Соня стояла у окна, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. За стеклом серый ноябрьский день размазывал по небу мокрый снег, а во дворе, под фонарём, её муж Александр пытался загнать в гараж отцовскую «Волгу» — машину, которую Тамара Павловна подарила сыну «на всякий случай». На всякий случай, значит, чтобы Соня не вздумала претендовать на что-то своё.
— Сонь, ты чего встала как вкопанная? — Александр, сдувая с рук снег, вошёл в квартиру и стряхнул шапку прямо на пол. — Мам, ты сказала, чайник включить?
Тамара Павловна, уютно устроившаяся на диване с вязанием, даже не подняла головы.
— Сама видишь, Сашенька, занята я. А Соня, видно, опять в своих мыслях витает.
Соня медленно повернулась. Взгляд её скользнул по разбросанным по столу носкам — свекровь решила перебрать вещи «пока есть время», — по немытой посуде в раковине, по мусорному ведру, которое Александр обещал вынести ещё утром. Она сделала глубокий вдох.
— Саш, мы договаривались: ты выносишь мусор по вечерам.
Александр удивлённо поднял бровь, будто услышал что-то нелепое.
— Да ладно тебе, Сонь! Устал я, весь день на работе провёл. — Он потянулся к холодильнику. — Мам, а суп остался?
Тамара Павловна улыбнулась, отложив спицы.
— Конечно остался, солнышко. Я тебе в миске поставила, на полке.
Соня поставила чашку на стол с таким стуком, что оба вздрогнули.
— Я сегодня работала до семи. И суп варила я. И уборку делала я. А ты, Саш, пришёл, шапку на пол бросил и сразу к маминому супу потянулся.
Александр замер с ложкой в руке.
— Ну чего ты взъелась? Мама же просто помогает!
— Помогает? — Соня фыркнула. — Она помогает тебе оставаться тринадцатилетним мальчиком, который не знает, где у него носки и как включается стиральная машина.
Тамара Павловна встала, её вязание скатилось на пол.
— Соня, ты опять начинаешь? Мы же договаривались: в этой семье нет места скандалам.
— А место унижениям есть? — Соня чувствовала, как горят щёки. — Ты живёшь здесь как хозяйка, а я — как прислуга. И ты, — она ткнула пальцем в Александра, — вместо того чтобы хоть раз встать на мою сторону, киваешь на всё, что она скажет.
— Ты же знаешь, как мама переживает! — Александр наконец поднял голос. — Она одна, ей тяжело!
— Она не одна! — Соня хлопнула ладонью по столу. — У неё есть своя квартира, свои друзья, свои клубы по интересам! Но ей, видите ли, надо сидеть здесь, командовать и вязать тебе носки, пока я работаю на двоих!
Тамара Павловна подобрала спицы и демонстративно села обратно.
— Если тебе так тяжело, Соня, может, стоит подумать о раздельном проживании? Не всем дано быть хорошей женой.
Соня задохнулась от смеха.
— О, теперь я ещё и плохая жена? Потому что не хочу жить в коммуналке с твоей мамой?
— Достаточно! — Александр швырнул ложку в раковину. — Мама, иди в комнату, пожалуйста. Соня, ты ведёшь себя как истеричка.
Тамара Павловна неспешно собрала вязание и вышла, бросив на ходу:
— Жаль, что ты не ценишь нашу заботу, дочка.
Дверь закрылась. Александр уставился на жену, его глаза были холодны.
— Ты могла бы хоть иногда держать себя в руках.
Соня смотрела на него и вдруг поняла: он не изменится. Никогда. Потому что ему удобно так — когда мама решает, что покупать, когда убираться, и даже когда ему ложиться спать. А она, Соня, просто мешает этой идиллии.
Она взяла со стола ключи от квартиры и сунула их в карман.
— Завтра я поменяю замки.
Александр побледнел.
— Ты что, серьёзно?
— Абсолютно. — Соня направилась к двери. — И знаешь что? Заодно поговорю с юристом. Эта квартира куплена до нашего брака. И я больше не намерена делить её с кем бы то ни было.
— Ты не имеешь права! — закричал он ей вслед.
Соня обернулась.
— А ты думаешь, у тебя есть право привести сюда свою мать, как будто это её дом? — Она усмехнулась. — Завтра, Саш, ты узнаешь, что такое моё право.
Дверь хлопнула. Соня спускалась по лестнице, и с каждым шагом её руки переставали дрожать. В кармане тяжело отдавали ключи — те самые, которые она дала Александру три года назад, когда ещё верила, что «семья» значит «вместе», а не «кто кого переупрямит».
А завтра… завтра начнётся война. И Соня была готова её выиграть.
На следующий день Соня проснулась от того, что кто-то яростно стучал в дверь. Она лежала на диване, укутавшись в плед, и слушала, как за стеной Тамара Павловна кричит сыну:
— Сашенька, она не может так с нами поступить! Это же твоя жена!
Соня потянулась за телефоном — без пяти девять. Она встала, надела халат и пошла открывать, зная, что сейчас увидит. Александр стоял на пороге, красный от холода и злости, а за его спиной маячила свекровь в своём знаменитом клетчатом плаще, который она носила «на важные разговоры».
— Ты что творишь?! — Александр толкнул дверь, но та не поддалась. — Соня, открой немедленно!
— Доброе утро, — сказала Соня, прислонившись к косяку. — Чайку хотите? Ах да, я забыла — у меня больше нет лишних ключей.
Тамара Павловна фыркнула.
— Ты это серьёзно? Меня, старую женщину, заперла на лестничной клетке?
— Вы не старая женщина, Тамара Павловна. Вы женщина, которая вчера назвала меня плохой женой, — Соня улыбнулась. — А я просто решила, что у нас с вами разные представления о гостеприимстве.
— Саша! — Тамара Павловна дёрнула сына за рукав. — Ты что, позволишь ей так с нами обращаться?
Александр сжал кулаки.
— Соня, ты перегибаешь палку. Это наша квартира.
— Нет, — спокойно сказала Соня. — Это моя квартира. Купленная мной до брака. И я не обязана пускать сюда тех, кто считает меня прислугой.
— Ты что, к юристу ходила?! — Александр побледнел.
— А ты думал, я шутила? — Соня достала из кармана телефон и показала экран. — Вот, читай. Брачный договор, который мы не заключали, не даёт тебе прав на мою собственность. А твой адвокат, кстати, подтвердил — если я захочу, я могу выселить отсюда кого угодно. Включая тебя.
Тамара Павловна ахнула, как будто её ударили.
— Сашенька, она не имеет права!
— Она имеет, — тихо сказал Александр. Его голос дрогнул. — Мам, пойдём домой.
— Домой? — Тамара Павловна возмущённо всплеснула руками. — А где же ты будешь жить, если она тебя выгонит?
— Это уже не твоя проблема, — Соня перевела взгляд на мужа. — Решай, Саш. Или ты уходишь вместе с мамой, или я звоню в полицию и объясняю, что у меня в квартире поселились незваные гости.
Александр посмотрел на неё долгим, полным ненависти взглядом. Потом резко развернулся и пошёл вниз по лестнице. Тамара Павловна ещё секунду стояла, сжимая сумочку, будто надеялась, что Соня передумает. Но та только пожала плечами.
— До свидания, Тамара Павловна.
Свекровь фыркнула и пошла следом за сыном, но на половине лестничного пролёта обернулась:
— Ты пожалеешь об этом, девочка. Семья — это не шутки.
Соня закрыла дверь. В квартире стало тихо.Too quiet.
Вечером раздался звонок. Соня посмотрела на экран — Александр. Она не стала брать трубку. Через пять минут телефон зазвонил снова. На этот раз звонил неизвестный номер.
— Алло?
— Соня, это я. Голос Александра звучал хрипло, как будто он простудился. — Ты действительно так со мной поступила?
— Я предупреждала.
— Мама в истерике. Она говорит, что ты разрушила нашу семью.
— Твоя мама разрушила её сама, когда решила, что моя квартира — это её личное пространство для манипуляций, — Соня села на диван. — Саш, ты когда-нибудь задумывался, почему я терпела это три года?
— Потому что любила меня.
— Нет. Потому что надеялась, что ты вырастешь. — Она замолчала. — Но ты не вырос. Ты просто научился лучше врать.
— Соня…
— Завтра я подаю на развод.
В трубке воцарилось молчание. Потом Александр рассмеялся — коротко, без веселья.
— Ты думаешь, это так просто? Ты забыла, что у нас есть совместное имущество.
— Какое именно? — Соня открыла ноутбук. — Давай проверять. Машина твоей мамы, мебель куплена на мои деньги, техника — тоже моя. Что я упустила?
— Ты. — Его голос стал ледяным. — Ты упускаешь, что я могу оспорить брачный договор. И квартира станет предметом раздела.
Соня улыбнулась.
— Попробуй. У меня есть все чеки, свидетели и запись нашего вчерашнего разговора, где ты признаёшь, что квартира моя. А ещё — сообщения, где ты просишь у меня денег на ремонт своей машины.
— Ты записывала наш разговор?! — Александр закричал так громко, что Соня отодвинула телефон от уха.
— А ты думал, я буду вечно молчать? — Она повесила трубку.
На следующее утро Соня сидела на кухне с чашкой кофе, когда раздался стук в дверь. На этот раз это была не Тамара Павловна. На пороге стояла женщина лет пятидесяти, в строгом костюме, с папкой в руках.
— Здравствуйте, Sonia Ivanova? Меня зовут Елена Сергеевна, я адвокат Александра.
Соня кивнула.
— Проходите. Я как раз собиралась вам позвонить.
Адвокат села, положила папку на стол и вынула документы.
— Мой клиент хочет предложить вам мировое соглашение.
— Какое именно?
— Он готов уйти без претензий на квартиру, если вы откажетесь от алиментов и не будете оспаривать его права на машину.
Соня медленно отпила кофе.
— Передайте Александру, что машина мне не нужна. Но есть одно условие.
— Какое?
— Пусть его мама подпишет отказ от любых претензий на мою собственность. И пусть он сегодня же съезжает.
Адвокат нахмурилась.
— Это негуманно.
— А три года унижений — гуманно? — Соня встала. — Передайте ему мой ответ. Или он принимает мои условия, или я подаю в суд. И тогда выяснится не только про квартиру, но и про то, как он тратил мои деньги на подарки своей маме.
Елена Сергеевна молча собрала документы.
— Я передам.
Вечером Соня сидела одна и смотрела в окно. На улице снова шёл снег. В дверь позвонили.
Она открыла.
На пороге стоял Александр. Без мамы. Без адвоката. С чемоданом.
— Я подписал, — сказал он. — Завтра мама принесёт документы.
Соня кивнула.
— Хорошо.
— Ты действительно так меня ненавидишь?
Она посмотрела на него долго. Потом покачала головой.
— Нет, Саш. Я просто перестала тебя любить.
Он кивнул, как будто ожидал услышать именно это. Повернулся и пошёл к лифту. Соня закрыла дверь.
В квартире снова стало тихо.
Но на этот раз тишина была другой.
Свободной.
Три дня Соня жила одна. Она не включала телефон, не отвечала на звонки, не открывала дверь, когда снизу доносился голос Тамары Павловны: «Соня! Открой! Нам нужно поговорить!» Она убирала квартиру, готовила себе еду, пила кофе в полной тишине и думала, что, возможно, так будет всегда. Может быть, это и есть свобода — когда никто не стучит в дверь в шесть утра, не разбрасывает носки по дивану и не говорит тебе, что ты «плохая жена».
На четвёртый день раздался звонок в дверь. Соня подумала, что это снова свекровь, и не пошла открывать. Но стук не прекращался — настойчивый, ритмичный, как будто кто-то бил не кулаком, а твёрдым предметом. Она подошла к глазку и увидела женщину в форме участкового.
— Открывайте, гражданка Иванова, — сказала та, когда Соня приоткрыла дверь. — К вам претензии.
— Какие ещё претензии? — Соня нахмурилась.
— Ваш муж подал заявление о том, что вы угрожали ему физической расправой и выгнали из дома.
Соня рассмеялась.
— Серьёзно? А где доказательства?
— Он утверждает, что у него есть аудиозапись.
— Пусть предъявляет, — Соня пересекла руки на груди. — А пока пригласите его сюда. Я хочу поговорить.
Через час в квартире было полно людей: Александр, Тамара Павловна, участковый, какой-то незнакомый мужчина в очках — видимо, новый адвокат. Соня сидела на диване, спокойная, как будто всё это не имело к ней никакого отношения.
— Ты думаешь, это смешно? — Александр сжал кулаки. — Ты разрушила нашу семью!
— Нет, — сказала Соня. — Ты разрушил её сам, когда позволил своей маме командовать в моём доме.
— Твоём? — Тамара Павловна фыркнула. — Ты забыла, что Саша тоже здесь живёт?
— Нет, — Соня достала из стола папку. — Он здесь жил. А теперь — нет.
Она бросила на стол документы.
— Вот отказ от претензий на квартиру, подписанный вашим адвокатом. Вот выписка из ЕГРН, подтверждающая, что я единственный собственник. А вот — запись нашего разговора, где вы, Александр, признаёте, что квартира моя.
Адвокат в очках пробежал глазами по бумагам и качнул головой.
— Всё верно.
— Ты подстроила это! — закричала Тамара Павловна.
— Нет, — Соня встала. — Я просто перестала быть дурой.
Александр вдруг шагнул вперёд и схватил её за руку.
— Ты не имеешь права так со мной поступать!
Соня посмотрела на его пальцы, стискивающие её запястье. Потом медленно подняла глаза.
— Отпусти.
— Или что?
— Или я вызову полицию не за угрозы, а за домашнее насилие.
Он отпустил её, будто обжёгся.
— Ты монстр.
— Нет, — сказала Соня. — Я просто женщина, которая наконец научилась говорить «нет».
Тамара Павловна вдруг двинулась к ней, её глаза горели ненавистью.
— Ты разрушила моего сына!
— Ваш сын разрушил себя сам, — Соня не отступила. — А я просто перестала платить за его ошибки.
Участковый кашлянул.
— Если у вас нет больше претензий, я закрываю дело.
Александр посмотрел на мать, потом на Соню. Его губы дрожали.
— Ты пожалеешь об этом.
— Нет, — сказала Соня. — Я наконец-то об этом не пожалею.
Она открыла дверь.
— Уходите.
Тамара Павловна фыркнула и вышла первой, высоко подняв голову. Александр задержался на пороге.
— Ты действительно думаешь, что выиграла?
— Да, — Соня улыбнулась. — Потому что я остаюсь здесь. А вы уходите.
Он хлопнул дверью так сильно, что со стены упала картина.
Соня посмотрела на пустую прихожую. Потом подошла к окну.
На улице шёл снег.
Через неделю Соня сидела на кухне с чашкой чая, когда раздался звонок. Она посмотрела на экран — неизвестный номер.
— Алло?
— Соня, это Лиза. Голос на том конце был тихим, неуверенным. — То есть… Александра.
Соня нахмурилась.
— Какого Александра?
— Его новая… жена, — женщина на том конце закашлялась. — Он не сказал вам?
Соня засмеялась. Громко, от души.
— Нет, не сказал. Но я не удивлена.
— Он… он сказал, что вы выгнали его из дома.
— Он сказал правду, — Соня отпила чай. — Но не всю. Он не сказал, что я выгнала его, потому что он три года позволял своей маме командовать в моей квартире.
— Ох, — Лиза помолчала. — Знаете… я думала, вы монстр. Но теперь понимаю, что он просто трус.
— Да, — согласилась Соня. — Но это уже не моя проблема.
Она положила трубку.
В квартире было тихо.
И это было прекрасно.
