Соня стояла у плиты и мешала ложкой кастрюлю с супом. Суп был самый обычный — вермишелевый, ничего изысканного, но ей хотелось хоть какой-то домашней еды после бесконечных перекусов на работе. На плите весело булькало, пахло курицей и лаврушкой, а в комнате за её спиной уже раздавался голос Тамары Павловны — уверенный, громкий, как будто это её квартира, а не Сонина.
— Сашенька, а ты помнишь, как в детстве любил мои блинчики? — в голосе свекрови звучала та самая нота, которая раздражала Соню до зубного скрежета: притворная ласка, за которой скрывался приказ. — Завтра испеку! Я же теперь рядом буду, часто к вам заходить!
Соня сжала губы и продолжила мешать суп.
— Мам, — протянул Александр, сидя за столом с телефоном, даже не поднимая головы. — Ты же знаешь, я и сейчас люблю.
— Вот и прекрасно! — подхватила Тамара Павловна и хлопнула ладонями. — Будем устраивать семейные ужины. Тут места полно, не то что в моей хрущёвке.
Соня резко поставила ложку на столешницу, так что бульон расплескался.
— Места полно? — тихо спросила она, не оборачиваясь.
— Ну а что? — свекровь уже устроилась на диване, поправив на коленях свою сумку, как хозяйка. — Трёхкомнатная квартира, целых шестьдесят квадратов! Двое живут — и пусто. А у нас вся родня по углам ютится. Вот я и думаю, раз уж мы семья, надо жить ближе.
Соня глубоко вдохнула, но промолчала. Она знала: любое слово — и начнётся долгий спор. Но и молчать было тяжело, как будто горло сдавило ремнём.
— Сонечка, — продолжала Тамара Павловна уже тем самым сладким голосом, который Соня ненавидела, — ты же не против, если племянница моя пару недель у вас поживёт? Девочка на работу устроилась, пока не нашла комнату.
— Мам, — Александр даже не поднял глаз, — ну что там пару недель, давай поможем.
Соня резко обернулась.
— Подождите-ка, — её голос дрогнул, но был твёрдым. — Племянница? У нас?
— Ну да, — удивлённо подняла брови свекровь, как будто это само собой разумеется. — Родня же. Тебе-то что, Соня? Тебе не убудет. Комнаты пустуют.
Соня смотрела на мужа. Тот всё так же уткнулся в телефон, лишь виновато пожал плечами.
— У нас ничего не пустует, — сказала она холодно. — Это моя квартира. Купленная до брака.
Тамара Павловна крякнула, словно подавилась.
— Вот опять ты за своё! — театрально всплеснула руками. — Моя квартира, моя квартира! Семья вы или кто? Что за эгоизм такой?
Соня снова отвернулась к плите, чтобы никто не видел, как у неё дрожат руки.
Суп она в тот вечер так и не доела. Александр вяло пытался сгладить конфликт, бормоча что-то вроде «давай не будем ругаться», «ну что тебе жалко, это же ненадолго». Но Соня молчала. Она прекрасно знала: ненадолго у Тамары Павловны растягивается на месяцы, а то и годы.
Соня жила в этой квартире десять лет. Покупала её сама, в ипотеку, работая на двух работах. До сих пор помнила, как красила стены своими руками, как выбирала мебель, как копила на холодильник и стиралку. И теперь слышать от чужого человека, что здесь «пустуют комнаты»? Нет, такого унижения она проглотить не могла.
На следующий день «племянница» действительно приехала. Без звонка, без предупреждения. Молоденькая, с розовым чемоданом, в рваных джинсах.
— Здрасьте! Я Настя, — сказала она, даже не снимая наушников. — Тётя сказала, у вас можно пока пожить.
Соня выронила тряпку, которой мыла пол.
— Можно? — переспросила она. — Кто сказал?
— Ну… тётя Тамара, — девчонка пожала плечами и, не дожидаясь приглашения, потащила чемодан в дальнюю комнату.
Соня обернулась на Александра. Тот стоял в коридоре и чесал затылок.
— Соня, ну чего ты, — пробормотал он. — Действительно, на пару недель. Девочка же молодая, работать хочет…
— Александр, — голос Сони сорвался, — ты вообще головой думаешь? Это моя квартира. Я не давала согласия.
Он помялся, потом тяжело вздохнул:
— Ну ты же не железная. Помочь надо. Мама обидится…
Вечером Соня готовила ужин уже на троих. Настя сидела на диване с телефоном, даже не предложив помочь. Тамара Павловна тоже пришла — «проведать девочку». И всё время хвалила сына: какой он золотой, что не бросает семью.
— А Соня у нас строгая, — смеясь сказала свекровь, — всё своё, своё! Ай, какая хозяйка!
Соня поставила тарелку с макаронами на стол так, что вилка дребезгом звякнула.
— Да, хозяйка, — отчеканила она. — Потому что это моя квартира.
Тамара Павловна замолчала на секунду, а потом улыбнулась ещё шире:
— Ну конечно, конечно, твоя. Кто же спорит? Просто ты молодая, неопытная. А я старше, мудрее. Я лучше знаю, как правильно семью строить.
Соня почувствовала, как у неё в груди что-то лопнуло.
В ту ночь она не спала. Лежала на своей половине кровати, смотрела в потолок и слушала, как Настя в соседней комнате громко разговаривает по телефону. Александр спал рядом, отвернувшись к стене, как будто ничего не произошло.
И вот тогда, в полной тишине, Соня впервые подумала: а может, он всегда был таким? Маменькин сынок, которому проще промолчать, чем встать на сторону жены. Может, она просто раньше не замечала? Или не хотела замечать?
Утром конфликт взорвался.
Настя снова включила музыку на полную громкость. Соня не выдержала и пошла к ней в комнату.
— Выключи, пожалуйста, — сказала спокойно. — Здесь не общежитие.
— Ой, ну вы вообще строгая, — фыркнула девчонка. — Мама сказала, вы добрая.
Соня прищурилась:
— Я добрая. Но только пока меня не доводят.
И в этот момент в дверях возникла Тамара Павловна.
— Соня! — возмущённо заголосила она. — Ты что на ребёнка кричишь? Это же Настенька! Ей и так тяжело, она только в Москву приехала!
— Пусть тогда живёт у вас, — резко ответила Соня.
Повисла тишина. Александр вбежал в комнату, замахал руками.
— Так, всё, спокойно! Мам, Соня, вы чего!
— Сашенька, — всхлипнула Тамара Павловна, — она меня с Настей выгоняет! Из твоего дома!
— Из моего дома, — поправила Соня ледяным голосом.
Александр замер. Настя уставилась в телефон, делая вид, что её это не касается.
И вот тогда Соня впервые закричала.
— Хватит! Это мой дом! Мой! И я не позволю вам превращать его в гостиницу!
Она сорвалась, сжала кулаки так, что побелели костяшки. Александр отступил на шаг. Тамара Павловна приложила ладонь к сердцу, как в дешёвом спектакле.
Соня проснулась от того, что на кухне кто-то громыхал кастрюлями. Вздохнула: конечно, это была Тамара Павловна. В семь утра.
Соня натянула халат и вышла из комнаты. Картина была привычная, но от этого ещё более удушающая: свекровь уже обустроилась, словно жила здесь всю жизнь. На столе — гора продуктов, принесённых неизвестно откуда: банки с солёными огурцами, пакеты с картошкой, свёртки с мясом. Настя в пижаме сидела за столом и ковыряла вилкой салат, а Александр — в майке, растрёпанный — чистил картошку.
— Доброе утро, — тихо сказала Соня.
— Ой, Сонечка! — оживилась Тамара Павловна. — Я решила приготовить супчик. У вас же всё пусто! Да и Сашенька худющий стал.
Соня закрыла глаза на пару секунд.
— У нас вчера суп был. Целая кастрюля.
— Да? — удивилась свекровь и открыла холодильник. — Ну вот, смотри: не так он уж и свежий. Я лучше новый сварю, чтоб всё по-людски.
Соня почувствовала, что начинает задыхаться.
— Тамара Павловна, вы у себя дома хозяйничайте.
В комнате воцарилась тишина. Настя прыснула смехом. Александр кашлянул.
— Соня, ну что ты начинаешь, — виновато сказал он. — Мама ж помочь хочет.
— Я не просила, — отрезала Соня.
Днём напряжение только росло. Настя устроила себе целый гардероб на стуле в гостиной, раскидав вещи. Тамара Павловна всё время ходила за Соней по пятам и комментировала: то «ты мясо пересолила», то «пыль у тебя на шкафу», то «как можно жить без занавесок».
Александр исчез на работе, оставив Соню одну с этим десантом.
К вечеру Соня уже не выдержала. Когда Настя поставила грязную тарелку прямо на стол без подставки, Соня схватила её и резко сунула в руки девчонке.
— В раковину, быстро! — сорвалась она.
Настя возмущённо округлила глаза.
— Чего вы орёте? Я же у вас гостья!
— Не гостья, — выпалила Соня. — Постоялица без спроса.
И тут в дверях снова появилась Тамара Павловна, как будто специально подгадывала.
— Сашенька! — взвизгнула она, хотя сына дома не было. — Ты слышал? Она мою племянницу унижает!
Соня швырнула тряпку в раковину.
— Да пошла ты со своей племянницей!
Вечером пришёл Александр. Уставший, но почему-то довольный — как будто день прошёл хорошо. И сразу попал под град обвинений от матери:
— Сынок, ты посмотри, что она творит! Выгоняет нас! Грубит! Скандалит!
Александр тяжело посмотрел на Соню.
— Ну зачем так, а?
— А что я должна? — голос Сони дрожал. — Это моя квартира! Я не согласна, чтобы тут жили ваши родственники!
— Соня, — он понизил голос, — ты же понимаешь, мама права. Семью надо поддерживать. Ну поживут они немного, потом съедут. Что тебе стоит?
Соня замерла. Потом медленно сняла с руки кухонное полотенце и положила на стол.
— Саша, — сказала она, стараясь не сорваться, — если ты ещё раз назовёшь эту квартиру «нашей» в присутствии мамы, я выкину твои вещи за порог.
Тишина была такой, что слышно было, как Настя в соседней комнате хихикает в телефон.
На следующий день ситуация стала невыносимой. Тамара Павловна привела ещё одного родственника — племянника Колю.
— Он на вахту поехал, а потом к нам заедет. Пусть тут пока перекантуется, — сказала она так буднично, словно речь шла о том, чтобы оставить пакет молока в холодильнике.
Соня побледнела.
— Нет. Хватит.
— Соня, ну ты прям фашистка какая-то, — фыркнула свекровь. — Люди в беде, а ты комнаты жалеешь.
Александр мялся в коридоре, будто школьник, которого застали с сигаретой.
— Саша, — сказала Соня твёрдо, — я предупреждала.
Она пошла в спальню, вытащила его сумку, сложила в неё рубашки и джинсы. Двигалась быстро, решительно, как будто боялась остановиться — иначе сорвётся и разрыдается.
Александр вбежал следом.
— Соня, ты что делаешь?!
— То, что обещала, — она застегнула молнию и толкнула сумку ему в руки. — Ты или со мной, или со своей мамой и её табором. Выбирай.
— Ты ненормальная! — крикнул он, но голос его дрогнул.
— Нет, я нормальная, — Соня смотрела прямо ему в глаза. — Просто устала быть жилплощадью для твоей мамы.
Сцена превратилась в фарс. Тамара Павловна влетела в комнату, схватилась за сердце, упала на стул. Настя прибежала с телефоном, снимая всё на камеру. Коля стоял с пакетом в руках, не понимая, куда его ставить.
— Сашенька! — вопила свекровь. — Она разрушает семью! Она выгоняет тебя на улицу!
Александр, побледнев, опустил сумку на пол.
— Соня… ну как ты можешь? Мы же муж и жена…
— Муж и жена? — Соня усмехнулась. — А я что-то не вижу мужа. Вижу мальчика, который всё ещё боится маму.
Она резко толкнула сумку к двери.
— Решай. Сейчас.
Александр стоял молча. Смотрел то на мать, то на Соню. В глазах — растерянность, обида, какая-то жалкая беспомощность.
— Я пойду, — наконец сказал он глухо и поднял сумку.
Тамара Павловна вскрикнула:
— Сынок, не поддавайся на шантаж!
Но он уже шагнул в коридор.
Соня закрыла глаза и впервые за много дней почувствовала, как будто ей стало легче дышать.
Соня открыла глаза на утро после того, как выгнала Александра и его маму. В комнате пахло чистым воздухом, который, казалось, никогда не был здесь таким свежим. Она встала, потянулась и, впервые за долгие месяцы, улыбнулась себе в зеркало.
— Ну что ж, — сказала она тихо, — время наводить порядок по-настоящему.
Сначала она прошла по всей квартире. Всё, что напоминало о свекрови, Насте и Коле, было собрано в большие сумки. Почти весь хлам с кухни, гостиная, спальня — ничего не осталось. Соня поменяла замки, даже поставила новый дверной глазок. Теперь квартира была только её.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. На пороге стоял Александр, с чемоданом и виноватым лицом.
— Соня… можно поговорить? — попросил он, и в голосе дрогнуло то, что раньше казалось нормой — его привычная детская неуверенность.
Соня присела на диван и глубоко вздохнула.
— Сашенька, — сказала она спокойно, но твёрдо, — твой выбор очевиден. Ты хочешь жить с мамой. Я не могу заставить тебя остаться.
Он замер, потом посмотрел на дверь, как будто надеялся на чудо, но ничего не изменилось.
— Я… я… — он не смог закончить.
— Уходи, — произнесла Соня, поднимаясь. — Это конец нашего брака, конец унижений и конец твоей привычки оставлять меня одну с проблемами.
Александр ушёл. Соня закрыла за ним дверь и впервые почувствовала полное спокойствие. Ни обвинений, ни скандалов, ни чужих вещей, ни чужих голосов.
Прошло несколько дней. Соня обустроила квартиру так, как ей хотелось: на кухне стояли только её кастрюли и любимая кружка, на диване плед, который она купила сама, книги на полках были расставлены по алфавиту. Она наслаждалась тишиной.
Настя, Тамара Павловна и Колю больше не было. В жизни Сони наконец появилась свобода — та самая, которую она всегда хотела, но боялась отвоевать.
Именно в тот момент, когда она сидела на диване с чашкой кофе, посмотрела в окно и вдохнула утренний воздух, она поняла: личные границы — это не просто слова. Это её жизнь. И теперь она будет защищать их любой ценой.
Соня улыбнулась, сжала кружку в руках и тихо произнесла:
— Моя квартира — мой дом. И я здесь хозяйка.
