– Что? – Илья замер, сжимая телефон. – Это шутка, да, Светлана Николаевна?
Голос мачехи в трубке звучал ровно, с лёгкой ноткой торжества, словно она репетировала эту фразу перед зеркалом.
– Никаких шуток, Илюша. Завещание вскрыли вчера. Всё оформлено по закону. Квартира на мне, а тебе – дача в Подмосковье. И, знаешь, не стоит так переживать, дача-то неплохая.
Илья опустился на диван, чувствуя, как пол уходит из-под ног. Квартира. Их семейная квартира на Тверской, где он рос, где каждый угол был пропитан воспоминаниями о маме, о папе, о детских вечерах за шахматной доской. И теперь эта женщина, которую отец привёл в дом всего пять лет назад, заявляет, что всё это теперь её?
– Как это вообще возможно? – выдавил он, стараясь держать себя в руках. – Папа не мог так поступить. Он всегда говорил, что квартира останется мне.
– Люди меняются, Илья, – ответила Светлана Николаевна, и в её голосе послышалась тень насмешки. – Твой отец решил, что так будет справедливо. Я же за ним ухаживала до последнего.
Илья сжал зубы. Ухаживала. Это она называет уходом? Полгода назад отец умер от инфаркта, и всё, что Илья видел, – это как Светлана Николаевна суетилась вокруг, изображая заботу, пока отец лежал в больнице. А до этого? До этого были ссоры, её бесконечные поездки «по делам», её холодные взгляды, когда отец пытался наладить с ней отношения.
– Я хочу видеть завещание, – твёрдо сказал он.
– Конечно, – голос мачехи стал приторно-сладким. – Приезжай завтра к нотариусу, всё покажем. Только не рассчитывай, что что-то изменится. Документы в порядке.
Она повесила трубку, а Илья ещё долго сидел, глядя на потёртый паркет своей съёмной квартиры. Дача. Он даже не был там с детства. Маленький деревянный домик, заросший участок, скрипящая калитка. И это вместо квартиры, где он мечтал жить с будущей семьёй? Что-то здесь не сходилось.
Илья не спал всю ночь. Он лежал, глядя в потолок, и прокручивал в голове последние годы. Отец, Михаил Сергеевич, был человеком твёрдых принципов. Он всегда говорил: «Илюха, эта квартира – твоё наследство. Это наш дом, твоей мамы и твой». Мама умерла, когда Илье было десять, и с тех пор они с отцом были неразлучны. Даже когда в их жизни появилась Светлана Николаевна, отец не переставал повторять, что квартира – это их с Ильёй история.
Светлана появилась пять лет назад. Красивая, ухоженная, с идеальной укладкой и дорогими духами. Она была на пятнадцать лет младше отца, но Илья тогда не придал этому значения. Отец выглядел счастливым – впервые за годы после смерти мамы. Он улыбался, шутил, даже начал планировать ремонт в квартире. «Надо всё обновить, Илюха, – говорил он. – Чтобы Свете было комфортно».
Но Илья быстро заметил, что «комфорт» Светланы Николаевны обходился недёшево. Новые шторы, дизайнерская мебель, поездки на курорты. Отец, всю жизнь работавший инженером на заводе, вдруг стал тратить деньги, которых у него, казалось, и быть не могло. Илья пытался говорить с ним, но отец отмахивался: «Не переживай, сын, я знаю, что делаю».
Теперь, сидя в кафе напротив нотариальной конторы, Илья нервно теребил салфетку. Он ждал встречи с нотариусом, чтобы увидеть завещание своими глазами. Напротив него сидела Катя, его девушка, которая настояла, чтобы пойти с ним.
– Илья, ты уверен, что хочешь копаться в этом? – Катя отхлебнула кофе, глядя на него с тревогой. Её тёмные волосы были собраны в небрежный пучок, а в глазах читалась поддержка. – Может, твой отец правда так решил?
– Не мог он, – отрезал Илья. – Катя, ты не знала его. Он был не из тех, кто меняет решения на ровном месте. Эта женщина… она что-то сделала. Я уверен.
– Но что? – Катя наклонилась ближе. – Ты же не думаешь, что она подделала завещание? Это же уголовка, Илья.
– Не знаю, – он пожал плечами, но в груди кололо от подозрений. – Но я выясню.
В конторе их встретила нотариус – женщина лет пятидесяти, с усталым взглядом и стопкой папок на столе. Светлана Николаевна уже была там, одетая в элегантное чёрное платье, словно на похоронах. Она бросила на Илью взгляд, полный фальшивой скорби.
– Илюша, я понимаю, тебе тяжело, – начала она, едва они сели. – Но твой отец ясно выразил свою волю.
– Покажите мне завещание, – холодно сказал Илья, игнорируя её тон.
Нотариус молча достала документ. Илья пробежал глазами по строчкам. Всё было оформлено чётко: квартира на Тверской – Светлане Николаевне, дача в посёлке Лесное – Илье. Подпись отца, печать, дата – за месяц до его смерти.
– Это его подпись? – спросила Катя, заглядывая через плечо Ильи.
– Похоже, – Илья нахмурился. – Но я всё равно не верю. Папа был в больнице за месяц до смерти. Он был слабый, на таблетках. Как он мог составить такое завещание?
– Илья, – нотариус посмотрела на него поверх очков, – документ составлен в моём присутствии. Ваш отец был в здравом уме и твёрдой памяти.
– А кто-нибудь ещё был? Свидетели? – не унимался Илья.
– Да, – кивнула нотариус. – Секретарь и мой помощник. Всё по закону.
Светлана Николаевна сидела молча, но Илья заметил, как её пальцы слегка дрогнули, когда она поправляла сумочку.
– Илья, не усложняй, – мягко сказала она. – Прими это. Дача – это ведь тоже ценность. Там можно отдыхать, природу любить.
– Я не о ценности, – огрызнулся он. – Это не про деньги. Это про справедливость.
Катя сжала его руку под столом, но Илья уже не мог остановиться. Он чувствовал, как внутри закипает гнев. Светлана Николаевна смотрела на него с лёгкой улыбкой, и это только подливало масла в огонь.
– Я оспорю это завещание, – заявил он, глядя ей прямо в глаза. – Я найду адвоката. Пойду в суд.
– Илюша, – она вздохнула, словно разговаривала с капризным ребёнком. – Ты только зря потратишь время и деньги. Лучше прими реальность.
Когда они с Катей вышли из конторы, Илья остановился на тротуаре, вдыхая холодный осенний воздух. Москва шумела вокруг – машины, прохожие, далёкий гул метро. Но внутри у Ильи была тишина, тяжёлая и гнетущая.
– Что теперь? – Катя смотрела на него, закутываясь в шарф.
– Найду адвоката, – твёрдо сказал он. – Это не конец.
На следующий день Илья сидел в кабинете адвоката, которого порекомендовал друг. Олег Викторович, мужчина с сединой на висках и усталым, но цепким взглядом, листал копию завещания.
– Ситуация непростая, – наконец сказал он, откидываясь на спинку кресла. – Завещание составлено по всем правилам. Но есть несколько моментов, которые можно проверить. Например, состояние вашего отца в момент составления. Если он был под медикаментами, это может быть основанием для оспаривания.
– Он был в больнице, – кивнул Илья. – Сердце, давление. Таблетки кучей глотал.
– Это уже что-то, – адвокат сделал пометку. – Ещё можно запросить медицинские документы. И свидетелей допросить. Но, Илья, вы должны понимать – это долгий процесс. И дорогой.
– Я готов, – сказал Илья. – Это не про квартиру. Это про правду.
Дома, в своей маленькой съёмной однушке, Илья рассказал всё Кате. Она сидела на подоконнике, глядя на дождь за окном, и слушала молча.
– Ты уверен, что хочешь ввязываться? – наконец спросила она. – Это может затянуться на годы.
– А что мне ещё делать? – Илья развёл руками. – Смириться? Отдать ей всё, что было нашей семьёй?
– Я понимаю, – Катя спрыгнула с подоконника и села рядом. – Но подумай, что бы сказал твой отец. Он бы хотел, чтобы ты жил в обиде? Или чтобы двигался дальше?
– Он бы хотел справедливости, – отрезал Илья. – И я её добьюсь.
Но в глубине души он не был так уверен. Что-то подсказывало, что завещание – не вся история. Светлана Николаевна всегда была хитрой. Она умела манипулировать, находить слабые места. А отец… отец в последние годы стал мягче, податливее. Может, она и правда его уговорила?
Прошла неделя. Илья погрузился в поиски доказательств. Он обзвонил всех, кто мог знать отца в последние месяцы. Соседи, коллеги, даже дальние родственники. Никто ничего толкового не сказал. Только тётя Нина, сестра отца, вспомнила, что за пару месяцев до смерти Михаил Сергеевич выглядел странно.
– Он был какой-то… потерянный, – сказала она по телефону. – Я приезжала к нему в больницу, а он всё повторял: «Надо всё правильно сделать, Нина. Чтобы Илюха не остался без ничего».
– И что это значит? – спросил Илья, чувствуя, как сердце заколотилось.
– Не знаю, – вздохнула тётя. – Но Светлана тогда всё время крутилась рядом. Я ей не доверяла никогда. Уж больно сладко она с ним говорила.
Илья записал каждое слово. Это был первый намёк, что что-то нечисто. Он решил съездить на дачу – вдруг там найдётся что-то, что прольёт свет на происходящее.
Дача в посёлке Лесное встретила его тишиной и запахом сырого дерева. Домик, маленький, с покосившейся верандой, выглядел заброшенным. Трава на участке вымахала по колено, а старый дуб у калитки шумел листвой, словно приветствуя старого друга.
Илья вошёл внутрь. В доме пахло пылью и чем-то знакомым, родным. На полке стояла шахматная доска – та самая, на которой они с отцом играли в детстве. Он провёл пальцем по фигурам, и в груди защемило.
– Пап, что ты задумал? – пробормотал он, оглядывая комнату.
В углу, под старым пледом, он заметил деревянный сундук. Отец всегда хранил в нём какие-то мелочи – старые фотографии, письма, документы. Илья открыл крышку, и сердце замерло. Среди бумаг лежал конверт, надписанный отцовским почерком: «Илюхе».
Он разорвал конверт дрожащими руками. Внутри было письмо, написанное от руки.
«Дорогой сын,
Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Прости, что всё так вышло. Я знаю, ты будешь злиться из-за завещания. Но поверь, я всё продумал. Квартира – Светлане, потому что она помогла мне в трудный момент. Но ты – мой сын, и я никогда не оставлю тебя без ничего. Проверь счёт в банке, который я открыл на твоё имя. Там достаточно, чтобы ты начал новую жизнь. А дача… дача – это наш с тобой дом. Храни его. И прости меня, если сможешь.
Люблю, папа»
Илья перечитал письмо трижды, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. Счёт в банке? Какой счёт? И что за «трудный момент»? Он схватил телефон и набрал номер адвоката.
– Олег Викторович, я нашёл письмо, – выпалил он. – От отца. Он пишет про какой-то счёт и…
– Спокойно, – перебил адвокат. – Приезжайте завтра с письмом. Это может всё изменить.
Илья положил трубку, глядя на конверт. В голове крутился вихрь вопросов. Что скрывал отец? И что за помощь оказала Светлана, если он решил отдать ей квартиру?
Илья сжимал письмо отца в руках, стоя перед офисом адвоката. Холодный ноябрьский ветер пробирал до костей, но он едва замечал это. В голове крутились строчки из письма: «Квартира – Светлане, потому что она помогла мне в трудный момент». Что за момент? И почему отец не рассказал ему?
– Илья, ты как? – Катя коснулась его плеча, её голос звучал мягко, но с тревогой.
– Не знаю, – честно признался он, глядя на мятый конверт. – Это письмо… оно всё усложняет.
– Или упрощает, – Катя пожала плечами. – Может, твой отец правда всё продумал?
Илья покачал головой. Он хотел верить отцу, но внутри всё ещё кипел гнев. Светлана Николаевна, эта женщина, которая ворвалась в их жизнь с улыбками и дорогими духами, теперь владела их семейным домом. А он? Он получил дачу и загадочный счёт, о котором даже не знал.
В кабинете адвоката было тепло и пахло кофе. Олег Викторович, поправив очки, внимательно изучал письмо.
– Это серьёзно меняет дело, – сказал он, постукивая ручкой по столу. – Если есть счёт, о котором вы не знали, это может быть частью наследства. Нужно проверить.
– А что с квартирой? – спросил Илья, стараясь держать голос ровным. – Можно оспорить завещание?
– Можно попробовать, – адвокат нахмурился. – Но письмо не отменяет завещание. Оно лишь указывает на дополнительные активы. Если счёт существует, это уже что-то. А вот «трудный момент»… Это может быть ключом. Нужно выяснить, что ваш отец имел в виду.
Илья кивнул, чувствуя, как внутри нарастает решимость. Он не собирался сдаваться.
– И ещё, – добавил Олег Викторович, – я бы посоветовал поговорить со Светланой Николаевной. Возможно, она знает больше, чем говорит.
Илья стиснул зубы. Разговор с мачехой был последним, чего он хотел. Но выбора не было.
Вечером Илья стоял перед дверью квартиры на Тверской. Той самой, где он рос, где мама пекла пироги с яблоками, а отец учил его играть в шахматы. Теперь здесь хозяйничала Светлана Николаевна. Он нажал на звонок, и звук эхом разнёсся по подъезду, как напоминание о прошлом.
Дверь открылась, и Светлана Николаевна появилась на пороге. На ней был шёлковый халат, а волосы, как всегда, идеально уложены. Она посмотрела на Илью с лёгким удивлением, но тут же натянула улыбку.
– Илюша, какой сюрприз! – сказала она, отступая в сторону. – Заходи, я как раз чай заварила.
– Я ненадолго, – холодно ответил он, входя в прихожую.
Квартира изменилась. Вместо старого деревянного стола – стеклянный, модный, с острыми углами. Вместо маминых штор – тяжёлые бархатные портьеры. Даже запах был чужой – какой-то резкий, цветочный.
– Что привело? – Светлана Николаевна указала на диван, но Илья остался стоять.
– Я нашёл письмо, – он достал конверт из кармана. – От отца. Он пишет, что квартира – вам, потому что вы помогли ему в трудный момент. Что это был за момент?
Её лицо на миг дрогнуло, но она быстро взяла себя в руки.
– Ох, Илюша, – она вздохнула, поправляя прядь волос. – Это было давно. Твой отец… он попал в сложную ситуацию. Я помогла. Вот и всё.
– Что за ситуация? – Илья шагнул ближе, чувствуя, как в груди закипает. – Не юлите, Светлана Николаевна. Я хочу знать правду.
– Не повышай голос, – она нахмурилась. – Твой отец был болен, ты знаешь. Я была рядом, когда он нуждался в поддержке. А ты… ты где был? Жил своей жизнью, встречался с этой своей Катей.
– Не переводите тему, – отрезал Илья. – Что за «трудный момент»?
Светлана Николаевна отвернулась, глядя в окно. За стеклом мерцали огни вечерней Москвы, и в её отражении Илья заметил тень неуверенности.
– Он не хотел, чтобы ты знал, – наконец сказала она. – Это было… дело с деньгами. Твой отец задолжал крупную сумму. Я помогла ему закрыть долг.
– Какой долг? – Илья почувствовал, как сердце заколотилось. – Папа никогда не влезал в долги!
– Ты многого не знаешь о своём отце, – она повернулась к нему, и в её глазах мелькнула злость. – Он был не таким идеальным, как ты думаешь. Я спасла его от позора. И он отблагодарил меня этой квартирой.
Илья смотрел на неё, пытаясь понять, врёт она или нет. Отец? В долгах? Это не укладывалось в голове. Михаил Сергеевич был человеком строгих правил, он даже кредит на машину брать отказывался.
– Я не верю, – сказал Илья. – И пока не увижу доказательств, буду считать, что вы его обманули.
– Какой ты упрямый, – она покачала головой. – Прямо как твой отец. Делай, что хочешь, Илюша. Но завещание не оспоришь.
На следующий день Илья сидел в офисе банка, куда его направил адвокат. Сотрудница, молодая девушка с усталым взглядом, проверяла данные по счёту, упомянутому в письме.
– Да, счёт существует, – наконец сказала она, глядя в монитор. – Открыт на ваше имя три года назад. Михаил Сергеевич вносил деньги регулярно.
– Сколько там? – спросил Илья, чувствуя, как горло пересыхает.
Она назвала сумму, и у Ильи перехватило дыхание. Это было больше, чем он мог представить. Достаточно, чтобы купить новую квартиру. Или даже две.
– Откуда у него такие деньги? – пробормотал он, скорее себе, чем ей.
– Этого я не знаю, – девушка пожала плечами. – Но счёт чистый, никаких ограничений. Вы можете распоряжаться им хоть сегодня.
Илья вышел из банка, чувствуя, как мир вокруг кружится. Отец оставил ему целое состояние. Но почему не сказал? И почему всё-таки отдал квартиру Светлане?
Он позвонил тёте Нине, единственному человеку, который мог знать больше.
– Тёть Нин, – начал он, едва она взяла трубку. – Папа когда-нибудь говорил тебе про долги? Или про какие-то крупные деньги?
– Долги? – тётя Нина задумалась. – Нет, Илюш, ничего такого. Но… знаешь, он пару лет назад упоминал, что вложился в какой-то проект. Что-то связанное с его старым заводом. Говорил, что это риск, но может принести хорошие деньги.
– И что потом? – Илья затаил дыхание.
– Потом он сказал, что всё получилось, – ответила тётя. – Но просил никому не говорить. Даже тебе. Сказал, что хочет сделать сюрприз.
Илья горько усмехнулся. Сюрприз удался.
Следующие дни Илья провёл, собирая кусочки пазла. Он нашёл старого друга отца, Павла Ивановича, который работал с ним на заводе.
– Твой отец вложился в стартап, – рассказал Павел Иванович за кружкой чая в маленькой кухне. – Один из наших инженеров придумал новый тип оборудования. Миша рискнул, дал деньги на патент. И выстрелило! Патент продали за границу, и твой отец получил свою долю.
– Почему он мне не сказал? – Илья смотрел на старые фотографии на стене, где отец улыбался, держа его за руку.
– Он хотел, чтобы ты сам строил свою жизнь, – ответил Павел Иванович. – Говорил: «Илюха должен сам встать на ноги, а я ему помогу, когда придёт время».
Илья молчал, переваривая услышанное. Отец всё продумал. Счёт, дача, даже квартира для Светланы – всё было частью плана. Но какого?
Он решил ещё раз съездить на дачу. Может, там было ещё что-то, что он пропустил.
На даче было тихо, только ветер шелестел в ветвях старого дуба. Илья обошёл дом, вдыхая запах сырого дерева и пыли. В сундуке он нашёл ещё одну коробку – старую, с потёртой крышкой. Внутри лежали письма, фотографии и… второй конверт, тоже подписанный отцовским почерком.
Илья открыл его, чувствуя, как сердце стучит в груди.
«Илюха, если ты нашёл это письмо, значит, ты копнул глубже, чем я думал. Молодец. Я всегда знал, что ты не сдашься. Светлана… она не такая, какой кажется. Она помогла мне, когда я был в долгу. Не из доброты, а ради своей выгоды. Но я не мог её оставить без ничего – это было бы несправедливо. Квартира – её награда. Но ты – мой сын. Счёт – это твоё будущее. А дача… дача – это место, где ты всегда будешь дома. Живи, сын. И не держи зла.
Папа»
Илья перечитал письмо, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Отец знал. Знал, что Светлана манипулировала им. Но всё равно решил поступить по-своему, по-честному.
Кульминация наступила через неделю, когда Илья снова встретился со Светланой Николаевной. На этот раз – в суде. Адвокат подготовил иск, основываясь на письмах и медицинских справках отца. Олег Викторович подозревал, что Светлана могла надавить на Михаила Сергеевича, когда тот был слаб после больницы.
В зале суда Светлана Николаевна выглядела уверенно, но Илья заметил, как её пальцы нервно теребят сумочку.
– Вы знали про долг? – спросил адвокат, глядя на неё поверх очков.
– Конечно, – она пожала плечами. – Я дала Михаилу деньги, чтобы он закрыл его. Это была моя помощь.
– А вы знали, что долг был фиктивным? – Олег Викторович достал документы. – Мы нашли переписку вашего мужа с неким Константином Рябининым. Он угрожал Михаилу Сергеевичу, требуя деньги за несуществующий долг. А вы были с ним в доле.
Зал ахнул. Светлана Николаевна побледнела, её губы задрожали.
– Это ложь! – выпалила она. – Я ничего не знала!
– Тогда объясните, почему в тот же день, когда долг был «закрыт», на ваш счёт поступила крупная сумма от Рябинина? – адвокат положил перед судьёй распечатку банковских операций.
Илья смотрел на неё, чувствуя, как гнев сменяется усталостью. Она обманула отца. Использовала его слабость. Но отец… отец всё равно решил дать ей квартиру. Почему?
Судья объявил перерыв, и Илья вышел на улицу, вдыхая холодный воздух. Катя догнала его, взяла за руку.
– Ты как? – спросила она.
– Не знаю, – он покачал голову. – Она обманула его. Но он всё равно оставил ей квартиру. Я не понимаю.
Суд признал, что завещание было составлено под давлением, но квартиру Светлане Николаевне оставили – согласно воле отца. Илья не стал оспаривать дальше. Письма отца помогли ему понять: Михаил Сергеевич хотел закрыть все долги, даже моральные.
Счёт в банке оказался настоящим подарком. Денег хватило, чтобы купить новую квартиру – не на Тверской, но уютную, с большими окнами и видом на парк. Илья и Катя начали ремонт, планируя переезд.
Дача стала их убежищем. Каждые выходные они приезжали туда, пили чай на веранде, слушали шорох листвы. Илья поставил шахматную доску на старый стол, и иногда ему казалось, что отец сидит напротив, улыбаясь.
Однажды, разбирая вещи на даче, Илья нашёл ещё одну фотографию – он, отец и мама, смеющиеся на той же веранде. На обороте было написано: «Илюха, живи так, чтобы тебе не было стыдно. Люблю».
– Он всё продумал, – тихо сказал Илья, показывая фото Кате.
– Конечно, – она улыбнулась. – Он хотел, чтобы ты был счастлив.
Илья стоял на веранде дачи, глядя на закат. Вдалеке шумел дуб, а из дома доносился запах яблочного пирога – Катя решила повторить мамин рецепт.
Он думал о Светлане Николаевне. Она осталась в квартире на Тверской, но Илья больше не злился. Отец сделал выбор – не из слабости, а из чувства справедливости. Илья понял это, перечитывая письма снова и снова.
– Илюш, иди, пирог готов! – крикнула Катя из дома.
– Иду, – отозвался он, улыбаясь.
Дача скрипела половицами, пахла детством и свободой. Это был его дом. Не квартира, не деньги, а именно этот дом, где он чувствовал отца рядом.
Илья вдохнул прохладный воздух и шагнул в дом. Там его ждала Катя, тёплый пирог и новая жизнь.
