Нотариус протянул мне документы, но свекровь выхватила их прямо из моих рук — я даже опомниться не успела.
Галина Петровна быстро пробежала глазами по тексту, и её лицо начало наливаться багровым цветом. Я стояла рядом и чувствовала, как внутри всё сжимается от предчувствия скандала.
— Что это значит? — прошипела она, тыкая пальцем в строчку с моим именем. — Почему квартира оформлена на неё?
Нотариус спокойно поправил очки и откинулся на спинку кресла. Он явно привык к таким семейным разборкам.
— Ваша покойная мать составила завещание два года назад. Согласно её воле, двухкомнатная квартира переходит в собственность Татьяны Михайловны.
Свекровь резко повернулась ко мне. В её глазах полыхала такая ненависть, что мне стало не по себе.
— Ты! Ты подговорила бабушку! Втёрлась в доверие к старой женщине!
— Галина Петровна, я ничего не подговаривала, — тихо ответила я. — Бабушка Вера сама приняла это решение.
— Сама? Да она последние годы плохо соображала! А ты этим воспользовалась!
Я глубоко вздохнула. История с этой квартирой началась задолго до сегодняшнего дня. Когда я вышла замуж за Павла пять лет назад, его бабушка Вера Ивановна ещё была в полном здравии. Милая старушка жила одна в своей двухкомнатной квартире в центре города и очень обрадовалась, когда у её внука появилась жена.
Свекровь же встретила меня холодно. Галина Петровна считала, что её сын достоин лучшей партии — дочери каких-нибудь влиятельных родителей, а не простой учительницы начальных классов из провинции.
Первый год нашего брака мы с Павлом снимали однокомнатную квартиру на окраине. Денег катастрофически не хватало — моя зарплата была небольшой, а Павел только начинал карьеру программиста. Свекровь при каждой встрече не упускала возможности напомнить, что её сын мог бы жить лучше, если бы женился на ком-то более состоятельном.
Бабушка Вера часто приглашала нас в гости. Она готовила вкусные пироги, расспрашивала о наших делах и всегда старалась чем-то помочь. То продуктов наберёт, то денег подсунет незаметно.
— Таня, милая, не обижайся на Галину, — говорила она мне. — Она всегда была властной, даже в детстве командовала всеми. А Павлик у неё единственный сын, вот и переживает.
Я старалась не обращать внимания на колкости свекрови, но с каждым месяцем становилось всё труднее. Галина Петровна критиковала всё: как я готовлю, как одеваюсь, как веду хозяйство. При Павле она сдерживалась, но стоило ему выйти из комнаты, как начинались нравоучения.
Через два года бабушка Вера серьёзно заболела. Врачи поставили неутешительный диагноз, и стало понятно, что ей нужен постоянный уход. Галина Петровна сразу заявила, что заберёт свекровь к себе, но бабушка категорически отказалась.
— Я в своей квартире помирать буду, если на то пошло, — твёрдо сказала она. — А ухаживать за мной Танечка будет. Если согласится, конечно.
Я согласилась без раздумий. Мы с Павлом переехали к бабушке, и я взяла отпуск по уходу за больным членом семьи. Свекровь была в ярости.
— Это я должна ухаживать за своей свекровью! — кричала она. — А не какая-то чужачка!
— Галина, я сама решила, — отрезала бабушка Вера. — Таня мне как родная внучка. А ты вечно на работе, тебе некогда.
Следующие полтора года я провела рядом с бабушкой. Готовила ей диетическую еду, делала уколы, читала вслух её любимые книги. Павел помогал, чем мог, но основная забота легла на мои плечи. Свекровь приезжала раз в неделю, привозила продукты и лекарства, но оставаться надолго не могла — работа не позволяла.
За это время мы с бабушкой Верой очень сблизились. Она рассказывала мне истории из своей молодости, делилась семейными секретами, учила готовить фирменные блюда. А однажды призналась:
— Знаешь, Танечка, я всю жизнь мечтала о такой внучке, как ты. Добрая, заботливая, бескорыстная. Галина хорошая женщина, но холодная. А ты — тёплая, как солнышко.
За месяц до смерти бабушка попросила пригласить нотариуса. Я думала, она хочет распорядиться какими-то мелочами, но оказалось, что она решила переписать завещание. Раньше квартира должна была достаться Галине Петровне, но теперь бабушка завещала её мне.
— Бабушка, не надо, — испугалась я. — Галина Петровна меня возненавидит.
— Она и так тебя недолюбливает, — усмехнулась старушка. — А квартира должна достаться тому, кто её заслужил. Ты полтора года своей жизни на меня потратила, карьеру поставила на паузу. А Галина только деньгами откупалась.
Я пыталась отговорить её, но бабушка была непреклонна. Завещание было составлено и заверено. Павлу я ничего не сказала — бабушка попросила держать это в секрете.
Вера Ивановна умерла тихо, во сне. Похороны прошли скромно, как она и завещала. Галина Петровна взяла на себя все организационные вопросы, а я просто стояла рядом с Павлом и молча плакала.
И вот теперь, спустя полгода после похорон, мы сидели в кабинете нотариуса, и свекровь узнала правду.
— Павел! — Галина Петровна повернулась к сыну. — Ты знал об этом?
Павел растерянно покачал головой. Он был бледен и явно не ожидал такого поворота.
— Мама, я… Таня, это правда?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. В горле стоял ком.
— Вот видишь! — торжествующе воскликнула свекровь. — Она даже от тебя это скрывала! Тайком обработала бабушку и украла нашу квартиру!
— Я ничего не крала, — наконец выдавила я. — Бабушка Вера сама так решила.
— Да что ты понимаешь! Эта квартира — наше семейное наследство! Она должна была достаться мне, а потом Павлу! А ты влезла в нашу семью и всё разрушила!
Нотариус деликатно кашлянул.
— Позвольте напомнить, что завещание составлено по всем правилам. Вера Ивановна была в здравом уме и твёрдой памяти. У меня есть справка от психиатра.
— Какая справка! — взорвалась Галина Петровна. — Да она последний год из ума выжила! Не узнавала никого!
— Это неправда, — тихо сказал Павел. — Бабушка до последнего дня была в ясном сознании.
Свекровь посмотрела на сына так, словно он предал её.
— Ты что, на её стороне?
— Мама, я просто говорю правду…
— Правду? А правда в том, что твоя жена обокрала нашу семью! И ты это допустил!
Галина Петровна резко встала и направилась к выходу.
— Это ещё не конец! Я буду оспаривать завещание! У меня есть знакомые юристы!
Дверь громко хлопнула. Мы с Павлом остались сидеть в тишине. Нотариус тактично вышел, дав нам время прийти в себя.
— Почему ты мне не сказала? — наконец спросил Павел.
— Бабушка просила никому не говорить. Она боялась, что начнётся скандал.
— И правильно боялась, — горько усмехнулся он. — Таня, а может, правда отказаться? Отдать квартиру маме?
Я посмотрела на мужа. Он выглядел измученным, разрывающимся между матерью и женой.
— Павел, я полтора года ухаживала за бабушкой. Бросила работу, потеряла стаж. Твоя мама даже спасибо ни разу не сказала. А теперь ты хочешь, чтобы я отказалась от того, что мне завещала Вера Ивановна?
— Но это же мама… Она не успокоится.
— А я должна всю жизнь прогибаться под её желания?
Павел молчал. Я видела, как тяжело ему даётся этот выбор.
Следующие недели превратились в ад. Свекровь названивала по несколько раз в день, требовала встреч, угрожала судом. Павел метался между нами, пытаясь всех примирить.
Галина Петровна наняла адвоката и подала иск об оспаривании завещания. Основание — недееспособность завещателя в момент составления документа. Начались судебные заседания, вызовы свидетелей, экспертизы.
Я наняла своего юриста. Деньги на это пришлось занимать у родителей — мои скромные сбережения быстро закончились. Павел помогал финансово, но делал это тайно от матери.
На суде выступали соседи бабушки Веры. Все подтверждали, что она была в здравом уме до последних дней. Врач, наблюдавший её, тоже дал показания в мою пользу.
Но свекровь не сдавалась. Она нашла какую-то дальнюю родственницу, которая утверждала, что бабушка страдала деменцией. Правда, эта родственница не видела Веру Ивановну последние пять лет, но Галину Петровну это не смущало.
Павел всё больше отдалялся от меня. Приходил домой поздно, избегал разговоров. Я понимала, что он устал от этой войны, но не могла просто сдаться.
Однажды вечером Павел пришёл домой особенно мрачный.
— Мама сказала, что если ты не откажешься от квартиры, она меня лишит наследства.
— И что ты решил? — спросила я, хотя ответ читался в его глазах.
— Таня, пойми, у неё две квартиры и дача. Это же огромные деньги.
— То есть ты выбираешь деньги матери, а не справедливость?
— Не надо так! Я просто пытаюсь найти компромисс!
— Компромисс? Твоя мать называет меня воровкой и мошенницей, а ты молчишь! Где тут компромисс?
— Ты тоже не ангел! Могла бы уступить старшему человеку!
— Старшему человеку, который полтора года не удосужился помочь мне с уходом за бабушкой? Который только деньги присылал и считал, что этого достаточно?
Мы поругались. Впервые за пять лет брака по-настоящему серьёзно. Павел ушёл ночевать к матери, а я осталась одна в съёмной квартире, плакала и думала о том, как всё пошло не так.
Утром позвонила свекровь.
— Давай встретимся и поговорим без Павла, — предложила она неожиданно мирным тоном.
Я согласилась. Мы встретились в кафе недалеко от её дома. Галина Петровна выглядела усталой, но решительной.
— Сколько? — спросила она без предисловий.
— Что сколько?
— Сколько денег ты хочешь за отказ от квартиры?
Я почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения.
— Галина Петровна, я не продаю память о бабушке Вере.
— Не прикидывайся святой! Все вы такие — пришли из провинции и хотите урвать кусок побольше!
— Знаете что? Я устала от ваших оскорблений. Бабушка завещала квартиру мне, и я её не отдам. Ни за какие деньги.
Свекровь побагровела.
— Ты пожалеешь об этом! Я сделаю так, что Павел тебя бросит!
— Если он способен бросить жену из-за квартиры, то грош ему цена.
Я встала и ушла, не оглядываясь. На душе было тяжело, но я знала, что поступаю правильно.
Суд длился ещё два месяца. За это время Павел окончательно перешёл на сторону матери. Он переехал к ней и подал на развод. В исковом заявлении требовал разделить квартиру бабушки как совместно нажитое имущество.
Мой адвокат рассмеялся, когда увидел этот иск.
— Наследство не является совместно нажитым имуществом. У него нет никаких шансов.
Но для меня это стало последней каплей. Человек, которого я любила, за которого вышла замуж, предал меня ради материнских денег.
Суд вынес решение в мою пользу. Завещание было признано действительным, все иски Галины Петровны отклонены. Квартира официально стала моей.
Я въехала туда через неделю после решения суда. Квартира сохранила атмосферу бабушки Веры — те же занавески с цветочками, тот же старенький сервант с фарфоровыми статуэтками, та же швейная машинка у окна.
Первое время было тяжело. Я осталась одна, без мужа, без работы — пока шёл суд, устроиться никуда не могла. Но постепенно жизнь начала налаживаться. Я нашла новую школу недалеко от дома, вернулась к преподаванию.
Через полгода встретила Павла случайно в магазине. Он выглядел постаревшим и уставшим.
— Как ты? — спросил он неловко.
— Нормально. А ты?
— Мама не разговаривает со мной. Говорит, я должен был заставить тебя отказаться от квартиры.
— И ты жалеешь, что не заставил?
Павел покачал головой.
— Я жалею, что не поддержал тебя. Ты была права — бабушка знала, что делает. А мама… Она всегда думала только о деньгах и имуществе.
— Поздно ты это понял.
— Да, поздно. Таня, может, попробуем всё сначала?
Я посмотрела на человека, который когда-то был моим мужем. Жалость и грусть — вот всё, что я к нему чувствовала.
— Нет, Павел. Некоторые вещи нельзя исправить.
Я развернулась и пошла к кассе. Павел не стал меня останавливать.
Сейчас прошло уже два года с тех событий. Я живу в квартире бабушки Веры, преподаю в школе, встречаюсь с хорошим человеком — врачом из соседней поликлиники. Он знает всю историю с наследством и говорит, что я поступила правильно.
Свекровь я больше не видела. Слышала только от общих знакомых, что она до сих пор всем рассказывает, как невестка обокрала их семью. Павел, говорят, так и живёт с матерью, работает, но личная жизнь не складывается. Галина Петровна отпугивает всех его девушек, считая их охотницами за её имуществом.
А я часто вспоминаю бабушку Веру. Особенно когда пеку пироги по её рецепту или сижу в её любимом кресле с книгой. Она была мудрой женщиной и знала, что делает. Квартира досталась не просто невестке, а человеку, который действительно заботился о ней в последние годы жизни.
И знаете что? Я ни о чём не жалею. Потеряла мужа, но обрела себя. Научилась отстаивать свои права и не прогибаться под чужие желания. Бабушка Вера была бы мной довольна.
История с наследством научила меня важному: нельзя жертвовать собой ради тех, кто этого не ценит. И если свекровь считает невестку чужой даже после пяти лет брака, то проблема не в невестке, а в самой свекрови.
Каждая невестка меня поймёт — как тяжело жить под постоянным давлением и критикой. Но не стоит терпеть унижения ради сохранения семьи. Семья, построенная на неуважении, всё равно рано или поздно развалится.
