«Нет, Мариночка, этот бежевый тюль — совершенно безвкусно. Пошлятина», — голос свекрови звенел в моей собственной гостиной. Она стояла посреди комнаты, картинно приложив к губам палец, а мой муж, Игорь, одобрительно кивал. Они уже все решили: в моем доме будут новые шторы, в моем кабинете — его мебель, а мой бизнес, который я строила потом и кровью, станет «нашим». Они смотрели на меня с презрительной жалостью, как на сломленную вещь, не подозревая, что я не плачу в подушку по ночам. Я тихо собираю документы. И главный из них превратит их триумф в долговую яму, из которой они не выберутся уже никогда.
***
— Нет, Мариночка, этот бежевый тюль — совершенно безвкусно. Пошлятина, — голос свекрови, Тамары Павловны, звенел натянутой струной в моей собственной гостиной. Она стояла посреди комнаты, картинно приложив к губам палец с идеальным маникюром, и смотрела на мои окна так, будто они лично ее оскорбили. — Сюда просятся тяжелые, шелковые шторы. Изумрудные. Под цвет моих глаз.
Я молча сжала кулаки, ногти впились в ладони. Мой муж, Игорь, стоял рядом с ней и кивал, как китайский болванчик.
— Мама права, Марин. Что-то надо менять. Какой-то у тебя… — он на мгновение запнулся, подбирая слово, — застой в интерьере. Безжизненно.
Безжизненно. Это слово ударило под дых. Пять лет я жила в этой квартире, которую купила еще до нашего брака. Пять лет я создавала здесь уют, каждую вазочку, каждую подушку выбирала с любовью. А последние два года… последние два года я пахала как проклятая, поднимая наш маленький цветочный салон до уровня серьезной компании по фитодизайну и организации мероприятий. Я не спала ночами, я забыла, что такое отпуск и выходные. А Игорь… Игорь «вдохновлял». Он красиво рассказывал инвесторам о перспективах, брал на себя «представительские функции», что на деле означало дорогие рестораны с партнерами и покупку нового «статусного» автомобиля в кредит. «Для имиджа фирмы, дорогая!» — говорил он.
— Да, Игорек, — подхватила Тамара Павловна, не сводя с меня хищного взгляда. — И с кабинетом надо что-то решать. Вот этот, твой бывший, — она неопределенно махнула рукой в сторону маленькой комнаты, где я раньше работала, — мы переделаем под твой полноценный кабинет. Ты же теперь почти генеральный директор. Тебе нужно пространство.
«Почти генеральный директор». Мой бизнес, который я зарегистрировала как ИП на свое имя, они уже мысленно переименовали в «наш» и раздали в нем должности.
— Тамара Павловна, Игорь, — я заставила себя разжать кулаки и говорить ровно, — давайте не будем торопиться. Сначала нужно закрыть квартальный отчет, там много работы.
Муж снисходительно усмехнулся.
— Мариш, ну какая работа? У тебя есть бухгалтер. Не делай из этого проблему. Мы с мамой как раз завтра поедем по салонам, посмотрим ткани. Ты же не против, если мама нам поможет с выбором? У нее безупречный вкус.
Он сказал «нам». Не «тебе». «Нам». Будто я уже не хозяйка в этом доме. Будто я просто временное приложение к его грандиозным планам. А свекровь уже расплылась в довольной улыбке.
— Конечно, помогу! Я уже и дизайнеру позвонила. Она сделает нам проект. Надо же обживать семейное гнездо. Все-таки сын у меня один, должен жить как король.
Я посмотрела на Игоря. В его глазах не было ни любви, ни поддержки. Только холодный расчет и нетерпение. Он смотрел на меня, как на досадную помеху на пути к успеху. К моему успеху, который он уже считал своим. В этот момент, слушая их деловитый щебет о том, какие обои они выберут для «нашей» спальни, я поняла — это конец. Не просто ссора. Не очередное недопонимание. Это точка невозврата. Они не просто хотели сменить шторы. Они хотели выкинуть меня из моей собственной жизни, оставив за собой лишь вывеску с моей фамилией, под которой они будут делить мои деньги.
Я молча кивнула, натянув на лицо слабую улыбку.
— Хорошо. Делайте, как считаете нужным. Я, наверное, прилягу, голова что-то разболелась.
Они даже не обратили внимания на мой уход. Я закрыла за собой дверь спальни и услышала, как свекровь громким шепотом говорит Игорю: «Вот видишь, сломалась. Немного нажать — и она на все будет согласна. Главное, чтобы долю в бизнесе на тебя переписала по-хорошему. А то придется по-плохому».
Я подошла к окну и посмотрела на суетливый вечерний город. Холодная, звенящая ярость заполнила меня до краев, вытесняя боль и обиду. «По-плохому, значит?» — прошептала я своему отражению в темном стекле. — «Что ж, вы сами этого захотели». Я достала телефон и набрала номер, который сохранила еще полгода назад на всякий случай.
— Анна Борисовна? Здравствуйте. Это Марина Орлова. Мне нужна ваша помощь. Кажется, пришло время.
***
На следующий день я проснулась с ощущением стальной пружины внутри. Игорь и его мать уехали «по делам» — выбирать мебель для его нового кабинета в моем доме. Их отсутствие было как глоток свежего воздуха. Я быстро собралась, надела строгий брючный костюм, который не носила уже давно, и поехала на встречу с Анной Борисовной.
Ее офис располагался в тихом центре, в старом здании с высокими потолками. Анна Борисовна, адвокат по бракоразводным процессам и разделу имущества, оказалась женщиной лет пятидесяти с пронзительными, умными глазами и короткой стрижкой. Она не сюсюкала и не лила воду.
— Рассказывайте все. Без эмоций. Только факты, — отрезала она, пододвигая ко мне блокнот.
И я рассказала. О том, как начинала с маленького цветочного ларька, работая по 16 часов в сутки. О том, как появился Игорь — обаятельный, легкий, обещавший золотые горы и поддержку. О том, как я, влюбленная и уставшая, поверила ему. Рассказала, как бизнес начал расти, и я оформила ИП на себя, потому что у Игоря была плохая кредитная история после каких-то его прошлых «проектов».
— Он убедил меня, что мужчина должен быть добытчиком, — горько усмехнулась я. — Сказал, что ему неудобно сидеть на моей шее. И предложил взять на себя все финансовые вопросы, связанные с расширением. «Давай, — говорил он, — ты занимайся творчеством, цветами, а я буду решать скучные вопросы с банками, кредитами. Я же мужчина, я должен тебя защищать».
Анна Борисовна внимательно слушала, делая пометки.
— Кредиты? На кого они оформлены?
— На него, — ответила я. — Он говорил, что так проще. У него, мол, появились «свои люди» в банках. Он брал кредиты на развитие бизнеса. По крайней мере, так он говорил. Все договоры у него. Я их даже не видела. Я верила ему.
В памяти всплыл тот день, года полтора назад. Мы сидели в ресторане, отмечая крупный контракт. Игорь был весел и щедр.
— Мариш, нам нужна новая машина. Представительская. И офис пора расширять. Я тут поговорил с ребятами, есть отличный вариант кредита. Сумма большая, но мы быстро отобьем. Подпишу все на себя, чтобы тебя не дергать. Ты же у меня фея, твое дело — порхать среди роз, а не по банкам бегать.
Тогда это казалось заботой. Я была счастлива, что он снял с меня этот груз. Я погрузилась в креативную работу, в логистику поставок экзотических растений, в обучение флористов. А он… он приносил на подпись какие-то бумаги, говорил, что это «текучка для налоговой», и я, уставшая после бессонной ночи над очередным проектом, подписывала, не глядя. Доверие было абсолютным.
— Так, — Анна Борисовна подняла на меня глаза. — Значит, ИП оформлено на вас. Квартира куплена вами до брака. Машина, на которой он ездит, куплена в браке, но, скорее всего, в кредит. А теперь самое интересное — кредиты на развитие бизнеса. Вы говорите, все договоры у него. Нам нужно их достать. Любым способом.
— Я знаю, где он их хранит. В сейфе, в кабинете. Код я знаю, он простой — дата рождения его мамы.
Адвокат кивнула, и в ее глазах блеснул хищный огонек.
— Отлично. Ваш муж и его матушка считают вас наивной овечкой. Пусть пока так и думают. Ваша задача — ничем не выдать своих намерений. Улыбайтесь. Соглашайтесь. Будьте тихой и подавленной. А вы сделаете копии всех до единого документов из этого сейфа. Каждый листочек. Договоры, графики платежей, чеки, выписки. Все, что найдете. И привезете мне. Мы соберем ваш бумажный щит. А потом он превратится в меч.
Я вышла из ее офиса с четким планом в голове. Страх ушел. На его место пришел холодный, звенящий азарт. Вечером, когда Игорь и Тамара Павловна вернулись, возбужденно размахивая каталогами с мебелью, я встретила их с кроткой улыбкой.
— Ой, как красиво, — пролепетала я, глядя на изображение помпезного дубового стола. — Наверное, дорогой?
— Головку свою не тем забиваешь, Мариша. Игорю теперь нужна солидность и размах. Ты лучше думай, как нам помочь побыстрее все это провернуть, а не стой столбом с умным видом.
Игорь обнял меня за плечи и покровительственно поцеловал в макушку.
— Не волнуйся, котенок. Все будет хорошо. Ты скоро поймешь, что все это и для твоего блага тоже.
Я прижалась к нему, пряча лицо, чтобы он не увидел моих глаз. В них не было ни капли тепла. Только лед. Ночью, дождавшись, когда его богатырский храп заполнит спальню, я тихо встала. Сердце колотилось как бешеное. На цыпочках я пробралась в кабинет, дрожащими руками набрала код на сейфе. Щелчок замка показался мне оглушительным. Внутри лежали аккуратные папки. «Кредиты», «Договоры», «Личное». Я вытащила все и начала фотографировать на телефон страницу за страницей. И чем больше я снимала, тем шире открывались мои глаза.
Суммы были чудовищными. Гораздо больше, чем требовалось на развитие бизнеса. И цели кредитов… «Потребительский кредит на неотложные нужды», «Автокредит», «Кредитная линия на личные расходы». А в залоговых документах… в качестве обеспечения по некоторым из его личных кредитов было указано оборудование и активы моего ИП. Он подсовывал мне на подпись не «бумаги для налоговой», а согласия на залог.
Он не просто брал деньги «на развитие». Он строил свою красивую жизнь, покупал себе часы, дорогие гаджеты, оплачивал поездки с друзьями на рыбалку в Астрахань, и все это — за счет будущего моего бизнеса. Он планомерно создавал долговую яму, прикрываясь моей фирмой.
Я фотографировала до рассвета. Руки тряслись, но не от страха, а от бешеной, всепоглощающей ярости. Он думал, что я фея, порхающая среди роз. Что ж, эта фея только что наточила свои шипы.
***
Дни потянулись, как вязкий сироп. Я играла свою роль сломленной и покорившейся женщины так хорошо, что, кажется, сама начинала в это верить. Я тихо сидела за ужином, пока Игорь и Тамара Павловна громко обсуждали, как они «реструктуризируют» мой бизнес.
— Во-первых, уволим половину этих твоих флористов, — деловито заявлял Игорь, размахивая вилкой с наколотым куском мяса. — Зачем столько дармоедов? Оставим двух-трех, и хватит.
— И эту, как ее, Ольгу Петровну, твоего администратора, — вторила ему свекровь. — Старая калоша. Вечно смотрит на меня, как на пустое место. Посадим туда молодую девочку, симпатичную. Чтобы клиентов привлекала.
— Мам, гениально! — восхищался Игорь. — Ты у меня стратег!
Я опускала глаза в тарелку и молчала. А в голове проносились картины: вот Ольга Петровна, которая выходила работать в мои выходные, когда я болела. Вот девочки-флористы, оставшиеся до полуночи, чтобы собрать свадебный заказ для капризной клиентки. Они были моей командой. Моей семьей. А эти двое говорили о них, как о мусоре, который нужно вынести.
Апофеозом стала суббота. Я проснулась от громких голосов в гостиной. Выйдя из спальни, я застыла на пороге. Посреди комнаты стояла Тамара Павловна, а рядом с ней — незнакомая женщина с рулеткой и папкой. Дизайнер.
— …а здесь, я думаю, мы снесем эту стену, — вещала свекровь, указывая на перегородку между гостиной и коридором. — Объединим пространство. Будет большая студия, как в Европе. Игорь, сынок, тебе же нравится?
Игорь, стоявший тут же с чашкой кофе, лениво кивнул.
— Да, простор — это хорошо. Марина, а ты чего стоишь? Иди, сделай нам еще кофе. И что-нибудь к кофе, — бросил он мне через плечо, даже не посмотрев.
Я чувствовала себя прислугой в собственном доме. Невидимкой. Предметом мебели, который скоро заменят на новый. Женщина-дизайнер смерила меня быстрым оценивающим взглядом и снова повернулась к Тамаре Павловне.
— А что с этой комнатой? — спросила она, кивнув на мою маленькую кладовку, где я хранила старые семейные альбомы, мамины вышивки и дорогие сердцу безделушки.
— Ой, это хламник, — отмахнулась свекровь. — Все на выброс. Или на дачу свезти, в сарай. Здесь будет отличная гардеробная.
В этот момент что-то внутри меня оборвалось. Одно дело — бизнес, деньги. Но это… это была моя память. Мои корни. То, что нельзя купить или продать.
— Это не хлам, — тихо, но отчетливо сказала я.
Все трое обернулись. На их лицах было удивление, будто заговорил стул.
— Что ты сказала, деточка? — прищурилась Тамара Павловна.
— Я сказала, это не хлам. И эту стену сносить не нужно. И я не буду делать вам кофе. Если хотите — кофемашина на кухне.
Наступила оглушительная тишина. Дизайнер неловко переминалась с ноги на ногу. Игорь побагровел.
— Марина, ты в своем уме? Что это за тон? — прошипел он.
— Вполне, — я посмотрела ему прямо в глаза. Мой голос больше не дрожал. — Я в своем уме, в своем доме и, напоминаю, в своем бизнесе. А теперь, будьте добры, попросите вашу гостью уйти. Ремонт отменяется.
Тамара Павловна ахнула и схватилась за сердце.
— Игорек, ты слышишь?! Она нам хамит! Она выгоняет нас! Эта… эта…
— Мама, успокойся! — рявкнул Игорь и шагнул ко мне. Он схватил меня за локоть так, что пальцы впились в кожу. — Ты что себе позволяешь? Совсем страх потеряла? Забыла, кто в доме хозяин?
— Я как раз очень хорошо помню, кто здесь хозяин, — я выдернула руку. — И это не ты.
Он задохнулся от ярости. Его лицо исказилось.
— Ах так?! Ну все, ты доигралась! Я думал с тобой по-хорошему, но теперь будет по-другому! Ты у меня получишь такой развод, что останешься в одних трусах! Бизнес будет мой! Ты никто, поняла? Никто без меня!
Он кричал, брызгая слюной. Тамара Павловна поддакивала ему, сыпля проклятиями. Дизайнер, пятясь, выскользнула за дверь. А я стояла и смотрела на них. И мне не было страшно. Мне было… брезгливо. Я смотрела на это уродливое представление, на эту генеральную репетицию захвата моей жизни, и понимала, что Анна Борисовна была права. Они сами роют себе яму. И осталось лишь дать им в руки последнюю лопату.
— Развод? — спокойно переспросила я. — Что ж, Игорь. Я согласна.
***
Игорь был уверен, что его угроза меня парализует. Что я приползу к нему на коленях, буду умолять о прощении, соглашусь на любые его условия. Но я не приползла. Я замолчала. Я превратилась в тень в собственном доме. Ходила на работу, возвращалась, запиралась в спальне. Он воспринял это как мою капитуляцию. Он ходил по квартире гоголем, громко разговаривал по телефону, обсуждая с кем-то «грядущие перемены в компании» и то, как он «наконец-то избавится от балласта».
Тамара Павловна звонила ему по десять раз на дню, и я слышала ее визгливый голос из трубки: «Ну что, она подписала бумаги? Игорек, не тяни! Куй железо, пока горячо! А то опомнится, начнет юристов искать!»
Они не знали, что юрист уже давно был найден. И что мы не сидели сложа руки.
Ровно через неделю после сцены с дизайнером, в пятницу вечером, в дверь позвонили. Игорь, вальяжно развалившийся на диване перед телевизором, крикнул мне: «Марин, открой!»
Я открыла. На пороге стоял молодой человек в форме курьерской службы с плотным конвертом в руках.
— Орлов Игорь Андреевич здесь проживает?
— Да, — кивнула я. — Сейчас позову.
Я позвала мужа. Он нехотя встал с дивана, подошел к двери.
— Я. Что там?
— Вам пакет. Распишитесь в получении.
Игорь небрежно черканул подпись, взял конверт и закрыл дверь. Он повертел его в руках, увидел на обратной стороне штамп юридической конторы. Его лицо вытянулось. Он рванул плотную бумагу.
Я стояла в нескольких шагах и наблюдала. Сначала на его лице было недоумение. Потом оно сменилось неверием. А затем его лицо начало наливаться темной, нездоровой краской.
— Ты… Ты что наделала, дура?! — взревел он, потрясая бумагами. В его руках было исковое заявление о расторжении брака и разделе совместно нажитого имущества. Мое исковое заявление.
Я молчала.
— Ты решила со мной воевать?! Со мной?! — он шагнул ко мне, его глаза метали молнии. — Ты, ничтожество! Я тебя содержу, я тебе бизнес построил, а ты?! Ты мне в спину нож воткнула?!
— Ты ничего мне не строил, Игорь, — мой голос был тихим, но твердым, как сталь. — Ты строил только свою красивую жизнь за мой счет.
— Ах ты тварь! — он замахнулся, но в последний момент опустил руку. — Думаешь, это тебе поможет? Да я тебя по судам затаскаю! Я докажу, что это я все создал! У меня все ходы записаны! Ты останешься ни с чем! Я отберу у тебя все!
В этот момент зазвонил его телефон. На экране высветилось «Мама». Он с рычанием ответил на звонок, включив громкую связь.
— Мама! Ты представляешь, что эта гадина устроила?! Она на развод подала! Хочет у меня бизнес отсудить!
— Что?! — раздался визг Тамары Павловны из динамика. — Ах она змея подколодная! Я так и знала! Игорек, немедленно найми самого лучшего адвоката! Самого дорогого! Мы ее уничтожим! Разорим! Пусть идет на панель! Мы ей не копейки не оставим!
Игорь слушал, и его лицо постепенно приобретало уверенное, злорадное выражение.
— Да, мама, ты права. Она об этом еще горько пожалеет. Она думала, что самая умная? Ну что ж. Война так война.
Он бросил телефон на диван и снова посмотрел на меня, теперь уже с откровенной насмешкой.
— Ну что, Орлова? Довольна? Ты только что нажала на кнопку самоуничтожения. Мой адвокат сотрет твоего в порошок. Ты будешь умолять меня взять тебя обратно, но будет поздно. Готовься жить на вокзале.
Он развернулся и ушел в комнату, громко хлопнув дверью. Через минуту я услышала, как он с кем-то возбужденно говорит по телефону, обсуждая детали предстоящей «битвы».
Я осталась одна в пустой гостиной. Звук его голоса за дверью был похож на удар гонга, возвестивший о начале сражения. Но, вопреки его ожиданиям, я не чувствовала страха. Я чувствовала только холодное, ледяное спокойствие. Они приняли мой вызов. Они проглотили наживку. И теперь они на полной скорости мчались прямо в ловушку, которую сами для себя так старательно готовили.
Я достала телефон и написала короткое сообщение Анне Борисовне: «Он получил документы. Готовится к войне».
Ответ пришел почти мгновенно: «Отлично. Пусть. Чем выше они заберутся в своей самоуверенности, тем больнее будет падать».
***
Через две недели нас вызвали на досудебное урегулирование в офис адвоката Игоря. Я приехала туда вместе с Анной Борисовной. Мы вошли в шикарную переговорную с панорамными окнами, кожаными креслами и огромным столом из темного дерева. Игорь и Тамара Павловна уже были там. Они сидели во главе стола, как на троне. Рядом с ними расположился их адвокат — лощеный, самодовольный мужчина в дорогом костюме, от которого за версту пахло успехом и цинизмом.
Игорь посмотрел на меня с презрительной усмешкой. Тамара Павловна смерила меня взглядом с головы до ног и демонстративно отвернулась.
— Итак, господа, — начал адвокат Игоря, разложив перед собой тонкую папку. — Давайте не будем тратить время друг друга. Позиция моего клиента, Игоря Андреевича, проста и понятна. Он, как фактический создатель и руководитель процветающей компании «Флора-Дизайн», готов проявить великодушие к своей пока еще супруге.
Он сделал паузу, давая нам насладиться этим «великодушием».
«Послушайте, мы все взрослые люди и понимаем, что квартира по документам ваша. Но давайте посмотрим на картину в целом, по-человечески. Вы в любом случае остаетесь с дорогой недвижимостью в центре города. Игорь Андреевич же вложил всего себя, всю свою энергию в создание этого бизнеса. Будет просто справедливо, если каждый останется при своем: вы — с квартирой, а он — с делом всей его жизни. Поэтому мы предлагаем всего лишь юридически оформить этот справедливый расклад. Вы подписываете отказ от бизнеса, который, будем честны, без руководящего гения Игоря все равно развалится через месяц, и мы считаем, что разошлись по-хорошему, без взаимных обид».
Он закончил и посмотрел на нас так, будто сделал мне самое щедрое предложение в жизни. Тамара Павловна одобрительно кивнула, сверкая глазами.
Анна Борисовна, сидевшая рядом со мной, даже не изменилась в лице. Она спокойно посмотрела на адвоката.
— Простите, а вы не ошиблись? Какую «долю» должна передать моя клиентка? ИП Орлова Марина Викторовна — это целиком и полностью ее предприятие. Там нет никаких долей.
Адвокат Игоря рассмеялся.
— Ах, оставьте эти формальности. Юридическое оформление — это одно, а фактическое положение дел — другое. У нас есть десятки свидетелей — партнеры, сотрудники, клиенты — которые подтвердят, что все стратегические решения принимал Игорь Андреевич. Он был лицом и мозгом компании. Марина Викторовна занималась, скажем так, технической частью. Цветочками.
— «Цветочками», которые приносят несколько миллионов чистой прибыли в год, — парировала Анна Борисовна. — И которые моя клиентка создала с нуля, пока ваш клиент менял машины и рестораны.
Игорь побагровел.
— Да что вы несете! Я пахал! Я ночи не спал, искал инвесторов!
— Вы искали кредиты, Игорь Андреевич, — спокойно поправила его мой адвокат. — Это немного другое.
Адвокат Игоря махнул рукой, прекращая препирательства.
— Давайте по-существу. Наше предложение на столе. В противном случае мы встретимся в суде. И там, уверяю вас, мы докажем фактическое участие моего клиента в создании и управлении бизнесом. Суд, скорее всего, признает бизнес совместно нажитым имуществом и разделит его 50 на 50. Но после этого мы подадим иск об упущенной выгоде из-за некомпетентного управления со стороны Марины Викторовны в переходный период. Мы завалим ее исками. Она потеряет не только половину бизнеса, но и будет должна нам круглую сумму. Так что мое предложение — это, по сути, спасение для нее.
Он говорил уверенно и нагло. Я видела, как Игорь и Тамара Павловна буквально светятся от гордости за своего защитника.
Анна Борисовна помолчала, потом медленно достала из своего портфеля один-единственный лист бумаги и положила его на стол.
— Хорошо. Тогда вот наше встречное предложение. Игорь Андреевич отказывается от любых претензий на бизнес и имущество Марины Викторовны. Взамен она не подает заявление в полицию по факту мошенничества и не инициирует процедуру взыскания с него половины долгов по кредитам, которые он брал в браке на личные нужды, используя активы компании в качестве залога без ее полного информированного согласия.
Адвокат Игоря взял лист, пробежал его глазами, и его лицо на мгновение дрогнуло. Игорь выхватил у него бумагу.
— Что за бред?! Какие долги?! Это были кредиты на бизнес!
— Вы уверены? — мягко спросила Анна Борисовна. — Мы сделали несколько запросов. Очень интересные документы получили из банков. Потребительские кредиты на суммы с шестью нулями. Кредитные карты с исчерпанными лимитами. Автокредит на машину, которая стоит как половина квартиры. И все это оформлено на ваше имя, Игорь Андреевич. А поскольку вы брали их, находясь в браке, то по закону это общие долги. И ваша супруга имеет полное право взыскать с вас половину уже выплаченных по ним сумм и потребовать от вас взять на себя половину оставшихся.
Тамара Павловна вскочила.
— Это шантаж! Вымогательство! Наш мальчик все делал для семьи, для бизнеса! А она…
— Сядьте, Тамара Павловна, — ледяным тоном оборвала ее Анна Борисовна. — Речь идет не об эмоциях, а о документах. Мы даем вам шанс уйти красиво. Без долгов и без уголовного дела. Подумайте. Это наше последнее предложение.
Адвокат Игоря, уже пришедший в себя, рассмеялся натянутым смехом.
— Это дешевый блеф. Вы ничем не докажете, что кредиты были не на бизнес. У нас все схвачено. Так что оставьте свои угрозы для наивных дурочек. Наше предложение остается в силе. Встретимся в суде. И там вы горько пожалеете о своей упертости.
Он встал, давая понять, что переговоры окончены. Игорь и его мать, ободренные его уверенностью, тоже поднялись.
— Ну, давай, сутяжница, попробуй, — злобно бросил мне Игорь на прощание. — Посмотрим, кто кого.
Когда они ушли, я посмотрела на Анну Борисовну.
— Они не согласились.
— Я и не думала, что согласятся, — она спокойно убирала бумаги в портфель. — Жадность и глупость — гремучая смесь. Они уверены в своей победе. Они не видят пропасти под ногами. Мы дали им последнее китайское предупреждение. Они его проигнорировали. Что ж, тем лучше для нас. Теперь суд. И там уже не будет никаких предложений. Только факты.
***
Зал суда был холодным и гулким. Каждое слово отдавалось эхом, каждая секунда тянулась вечность. Я сидела рядом с Анной Борисовной, прямо напротив Игоря, Тамары Павловны и их лощеного адвоката. Игорь смотрел на меня с нескрываемым торжеством. Его мать буравила меня взглядом, полным ненависти. Они были уверены в победе.
Судья, уставшая женщина с потухшим взглядом, монотонно зачитывала материалы дела. Первым выступал адвокат Игоря. Он устроил настоящее шоу. Говорил пафосно, красиво, рисовал картину гениального бизнесмена Игоря Орлова, который из ничего создал империю, а его неблагодарная жена, занимавшаяся «букетиками», теперь хочет все присвоить. Он вызвал двух «свидетелей» — партнеров Игоря по гольф-клубу, которые под присягой заявили, что все переговоры вел Игорь, и они всегда считали его владельцем бизнеса.
Я видела, как Игорь раздувается от гордости. Тамара Павловна плакала в платочек, изображая убитую горем мать гения. Это был хорошо срежиссированный спектакль, и на мгновение мне стало страшно. А что, если им поверят?
Наконец, судья предоставила слово Анне Борисовне. Она встала, спокойная и собранная.
— Ваша честь, сторона истца представила нам красивую историю. Но, как известно, в суде значение имеют не истории, а документы. И у нас они есть.
Она подошла к столу судьи и положила перед ней увесистую папку. Ту самую, ради которой я не спала ночами, фотографируя содержимое сейфа.
— Ваша честь, прошу приобщить к делу копии кредитных договоров, оформленных на имя ответчика, Орлова Игоря Андреевича, в период нахождения в браке.
Адвокат Игоря вскочил.
— Протестую! Это не имеет отношения к делу! Мы делим бизнес, а не личные финансы!
— Имеет, и самое прямое, — невозмутимо ответила Анна Борисовна. — Позвольте, я поясню.
Судья кивнула.
— Общая сумма кредитов, взятых ответчиком за последние два года, составляет… — Анна Борисовна назвала цифру. В зале повисла тишина. Сумма была астрономической, в несколько раз превышающей годовую прибыль моего бизнеса. — Ответчик утверждает, что эти деньги шли на развитие компании. Однако, как мы видим из договоров, это были в основном потребительские кредиты и нецелевые кредитные линии. Деньги поступали на личный счет Игоря Андреевича, и отследить их дальнейшее движение в пользу ИП Орлова не представляется возможным. Проще говоря, доказательств, что эти деньги были вложены в бизнес, нет.
Игорь начал нервно ерзать на стуле. Его адвокат что-то зашептал ему на ухо.
— Но это еще не все, Ваша честь, — продолжала Анна Борисовна, и ее голос стал жестче. — Самое интересное — это то, как обеспечивались эти кредиты. Прошу обратить внимание на вот эти документы. Это договоры залога.
Она выложила вторую стопку бумаг.
— Поручителем по большинству этих личных кредитов Игоря Андреевича выступала… моя клиентка, ИП Орлова Марина Викторовна. А в качестве залога было указано имущество компании: оборудование для флористики, складские остатки, и даже права на заключенные долгосрочные контракты. Вот подписи моей доверительницы.
Она сделала паузу. Я видела, как лицо Игоря становится белым как полотно. Он понял.
— Моя клиентка, — продолжала Анна Борисовна, чеканя каждое слово, — полностью доверяла своему мужу. Он давал ей на подпись бумаги, уверяя, что это «текущая документация для налоговой». Будучи поглощенной операционной деятельностью, она подписывала их, не вчитываясь. Фактически, ответчик, вводя супругу в заблуждение, использовал ее бизнес как залоговую массу для получения кредитов на свои личные нужды.
В зале стояла мертвая тишина. Судья, до этого скучавшая, теперь внимательно изучала документы, и ее брови ползли вверх. Адвокат Игоря сидел с каменным лицом. Он тоже все понял.
— Таким образом, Ваша честь, — подытожила Анна Борисовна, — мы имеем следующую картину. Бизнес, который де-юре и де-факто принадлежит моей клиентке, обременен колоссальными долговыми обязательствами. Но не напрямую. Он выступает гарантом по личным долгам ответчика. И в случае невыплаты этих долгов, кредиторы обратят взыскание именно на активы ИП Орловой.
Она вернулась на свое место. И посмотрела прямо на Игоря.
— Сторона ответчика так хотела получить этот бизнес. Что ж, мы не возражаем. Моя клиентка готова отказаться от него. Она передает его Игорю Андреевичу. Вместе со всеми активами. И со всеми обязательствами, которые к этим активам прилагаются. Она просто хочет уйти.
Это был нокаут. Игорь смотрел на своего адвоката с немым вопросом в глазах. Тот лишь развел руками. Тамара Павловна открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, но не могла издать ни звука.
Они хотели получить процветающий бизнес. А им только что вручили билет на тонущий «Титаник». И капитаном этого корабля, идущего ко дну под тяжестью долгов, только что назначили Игоря. Документ, который они считали неприятным, оказался смертным приговором для их жадности.
***
Судья зачитывала решение сухо и монотонно, но для меня каждое ее слово звучало как музыка.
— …расторгнуть брак между Орловым Игорем Андреевичем и Орловой Мариной Викторовной…
— …квартира, расположенная по адресу… является личной собственностью Орловой М.В., приобретенной до брака, и разделу не подлежит…
— …учитывая добровольный отказ истца от прав на индивидуальное предприятие ИП Орлова М.В. в пользу ответчика и согласие ответчика принять данные права, суд постановляет… передать все права и обязанности, связанные с деятельностью ИП Орлова М.В., ответчику Орлову Игорю Андреевичу…
Последняя фраза прозвучала как удар молота о наковальню. Игорь сидел, вцепившись в край стола, и смотрел в одну точку. Он только что получил то, чего так страстно желал. Он получил мой бизнес. Вот только это был уже не актив, а пассив. Не курица, несущая золотые яйца, а огромная, голодная гиена, готовая сожрать его самого. Ведь теперь именно он, как новый владелец обремененного залогами ИП, несет ответственность перед банками. А долги по кредитам, оформленным на его имя, никуда не делись. Ловушка захлопнулась.
Когда судья объявила заседание закрытым, Тамара Павловна очнулась.
— Это несправедливо! Обман! — закричала она, вскакивая. — Она нас обманула! Игорек, скажи что-нибудь!
Но Игорь молчал. Он медленно поднял на меня глаза. В них больше не было ни самодовольства, ни презрения. Только ужас. Первобытный, липкий ужас человека, который стоял на краю пропасти, собираясь столкнуть другого, но в последний момент поскользнулся и полетел вниз сам.
— Ты… ты все это спланировала? — прохрипел он.
Я посмотрела на него в последний раз. На этого чужого, жалкого человека, с которым прожила несколько лет. И не почувствовала ничего. Ни злости, ни жалости, ни торжества. Только пустоту.
— Ты сам все спланировал, Игорь, — сказала я тихо. — Я просто расставила твои же бумаги в правильном порядке. Прощай.
Я развернулась и пошла к выходу. Анна Борисовна шла рядом. В коридоре Тамара Павловна попыталась преградить мне дорогу.
— Ты еще пожалеешь, стерва! Ты моего сына по миру пустила! — шипела она, пытаясь схватить меня за рукав.
Анна Борисовна мягко, но властно отстранила ее руку.
— Не советую, гражданка. Иначе к финансовым проблемам вашего сына добавится еще и заявление о нападении.
Мы вышли из здания суда на залитую солнцем улицу. Я остановилась и сделала глубокий, полной грудью, вдох. Воздух был другим. Он пах не пылью судебных архивов и не приторным ароматом лжи. Он пах свободой.
Да, я потеряла бизнес, который строила годами. Но я избавилась от раковой опухоли, которая его пожирала. И которая пожирала меня. Я знала, что смогу начать все сначала. У меня были руки, голова, репутация в профессиональных кругах и, самое главное, — свобода. Я могла снова открыть маленький цветочный салон. Или уехать в другой город. Или просто взять паузу на полгода и впервые за много лет отдохнуть.
А Игорь… Ему теперь предстояло объясняться с банками. Ему предстояло либо как-то находить гигантские суммы на погашение кредитов, либо наблюдать, как кредиторы потрошат его новое «имущество». Ему предстояло жить с матерью, которая теперь будет пилить его не за отсутствие статуса, а за наличие колоссальных долгов. Он сам построил свою тюрьму.
Я посмотрела на небо, улыбнулась и пошла прочь, не оглядываясь. Впервые за долгое время я точно знала, что впереди у меня — только моя собственная жизнь. И в ней больше никогда не будет места для чужих изумрудных штор.
