Когда я впервые увидела пустой банковский счёт, я подумала, что это ошибка. Просто сбой системы, технический глюк, как бывает у банка по пятницам. Я перезагрузила приложение, вышла и снова вошла — та же цифра: 0,00 рублей. Ни копейки. Ни одного знака после запятой.
Счёт, на который я копила шесть лет. Счёт, предназначенный для Кати. Для её университета. Для Оксфорда, куда она мечтала поступить с пятого класса, где подшивала брошюры, читала Шекспира на английском и смотрела лекции профессоров на YouTube. Счёт, который я пополняла, отказывая себе в отпуске, в новом пальто, в ресторанах, в ремонте квартиры. Счёт, на котором должно было быть 2 миллиона 374 тысячи 612 рублей.
Исчез. Как будто его и не было.
Я сидела на кухне, держа телефон в дрожащих руках, и смотрела в окно. За стеклом шел мелкий осенний дождь, серый, как моё настроение. Мозг отказывался работать. В голове крутилось только одно: *Кто? Кто это сделал?*
И тогда я вспомнила. Алексей. Мой муж. Отец моей дочери. Человек, с которым я прожила двадцать один год.
Он ушёл неделю назад. Не ссорясь, не крича, просто собрал чемодан, сказал: «Мне нужно подумать», и уехал. Я тогда думала — он переутомился на работе, у него кризис среднего возраста, может, захочет вернуться через пару дней. Я даже не пыталась звонить. Дала ему пространство. А он, оказывается, не думал. Он действовал.
Я проверила историю переводов. Один перевод. На 2 374 612 рублей. Дата — три дня назад. Получатель — частный счёт. Никаких фамилий, только инициалы: А.Н. Но я узнала номер. Он был в списке контактов под именем «Анна из Сочи».
Анна. Его любовница. Я знала о ней. Знала давно. Сначала это была просто интуиция, потом — странности в поведении, потом — сообщения в телефоне, которые я случайно увидела, когда он забыл выключить синхронизацию с планшетом. Я закрыла глаза. Я не хотела разрушать семью. Ради Кати. Я надеялась, что пройдёт. Что он одумается. Что это просто слабость.
Но он не одумался. Он украл деньги нашей дочери и сбежал с ней в Сочи.
Я встала, руки дрожали. Я пошла в комнату Кати. Она сидела за столом, в наушниках, что-то писала в тетради. Шестнадцать лет, высокая, худая, как ива, с короткой стрижкой и серыми глазами, которые вдруг стали слишком взрослыми.
— Катя, — сказала я, и голос дрогнул. — Папа… он забрал деньги с твоего счёта. Ушёл с Анной. В Сочи.
Она сняла наушники. Посмотрела на меня. И вдруг… ухмыльнулась.
Не плакала. Не закричала. Не обвинила меня в доверии к нему. Не сказала «я же говорила». Нет. Она ухмыльнулась. Как будто услышала что-то забавное.
— Мам, — сказала она спокойно, — не волнуйся. Я разберусь.
Я замерла.
— Что ты имеешь в виду?
— Я сказала — я разберусь. У меня есть план.
— Катя, это не шутка! Это деньги на университет! На твою будущую жизнь!
— Я знаю, — кивнула она. — И я не позволю ему их украсть.
Она встала, прошла к шкафу, достала ноутбук, открыла его. Я хотела что-то сказать, но она подняла руку.
— Мам, дай мне неделю. Просто дай мне неделю. И не звони ему. Не пиши. Ничего не делай. Я сама.
Я хотела возразить, но в её глазах было что-то такое — холодное, расчётливое, почти жестокое. Я впервые по-настоящему испугалась. Не за деньги. За неё.
Но я кивнула.
Прошла неделя.
Я не звонила Алексею. Не писала. Я сидела дома, ходила на работу, как автомат, и каждую ночь просыпалась с мыслью: *Катя что-то делает. Что она делает?*
Катя стала странной. Замкнутой. Говорила мало. Часто сидела с ноутбуком, что-то искала, печатала. Иногда уходила куда-то, не говоря куда. Возвращалась поздно, усталая, но с горящими глазами.
— Ты в порядке? — спрашивала я.
— Лучше некуда, — отвечала она.
Я не верила.
И вот, в субботу утром, мой телефон зазвонил. Номер — с кодом Сочи. Я похолодела. Это был он.
— Алло? — голос дрожал.
— Лена! — закричал Алексей. — Что ты наделала?!
Я не поняла.
— Я ничего не делала, — сказала я. — Это ты всё устроил!
— Да не ты! Катя! Боже, Лена, что вы наделали?!
— Катя? — Я посмотрела в коридор. Её не было. — О чём ты?
— Она взломала мой аккаунт! Весь мой бизнес! Все мои счета! Документы! Мои контракты! Всё! Я в полной заднице! Меня уже вызывают в налоговую! Меня шантажируют клиенты! Мои партнёры думают, что я их обманул! И это всё — её рук дело!
— Что? — Я села. — О чём ты говоришь?
— Она выложила всё! Всё! Мои налоговые махинации, схемы откатов, поддельные договоры! Всё! В открытый доступ! На сайтах, в соцсетях! С подписью: «Алексей Петров — мошенник и вор». И приложила скриншоты переводов! В том числе — с твоего счёта! Лена, ты понимаешь, что я под следствием?! Меня могут посадить!
Я молчала. Мозг отказывался воспринимать.
— И Анна… — он застонал. — Она ушла. Забрала деньги, которые я ей перевёл, и исчезла. Сказала, что не хочет быть замешанной в этом. Что я — преступник. Что она не знала, на что я способен.
— Ты и есть преступник, — сказала я тихо.
— Я хотел начать новую жизнь! Я любил её!
— Ты любил её на деньги нашей дочери.
Он замолчал.
— Где Катя? — спросил он вдруг. — Я хочу с ней поговорить.
— Ты не имеешь права.
— Она умнее нас всех! Ты понимаешь, что она сделала? Она не просто взломала меня — она создала целую кампанию! Поддельные письма от налоговой, фейковые жалобы от клиентов, фальшивые доказательства! Она использовала боты, чтобы распространить информацию! Она… она гений!
— Она шестнадцатилетняя девочка, которую ты предал, — сказала я. — И ты ещё удивляешься?
Он заплакал.
— Я не хотел… Я думал, я верну деньги… позже…
— Ты думал, что сможешь просто украсть у дочери и начать с чистого листа? С чужими деньгами?
— Я был в отчаянии! Работа давит! Ты меня не понимаешь!
— А ты понимаешь, что сделал? — Я встала. — Ты не видишь её больше. Никогда. И если ты не вернёшь каждый рубль — я подам на тебя в суд. И Катя поможет.
Я бросила трубку.
Катя вернулась вечером. С пакетом из кофейни и улыбкой на лице.
— Ну что, мам? — спросила она, садясь за стол. — Он звонил?
— Да, — сказала я. — Он в панике. Говорит, ты разрушила его жизнь.
— Хорошо, — кивнула она. — Значит, работает.
— Катя… — Я села напротив. — Ты действительно всё это сделала?
— Конечно. Я же сказала — разберусь.
— Но как? Откуда ты знаешь такие вещи?
— Я училась, — просто сказала она. — Я три года хожу на курсы по кибербезопасности. Я вхожу в хакерское сообщество. У меня есть доступ к инструментам. И к информации.
— Но это незаконно!
— А то, что он сделал — законно? — спросила она, глядя мне в глаза. — Он украл у меня будущее. Я вернула своё.
— Но ты можешь попасть в беду!
— Нет, — покачала она головой. — Я всё сделала анонимно. Через цепочку прокси, через тёмную сеть. Меня не найдут. А если и найдут — у меня есть доказательства, что он сам переводил деньги себе. Я не взламывала банк. Я просто… использовала его собственные ошибки.
— Какие ошибки?
— Он использовал один и тот же пароль везде. И не включал двухфакторную аутентификацию. Я получила доступ к его почте через поддельный сайт. Потом — к его бизнес-аккаунтам. Я всё записала. Все его схемы. Все переводы. Все договоры. И когда он уехал, я просто… поделилась информацией с нужными людьми.
— Но зачем так жестоко?
— А он был добр, когда забирал мои деньги? — спросила она. — Он думал о моих чувствах? О моих мечтах? Он думал, что я просто смирюсь? Что ты заплачешь и забудешь?
Я молчала.
— Я не хотела его сажать, — сказала Катя тише. — Я хотела, чтобы он почувствовал то же, что и я. Панику. Страх. Ощущение, что всё рушится. Что твоя жизнь — ложь. Что ты больше не контролируешь ничего.
— И ты добилась этого.
— Да. И теперь он вернёт деньги. Он уже начал. Сегодня утром на мой счёт поступило 500 тысяч. С пометкой: «Возврат долга».
Я посмотрела на неё. Мою дочь. Мою девочку. Которую я считала тихой, немного замкнутой, увлечённой книгами и музыкой. А она оказалась кем-то другим. Кем-то с железной волей. С холодным расчётом. С мстительностью.
— Ты не боишься? — спросила я. — Что он тебя ненавидит?
— Пусть ненавидит, — пожала она плечами. — Я не его дочь. Я — твоя. И я защищаю тебя. Защищаю себя. Это не месть. Это справедливость.
Я встала, подошла к ней, обняла. Она напряглась сначала, потом расслабилась.
— Я не знаю, что делать с тем, что ты сделала, — сказала я. — Я боюсь за тебя. Боюсь, что ты потеряешь себя. Что ты станешь жестокой.
— Я не стану жестокой, — сказала она. — Я просто больше не буду наивной.
Через месяц Алексей вернул всё. Два миллиона триста семьдесят четыре тысячи шестьсот двенадцать рублей. С процентами. С письмом извинения. Без претензий.
Я перевела деньги обратно на счёт Кати.
Она поступила в Оксфорд. Сдала экзамены на отлично. Получила часть стипендии. Остальное — из «её» счёта.
Перед отъездом она сказала:
— Мам, я не хочу, чтобы ты боялась меня. Я не монстр. Я просто выросла.
— Я не боюсь тебя, — сказала я. — Я горжусь тобой. Но мне больно, что тебе пришлось стать такой, чтобы выжить.
— Иногда, — сказала она, — выживание — это и есть рост.
Прошло два года.
Катя училась в Оксфорде. Писала статьи по кибербезопасности. Работала с полицией в качестве консультанта по делам о мошенничестве. Её имя появилось в журнале *Wired* — «Тинейджер, который остановил корпоративного преступника».
Алексей исчез. Сначала он пытался восстановиться, потом — переехал в Краснодар, открыл маленький бизнес. Потом — его арестовали за уклонение от уплаты налогов. Срок — три года. Он не писал. Не звонил.
Я не поехала на суд.
Катя прислала мне фото. Она стоит у входа в университет, в очках, в пальто, с книгой в руках. Подпись: *Спасибо, что поверила мне.*
Я смотрела на это фото и думала: *Она не просто выжила. Она победила.*
И вдруг поняла — настоящая сила не в том, чтобы не страдать. А в том, чтобы, пройдя через боль, остаться собой. Или стать кем-то новым. Кем-то сильным.
Катя не ухмыльнулась в тот день, когда я рассказала ей про кражу. Она улыбнулась. Улыбкой взрослого человека, который знает: мир жесток, но он — умнее.
И она была права.
Она разобралась.
И мир стал чуточку справедливее.
