— Катюш, привет! — голос мужа по телефону был преувеличенно-бодрым, что всегда было плохим знаком. — Тут такое дело… У Ирки, сестры моей, муж в командировку уезжает на две недели. А у них в квартире ремонт затеяли, пыль, грязь. Можно она с малым у нас поживет? А то ей пришлось бы съемную квартиру искать, а ты же знаешь, у них с деньгами сейчас не очень. Ну, Кать, не на улице же им оставаться.
Я закрыла глаза, мысленно прощаясь со своим плейлистом и дедлайнами.
— Олег, у меня сдача проекта на следующей неделе. Мне нужна тишина в квартире, я работаю на удаленке, ты забыл?.
— Да они тихие! Ирка поможет по хозяйству, с племянником посидишь, развеешься от своего компьютера. Я же знаю, какая ты у меня добрая, ты точно не откажешь. Она же сестра моя.
Я вздохнула. Знала, что за этой фразой «она же сестра моя» стоит не просто родство. За ней стояла история, которую Олег прокручивал в голове годами.
Когда-то давно, в их подростковом возрасте, Ирка попала в плохую компанию, и Олег, единственный, кто мог ей помочь, не решился пойти против родителей и рассказать им правду. Все закончилось плохо, и он до сих пор винил себя.
С тех пор он пытался «компенсировать» свою вину, позволяя ей абсолютно все. Был не просто ее братом, а вечным должником. И Ирка этим бессовестно пользовалась.
— Хорошо, — сказала я, глядя на экран монитора, где висел макет, который нужно было сдать вчера. — На две недели. И ни днем больше.
«Тихие» гости оказались мифом. Пятилетний племянник Костик открыл для себя радость бега по нашему длинному коридору с криками «Тыдыщ!». Ирка часами висела на телефоне с подругами, громко и со вкусом обсуждая недостатки своего мужа.
Но страшнее была ползучая оккупация. Моя любимая кружка с лисой стала «общей». Мои дорогие патчи для глаз были найдены прилепленными на лоб плюшевого медведя Костика. Ноутбук постоянно просили «посмотреть мультики», и я каждый раз находила на клавиатуре липкие сладкие следы.
Мой рабочий день начинался с того, что я выгребала из-под своего стола фантики, а мусорная корзина была забита использованными памперсами.
— Ир, — пыталась я говорить. — Пожалуйста, не оставляй это в моем кабинете.
— Ой, да какая разница, все равно в один мусоропровод выносить, — отмахивалась она. — Ты же все равно целый день дома сидишь, не переломишься, думаю, лишний раз мусор вынести. Я вот с ребенком кручусь, мне некогда.
Олег, как и обещал, «разбирался».
— Ир, ну не давай ему ноутбук, — мягко говорил он сестре.
— Ой, да ладно тебе, братик, не обеднеет твоя Катя, — смеялась она в ответ.
Апогеем стала среда. У меня был важнейший созвон в Zoom с заказчиком из Германии. Я заперлась в кабинете, повесив на дверь табличку ТИХО!
Через десять минут дверь распахнулась без стука.
— Катя, у тебя нет аспирина? — в комнату вплыла Ирка, жуя яблоко. — А то у Костика температура, кажется.
Взгляд задержался на моем большом мониторе, на стопке красивых книг по дизайну, и я увидела в нем не только наглость, но и укол плохо скрываемой зависти. Я добилась всего сама, построила карьеру. Она же, привыкшая жить за чужой счет, видела во мне живой укор.
Мой заказчик, солидный немец по имени Ганс, который как раз обсуждал шестизначную сумму контракта, вежливо кашлянул в камеру. Я чувствовала, как кровь приливает к лицу.
Вечером сказала Олегу, что мы чуть не потеряли контракт, который мог бы покрыть нашу ипотеку на полгода вперед.
— Кать, ну ты преувеличиваешь. Ну зашла сестра, ну увидел твой немец. Что такого? Мы же не роботы, а живые люди, семья. Может, у них в Германии так не принято, а у нас семья — это главное. Неужели твои контракты важнее здоровья племянника?
В субботу я вышла в магазин и столкнулась с нашей соседкой, Анной Ивановной. Мудрая женщина, бывший директор школы. Знала Ирку, когда та еще в школе училась.
— Что, Катюша, открыла у себя гостиницу «Ромашка»? — хмыкнула она. — Смотри, а то постояльцы решат, что у них «всё включено» навсегда. И забудут, кто тут на самом деле за всё платит.
Я зашла в квартиру и посмотрела на нее другими глазами. «Хватит», — сказала я себе. — «Гостиница «Ромашка» сегодня закрывается. Навсегда».
Села за компьютер не в ярости. А с холодным расчетом, как перед сложным проектом. Я не просто терпела эти две недели. Я фиксировала. Сколько раз Костик прерывал мою работу (13). Сколько раз Ирка брала мои вещи без спроса (9). Сколько продуктов они съели (примерно на 8 тысяч рублей). Сколько часов рабочего времени я потеряла (минимум 15). Подходила к этому не как обиженная жена, а как менеджер проекта, который терпит убытки из-за недобросовестного подрядчика.
Утром я распечатала документ в двух экземплярах и положила на кухонный стол. Первой на кухню вплыла Ирка.
— О, Катюха, ты уже встала? Сделай мне кофе, пожалуйста.
— Кофемашина за твоей спиной, — спокойно ответила я. — А вот это, — кивнула на документ, — прочти, пожалуйста. Это тебя касается.
Она лениво взяла листок. По мере чтения ее лицо менялось: от недоумения к возмущению, а затем к ярости. На листе было написано:
«ДОГОВОР О СОВМЕСНТНОМ ПРОЖИВАНИИ И РАЗДЕЛЕНИИ РАСХОДОВ»
Далее шли пункты:
-
Ирина (далее — Гость) проживает на территории Екатерины (далее — Хозяйка) на временной основе, сроком до (дата через неделю).
-
Гость обязуется вносить свою долю в оплату коммунальных услуг (350 рублей/сутки).
-
Гость обязуется приобретать продукты питания самостоятельно, либо вносить в общий бюджет (1000 рублей/сутки).
-
Уборка общих зон производится по графику.
-
Личное рабочее пространство Хозяйки (кабинет) является неприкосновенной территорией с 9:00 до 19:00.
-
В случае нарушения п.5, Гость обязуется возместить упущенную выгоду от сорванной работы (5000 рублей/час).
-
В случае отказа от подписания, Гость обязуется освободить помещение в течение 24 часов.
— Ты… ты что, с ума сошла?! — зашипела Ирка. — Какой договор? Какая оплата? Мы же семья!
— Именно потому, что мы семья, я хочу, чтобы наши отношения были честными и прозрачными, — ответила я. — Моя доброта не бесконечный ресурс. И мой дом не бесплатный коворкинг.
В этот момент на кухню вошел Олег.
— Что здесь происходит?
Ирка сунула ему в руки «договор».
— Катя… это… это перебор. Ты выставляешь мою сестру какой-то приживалкой! Это же унизительно!
— Унизительно, Олег, — ответила я, глядя ему в глаза. — А это, — снова кивнула на договор, — не унижение. Это просто перевод наших с тобой «семейных ценностей» на понятный твоей сестре язык — язык цифр. Ты же сам говоришь, что семья — это главное. Вот я и предлагаю всем членам семьи по-честному вкладываться в это «главное».
Ирка уже рыдала в трубку, жалуясь матери. Олег стоял, не зная, что сказать.
— У тебя есть выбор, — сказала я ему. — Либо твоя сестра подписывает этот договор. Либо она съезжает сегодня. Если ты с этим не согласен, дверь для тебя тоже открыта.
Ирка, разумеется, ничего подписывать не стала. Олег уехал вместе с ними, чтобы «отвезти сестру к маме и все уладить».
Он вернулся через два дня. Молчаливый.
— Я снял ей квартиру на месяц, — сказал он, садясь напротив меня на кухне. — Заплатил из своих.
— Хорошо.
— Она со мной не разговаривает. Мать тоже. Говорят, я предал семью.
Замолчал, а потом выдал.
— Кать, я два дня жил в аду. Они выносили мне мозг с утра до ночи. Мать требовала, чтобы я развелся с тобой. Ирка плакала и требовала денег. Они ни разу не спросили, как я. А вчера вечером Ирка привела в мамину квартиру своих подружек. Они пили вино, которое я купил, и смеялись над тем, какая ты «командирша».
А потом одна из подружек спросила: «А квартира-то хоть братнина?». И Ирка, смеясь, ответила: «Пока да. Но ничего, мы над этим работаем». И в этот момент я посмотрел на них и вдруг увидел их твоими глазами. И мне стало так мерзко… Прости меня.
Я не ответила. Просто встала и налила ему чаю. В мою любимую кружку с лисой.
В тот вечер в доме снова был слышен только мой любимый звук: тихое гудение компьютера, скрип паркета и шелест страниц.
Знакомое чувство, когда твой дом перестает быть твоим? А гостеприимство начинают принимать как должное?
