Квартира на третьем этаже старого кирпичного дома пахла кофе и свежей выпечкой. Полина стояла у плиты, переворачивая блины, и слушала, как в соседней комнате Алексей, не отрываясь от телефона, бормочет что-то про «инвестиции» и «семейный бизнес». Она знала этот тон — напряжённый, с нотками раздражения, который означал, что разговор идёт не о них двоих.
— Лёш, ты хоть чай будешь? — крикнула она, не оборачиваясь. Блины шипели на сковороде, подрумяниваясь по краям, а в голове уже прокручивался список дел: аптека, анализы, оплата счёта за свет.
— Да вроде, — отозвался он рассеянно, не поднимая глаз от экрана. — Слушай, Пол, а ты точно не забыла про ту сумму?
Полина замерла с лопаткой в руке. Вот оно. Началось.
— Какую ещё сумму? — спросила она, хотя прекрасно знала, о чём речь.
— Ну, ту, что от продажи квартиры. Мамка говорит, Андрей нашёл выгодное дело. Там скидка на оборудование, но нужны деньги до конца недели.
Полина медленно выдохнула. Она продала свою однушку — ту самую, которую купила ещё до замужества, когда работала на двух работах и экономила на всём. Квартира, которая была её запасным выходом, её финансовой подушкой безопасности. А теперь эти деньги, казалось, уже кто угодно, но не она сама, решали, куда их направить.
— Лёша, — она положила лопатку и повернулась к нему, — мы с тобой договаривались. Эти деньги — на лечение мамы. Ты же в курсе, что у неё…
— Да в курсе я! — резко перебил он, наконец подняв глаза. — Но мы же семья, в конце концов! Андрей не просит просто так — у него реальный шанс выйти на прибыль. А твоя мама… — он махнул рукой, — сколько ей ещё?
Полина почувствовала, как пальцы непроизвольно сжались в кулаки. Вот оно, то самое слово — «сколько». Как будто жизнь её матери измерялась теперь не днями, а суммами на счёту.
— Она моя мама, — сказала Полина тихо, но отчётливо. — И эти деньги — мои. Я их заработала. Я их копила. И я решаю, куда их тратить.
Алексей фыркнул и откинулся на спинку стула.
— Ого, как высокопарно. А кто, интересно, последние пять лет платил за твой телефон, за машину, за ваши с мамой поездки в эту дурацкую клинику? Я? Или это тоже твои деньги?
— Это не имеет отношения…
— Имеет! — он ударил кулаком по столу, и чашки на блюдцах звонко дрогнули. — Мы же не чужие люди, в конце концов! Или ты теперь отдельно, а мы — отдельно?
Полина посмотрела на него долго, пытаясь понять, где тот человек, с которым она когда-то планировала будущее. Где тот, кто обещал, что они всегда будут командой. Но вместо него перед ней сидел незнакомец с холодными глазами и сжатыми губами, готовый ради брата и матери пожертвовать даже не своими деньгами, а её.
— Ты знаешь, что мне сказали вчера в больнице? — спросила она, не ожидая ответа. — Что без операции маме осталось максимум три месяца. Три, Карл! И ты сейчас сидишь и обсуждаешь со мной, как бы эти деньги вложить в какой-то сомнительный бизнес Андрея?
Алексей покраснел, но не от стыда — от злости.
— Не надо мне про месяцы! Я не врач, я не знаю! Но я знаю, что Андрей никогда бы не попросил, если б не был уверен!
— А я знаю, — Полина ощутила, как внутри всё сжимается от ледяного спокойствия, — что если эти деньги не пойдут на операцию, мамы не станет. И ты выбираешь между ней и своим братом.
Он молчал. Потом резко встал, опрокинув стул.
— Ты эгоистка, Пол. Ты всегда была эгоисткой.
Стул с грохотом упал на пол. Полина даже не вздрогнула.
— Нет, — сказала она. — Я просто перестала быть дурой.
Алексей схватил куртку и хлопнул дверью. В квартире стало тихо. Только часы на стене тикали, отмеряя секунды, и блины на сковороде медленно подгорали, наполняя кухню горьковатым запахом.
Полина подошла к окну и выглянула на улицу. Внизу, у подъезда, Алексей закуривал, его фигура подрагивала от нервного напряжения. Она представила, как он звонит брату, жалуется на «эту стерву», которая не понимает, что такое семья.
Семья.
Она обернулась и посмотрела на фотографию на стене — их свадебное фото, где они оба улыбались, молодые, глупые, уверенные, что любовь переживёт всё. Теперь это казалось таким наивным.
Полина подошла к тумбочке, вытащила паспорт и документы на квартиру. Потом открыла ноутбук.
Через час она уже сидела в агентстве недвижимости, подписывая последние бумаги. Деньги должны были поступить на её счёт завтра.
А послезавтра она уезжала с мамой в Москву. Без Алексея. Без объяснений. Без надежды, что он когда-нибудь поймёт.
Она не собиралась просить. Она просто брала своё.
Деньги пришли утром. Полина стояла у банкомата, глядя на экран, где светилась сумма — 4 780 000 рублей. Четыре миллиона семьсот восемьдесят тысяч. Ровно столько, сколько нужно было на операцию, реабилитацию и лекарства. Она выдохнула, ощущая, как тяжесть слегка спадает с плеч. Теперь главное — успеть всё оформить, пока Алексей не успел что-нибудь провернуть.
Она уже представляла, как он отреагирует, когда узнает. Не крик, не слезы — нет, Алексей не из тех, кто плачет. Он будет холоден, расчётлив, как всегда, когда речь шла о деньгах. «Ты разрушаешь семью». «Ты предаёшь нас». «Андрей никогда тебе этого не простит».
Полина усмехнулась. Как будто ей было дело до прощения Андрея.
Квартира была пуста. Мама ещё спала — в последнее время она много спала, силы уходили быстро. Полина тихо собрала вещи: документы, лекарства, небольшой чемодан с самым необходимым. Она не брала много — только то, что можно унести в одной сумке. Остальное не имело значения.
Дверь хлопнула внизу. Полина замерла. Шаги на лестнице — тяжёлые, раздраженные. Он.
Алексей вошёл, не постучавшись, как всегда, когда был зол.
— Ты где была? — бросил он, сбрасывая куртку на стул.
— В банке, — ответила она, не поднимая глаз от чемодана.
— Ага. — Он прошёл на кухню, открыл холодильник, достал пиво. — И что, уже всё перевела своей мамочке?
Полина закрыла молнию на сумке.
— Да.
Он резко обернулся.
— Что — да?
— Я сказала, перевела.
Алексей поставил бутылку на стол так, что пена выплеснулась на столешницу.
— Ты что, серьёзно? После всего, что мы обсуждали?
— Мы ничего не обсуждали, — спокойно сказала Полина. — Ты требовал. Я отказала. Ты ушёл. Всё.
— Ты сумасшедшая, — он медленно поставил бутылку и вытер руки о джинсы. — Ты понимаешь, что ты наделала?
— Я спасла маме жизнь. А ты хотел спасти бизнес Андрея. В чём проблема?
— Проблема в том, — он сделал шаг к ней, — что эти деньги были нашими. Не твоими. Нашими.
— Нет, — Полина подняла на него глаза. — Они были моими. Квартира была моя. Я её продала. Я распорядилась деньгами. По закону.
— По закону?! — Алексей засмеялся, но смех получился скрипучим, ломающимся. — Ах, по закону… А по закону, если мы разведёмся, ты останешься с голым задом! Квартира наша, машина моя, дача — моя! Что у тебя будет? Ничего!
Полина не дрогнула.
— У меня будет мама.
Он схватил её за руку, больно сдавив запястье.
— Ты не уедешь.
— Отпусти, — сказала она тихо.
— Или что?
— Или я вызову полицию.
Алексей фыркнул, но отпустил. Потом вдруг резко дернул чемодан с кровати, швырнув его на пол. Вещи высыпались — футболки, носки, пачка документов.
— Ты куда, вообще? В Москву? К этим твоим врачам? — он пнул чемодан ногой. — Да они тебя обдерут как липку! Ты же не понимаешь, как там всё работает!
— Я понимаю лучше, чем ты, — ответила Полина, нагибаясь, чтобы собрать вещи. — Потому что я уже всё организовала. Завтра в шесть утра у нас поезд. Билеты куплены. Операция назначена на понедельник.
— Без меня.
— Без тебя.
Он вдруг схватил её за плечи, развернул к себе.
— Ты не уедешь, — повторил он, сжимая так, что кости хрустнули. — Ты останешься. Ты отдашь эти деньги. Ты не имеешь права так со мной поступать.
Полина посмотрела ему в глаза. В них не было ни любви, ни страха потерять её. Только ярость. Ярость человека, который привык, что его слово — закон.
— Я уезжаю, — сказала она. — И если ты не отпустишь меня прямо сейчас, я не просто уеду. Я подам на развод. И на алименты. И на раздел имущества. И ты знаешь, что по закону я имею право на половину всего.
Алексей побледнел.
— Ты блефуешь.
— Проверь.
Он отпустил её так резко, что она отшатнулась, ударившись спиной о шкаф.
— Ты пожалеешь, — прошипел он. — Ты пожалеешь, что так со мной поступила.
Полина надела куртку.
— Я уже жалею, — сказала она. — Жалею, что не сделала этого раньше.
Машина ждала у подъезда. Такси. Водитель, молодой парень с усталым лицом, помог загрузить вещи.
— Куда едем? — спросил он, когда Полина села на заднее сиденье.
— Вокзал, — ответила она.
Алексей стоял на тротуаре, сжав кулаки. Не кричал. Не умолял. Просто смотрел, как она уезжает.
Полина не оглянулась.
В поезде мама проснулась, когда они уже отъезжали от станции.
— Дочка, — слабым голосом позвала она, — ты уверена, что всё правильно?
Полина взяла её руку.
— Да, мам. Всё правильно.
Мама молча кивнула. Потом вдруг сказала:
— Он звонил.
Полина замерла.
— Кто?
— Алексей. Говорил, что ты ошибёшься. Что семья важнее.
Полина сжала руку матери.
— Он не прав.
Мама закрыла глаза.
— Я знаю.
Вечером, когда они уже подъезжали к Москве, телефон Полины зазвинел. Незнакомый номер. Она ответила.
— Алло?
— Полина Сергеевна? — женский голос, официальный. — Это из нотариальной конторы. Ваш муж, Алексей Владимирович, сегодня подал документы на оспаривание сделки по продаже вашей квартиры.
Полина усмехнулась.
— Пусть пробует.
— Он утверждает, что деньги были общими, и вы не имели права распоряжаться ими без его согласия.
— Пусть докажет.
— Также… — голос на другом конце замялся, — он подал на развод.
Полина посмотрела в окно. За стёклами мелькали огни города — чужого, незнакомого, но теперь её.
— Хорошо, — сказала она. — Передайте ему, что я не против.
Она отключила телефон.
Мама открыла глаза.
— Ты не боишься?
Полина улыбнулась.
— Нет.
Потому что впервые за долгие годы она чувствовала себя свободной.
Московская клиника пахла антисептиком и кофе из автомата. Полина сидела в холле, листая документы. Операция прошла успешно — врачи сказали, что маме потребуется время, но шансы высокие. Она наконец могла вздохнуть.
Телефон вибрировал в кармане. Сообщение от адвоката:
«Алексей подал иск о разделе имущества. Требует признать сделку по продаже квартиры недействительной. Также требует компенсацию за „моральный ущерб“. Судебное заседание через две недели.»
Полина усмехнулась. Она ожидала этого.
Квартира в Москве была маленькой, но светлой. Мама спала, а Полина сидела на кухне, пила чай и смотрела на город за окном. В дверь позвонили.
Она открыла.
На пороге стоял Алексей. Небритый, с тёмными кругами под глазами, в том же пальто, в котором она видела его последний раз. Только теперь он выглядел не злым, а усталым.
— Можно войти? — спросил он.
Полина отступила, пропуская его.
Он осмотрелся, как будто искал что-то знакомое. Но здесь не было их мебели, их вещей, их жизни.
— Ты действительно всё бросила, — сказал он finally.
— Я ничего не бросала, — поправила она. — Я выбрала.
— Ты разрушила нашу семью.
— Нет. Ты разрушил её, когда решил, что моя жизнь и жизнь моей мамы значат меньше, чем бизнес твоего брата.
Алексей сел на стул, не снимая пальто.
— Андрей говорит, что без тех денег он обанкротится.
— Мне жаль Андрея.
— Тебе не жаль никого.
— Мне жаль, что ты до сих пор этого не понимаешь.
Он достал конверт, положил на стол.
— Что это? — спросила Полина, не трогая его.
— Развод. Я подписал. Ты была права — я не имел права так давить на тебя.
Она молча смотрела на конверт.
— Ты надеешься, что я передумаю?
— Нет, — Алексей поднял глаза. — Я надеюсь, что ты хотя бы прочтёшь.
Полина открыла конверт. Внутри лежали документы на развод — и чек. На 2 390 000 рублей.
— Это половина от той суммы, — сказал он. — Я продал машину. Это твоё. По закону.
Она медленно положила чек обратно.
— Я не хочу твоих денег.
— Возьми, — его голос дрогнул. — Пожалуйста.
— Зачем?
— Потому что я был не прав.
Полина молчала. Потом вдруг рассмеялась — коротко, без радости.
— Ты знаешь, что самое смешное? Я думала, что если ты извинишься, если ты хотя бы признаешь, что был не прав, мне станет легче. Но нет. Мне всё равно.
Алексей кивнул, как будто ожидал этого.
— Я уезжаю, — сказал он. — Мама остаётся с Андреем. Я не буду больше вмешиваться.
— Хорошо.
Он встал, направился к двери. Потом остановился.
— Ты счастлива?
Полина посмотрела на спальню, где спала её мама. На окно, за которым светило солнце. На чашку с остывшим чаем.
— Да, — сказала она. — Я счастлива.
Алексей кивнул. И ушёл.
Через две недели суд вынес решение: сделка по продаже квартиры признавалась законной. Алексей не явился на заседание.
Полина вышла из здания суда, вдохнула холодный воздух. Мама ждала её в машине, улыбаясь.
— Всё? — спросила она.
— Всё, — кивнула Полина.
Она села за руль и завела двигатель.
Они ехали домой.
