— Не начинайте! — Анна резко развернулась, бросив сумки с продуктами прямо на пол прихожей. — Я вас очень прошу, не сегодня.
Валентина Петровна поджала тонкие губы, окрашенные ярко-красной помадой, которая уже немного растеклась в уголках рта. Морщины на её лице стали глубже, а глаза сузились, как у кошки перед прыжком.
— А что такого я сказала? — деланно удивилась она, скрестив руки на груди. — Всего лишь спросила, почему ты опять так поздно. Сергей с работы пришёл голодный, а тебя нет. Я сама ужин готовила.
— Я работала, — процедила Анна, снимая пальто. Она намеренно не смотрела на свекровь, чтобы не сорваться. — У меня был сложный клиент, задержалась. Предупреждала же.
— Ха! — Валентина Петровна издала короткий резкий смешок. — Работала она! Знаю я ваши работы. Вечно у современных баб отговорки. В моё время жена…
— Остановитесь! — Анна выставила ладонь вперёд. — Я сказала, не сегодня. Мне нужно разобрать продукты.
Она подняла пакеты и направилась на кухню, чувствуя, как пульсирует вена на виске. За спиной послышались семенящие шаги.
— Ты мне не указывай, где останавливаться, — свекровь говорила с характерной ей интонацией, растягивая гласные. — Я тут жила, когда тебя ещё и в проекте не было. И вообще, не смей разевать рот на мою квартиру! Ты тут никто, — последнюю фразу она прошипела, вцепившись костлявыми пальцами в дверной косяк кухни.
Анна замерла, медленно выпрямилась и повернулась.
— Это квартира Сергея, — тихо сказала она. — Мы с ним женаты уже четыре года. Я здесь живу. Я здесь прописана.
— Формальности! — отмахнулась Валентина Петровна. — Эта квартира досталась нам с покойным мужем от государства ещё в восьмидесятых. Мы её получили как передовики производства. А Серёжа — наш единственный сын. Тебя тут никогда не было и не будет! Так, временное недоразумение.
Анна почувствовала, как кровь отхлынула от лица. В который раз она слышала это, но каждый раз било как в первый. Она глубоко вдохнула, досчитала до пяти.
— Я понимаю, что вы переживаете непростой период, — начала она, стараясь говорить ровно. — Переезд к нам после вашей болезни — это вынужденная мера. Но это не значит…
— Вынужденная мера? — перебила свекровь, повысив голос. — Да это вы с Серёжей меня умоляли переехать! «Мама, тебе нельзя одной после инсульта», «Мама, мы будем за тобой ухаживать». А теперь, значит, я вам мешаю?
В этот момент в коридоре послышались шаги, и на кухню вошёл Сергей — высокий мужчина с усталыми глазами и начинающейся лысиной. Он обвёл взглядом застывших женщин и тяжело вздохнул.
— Опять? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Серёжечка, дорогой! — мгновенно изменилась в лице Валентина Петровна. — Я тут твоей жене объясняю, что нехорошо задерживаться, когда муж с работы голодный приходит.
— Мам, — устало произнёс Сергей, — я не голодный. Я поел то, что ты приготовила. Спасибо.
— Вот видишь, — свекровь торжествующе посмотрела на Анну, — сыночек оценил заботу родной матери. Не то что некоторые…
Анна молча начала разбирать продукты, с силой ставя банки на стол. Внутри всё клокотало, но она сдерживалась. Четыре года этого цирка. Четыре долгих года, каждый день которых был похож на хождение по минному полю.
— Аня приносит в дом деньги, мам, — мягко заметил Сергей. — У неё ответственная работа.
— Ой, да какая это работа — стрижки да покраски! — фыркнула Валентина Петровна. — Вот я на заводе тридцать лет отпахала, это я понимаю — работа. А эти ваши салоны красоты — баловство одно.
Анна крепче стиснула зубы. Она была не просто парикмахером, а совладелицей салона, стилистом с репутацией, к которому записывались за месяц. Но для свекрови это всегда было чем-то несерьёзным, недостойным.
— Мам, мы это уже обсуждали, — Сергей потёр переносицу. — Аня много работает и хорошо зарабатывает.
— И куда уходят эти деньги? — не унималась свекровь. — Я что-то не вижу, чтобы вы квартиру ремонтировали или машину новую купили. Всё на тряпки свои спускает, небось.
Анна резко развернулась, чуть не уронив банку с огурцами.
— На ипотеку, Валентина Петровна, — отчеканила она. — Мы с Сергеем взяли ипотеку на новую квартиру. Бо́льшую. Чтобы всем было комфортно.
В кухне повисла тишина. Свекровь хлопала глазами, явно не готовая к такому повороту.
— Какую ещё ипотеку? — наконец выдавила она. — Серёжа, что за глупости?
Сергей виновато посмотрел на жену:
— Я хотел сегодня вечером рассказать вам обеим…
— Значит, за моей спиной? — голос Валентины Петровны задрожал. — Решили от матери избавиться? Выкинуть на улицу больную женщину?
— Никто вас не выкидывает, — вздохнула Анна. — Мы купили трёхкомнатную квартиру в новостройке. Там будет отдельная комната для вас, с удобной планировкой, без порогов, с широкими дверными проёмами. Специально думали о вашем удобстве.
Лицо свекрови исказилось, словно от боли.
— Так вот зачем ты на работе задерживаешься, — процедила она, глядя на Анну. — Квартиры с моим сыном выбираешь за моей спиной? А эту хочешь прибрать к рукам?
— Мама! — повысил голос Сергей. — Прекрати немедленно! Мы с Аней давно планировали покупку новой квартиры. Это наше общее решение.
— Общее? — переспросила Валентина Петровна с горечью. — А меня спросили? Я в этой квартире сорок лет прожила! Каждый уголок своими руками обустраивала! А теперь меня выселяют в какую-то новостройку с голыми стенами?
— Новостройка уже с отделкой, — тихо заметила Анна.
— Молчи! — вскрикнула свекровь. — Не тебе решать, где мне жить!
Она резко повернулась к сыну, схватила его за руку:
— Серёженька, опомнись! Она тебя окрутила! Сначала новая квартира, потом что? Дом за городом? А потом меня в дом престарелых сдадите?
Сергей осторожно высвободил руку.
— Мама, тебе вредно так волноваться. Давай ты примешь лекарство и отдохнёшь, а потом спокойно всё обсудим.
— Я не буду никакое лекарство принимать! — свекровь стукнула кулаком по столу. — Я в своём уме и всё прекрасно понимаю! Эта… — она ткнула пальцем в сторону Анны, — хочет меня со свету сжить!
— Валентина Петровна, — Анна постаралась говорить максимально спокойно, хотя внутри всё кипело, — мы всё делаем для вашего блага. В новой квартире будет удобнее всем. И никто не собирается вас никуда выселять.
— Ложь! — свекровь театрально заломила руки. — Серёжа, неужели ты не видишь? Она меня ненавидит! Всегда ненавидела! Я для неё — помеха!
Анна почувствовала, что теряет контроль. Четыре года этого театра абсурда. Четыре года манипуляций, обвинений, слёз по любому поводу. Изначально предполагалось, что Валентина Петровна поживёт с ними несколько месяцев после инсульта, пока не восстановится. Но месяцы превратились в годы, а восстановление, похоже, никогда не наступит — по крайней мере, в глазах самой свекрови.
— Я ухожу, — резко сказала Анна. — Мне нужно подышать.
— Куда? Ночь на дворе! — воскликнула свекровь. — Видишь, Серёжа? У неё там кто-то есть! Иначе зачем ей уходить на ночь глядя?
Анна схватила куртку и сумку, не реагируя на возгласы. В ушах шумело.
— Аня, подожди, — Сергей шагнул за ней, но она уже захлопнула за собой дверь.
Анна брела по вечерним улицам, не разбирая дороги. Октябрьский воздух был промозглым, но она не чувствовала холода. В голове крутились обрывки фраз, картинки из прошлого, надежды на будущее, которые с каждым годом становились всё призрачнее.
Четыре года назад, когда они с Сергеем поженились, всё казалось таким простым. Любовь, общие планы, поддержка друг друга. Валентина Петровна тогда жила отдельно, в своей квартире, и хотя уже тогда отношения с ней были натянутыми, визиты ограничивались воскресными обедами и праздниками.
Всё изменилось два года назад, когда у свекрови случился инсульт. Лёгкий, по словам врачей, без серьёзных последствий для здоровья. Но психологически это сломало её. Или, как иногда думала Анна в минуты отчаяния, дало прекрасный инструмент манипуляции.
«Ты должен заботиться о матери, Серёжа», «А вдруг со мной что-то случится, когда я одна?», «Сыночек, ты же не бросишь меня на старости лет?»
И Сергей не мог противостоять этому. Он любил мать и чувствовал ответственность за неё. Анна понимала это. Она сама предложила Валентине Петровне переехать к ним на время реабилитации. Временно. Но временное становилось постоянным, а свекровь с каждым днём всё больше превращала их жизнь в ад.
Контроль за каждым шагом. Критика всего, что делала Анна — от приготовленного ужина до выбора занавесок. Постоянные намёки на то, что Анна — плохая жена, недостойная Сергея. И главное — непрекращающиеся попытки вбить клин между ней и мужем.
Анна остановилась возле небольшого сквера и села на скамейку. Достала телефон — три пропущенных от Сергея. Она знала, что он переживает, но говорить с ним сейчас не было сил.
Вместо этого она открыла фотографии новой квартиры, которую они купили месяц назад. Светлая, просторная, с большими окнами. Они с Сергеем так долго к этому шли, копили первоначальный взнос. Ипотеку взяли на пятнадцать лет — серьёзное обязательство, но оно того стоило. Это должен был быть их новый старт, шанс наладить жизнь.
Анна горько усмехнулась. Какая наивность. Она действительно верила, что новая квартира решит их проблемы? Что Валентина Петровна волшебным образом изменится, переступив порог нового жилья?
Телефон снова завибрировал. На этот раз Анна ответила:
— Да, Серёж.
— Аня, где ты? — голос мужа звучал встревоженно. — Уже поздно, я волнуюсь.
— Я в сквере на Ленина сижу. Думаю.
— О чём думаешь? — осторожно спросил он.
Анна помолчала, подбирая слова.
— О том, что так больше нельзя, Серёж. Я больше не могу так жить.
В трубке повисла тишина.
— Ты о чём сейчас? — наконец спросил он, и в его голосе явственно слышался страх.
— О том, что мы с тобой уже четыре года женаты, а два из них живём как в аду. И ничего не меняется, Серёж. Становится только хуже.
— Аня, мы же купили новую квартиру. Там будет лучше, вот увидишь.
— Нет, не будет, — Анна почувствовала, как к горлу подступает ком. — Твоя мать просто перенесёт весь этот кошмар на новое место. Она никогда не примет меня. Никогда не перестанет контролировать каждый твой шаг. Никогда не даст нам жить нормально.
— Ей нужно время…
— Серёж, ей уже дали два года! — не выдержала Анна. — Сколько ещё нужно? Пять? Десять? Всю жизнь?
— Она пожилой человек, Аня. Она болеет.
— Она манипулирует тобой, используя свою болезнь! — воскликнула Анна. — Ты видел результаты её последнего обследования? Врач сказал, что физически она полностью восстановилась. Она может жить одна. Но она никогда в этом не признается, потому что ей выгодно держать тебя на коротком поводке.
— Ты несправедлива к ней.
— А она справедлива ко мне? — горько спросила Анна. — Когда называет меня шлюхой за твоей спиной? Когда роется в моих вещах? Когда выбрасывает мою косметику, потому что «от неё бывает рак»? Когда настраивает против меня всех соседей, рассказывая, какая я ужасная невестка?
— Аня…
— Нет, Серёж, я всё решила, — голос Анны стал твёрже. — Я подаю на развод.
В трубке повисла тяжёлая тишина.
— Ты не можешь так поступить, — наконец произнёс Сергей. — Мы же любим друг друга.
— Любим? — переспросила Анна. — А ты уверен? Потому что любовь — это не только чувства, Серёж. Это ещё и поступки, выборы, которые мы делаем каждый день. И твой выбор всегда — твоя мать, а не я.
— Это нечестно! Она моя мать, Аня! Что я должен делать? Выгнать её на улицу?
— Нет. Ты должен был установить границы. Объяснить ей, что я твоя жена и заслуживаю уважения. Защитить наш брак, наконец!
— Я пытался…
— Нет, не пытался, — устало ответила Анна. — Ты всегда шёл по пути наименьшего сопротивления. «Аня, потерпи», «Аня, она не со зла», «Аня, ей тяжело». А мне легко, да? Мне легко жить в доме, где меня ненавидят?
В трубке послышался тяжёлый вздох.
— Приезжай домой, пожалуйста. Давай всё обсудим.
— Нет, Серёж. Я сегодня переночую у Марины. А завтра заберу свои вещи.
— Ты серьёзно? — в его голосе звучало недоверие. — Вот так просто всё бросишь?
— Не просто, — тихо ответила Анна. — Я два года пыталась наладить отношения с твоей матерью. Я терпела унижения, оскорбления, манипуляции. Я старалась ради тебя, ради нас. Но я больше не могу. Я начинаю терять себя в этом болоте.
— А как же наша новая квартира? Мы же столько к этому шли…
— Я переведу тебе свою часть первоначального взноса. Остальное… придётся решать через юристов.
— Анька, ты что, с ума сошла? — в голосе Сергея наконец прорезались эмоции. — Какие юристы? Ты моя жена!
— Уже нет, Серёж. Прости.
Анна нажала отбой, не в силах продолжать разговор. Слёзы, которые она сдерживала весь вечер, наконец прорвались. Она сидела в пустом сквере и плакала, оплакивая не только свой брак, но и те четыре года, которые она потратила, пытаясь построить семью с человеком, который так и не смог выбрать её.
Квартира Марины — маленькая однушка в спальном районе — встретила Анну теплом и запахом свежесваренного кофе.
— Боже, ты вся промокла, — всплеснула руками подруга, впуская её. — Давай куртку, я повешу сушиться.
Анна молча протянула ей мокрую от дождя куртку и прошла в комнату.
— Я сделала тебе чай, — Марина поставила перед ней дымящуюся кружку. — Рассказывай.
Анна обхватила кружку ладонями, пытаясь согреться.
— Я ухожу от Сергея, — просто сказала она.
Марина кивнула, будто ждала этих слов.
— Из-за свекрови?
— Не только, — Анна сделала глоток чая. — Из-за него самого. Из-за того, что он позволил этому случиться. Из-за того, что никогда не ставил меня на первое место.
— Он звонил? — спросила Марина.
— Да. Сначала несколько раз, потом перестал. Наверное, дошло, что я серьёзно.
Марина задумчиво покрутила в руках свою кружку.
— Знаешь, я помню, какой ты была, когда только познакомилась с Сергеем. Сияющая, полная энергии, с планами на будущее. А сейчас… — она внимательно посмотрела на подругу, — сейчас ты как будто потухла.
Анна грустно улыбнулась:
— Так и есть. Я как будто исчезаю по кусочкам каждый день, проведённый в той квартире.
— Что будешь делать дальше?
— Не знаю, — честно призналась Анна. — Завтра заберу вещи. Потом… может, сниму квартиру. Или поживу у тебя немного, если пустишь.
— О чём речь, конечно пущу, — Марина похлопала её по руке. — Останешься на сколько нужно.
Анна благодарно кивнула.
— Знаешь, что самое обидное? — спросила она после паузы. — Мы с Сергеем действительно любили друг друга. По крайней мере, мне так казалось. И если бы не его мать…
— Дело не в его матери, — мягко возразила Марина. — А в нём самом. В том, какие решения он принимал каждый день.
Анна вздохнула, понимая, что подруга права.
— Ты можешь остаться здесь, — продолжила Марина. — Диван раскладывается. А завтра я поеду с тобой за вещами.
— Не нужно, я справлюсь сама.
— Я еду с тобой, и точка, — отрезала Марина. — Мало ли что взбредёт в голову этой старой ведьме.
Анна благодарно улыбнулась. Впервые за долгое время она почувствовала, что не одна.
Утро выдалось на удивление солнечным для октября. Анна проснулась рано, с тяжёлым сердцем, но твёрдой решимостью. Марина уже гремела посудой на кухне.
— Кофе? — спросила она, увидев заспанную подругу.
— Спасибо, — Анна приняла чашку. — Я уже написала Сергею, что приеду в десять забрать вещи. Он ответил, что будет на работе.
— Значит, столкнёшься со свекровью один на один, — нахмурилась Марина.
— Я справлюсь, — Анна сделала глоток кофе. — Это последний раз, когда мне придётся это делать.
В половине десятого они уже ехали в такси к дому, где Анна прожила четыре года своей жизни. Она смотрела в окно на проносящиеся мимо улицы и думала о том, как странно всё обернулось. Ещё вчера утром она была замужней женщиной с планами на будущее, а сегодня…
— Приехали, — голос таксиста вырвал её из размышлений.
Анна расплатилась и вместе с Мариной поднялась на четвёртый этаж. У двери она на мгновение замешкалась, но потом решительно достала ключи и открыла замок.
В квартире царила непривычная тишина.
— Валентина Петровна? — позвала Анна, проходя в прихожую. — Это я, Анна.
Ответа не последовало.
— Может, ушла куда-то? — предположила Марина.
— Сомневаюсь, — Анна нахмурилась. — Она редко выходит одна. Валентина Петровна!
Они прошли на кухню, затем заглянули в гостиную — пусто. Дверь в комнату свекрови была закрыта.
— Валентина Петровна? — Анна осторожно постучала. — Вы здесь?
Тишина.
Анна переглянулась с Мариной, испытывая нарастающее беспокойство. Она осторожно повернула ручку и заглянула в комнату.
Валентина Петровна лежала на кровати, отвернувшись к стене. На стук она не отреагировала.
— Валентина Петровна, — Анна подошла ближе, — с вами всё в порядке?
Свекровь медленно повернулась. Её лицо, обычно оживлённое гневом или возмущением, выглядело пустым и безжизненным.
— Пришла вещички собрать? — спросила она неожиданно спокойным голосом. — Что ж, собирай. Тебя ничто не держит.
Анна опешила от такой реакции. Она ожидала криков, обвинений, слёз — но не этого странного спокойствия.
— Да, я за вещами, — осторожно ответила она. — Сергей сказал, что будет на работе…
— Сергей лёг в больницу, — произнесла Валентина Петровна всё тем же ровным голосом. — Сегодня утром. Сердечный приступ.
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Что? Как… Почему он мне не сказал?
— А зачем? — свекровь наконец посмотрела ей в глаза. — Ты же развод подаёшь. Какое тебе дело до его здоровья?
Анна бросилась в коридор, трясущимися руками доставая телефон. Набрала номер Сергея — длинные гудки, никто не отвечает.
— Какая больница? — спросила она, вернувшись в комнату свекрови.
— Городская. Кардиологическое отделение, — ответила Валентина Петровна, снова отворачиваясь к стене. — Можешь не беспокоиться, с ним всё будет в порядке. Врачи сказали, что приступ лёгкий. Стресс, знаешь ли.
В её голосе наконец прорезалась знакомая ядовитая нотка.
— Я еду туда, — решительно сказала Анна.
— Зачем? — свекровь снова повернулась, и в её глазах наконец вспыхнул огонь. — Чтобы добить его? Мало того, что ты бросила его, как только стало трудно, так теперь ещё и поиздеваться хочешь?
— Я не бросала его! — воскликнула Анна. — Я просто не могла больше жить в этом аду!
— Ад? — Валентина Петровна медленно села на кровати. — Ты называешь адом жизнь с моим сыном? С человеком, который из кожи вон лез, чтобы тебе угодить? Который взял ипотеку на пятнадцать лет, чтобы купить тебе новую квартиру?
— Не мне, а нам, — устало возразила Анна. — И дело не в Сергее, а в…
— Во мне, да? — перебила свекровь. — Во мне, больной старухе, которая мешает вашему счастью? Которую вы хотели запихнуть в новую квартиру, как ненужную вещь?
Марина, молча наблюдавшая за сценой, тихо кашлянула:
— Аня, нам пора.
— Да-да, идите, — махнула рукой Валентина Петровна. — Собирай свои вещички и скатертью дорога. А сына моего оставь в покое. Он и так из-за тебя в больницу попал.
Анна глубоко вдохнула, сдерживая подступающие слёзы.
— Маринка, собери, пожалуйста, мою одежду из шкафа в спальне. Я соберу документы и рабочие вещи.
Подруга кивнула и быстро вышла из комнаты.
— Знаешь, — вдруг сказала Валентина Петровна, и в её голосе неожиданно зазвучала усталость вместо обычной злости, — я всегда знала, что ты его бросишь. С самого начала.
— Что? — Анна растерянно посмотрела на свекровь.
— Я видела таких, как ты. Красивые, амбициозные, с карьерой. Думаешь, я не понимаю, что тебе нужен был не Серёжа, а просто «муж» — галочка в списке достижений? Родить не спешила, всё карьера, карьера…
— Не смейте! — Анна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Не смейте говорить о том, чего не знаете! Мы с Сергеем планировали детей. Но как я могла родить в квартире, где меня постоянно унижают? Где нет ни минуты покоя? Где каждый мой шаг контролируют и критикуют?
Валентина Петровна поджала губы, но промолчала.
— Я любила вашего сына, — продолжила Анна, чувствуя, как дрожит голос. — По-настоящему любила. И надеялась, что мы построим семью. Но не такую, где муж не способен защитить жену даже от собственной матери.
— Ты хотела, чтобы он выбирал между матерью и женой? — тихо спросила Валентина Петровна. — Это подло.
— Нет, — Анна покачала головой. — Я хотела, чтобы он научил вас уважать меня. Чтобы он показал, что мы — семья, а не временное недоразумение в вашей жизни. Но он не смог. Или не захотел.
Она развернулась и вышла из комнаты, чувствуя, как по щекам текут слёзы. В спальне Марина уже складывала одежду в большую спортивную сумку.
— Ты в порядке? — тихо спросила она.
— Нет, — честно ответила Анна. — Но буду.
Она начала собирать документы из ящика стола. Свидетельство о браке, свидетельство о регистрации ИП, дипломы курсов парикмахерского искусства, договор на покупку квартиры в ипотеку…
Последнюю бумагу она долго держала в руках, не решаясь положить в папку. Затем решительно убрала её в отдельный конверт.
— Отвезу в банк, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Марины. — Нужно разобраться с этой ипотекой как можно скорее.
Сборы заняли меньше часа. Большую часть техники и мебели Анна решила оставить — сейчас ей хотелось только одного: уйти отсюда и больше никогда не возвращаться.
— Всё готово? — спросила Марина, застёгивая сумку с вещами.
— Почти, — Анна достала из кармана ключи от квартиры и положила их на стол. Затем сняла с пальца обручальное кольцо и положила рядом.
В прихожей их догнал голос Валентины Петровны:
— И что мне сказать Серёже, когда он спросит про тебя?
Анна обернулась. Свекровь стояла в дверном проёме, опираясь на косяк. В этот момент она выглядела действительно старой и уставшей.
— Скажите, что я приеду в больницу сегодня вечером, — ровно ответила Анна. — Привезу документы на развод. Чем быстрее мы это закончим, тем лучше для всех.
Кардиологическое отделение городской больницы встретило Анну запахом лекарств и тихими голосами медсестёр. Она долго стояла перед дверью палаты, собираясь с силами, потом тихо постучала и вошла.
Сергей полулежал на кровати, подключённый к каким-то приборам. Он заметно побледнел и осунулся за эти сутки. Увидев жену, он слабо улыбнулся:
— Пришла всё-таки.
— Пришла, — Анна осторожно присела на стул у кровати. — Как ты?
— Жить буду, — он пожал плечами. — Врачи говорят, что лёгкий приступ. Перенервничал.
Анна кивнула, не зная, что сказать дальше.
— Мама сказала, что ты забрала вещи, — продолжил Сергей после паузы.
— Да. И… я принесла документы, — Анна достала из сумки папку. — На развод.
Сергей закрыл глаза. Его лицо исказилось, словно от физической боли.
— Значит, ты всё решила, — наконец произнёс он. — И ничего нельзя изменить?
Анна смотрела на человека, с которым прожила четыре года, и чувствовала странную пустоту внутри. Где то бешеное сердцебиение, которое она испытывала когда-то рядом с ним? Где та нежность, то желание прикоснуться, защитить? Всё выгорело, не оставив даже пепла.
— Нельзя, Серёж, — тихо ответила она. — Слишком поздно.
— Я мог бы поговорить с мамой… — начал он.
— Мог бы, — кивнула Анна. — Два года назад. Или год. Или хотя бы месяц. Но не сейчас, когда всё уже разрушено.
Сергей тяжело вздохнул:
— Я правда любил тебя, Ань.
— Я знаю. И я тебя тоже. Но этого оказалось недостаточно.
Она положила папку с документами на прикроватную тумбочку.
— Там всё готово, нужна только твоя подпись. Я не претендую на имущество, только прошу разделить обязательства по ипотеке. Я готова выплачивать свою часть, пока не продадим квартиру или не найдём другое решение.
Сергей кивнул, не глядя на папку.
— Ты уже нашла, где жить? — спросил он.
— Пока у Марины. Потом сниму что-нибудь.
Повисла тяжёлая пауза.
— Знаешь, — вдруг сказал Сергей, — я ведь всё понимал. Видел, как тебе тяжело. Как мама изводит тебя. Но… она моя мать, понимаешь? Единственный родной человек, который у меня был до тебя.
— Я понимаю, Серёж, — мягко ответила Анна. — Правда понимаю. Именно поэтому я и не виню тебя. Мы просто оказались в ситуации, из которой нет хорошего выхода.
— А может, есть? — в его глазах мелькнула надежда. — Может, попробуем ещё раз? В новой квартире, с чистого листа?
Анна грустно улыбнулась:
— А что изменится, Серёж? Твоя мама поедет с нами. И всё начнётся сначала. Только теперь у нас будет огромный долг, который придётся выплачивать пятнадцать лет.
— Я мог бы настоять, чтобы она осталась в старой квартире…
— Мог бы, — снова кивнула Анна. — Но не станешь. И я тебя за это не виню. Просто признаю факт: мы с тобой хотим разных вещей. Ты хочешь, чтобы все были счастливы — и мать, и жена. А я хочу нормальной семьи, без постоянной войны.
Сергей отвернулся к окну, и Анна увидела, как по его щеке скатилась слеза.
— Прости меня, — тихо сказал он. — За всё.
— И ты меня, — она осторожно сжала его руку. — За то, что не смогла быть сильнее.
Она поднялась, чувствуя странное облегчение. Словно огромный груз, который она несла все эти годы, наконец упал с её плеч.
— Я пойду, — сказала она, направляясь к двери. — Выздоравливай.
— Аня, — окликнул её Сергей, когда она уже взялась за ручку. — Ты была лучшим, что случалось в моей жизни.
Она обернулась и улыбнулась — спокойно, без горечи:
— Взаимно, Серёж. Береги себя.
Холодный осенний ветер трепал волосы Анны, когда она вышла из больницы. Небо уже потемнело, зажглись фонари. Она достала телефон, собираясь вызвать такси, но вместо этого решила пройтись пешком.
Впереди была неизвестность — жизнь без Сергея, поиски нового жилья, раздел имущества и долгов. Но странным образом Анна чувствовала не страх, а облегчение. Словно, потеряв многое, она наконец нашла что-то важное — саму себя.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Марины: «Как ты? Всё в порядке?»
«Нет, — напечатала Анна в ответ. — Но будет»….
