Анна Григорьевна, наша соседка. А это её внучка Катя. Они к нам в гости.
— Тамара Ивановна, — сказала Анна Григорьевна, усаживаясь за стол, — а мы варенье ваше попробовать пришли. Катя всю неделю просила.
— Конечно! — Тамара оживилась. — У меня как раз новое, вишнёвое.
Пока женщины пили чай, а девочка уплетала блины с вареньем, Павел молча наблюдал. Он видел, как легко и естественно общается сестра с соседкой, как светятся глаза ребёнка, как уютно всем за этим старым столом.
— А это ваш брат? — спросила Анна Григорьевна, заметив его взгляд.
— Да, это Павел. Приехал из Москвы.
— Ой, как интересно! А что, в Москве хорошо? Я всё собираюсь к дочери съездить, она там живёт.
Павел кивнул, но ничего не сказал. Ему было неловко — он понимал, что в глазах этих людей он чужой.
Когда гости ушли, Тамара начала мыть посуду, а Павел стоял у окна и смотрел вслед удаляющимся фигурам.
— Часто к тебе приходят? — спросил он.
— Постоянно. То Анна Григорьевна зайдёт, то соседи с другой стороны. Родители учеников заглядывают. Да и я сама хожу — кому помочь, кого навестить.
— Не надоедает?
Тамара удивлённо посмотрела на него.
— А почему должно надоедать? Мне приятно, что люди ко мне идут.
— А если ты устала или не в настроении?
— Паша, когда к тебе приходят люди, которых ты любишь, усталость проходит сама собой.
Он задумался. Когда к нему в последний раз кто-то приходил просто так, не по делу? Когда он сам куда-то шёл не для того, чтобы что-то получить или кому-то что-то продать?
На следующий день произошло событие, которое окончательно всё изменило. Тамара работала в огороде, когда услышала крик с соседнего участка. Бросив тяпку, она побежала на голос и увидела Анна Григорьевну, сидящую на земле и держащуюся за сердце.
— Анна Григорьевна! Что случилось?
— Сердце прихватило, — прошептала та. — Катя дома одна, а я…
— Не волнуйтесь, всё будет хорошо!
Тамара быстро помогла соседке подняться, проводила её в дом, дала лекарство, которое всегда держала в домашней аптечке. Потом сбегала за внучкой, успокоила девочку, приготовила обед для обеих.
Павел всё это время стоял в стороне, наблюдая. Он видел, как естественно и без суеты его сестра решала чужие проблемы, как благодарно смотрели на неё люди.
— Тома, — сказал он вечером, когда они остались одни, — я кое-что понял.
— Что же?
— Ты богаче меня.
Тамара удивлённо подняла брови.
— В каком смысле?
— В человеческом. У тебя есть то, чего у меня нет и что за деньги не купишь.
Он сел рядом с ней на скамейку у дома.
— Знаешь, все эти годы я думал, что я умнее всех, что я правильно выбрал. Деньги, успех, карьера… А оказывается, я просто убегал. От ответственности, от близости, от необходимости о ком-то заботиться.
— Паша…
— Нет, дай мне договорить. Ты права — я хочу изменить тебя, потому что не готов признать, что сам прожил эти годы неправильно. Мне проще сказать, что ты живёшь плохо, чем признать, что хорошо живёшь именно ты.
Тамара взяла брата за руку.
— А ты не пробовал что-то изменить в своей жизни?
— Не знаю с чего начать, — честно признался Павел. — У меня нет друзей. Нет хобби. Я работаю, зарабатываю деньги, трачу их на вещи, которые мне не нужны. И всё.
— Можно попробовать найти то, что будет приносить радость.
— Как ты нашла?
— Я не искала специально. Просто делала то, что считала правильным. Помогала родителям, работала с детьми, заботилась о доме. И поняла, что именно это меня и радует.
Павел долго молчал, глядя на звёзды.
— А если я останусь? На какое-то время?
— Останешься где?
— Здесь. У тебя. Попробую понять, что это такое — жить не только для себя.
Тамара улыбнулась.
— Конечно оставайся. Только сразу предупреждаю — работы много. Огород, дом, соседи…
— А учиться не поздно?
— Никогда не поздно.
Павел остался на месяц. Сначала он только наблюдал, как живёт сестра. Потом стал помогать — в огороде, по хозяйству. Ремонтировал калитку, которая давно требовала починки. Помог Анне Григорьевне с забором. Даже съездил к себе в город и привёз строительные материалы — не для того, чтобы снести дом, а чтобы его отремонтировать.
За месяц он не превратился в другого человека, но что-то важное изменилось. Он перестал смотреть на мир только через деньги. Понял, что счастье не измеряется размером банковского счёта.
Когда пришло время уезжать, он сказал сестре:
— Я буду приезжать чаще. И не с проектами перестройки, а просто так.
— А дела в Москве?
— Дела останутся. Но теперь я понимаю, что работа — это не вся жизнь.
Тамара проводила брата до калитки. На прощание он обнял её крепко, как когда-то в детстве.
— Спасибо, Тома.
— За что?
— За то, что не разрешила мне тебя изменить. И за то, что помогла измениться мне.
Через полгода Павел действительно приехал снова. Но теперь он привёз не планы перестройки, а саженцы яблонь и предложение помочь расширить огород. А ещё — рассказы о том, как он начал заниматься волонтёрством в Москве и даже подружился с соседями по дому.
Сидя вечером на веранде и глядя на новые яблоньки, Тамара думала о том, что иногда самый дорогой подарок — это возможность остаться собой. И что настоящая любовь проявляется не в желании изменить близкого человека, а в готовности измениться самому.
