Телефон зазвонил в половине восьмого утра, когда Марина только вышла из душа. Она накинула халат и взяла трубку, на экране высветилось имя мужа.
— Маринка, радость моя! У меня такая новость! — голос Виктора звучал подозрительно бодро для раннего утра. — Ты сидишь? Лучше сядь.
Марина опустилась на край кровати, интуитивно чувствуя подвох. За семь лет брака она научилась распознавать эту интонацию — смесь энтузиазма и скрытой вины.
— Слушаю тебя внимательно, — произнесла она, готовясь к очередному сюрпризу.
— Антошка приезжает! Мой сын! Помнишь, я рассказывал? Ему нужно место, где пожить. Совсем немного, пару месяцев максимум. У его матери ремонт начинается, представляешь? Полная перепланировка! Жить там невозможно будет.
Марина молчала. В трубке послышалось нервное покашливание.
— Марин? Ты там? Это же здорово! Ты наконец познакомишься с ним как следует. Он отличный парень, тебе понравится!
— Виктор, — медленно начала она, — твоему Антону двадцать три года. У него есть работа?
— Ну… он ищет себя! Творческая натура, понимаешь? Музыкант! Сейчас такое время, когда молодёжи сложно определиться…
— Понятно. Когда он приезжает?
— Завтра вечером! Я уже всё решил, комнату ему подготовим, ту, что у нас под кабинет была. Марин, ты же не против? Это временно!
Она положила трубку, не дожидаясь продолжения его оправданий. Виктор перезвонил три раза, но она не брала трубку. Потом пришло сообщение: «Не дуйся, милая! Всё будет хорошо! Целую!»
Марина встала, подошла к окну и посмотрела на утренний город. В их уютной двухкомнатной квартире, которую они купили в ипотеку три года назад, должен был появиться третий жилец. Взрослый мужчина, которого она видела всего дважды мельком. «Музыкант», который «ищет себя». Она усмехнулась. Переводя с языка Виктора на нормальный русский — безработный лентяй, сидящий на шее у родителей.
Весь день она провела в раздумьях. К вечеру план созрел окончательно. Когда Виктор вернулся с работы, на кухонном столе его ждал ужин и стопка документов.
— Что это? — спросил он, присаживаясь.
— Правила проживания Антона в нашей квартире, — спокойно ответила Марина, наливая ему чай.
Виктор взял верхний лист, пробежал глазами и поперхнулся.
— Десять тысяч в месяц? Ты хочешь брать деньги с моего сына?
— Это символическая плата. За коммунальные услуги, еду, интернет. Или ты думал, что мы будем содержать взрослого мужчину бесплатно?
— Но он же… он же семья!
— Именно поэтому всего десять тысяч, а не двадцать, как берут за комнату в этом районе. Читай дальше.
Виктор углубился в чтение. С каждой строчкой его лицо становилось всё мрачнее.
— График уборки… Запрет на громкую музыку после десяти вечера… Обязательство найти работу в течение месяца… Марина, это же концлагерь какой-то!
— Это нормальные правила совместного проживания взрослых людей. Если Антон действительно такой замечательный, как ты говоришь, для него это не составит проблемы.
— Я не дам тебе превратить приезд моего сына в… в это! — Виктор швырнул бумаги на стол.
Марина спокойно собрала листы, выровняла их и положила обратно перед мужем.
— Тогда у тебя есть два варианта. Либо Антон живёт по этим правилам, либо вы снимаете квартиру вдвоём. Выбор за тобой.
Она встала и пошла в спальню, оставив мужа наедине с его возмущением. Через час он постучал в дверь.
— Марин, давай поговорим…
— Говори.
— Ну не может он платить десять тысяч! У него нет таких денег!
— Пусть найдёт работу. Курьером, официантом, кем угодно. В его возрасте я уже три года работала и сама себя содержала.
— Времена были другие!
— Виктор, не смеши меня. Это было десять лет назад, а не в прошлом веке.
На следующий вечер Марина специально задержалась на работе. Когда она вернулась домой около девяти, из бывшего кабинета доносились звуки гитары и хриплое пение. На кухне стояла гора грязной посуды, на столе — объедки пиццы и пустые банки из-под энергетиков.
— Добрый вечер, — произнесла она, входя в гостиную.
Виктор вскочил с дивана, где сидел с сыном. Антон — копия отца, только моложе и с длинными волосами — лениво повернул голову в её сторону.
— Привет, — буркнул он и снова уткнулся в телефон.
— Марина, познакомься, это Антон! — Виктор заискивающе улыбался.
— Очень приятно, — сухо сказала она. — Антон, твой отец ознакомил тебя с правилами?
Парень фыркнул, не отрываясь от экрана.
— Да видел я твои правила. Смешно.
— Что именно тебя рассмешило?
— Всё. Я не собираюсь платить за то, чтобы жить в квартире отца.
Марина кивнула.
— Понятно. Виктор, проводи сына. Раз правила его не устраивают, пусть ищет другое жильё.
— Марина! — взвыл Виктор. — Ну что ты начинаешь!
— Я ничего не начинаю. Я заканчиваю. Либо правила принимаются, либо Антон уезжает. Сейчас.
Антон наконец оторвался от телефона и посмотрел на неё с интересом.
— Ого, папа, а у тебя жена с характером! Командирша прямо!
— Не командирша, а хозяйка своего дома, — поправила Марина. — В котором есть определённый порядок. Итак?
Виктор заметался между женой и сыном.
— Антош, ну подпиши, а? Это же формальность! Марина, ну дай парню время освоиться!
После получаса препирательств Антон нехотя подписал бумаги, сопроводив это театральным вздохом страдальца. Марина забрала документы и ушла на кухню мыть гору посуды, оставленную новым жильцом.
Первая неделя прошла в режиме холодной войны. Антон игнорировал все пункты договора с виртуозностью профессионального саботажника. Он не платил, не убирал, включал музыку в два часа ночи и опустошал холодильник с аппетитом медведя после спячки. Виктор бегал между ними, пытаясь сгладить углы, тайком совал сыну деньги и умоляющим взглядом просил Марину потерпеть.
На восьмой день терпение Марины лопнуло. Она пришла домой и обнаружила в гостиной целую компанию — Антон притащил друзей. Квартира была прокурена, на полу валялись бутылки, из колонок грохотала музыка.
— Всем выйти. Немедленно, — произнесла она, не повышая голоса.
Компания захихикала. Какой-то парень с дредами изобразил испуг.
— Ой, мамочка пришла! Антоха, твоя мачеха строгая!
— Она не моя мачеха, — лениво отозвался Антон. — Просто папкина баба. Временная.
Марина достала телефон.
— Полиция? Добрый вечер. В моей квартире находятся посторонние люди, которые отказываются уходить. Да, приезжайте, пожалуйста.
Компания мигом протрезвела. Через пять минут квартира опустела. Антон остался один, злобно сверкая глазами.
— Ты совсем оборзела?
— Это ты оборзел. Собирай вещи.
— Не имеешь права! Я договор подписал!
— Который ты нарушил по всем пунктам. Вот копия с отметками о нарушениях. Даю тебе час.
В этот момент вернулся Виктор. Увидев картину — разгромленную квартиру, взбешённого сына и ледяную жену — он всё понял.
— Марина, прошу тебя…
— Виктор, твой сын назвал меня «папкиной бабой» и «временной». В моём собственном доме. Выбирай — или он уходит, или уходите вы оба.
Виктор посмотрел на сына, потом на жену. В его глазах метались паника и растерянность.
— Антон, извинись!
— За что? За правду? Пап, ты же сам говорил, что она тебя достала своими правилами! Что ты устал от её диктатуры!
Марина почувствовала, как что-то оборвалось у неё внутри. Не злость, нет. Полное, абсолютное равнодушие.
— Значит, так ты обо мне говоришь за моей спиной? Диктатура? Что ж, диктатор удаляется. У вас есть время до утра, чтобы забрать свои вещи. Оба.
Она прошла в спальню и заперла дверь. Виктор ломился к ней полночи, умолял, клялся, что Антон всё переврал. Но Марина молчала. Утром, когда она вышла, квартира была пуста. На столе лежала записка: «Прости. Мы в гостинице. Я всё исправлю. Люблю тебя.»
Прошла неделя. Виктор названивал по десять раз в день, писал длинные сообщения, присылал цветы. Марина не отвечала. На восьмой день в дверь позвонили. На пороге стоял Виктор — осунувшийся, небритый, с покрасневшими глазами.
— Можно войти?
Она молча отошла в сторону. Он прошёл в кухню, сел на своё привычное место.
— Антон уехал к матери. Оказывается, никакого ремонта там нет. Он просто поругался с её новым мужем и решил пересидеть у меня. У нас. Думал, я буду его содержать, пока он «ищет себя». Я дурак, Марина. Полный дурак.
Марина налила ему чай, села напротив.
— Ты не дурак. Ты отец, который любит своего сына. Но любовь не должна означать потакание всем капризам.
— Я понимаю это теперь. Марина, прости меня. За всё. За то, что не предупредил заранее, за то, что говорил гадости за твоей спиной, за то, что позволил ему оскорбить тебя. Можешь ты простить меня?
Она долго смотрела на него. На этого взрослого мужчину, который так и не научился говорить «нет» своему избалованному сыну. Который предал её доверие ради сомнительной отцовской любви.
— Я подумаю, — наконец сказала она. — Но если ты хочешь вернуться, условия будут жёсткими.
— Любые!
— Первое. Антон больше никогда не переступит порог этой квартиры. Никогда, Виктор. Ни под каким предлогом.
— Согласен.
— Второе. Мы идём к семейному психологу. Ты должен научиться выстраивать границы с сыном.
— Хорошо.
— И третье. Если ты ещё раз, хоть раз, предашь меня ради него — мы разводимся. Без разговоров, без вторых шансов. Это понятно?
— Да. Абсолютно понятно.
Марина встала.
— Тогда иди домой. И Виктор… в следующий раз, когда твой сын захочет «найти себя», пусть ищет в другом месте.
Виктор кивнул. Он понимал, что получил последний шанс. И что Марина — женщина слова. Если он оступится ещё раз, дороги назад не будет.
Через месяц им позвонила бывшая жена Виктора. Антон устроил в её квартире дебош, она выгнала его, и теперь он требовал от отца снять ему квартиру. Виктор включил громкую связь, чтобы Марина слышала разговор.
— Нет, — сказал он твёрдо. — Пусть идёт работать и снимает сам.
— Ты что, совсем очумел? Это твой сын!
— Именно поэтому я и говорю «нет». Ему двадцать три года. Пора взрослеть.
Он положил трубку. Марина подошла и обняла его.
— Горжусь тобой.
— Это было сложно, — признался он. — Но ты была права. Я делал его инвалидом своей жалостью.
Через полгода они случайно встретили Антона в торговом центре. Он работал консультантом в магазине электроники. Увидев отца с Мариной, сначала отвернулся, потом всё же подошёл.
— Привет, пап. Здравствуйте, Марина.
Он выглядел по-другому. Короткая стрижка, опрятная форма, прямая спина.
— Как дела? — осторожно спросил Виктор.
— Нормально. Работаю. Снимаю комнату. Сам.
Он помолчал, потом добавил:
— Марина, я… я хочу извиниться. За то, что наговорил тогда. Вы были правы. Мне нужен был пинок, чтобы начать жить по-настоящему.
— Извинения приняты, — кивнула она. — Удачи тебе, Антон.
Они разошлись. Виктор сжал её руку.
— Спасибо тебе. За то, что не позволила мне сломать ему жизнь своей слепой любовью.
— Не за что. Просто иногда лучшее, что мы можем сделать для тех, кого любим — это позволить им повзрослеть. Даже если для этого приходится быть жёсткими.
Они шли по торговому центру, обычная семейная пара, преодолевшая кризис. Марина знала, что впереди их ждут новые испытания. Но она также знала, что они справятся. Потому что научились главному — уважать границы друг друга и не предавать доверие ради сиюминутной слабости.
А Антон остался стоять у своего магазина, глядя им вслед. Впервые за много лет он испытывал к отцу не презрение за слабость, а уважение. И к этой женщине, которая оказалась сильнее их обоих. Она преподала им урок, который стоил больше любых денег — урок ответственности за свою жизнь.
