Анна сидела на кухне, упершись локтями в стол, и лениво крутила в руках чашку с остывшим чаем. На плите тихо бурлило что-то в кастрюле, издавая запах, который Денис назвал бы «борщом по-домашнему», а она про себя — «борщом, который надо спасать».
— Денис, ты соль хоть пробовал? — крикнула она в комнату, где за ноутбуком сидел её жених, уже третий час изображавший бурную работу.
— Я вообще-то отчёт пишу, — откликнулся он с тем самым оттенком раздражения, который обычно у него появлялся, когда ему мешали. — Можешь не отвлекать?
Анна усмехнулась. Отчёт он пишет… В «Танках» отчёт, наверное.
— Ага, конечно, — отозвалась она громко. — И как, начальник тебе премию за «отчёт» выдаст или танковую медаль?
— Очень смешно, — буркнул он. — Лучше бы к маме позвонила, она хотела узнать, во сколько сегодня прийти.
Анна вздрогнула. Мама Дениса, Елена Викторовна, была отдельной историей. Женщина с крепким словом, прямой спиной и каким-то врождённым талантом ставить людей на место так, что они ещё долго думали, как вообще решились что-то ей возразить.
— А она уже решила, что придёт? — осторожно уточнила Анна.
— Ну, она же хотела обсудить… — Денис замялся, и Анна уловила это. — … кое-какие семейные вопросы.
Семейные вопросы в исполнении Елены Викторовны обычно означали, что кто-то снова сделал что-то не так, и она пришла это «исправить».
Часов в семь дверь распахнулась, и на пороге возникла сама Елена Викторовна — в пальто, которое могло пережить войну и не потерять форму, и с пакетом в руках.
— Ну что, мои голубчики, живы-здоровы? — бодро произнесла она, оглядывая квартиру так, будто лично участвовала в её строительстве.
— Проходите, Елена Викторовна, — кивнула Анна.
— Спасибо, доченька, — тут же сказала та, хотя Анна прекрасно знала: это «доченька» всегда произносилось так, будто в конце стояла приписка «по недоразумению».
Они сели за стол. Елена Викторовна вытащила из пакета домашние котлеты и хлеб, «потому что у вас, наверное, нормального хлеба нет». Денис развалился на стуле, но взгляд у него был какой-то… слишком внимательный.
— Анна, ты же знаешь, — начала Елена Викторовна, деловито раскладывая еду, — мы с Денисом тут поговорили, и пришли к выводу, что жить лучше в семейном гнезде, а не в отдельности.
Анна замерла.
— В смысле?
— Ну, у нас же дом большой, комнаты пустуют. Ты бы продала эту квартиру, а деньги вложили бы в общее хозяйство, сделали бы ремонт, пристройку…
Денис отвёл глаза.
— Мам, может, не сейчас…
— А что «не сейчас»? — возмутилась Елена Викторовна. — Молодые должны думать наперёд. Вот вы поженитесь, потом дети… Зачем вам эта квартира?
Анна почувствовала, как внутри поднимается волна холодного раздражения.
— Елена Викторовна, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — эта квартира — моё жильё. Я её купила на свои деньги.
— Да-да, — кивнула свекровь будущая, но так, словно ей это было совершенно неважно. — Но ведь семья — это общее. Разве нет?
Анна взглянула на Дениса.
— Ты что молчишь? — спросила она.
— Ну… Мама просто хочет, как лучше… — промямлил он.
— Как лучше — кому? — резко спросила Анна.
Повисла тишина, нарушаемая только стуком вилки о тарелку.
Елена Викторовна усмехнулась:
— Аннушка, ты такая нервная… Знаешь, браки, в которых жена всё держит «при себе», долго не живут.
Анна поднялась из-за стола.
— А браки, в которых жених и его мама сразу начинают делить имущество, ещё даже не начав жить, вообще не начинаются.
Денис нахмурился:
— Ты перегибаешь. Мы просто обсуждаем.
— Обсуждать можно отпуск или ужин, — перебила Анна. — А не то, как вы меня оставите без квартиры.
Вечером, уже когда Елена Викторовна ушла, Денис подошёл к Анне.
— Ты же понимаешь, мама ничего плохого не имела в виду?
Анна посмотрела на него.
— Денис, я сегодня первый раз подумала, что мы с тобой говорим на разных языках. И мне твой переводчик не нравится.
Он закатил глаза:
— Ну вот, опять ты драму раздула…
— Да, — кивнула она. — Только в этой драме я главная героиня, а ты — статист, который даже реплики толком выучить не успел.
Он отвернулся, но она успела заметить, как сжались его губы.
Что-то здесь не так, подумала Анна. И мне надо срочно понять, что именно.
Анна сидела на диване с ноутбуком, притворяясь, что смотрит сериал. На деле она ждала, когда Денис выйдет из ванной, а Елена Викторовна, которая зашла «на пять минут» и уже час пила чай на кухне, пойдёт в комнату.
Дверь в кухню прикрылась, и в квартире повисла полутишина. Анна не собиралась подслушивать… но их голоса были слишком отчётливыми.
— Денис, — говорила мать, явно сдерживая раздражение, — ты опять упустил момент. Надо было сразу предложить переоформить всё, пока она согласна на свадьбу.
Переоформить что? — в голове Анны пронеслось, как ледяная игла.
— Мам, я тебе говорил, она упрямая, — вздохнул Денис. — Надо аккуратно. Если сейчас надавить, она вообще передумает.
— А что, ты хочешь жить в её квартире? — презрительно бросила Елена Викторовна. — Сначала ты будешь на птичьих правах, потом она тебя выставит. Женщины такие… особенно когда всё «своё».
— Мам, ты же понимаешь, квартира в центре, ремонт свежий. Мы бы её продали — и взяли бы дом с землёй. И тебе рядом.
Анна едва не уронила ноутбук. Мы бы продали… Он только что вслух сказал это.
— Так вот и действуй, — продолжала мать. — У вас после свадьбы всё общее, закон на твоей стороне. Но лучше — до свадьбы переоформить. Меньше возни.
Денис хмыкнул:
— Ага, пойди-ка объясни ей, что «для семьи» надо отдать то, что она сама купила. Она и так косо смотрит, когда ты про дом начинаешь.
— Потому что у неё приоритеты неправильные, — отрезала Елена Викторовна. — Ты мужчина, ты должен решать. А она должна доверять.
Доверять? Анна почувствовала, как у неё в груди начинает стучать так, что, кажется, слышно в соседней квартире.
Она встала, тихо подошла к кухне и толкнула дверь.
— Ну что, доверяю ли я вам, мы сейчас и проверим, — сказала она, стоя в проёме.
Оба вздрогнули. Елена Викторовна поправила волосы, как будто это могло вернуть ей уверенность.
— Аннушка, мы просто обсуждали…
— Я слышала, что вы обсуждали, — перебила Анна. — Продажу моей квартиры. Моей. Которую я купила на свои деньги.
Денис поднял руки, будто отбивался:
— Подожди, ты всё не так поняла…
— Правда? — Анна шагнула вперёд. — А как я должна понять слова «переоформить до свадьбы»? Это у вас что, семейная игра?
Елена Викторовна прищурилась:
— Молодые должны быть мудрыми и смотреть в будущее.
— Мудрость, — Анна засмеялась, но смех вышел резким, — это не отдавать своё жильё людям, которые уже считают, как его продать.
Денис нахмурился:
— Не начинай. Мы просто хотели…
— Хотели — что? — перебила она. — Хотели, чтобы я стала бездомной женой с мужем и его мамой на диване?
— Ты всё утрируешь, — пробормотал он.
— Да? — Анна прижала руки к груди. — Вот смотри: я скажу, что мы поженимся, а потом я продам твою машину, потому что мне кажется, что на велосипеде тебе полезнее. Это тоже будет «для семьи»?
Елена Викторовна фыркнула:
— Машина — это не квартира.
— Верно, — кивнула Анна. — Машину можно заново купить. А вот доверие — уже нет.
Тишина на кухне стала такой густой, что можно было ложкой зачерпывать.
Денис попытался взять её за руку:
— Ну, давай не будем ссориться.
Анна отдёрнула ладонь:
— Поздно. Ты даже не попытался меня защитить.
Елена Викторовна встала, взяла сумку и с таким видом, будто её глубоко оскорбили, пошла к двери.
— Я всё поняла. — Голос её был холодным. — В такой атмосфере семьи не строят.
— Слава богу, — выдохнула Анна, когда за ней хлопнула дверь.
Денис повернулся к ней, злой и растерянный одновременно:
— Ты довела маму.
— Нет, Денис. Это вы вдвоём довели меня.
Ночью она долго лежала с открытыми глазами, слыша, как он ворочается на диване. В голове крутились одни и те же слова: если они так думают сейчас, что будет потом?
Ответ напрашивался сам собой. И он ей категорически не нравился.
Утро началось с того, что в дверь позвонили. Анна, в халате и с кружкой кофе, открыла — и едва не поперхнулась. На пороге стояла Елена Викторовна. С чемоданом.
— Мы с Денисом подумали, что мне лучше пожить у вас, пока он работает, — произнесла она, как будто речь шла о том, чтобы поставить чайник.
— Мы? — Анна приподняла бровь. — Это он так подумал или ты?
— Аннушка, ну хватит враждовать, — голос будущей свекрови был сладким, но с привкусом яда. — Ты всё не так поняла.
— Правда? — Анна посторонилась, но в квартиру её не пригласила. — И что я «не так» поняла? Что вы хотите переоформить мою квартиру, пока я ещё в белом платье не успела выйти?
В коридоре появился Денис, мялся, как школьник перед директором.
— Мам, давай мы поговорим втроём, спокойно…
Анна отставила кружку на тумбочку.
— Давайте. Спокойно. Но с вещами.
— С какими вещами? — не поняла Елена Викторовна.
— С твоими, — кивнула Анна на чемодан. — И с его, — она показала на Дениса. — Вы оба сегодня переезжаете.
— Ты что, серьёзно? — Денис шагнул к ней. — Из-за пустяка?
— Пустяка? — Анна почувствовала, как внутри что-то щёлкнуло. — Пустяком ты называешь заговор против меня, который я случайно услышала на своей же кухне?
Елена Викторовна скрестила руки:
— Девочка, ты слишком эмоциональная. Мужчины не любят…
Анна сделала шаг вперёд.
— А я и не собираюсь быть с мужчиной, который слушает маму о том, что делать с моей собственностью.
— Мы же семья! — выкрикнул Денис.
— Нет, Денис, мы были проектом семьи, — поправила она. — Неудавшимся.
Он подошёл слишком близко, будто собирался схватить её за руку, но Анна отступила.
— Даже не пытайся, — тихо сказала она. — Иначе я вызову участкового и буду рассказывать, что бывший жених с мамой пытались незаконно занять моё жильё.
На секунду он замер. Елена Викторовна шепнула ему:
— Денис, пошли.
— Ты пожалеешь, — бросил он, натягивая куртку.
Анна усмехнулась:
— Уже жалею. Что пустила тебя сюда год назад.
Когда за ними захлопнулась дверь, она включила радио и громко зазвучал какой-то старый хит, в котором пели про «свободу». Она вдруг поймала себя на том, что улыбается.
Впервые за долгое время ей было спокойно. Даже слишком.
Она допила кофе и подумала: Пусть теперь они строят свои дома и беседки где угодно. Только не здесь.
