Муж ушел, хлопнув дверью, со словами: «Чужие проблемы — не наши!». А я осталась одна с замерзающим стариком, которого подобрала на улице. Я потратила на него последние деньги и силы, а когда он уехал, думала, что больше никогда его не увижу. Я и представить не могла, что через три года, когда моя мама будет умирать в больнице, именно этот «чужой» человек станет моим единственным спасением.
***
Осенний дождь барабанил по подоконнику, отбивая тоскливый ритм. Марина сидела на кухне, обхватив руками чашку с остывшим чаем, и смотрела в одну точку. Всего час назад она вернулась из областной больницы, где в очередной раз навещала маму. Слова врача до сих пор отдавались гулом в ушах: «Состояние стабильно тяжёлое. Операция нужна как можно скорее. Вы же понимаете, квоту можно ждать месяцами, а время у нас играет против…»
Марина понимала. Она всё прекрасно понимала. Именно поэтому последние полгода они с Кириллом жили в режиме строжайшей экономии. Она, школьный учитель литературы, брала дополнительные часы и занималась репетиторством до позднего вечера. Он, менеджер по продажам, обещал найти подработку и клялся, что каждая копейка пойдёт в общую копилку. В их старой деревянной шкатулке, которую Марине подарила ещё бабушка, уже собралась внушительная сумма — почти 180 тысяч рублей. Это была их надежда. Их билет на операцию для мамы.
Дверь щелкнула, и в квартиру вошёл Кирилл. Он сиял так, словно выиграл в лотерею.
— Мариш, привет! Ты чего такая кислая? — он скинул мокрые ботинки и прошёл на кухню, оставив за собой дорожку грязных следов.
— От врача… Всё по-старому. Нужны деньги, Кирилл. Срочно. Я думаю, пора доставать наши сбережения и ехать в клинику, договариваться.
— А, да, деньги… — он как-то странно замялся, его улыбка стала натянутой. — Понимаешь, тут такое дело…
У Марины тревожно заколотилось сердце. Она знала эту его интонацию. Интонацию, которая предшествовала какой-то катастрофе.
— Что за дело, Кирилл?
— В общем, я тут вложился. Очень выгодно, понимаешь? Мне Колян, ну, ты его знаешь, предложил поучаствовать в одном проекте. Криптовалюта. Говорит, через месяц удвоим, а то и утроим сумму! Представляешь, мы сможем не просто операцию оплатить, а ещё и маме лучшую реабилитацию устроить!
Марина медленно встала, подошла к шкафу, где стояла та самая шкатулка, и открыла её. Пусто. Абсолютно. Только бархатное дно, на котором когда-то лежали ровные пачки денег.
— Ты… Ты взял всё? — её голос дрогнул, превратившись в шёпот. — Все 180 тысяч?
— Ну да, — с мальчишеской бравадой ответил он. — А что, надо было по частям вкладывать? Так не работает! Мариш, ну ты чего? Это же для нас! Для твоей мамы! Я же о будущем думаю!
Перед глазами пронеслись бессонные ночи за проверкой тетрадей, отказы от встреч с подругами, обеды, состоящие из пустых макарон. Всё, на чём она экономила, всё, во что вкладывала душу и силы.
— Какое будущее, Кирилл? — она повернулась к нему, и её глаза были сухими и холодными. — Врач сказал, что у нас нет «месяца». У нас есть дни. Ты это понимаешь?
— Да ладно, вечно эти врачи страху нагоняют! — отмахнулся он, и это стало последней каплей. — Всё будет нормально. Ты мне просто не доверяешь! Я же для семьи стараюсь!
— Для семьи? — горько усмехнулась Марина. — Ты не спросил меня. Ты просто взял и украл нашу единственную надежду.
— Да не украл я, а инвестировал! — начал заводиться он. — Вечно ты всё драматизируешь!
Марина молча прошла в комнату, достала с антресолей большую спортивную сумку и бросила её на диван.
— Собирай вещи.
Кирилл на мгновение опешил.
— В смысле? Ты что, с ума сошла? Из-за денег?
— Не из-за денег. Из-за предательства. Прямо сейчас. Я не хочу тебя видеть.
Он смотрел на неё, не веря своим ушам. В его глазах читалось недоумение, переходящее в злость. Он, видимо, ожидал слёз, упрёков, но не такого ледяного спокойствия.
— Знаешь что? Да и пожалуйста! — рявкнул он. — Ещё прибежишь ко мне, когда я миллионером стану! Будешь в ногах валяться!
Он зло швырял в сумку свои футболки, джинсы, зарядку от телефона. Через десять минут за ним хлопнула входная дверь. Марина осталась одна посреди квартиры, в оглушающей тишине, нарушаемой лишь стуком дождя. В голове была абсолютная пустота. Надежды больше не было. Она подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу. Нужно было что-то делать, но сил не было даже на то, чтобы заплакать. В кармане завибрировал телефон. «Марина, как ты?» — высветилось на экране сообщение от младшей сестры. Марина глубоко вздохнула. Нужно было ехать к ней. Нужно было сказать ей, что всё пропало.
***
Дождь превратился в ледяную крупу, которая больно секла по лицу. Марина куталась в старенькую куртку, перебегая от одного подъезда к другому в попытке укрыться от пронизывающего ветра. Путь к сестре лежал через старый частный сектор, который городские власти давно обещали снести. Покосившиеся деревянные дома с заколоченными окнами выглядели как призраки из прошлого. Большинство из них были заброшены.
Она шла, погружённая в свои мысли, когда её внимание привлёк тусклый свет в окне одного из самых ветхих домов. Дом этот Марина знала с детства. Говорили, что его хозяин, одинокий старик, умер много лет назад, и с тех пор строение пустовало, постепенно разрушаясь. Свет был странным — неровным, мерцающим, похожим на пламя свечи. Любопытство пересилило страх. Кто мог оказаться в заброшенном доме в такую погоду? Бомжи? Подростки?
Марина осторожно подошла ближе. Дверь была приоткрыта и жалобно скрипела на одной петле. Заглянув внутрь, она увидела источник света. На полу, на старом матрасе, сидел седой мужчина в поношенной куртке. Перед ним на перевёрнутом ящике стояла свеча, освещая его измождённое лицо и маленькую девочку лет пяти, спящую рядом под тонким одеялом. Мужчина тихо кашлял, и этот кашель был сухим, раздирающим.
— Извините, — тихо позвала Марина.
Мужчина вздрогнул и испуганно посмотрел на неё. В его глазах не было угрозы, только страх и отчаяние.
— Вам помочь? Что вы здесь делаете?
— Мы… мы просто… — он запнулся, голос его был хриплым. — Нас обокрали на вокзале. Мы из другого города, ехали к родственникам… Украли всё: деньги, документы, билеты. Дочка вот… температурит, кажется. Мы просто хотели где-то переждать ночь, пока не откроется полиция.
Марина посмотрела на девочку. Её щёки горели неестественным румянцем, дыхание было частым и прерывистым. Марина поняла, что дело плохо. Она подошла и приложила ладонь ко лбу ребёнка. Лоб был огненным.
— У неё сильный жар. Ей нужен врач, срочно.
— Я знаю, — в голосе мужчины прозвучало отчаяние. — Но как? У меня нет ни копейки. Даже телефона нет, всё забрали.
Марина достала свой телефон. Сеть едва ловила. Она набрала 103. После долгого ожидания ей ответил уставший женский голос.
— Скорая помощь.
Марина сбивчиво объяснила ситуацию.
— Адрес? — безразлично спросила диспетчер.
— Тут нет адреса… Это заброшенный дом на улице Старой, за парком.
— В заброшенные дома мы не выезжаем, — отрезала диспетчер. — Везите пострадавшую в приёмный покой сами. Все бригады заняты, ДТП на трассе, сами понимаете, погода.
Короткие гудки. Марина почувствовала, как к горлу подступает ком. Сами. Как она, хрупкая женщина, дотащит их до больницы? И что потом? Их даже не примут без документов.
— Что сказали? — с надеждой спросил мужчина.
— Сказали… — Марина не смогла соврать. — Сказали привозить самим.
Мужчина опустил голову. В свете свечи было видно, как по его небритой щеке скатилась слеза.
— Вот и всё… — прошептал он. — Прости, Анютка…
В этот момент Марина вспомнила свою маму, лежащую в больничной палате. Вспомнила её слова, которые она часто повторяла: «Мариночка, самое страшное в жизни — это равнодушие. Никогда не проходи мимо чужой беды, даже если у самой дела плохи».
Решение пришло само. Внезапное, иррациональное, но единственно верное.
— Собирайтесь, — твёрдо сказала она. — Вы пойдёте со мной.
Мужчина поднял на неё удивлённые глаза.
— Куда? Зачем мы вам? У нас ничего нет.
— У меня тоже почти ничего нет, — горько усмехнулась Марина. — Но у меня есть крыша над головой и аптечка. А ещё чайник. Пойдёмте. Девочке нужно тепло.
Она помогла ему поднять сонную, хнычущую девочку. Мужчина, опираясь на её плечо, с трудом встал. Его звали Пётр Семёнович. Он был слаб и едва держался на ногах. Подхватив девочку на руки, Марина поняла, что обратной дороги нет. Она несла на руках чужого больного ребёнка, ведя за собой обессиленного старика, и сама не понимала, откуда у неё взялись силы. Впереди её ждала пустая квартира, разбитые надежды и полное непонимание, что делать дальше. Но сейчас это было неважно. Важно было дойти.
***
Путь до её дома показался вечностью. Девочка на руках то плакала, то проваливалась в беспокойный сон. Пётр Семёнович шёл молча, тяжело дыша и спотыкаясь на каждом шагу. Когда они наконец вошли в тёплый подъезд, Марина почувствовала, как у неё подкашиваются ноги.
В квартире она первым делом уложила девочку на свой диван, укрыв тёплым пледом.
— Как её зовут? — спросила Марина, доставая из аптечки градусник.
— Аня, Анечка, — ответил Пётр Семёнович, с благодарностью глядя на неё.
Градусник показал 39,8.
— Нужно сбивать температуру. И срочно.
Марина открыла кошелёк. В нём лежали последние деньги — полторы тысячи рублей, которые она оставила на такси до больницы и обратно. Она посмотрела на деньги, потом на горящее личико девочки. Выбор был очевиден.
— Я сбегаю в аптеку. Она круглосуточная, тут рядом. Никуда не уходите.
— Да куда же мы уйдём… — вздохнул старик.
В аптеке Марина оставила почти все деньги, купив жаропонижающее в сиропе, антибиотик, который посоветовала фармацевт, и капли в нос. Вернувшись, она первым делом дала Ане лекарство. Затем заварила чай и заставила Петра Семёновича выпить несколько глотков.
— Спасибо вам, девушка. Как вас зовут?
— Марина.
— Спасибо, Марина. Не знаю, как вас и благодарить. Вы нас спасли. Буквально.
— Ещё не спасли, — Марина внимательно смотрела на Аню. — Нужно, чтобы температура спала.
Они сидели в тишине. Пётр Семёнович начал понемногу рассказывать. Он был вдовцом, воспитывал внучку один. Её родители, его сын и невестка, погибли в автокатастрофе два года назад. Они жили в маленьком городке под Саратовом. Он продал там квартиру и решил переехать к двоюродной сестре в Подмосковье, чтобы Анечка могла ходить в хорошую школу. Все деньги от продажи квартиры, все документы — всё было в сумке, которую вырвали на вокзале.
Марина слушала, и её собственная беда казалась уже не такой всепоглощающей. Да, её предали. Да, она потеряла деньги. Но у неё были стены, была работа, была сестра. А у этих двоих не было ничего.
Ночь прошла в тревоге. Марина почти не спала, каждые полчаса проверяя температуру у Ани. К утру жар наконец начал спадать. Девочка проснулась, выпила немного чая и даже слабо улыбнулась.
— Деда, где мы? — прошептала она.
— Мы в гостях у доброй тёти, внученька, — ответил Пётр Семёнович, и в его глазах стояли слёзы.
Утром Марина позвонила сестре, всё рассказала. Та ахнула, но поддержала: «Ты всё правильно сделала, Мариш. Я приеду после работы, привезу продукты».
Деньги закончились. В кошельке оставалось меньше ста рублей. Марина понимала, что им нужно будет есть, что им нужна будет одежда. Но главная проблема была — документы. Без них они были никем.
— Нам нужно идти в полицию, Пётр Семёнович. Нужно писать заявление, начинать восстанавливать документы.
— Боюсь я, Марина, — признался он. — Нас же отправят в какой-нибудь приют. Анечку у меня могут забрать, пока я буду доказывать, что я её дед.
— Не заберут, — уверенно сказала Марина, хотя сама не была ни в чём уверена. — Я пойду с вами. Я скажу, что вы мои дальние родственники, которые попали в беду.
В этот момент она приняла ещё одно решение. Она не просто поможет им пережить эту ночь. Она поможет им выбраться. Она не знала, как, но чувствовала, что должна. Она посмотрела на остатки денег в кошельке, потом на свои руки. Руки учителя и репетитора. Значит, нужно брать больше учеников. Работать на износ. Ради мамы. И теперь — ради этих двоих.
***
Прошли три года. Многое изменилось. Тот страшный осенний вечер стал точкой невозврата.
Марине так и не удалось собрать нужную сумму вовремя. В последний момент, когда уже не оставалось никакой надежды, помог школьный коллектив. Учителя и родители учеников собрали деньги, кто сколько мог. Этого хватило на операцию в обычной городской больнице, не в той частной клинике, о которой они мечтали. Операция прошла тяжело. Мама выжила, но осталась прикованной к инвалидному креслу. Марина забрала её к себе.
С Кириллом она больше не виделась. Слышала от общих знакомых, что он погряз в долгах, его искали какие-то тёмные личности, и в итоге он уехал из города в неизвестном направлении. Марина не чувствовала ни злорадства, ни сожаления. Этот человек просто перестал для неё существовать.
Пётр Семёнович и Анечка прожили у неё почти два месяца. Это были тяжёлые, но странно светлые недели. Марина, как и обещала, ходила с ним по всем инстанциям. Через знакомых родителей своих учеников ей удалось найти юриста, который согласился помочь бесплатно. Процесс восстановления документов был долгим и мучительным. Но в итоге всё получилось. За это время Пётр Семёнович стал для неё почти родным. Он помогал по хозяйству, чинил всё, что ломалось в старой квартире, а вечерами рассказывал Анечке сказки, которые с удовольствием слушала и сама Марина.
Когда последние бумаги были получены и все документы, наконец, восстановлены, Пётр Семёнович с волнением сообщил Марине, что теперь им пора в путь. Он уже созвонился со своей двоюродной сестрой, которая ждала его с внучкой в Подмосковье.
В день отъезда в квартире царила тихая грусть. Перед самым уходом старик подошёл к Марине, и его глаза наполнились слезами. Он молча снял с запястья свои часы — единственную дорогую вещь, которая осталось у него после ограбления, — и протянул ей.
«Возьмите, Мариночка. В знак благодарности. Я никогда не смогу отплатить вам за всё, что вы сделали».
Марина мягко взяла его руку и застегнула ремешок обратно на его запястье.
«Что вы, Пётр Семёнович. Оставьте. Лучшая благодарность для меня — знать, что у вас с Анечкой всё будет хорошо».
Они крепко обнялись и обменялись номерами телефонов, пообещав обязательно созваниваться. Проводив их до вокзала, Марина долго смотрела вслед уходящему поезду, который увозил двух, ставших ей почти родными, людей к новой, обретённой благодаря ей, жизни.
Первое время они действительно звонили друг другу каждую неделю. Потом — раз в месяц. Пётр Семёнович рассказывал, что у них всё хорошо, Анечка пошла в школу, он нашёл работу охранником. Потом звонки стали ещё реже. Жизнь закрутила Марину в водовороте забот. Уход за мамой, работа в две смены, репетиторство. Последний раз они говорили около года назад.
Теперь её жизнь была похожа на день сурка. Утром — помочь маме, приготовить завтрак, бегом на работу. Днём — уроки, проверка тетрадей, шумные перемены. Вечером — репетиторство до темноты. Потом магазин, готовка, уход за мамой и несколько часов сна, если повезёт. Она сильно похудела, под глазами залегли тени. Но она не жаловалась. Она видела смысл в своей жизни — она была нужна.
Однажды, вернувшись поздно вечером домой, она нашла маму в слезах.
— Мамочка, что случилось? Тебе плохо?
— Нет, доченька, — она вытерла слёзы. — Просто… смотрела в окно. Видела, как соседка с внуком гуляет. А я… я ведь даже на улицу выйти не могу. Четыре стены. Я для тебя такая обуза, Мариночка.
Слова мамы резанули по сердцу.
— Ты не обуза! Никогда так не говори!
Ночью, лёжа в кровати, Марина думала об этом. Маме действительно нужно бывать на свежем воздухе. Но как? Их старая коляска была тяжёлой и неповоротливой, спустить её с третьего этажа без лифта было нереально. Марина начала искать в интернете. И нашла. Современная, лёгкая, складная коляска с электроприводом. Она была идеальной. Она могла бы дать маме немного свободы. Но её цена была заоблачной — почти 350 тысяч рублей. Сумма, которую ей было не накопить и за несколько лет.
Мечта о коляске стала для Марины навязчивой идеей. Она начала откладывать каждую копейку, отказывая себе во всём. Но сумма в копилке росла мучительно медленно. Она понимала, что это почти безнадёжно, но не могла отказаться от этой цели. Это была новая надежда, новый смысл.
***
Шли месяцы. Жизнь текла своим чередом, размеренно и предсказуемо. Марина работала на износ, и копилка на «мамину мечту» пополнялась, хоть и очень медленно. Она уже собрала около 70 тысяч, и эта сумма, лежащая в той самой бабушкиной шкатулке, грела ей душу.
Беда пришла, как всегда, неожиданно. Однажды утром маме стало плохо. Она начала задыхаться, жаловалась на давящую боль в груди, которая не проходила даже в покое. Её кожа приобрела синюшный оттенок, а губы похолодели. Марина в панике вызвала скорую.
В больнице после экстренного обследования их оглушили новостью. Это были тяжёлые осложнения после первой операции. В сердце образовались микротромбы, которые нарушали работу клапана, а в коронарных сосудах развился критический стеноз — сужение, которое практически перекрыло доступ крови к сердечной мышце.
«Состояние вашей мамы крайне нестабильно, — объяснял кардиохирург, показывая на мониторе тёмные участки на снимках сосудов. — Это как бомба с часовым механизмом. Сердце работает на пределе, оно не получает достаточного питания. В любой момент может случиться обширный инфаркт, который она уже не перенесёт. Мы можем поддерживать её на препаратах, но это лишь отсрочка. Ей нужна срочная, высокотехнологичная операция по стентированию коронарных артерий и, возможно, протезированию клапана. Такие операции делают всего в нескольких центрах в стране. И, конечно же, она платная».
— Сколько? — спросила Марина, чувствуя, как леденеют руки.
— С учётом всех материалов и реабилитации, около полумиллиона рублей, — ответил кардиохирург, сочувственно глядя на неё. — И тянуть нельзя. У вас есть неделя, максимум две.
Полмиллиона. Неделя. Эти слова звучали как приговор. Марина сидела в больничном коридоре, беззвучно плача. 70 тысяч в шкатулке казались насмешкой. Где взять остальные 430 тысяч? Кредит ей, школьному учителю с больной матерью на иждивении, никто не даст. Продать было нечего — их старенькая квартира была единственным жильём. Родственники, сестра, друзья — все они жили от зарплаты до зарплаты и не могли помочь такой суммой.
Она вернулась домой опустошённая. Механически достала шкатулку, пересчитала деньги. Бесполезно. Она села за стол и начала обзванивать благотворительные фонды. Везде ей отвечали вежливо, но неутешительно: «Мы рассмотрим вашу заявку, но очередь очень большая…», «Мы помогаем в основном детям…», «Сбор может занять несколько месяцев…».
Месяцев у неё не было.
Она сидела до глубокой ночи, перебирая в голове все возможные и невозможные варианты. Мысли путались. В какой-то момент отчаяние стало таким сильным, что она подумала о Кирилле. Может, он действительно разбогател? Может, стоит его найти? Но она тут же отогнала эту мысль. Унижаться перед человеком, который её предал? Никогда.
На следующий день в школе она была сама не своя. Ученики это чувствовали. После уроков к ней подошла её любимая ученица, староста класса, Лиза.
— Марина Викторовна, у вас что-то случилось? Вы сегодня такая грустная.
Марина не выдержала и, махнув рукой, коротко рассказала о своей беде. Она не просила о помощи, просто выговорилась, не в силах больше держать это в себе. Лиза внимательно выслушала, её лицо стало серьёзным.
— Марина Викторовна, мы что-нибудь придумаем, — твёрдо сказала она.
Марина лишь горько усмехнулась. Что может придумать шестнадцатилетняя девочка?
Вечером того же дня в родительском чате класса появилось сообщение от Лизы: «Уважаемые родители! У нашего любимого учителя, Марины Викторовны, случилась беда. Её маме срочно нужна дорогая операция. Она никогда ни о чём не просила, всегда помогала нашим детям. Теперь наша очередь помочь ей. Давайте не останемся в стороне!»
Марина узнала об этом от одной из мам, которая позвонила ей со словами поддержки. Ей было неловко и стыдно, но в то же время в душе затеплился огонёк надежды. Может быть, всем миром…
За следующие два дня на её карту поступило около 40 тысяч рублей. Это было много и одновременно ничтожно мало. Родители её учеников были обычными людьми, и у каждого были свои проблемы. Марина была благодарна за каждую копейку, но понимала, что этого недостаточно. До необходимой суммы не хватало ещё почти 400 тысяч. Время уходило.
***
Прошла неделя. Маме становилось хуже. Врач звонил каждый день, торопил с решением. Марина не спала, почти не ела, существуя на автомате. Сумма на карте замерла на отметке в 112 тысяч рублей. Она уже мысленно прощалась с мамой.
В пятницу вечером, после очередного звонка из больницы, она сидела на кухне, тупо уставившись в экран телефона. Она открыла банковское приложение, чтобы в сотый раз посмотреть на свой ничтожный баланс. И замерла.
На экране светилась сумма: 512 347 рублей.
Марина несколько раз протёрла глаза. Потрясла телефоном. Перезагрузила приложение. Цифры не менялись. Она нажала на историю операций. Последняя операция: «Пополнение. 400 000 рублей». Отправитель: «Частный перевод». Ни имени, ни фамилии.
Сердце забилось так сильно, что стало больно дышать. Что это? Ошибка? Чьи-то деньги, которые случайно попали к ней? Она тут же позвонила на горячую линию банка.
— Девушка, здравствуйте! Мне только что пришёл перевод на 400 тысяч рублей. Я не знаю, от кого. Это, должно быть, ошибка.
Оператор проверил информацию.
— Марина Викторовна, ошибки нет. Перевод был совершён час назад через отделение нашего банка в другом городе. Отправитель внёс наличные и указал номер вашей карты. Он не захотел оставлять свои данные, операция оформлена как анонимное пожертвование.
— Анонимное… — эхом повторила Марина. — Но кто?
— Эту информацию мы предоставить не можем. Деньги на вашем счету, вы можете ими распоряжаться.
Марина отключила звонок и продолжала сидеть в оцепенении. Кто? Кто мог перевести ей такую огромную сумму? У неё не было богатых родственников или друзей. Кирилл? Маловероятно. Да и откуда ему знать о её беде?
Она позвонила сестре. Та была в шоке не меньше её. Они перебрали всех возможных знакомых. Ни одной зацепки.
Внезапно Марина вспомнила про школьный чат. Может, это кто-то из родителей? Какой-нибудь бизнесмен, который решил помочь анонимно? Она написала Лизе, старосте класса.
«Лиза, это не кто-то из ваших родителей случайно?»
Ответ пришёл через пять минут: «Марина Викторовна, мы все очень хотели бы, но нет. Самый большой взнос был 5 тысяч. Мы не знаем, кто это. Но мы так за вас рады!»
Тайна сводила с ума, но думать об этом было некогда. Главное — деньги были. Надежда вернулась.
На следующий же день, она поехала в больницу и внесла всю необходимую сумму в кассу клиники. Операцию назначили на вторник.
Возвращаясь домой, Марина всё пыталась разгадать эту загадку. Кто этот таинственный благодетель? Почему он решил помочь ей? И как он узнал о её проблеме? Единственное, что приходило в голову — это то, что новость о сборе денег как-то распространилась за пределы школы. Возможно, кто-то сделал репост в соцсетях, и это увидел человек с большим сердцем и большими возможностями.
Она решила, что, как только всё закончится, она обязательно попытается найти этого человека, чтобы поблагодарить. Но пока все её мысли были только о маме и предстоящей операции. Она ещё не знала, что разгадка этой тайны окажется гораздо ближе и удивительнее, чем она могла себе представить.
***
Операция прошла успешно. Мама медленно, но верно шла на поправку. Через три недели её выписали домой. Марина была на седьмом небе от счастья. Тайна анонимного благодетеля отошла на второй план, заслонённая радостными хлопотами.
Примерно через месяц после выписки, в один из субботних дней, в их дверь позвонили. Марина, думая, что это пришла сестра, открыла, не глядя в глазок. На пороге стоял незнакомый мужчина в строгом костюме.
— Марина Викторовна? — вежливо спросил он.
—Да, это я.
— Вам доставка, — сказал мужчина и кивнул в сторону коридора, где двое других грузчиков вносили в квартиру большую картонную коробку. — Распишитесь, пожалуйста, в получении.
— Доставка? Но я ничего не заказывала, — удивилась Марина.
— Оплачено, — коротко ответил старший. — Нам велели доставить, собрать и убедиться, что всё работает.
Марина в полном недоумении наблюдала, как мужчины ловко вскрыли коробку и за несколько минут собрали из деталей… новенькую инвалидную коляску с электроприводом. Это была та самая модель, на которую она часами смотрела в интернете, та самая, о которой она так мечтала для мамы.
— Вот, принимайте работу, — сказал мужчина, протягивая ей пульт управления.
— Но… от кого это? Кто это оплатил?
— Не могу знать. В документах не указанно, — ответил он и, прежде чем Марина успела задать следующий вопрос, протянул ей небольшой запечатанный конверт. — А это просили передать лично вам. Всего доброго.
Не дав ей опомниться, мужчины развернулись и ушли. Марина осталась стоять посреди комнаты рядом с сияющей новой коляской, держа в руках конверт. Дрожащими пальцами она вскрыла его. Внутри был сложенный вдвое лист бумаги.
«Дорогая Марина Викторовна!
Надеюсь, этот скромный подарок пригодится Вашей маме. Я хотел бы лично поблагодарить Вас за всё, но боюсь, что не найду правильных слов.
Три года назад, в холодный осенний вечер, Вы спасли жизнь мне и моей внучке. Вы, не имея ничего, отдали нам последнее. Вы не прошли мимо чужой беды, хотя у Вас была своя.
А потом моя Анечка, моя внучка, показала мне репост в социальной сети. Её одноклассница перепостила крик о помощи от девочки из Вашего города. В сообщении было Ваше имя и фотография. Я сразу Вас узнал. И понял, что это судьба. Это мой шанс отдать долг.
У меня сейчас всё хорошо. Я работаю в крупной строительной компании. Я смог встать на ноги. И всё это — благодаря Вам. Деньги на операцию — это самое малое, что я мог сделать.
Пожалуйста, не отказывайтесь от коляски. Считайте это благодарностью от старого инженера, который снова поверил в людей. Если Вам когда-нибудь что-нибудь понадобится, просто знайте, что у Вас есть друг.
С глубочайшим уважением и благодарностью,
Пётр Семёнович Волков».
Марина дочитала письмо до конца, и слёзы градом покатились по её щекам. Это были слёзы шока и счастья. Пётр Семёнович. Тот самый дедушка, которого она приютила три года назад. Он нашёл её. И вернул добро сторицей.
— Мариночка, кто там был? Что случилось?
Марина не могла вымолвить ни слова. Она просто протянула ей письмо. Мама читала его долго, несколько раз перечитывая строки. Потом она подняла на дочь глаза, полные слёз.
— Я же всегда тебе говорила, доченька… Добро, оно как бумеранг. Всегда возвращается.
В тот вечер, уложив маму спать, Марина долго сидела у окна. Она смотрела на огни ночного города и думала о том, как причудливо переплетаются человеческие судьбы. Один вечер, одно решение, принятое из сострадания, изменило не только жизнь Петра Семёновича и Анечки, но и её собственную. Оно вернулось к ней в самый тёмный час, принеся с собой спасение и веру в то, что даже самый маленький поступок, совершённый от чистого сердца, может запустить цепную реакцию добра, которая однажды настигнет и тебя. Она улыбнулась. Завтра они с мамой обязательно поедут гулять в парк. На новой коляске. Навстречу новой жизни.
