Марина стояла в дверях с коробкой в руках. Большой картонной коробкой, в которой лежала печь. Да-да, именно печь – настоящая. Та самая, о которой она мечтала два года.
— Лен, смотри! — она повернулась к подруге и аккуратно открыла коробку. — Пришла наконец!
Лена подошла, заглянула внутрь и присвистнула:
— Ого. А сколько это добро стоило?
— Восемьдесят тысяч, — Марина гладила рукой шершавые бока печи. — Но она того стоит. Теперь я смогу обжигать свои горшки при тысяче градусов. А это совсем другое качество! Совсем.
В квартире бабушки уже все готово. Стол для лепки стоит у окна, полки для сушки — вдоль стены. Даже ученики записались. Первые пять человек. Мечта превращается в реальность, медленно, но превращается.
— И когда откроешься официально? — Лена взяла в руки один из готовых горшков. Марина сделала его еще на старой печи, у знакомых. Простой, но в нем было что-то необыкновенное.
— Через месяц. Может, раньше. Как только печь установлю и проверю.
Марина закрыла коробку и поставила к стене. Осторожно. Как самое дорогое сокровище. Потому что так и было.
Вечером она рассказала Артёму. О печи. О мастерской. О том, что все наконец складывается.
Артём кивал, улыбался и молчал.
А потом, когда она закончила, сказал:
— Не спеши, я сдал твою квартиру.
— Что? — Марина не поняла. — Как это сдал?
— На год. Молодая пара, очень приличные. Мне показались надежными. — Артём говорил спокойно, как о покупке хлеба. — Маме нужна шуба. Она всю жизнь себе в чем-то отказывала, а теперь пора.
Марина села на диван. Медленно. Будто у нее подкосились ноги.
— Ты не посоветовался со мной.
— А что тут советоваться? — Артём пожал плечами. — Квартира простаивает пустая, а деньги нужны. Логично же.
— Артём, там моя мастерская! Печь! Ученики!
— Ничего страшного. Подождет твоя мастерская. — Он включил телевизор. — Не умрешь без нее за год.
Марина смотрела на экран, где мелькали какие-то лица, но видела только одно: как рушится все, что она строила. Два года надежд. Печь за восемьдесят тысяч, которую теперь куда?
— Артём, — она выключила звук на пульте, — я не согласна.
— На что не согласна? — он посмотрел на нее с удивлением. — Марин, ты эгоистка? Мать всю жизнь экономила на себе, детей растила. А тебе жалко помочь?
— При чем тут жалко? — голос у Марины дрожал. — Дело не в деньгах! Ты принял решение за меня. Без меня! Я что, не существую в твоей голове?
— Существуешь. — Артём включил звук обратно. — Просто я хотел как лучше.
Марина встала и вышла на балкон. Холодный воздух резал лицо, но это было лучше, чем сидеть рядом с человеком, который только что предал.
Утром Марина поехала на бабушкину квартиру. Просто посмотреть. Может, Артём шутил? Может, все не так серьезно?
У подъезда стояла незнакомая машина. Марина поднялась на третий этаж и услышала голоса.
Позвонила. Открыл парень лет тридцати, в домашних тапочках.
— Вы к нам? — удивился он.
— Я, — Марина растерялась. — Это моя квартира.
— А, вы хозяйка! — парень обрадовался. — Проходите, познакомимся! Меня Денис зовут, а это Катя, моя жена.
Из кухни вышла девушка с кружкой кофе в руках. Улыбнулась приветливо:
— Как хорошо, что зашли! Мы хотели поблагодарить — квартира замечательная! И муж ваш такой приятный человек, все объяснил, помог с документами.
Марина стояла в прихожей и смотрела, как чужие люди расположились на ее пространстве. На полу лежали их тапочки. На вешалке висели их куртки.
— А где стол стоял? Большой, у окна? — тихо спросила она.
— Ой, мы его в кладовку переставили, — засуетилась Катя. — Он такой громоздкий! А нам нужно было место для дивана. Надеюсь, вы не против?
Стол для лепки.
— А полки?
— Сняли пока. Они нам не нужны, а висят низко. Денис высокий.
Марина развернулась и пошла к выходу.
— Подождите! — окликнул Денис. — А ключи, у нас ведь один комплект только. Может, оставите свои? На всякий случай?
— У меня нет ключей, — сказала Марина и закрыла дверь.
Дома Артём сидел за завтраком и читал новости в телефоне.
— Ты был в квартире? — спросила Марина.
— Конечно. Помогал заселиться. Хорошие ребята, кстати. Он программист, она дизайнер.
— Ты дал им мои ключи?
Артём поднял глаза:
— Марин, а как же? Они же арендаторы. — Он отложил телефон. — Слушай, что с тобой? Ты как будто трагедию разыгрываешь.
— Трагедию? — Марина села напротив. — Артём, ты понимаешь, что сделал?
— Заработал сто двадцать тысяч. Помог маме. Сделал доброе дело.
— А мою мастерскую?
— Какую мастерскую, Марин? — Артём взял ее за руки. — Ну подумай сама. Ты работаешь в офисе полный день. Домой приходишь уставшая. Когда ты собиралась лепить? По выходным? Раз в месяц?
— Я уволилась бы.
— На что жить? На продажу горшков? — Он засмеялся. — Марин, мы взрослые люди. У нас кредиты. Нельзя жить иллюзиями.
Иллюзиями. Значит, ее мечта — иллюзия.
Вечером Марина позвонила Лене:
— Лен, можно к тебе приехать?
— Конечно. Что случилось?
— Потом расскажу. Очень плохо.
У Лены на кухне пахло корицей и свежим пирогом. Нормальная жизнь. Спокойная. Марина рассказала все.
— Твою мать, — Лена поставила чайник. — Марин, а ты что, согласилась?
— А что я могу? Договор уже подписан.
— Ты собственница! — Лена стукнула кулаком по столу. — Ты можешь расторгнуть любой договор! Пусть платит неустойку — это его проблемы!
— Лен, но мне жить с ним.
— И что? Он с тобой не посоветовался — ты тоже не советуйся. Марин, ты понимаешь, что происходит? Он тебя обнулил. Просто взял и стер как человека.
Марина молчала. Лена права. Но страшно.
— А еще, — продолжала Лена, — я бы на твоем месте с юристом поговорила. Мало ли что там в договоре написано. Может, он еще и залог взял.
На следующий день Марина пришла к юристу. Молодая женщина внимательно прочитала копию договора и покачала головой:
— Странный документ. Видите, здесь указано, что арендодатель — ваш муж. Но он же не собственник?
— Нет, собственница я.
— Тогда этот договор можно оспорить. У вашего мужа не было права его заключать. — Юрист отложила бумаги. — Но будет скандал. Арендаторам придется искать новое жилье, они могут подать в суд.
— А если я просто подожду год?
— Можете. Но тогда претензий потом не предъявляйте. — Женщина посмотрела на Марину внимательно.
Вечером дома Марина сидела на кухне и думала. Артём смотрел телевизор в зале, иногда смеялся над комедией.
Зазвонил телефон. Раиса Георгиевна.
— Мариночка! — голос свекрови звучал особенно сладко. — Как дела, дорогая?
— Нормально.
— Я хотела поблагодарить тебя за шубу! Такая красивая! Норка настоящая! — Раиса Георгиевна явно наслаждалась разговором. — Артёмочка такой заботливый сын! Я сегодня в шубе в магазин ходила, все соседки обзавидовались!
— Рада за вас.
— А эта твоя гончарная затея. Ну это же несерьезно, Мариночка! — засмеялась свекровь. — В твоем возрасте лучше бы о внуках подумала! А то Артёмочке уже тридцать три, а детей нет.
— Раиса Георгиевна, мне пора.
— Конечно, конечно! Не буду мешать! Только ты не расстраивайся из-за квартирки. Подумаешь! Год пролетит быстро!
Марина положила трубку и поняла: все. Больше она не может.
— Артём! — позвала она.
— Что? — крикнул он из зала.
— Иди сюда. Поговорить надо.
Он пришел, все еще улыбаясь после комедии.
— Я хочу расторгнуть договор аренды, — сказала Марина.
Улыбка исчезла с его лица:
— Что?
— Ты меня услышал. Завтра я иду к арендаторам. Они съезжают. Ты платишь неустойку.
— Марина, ты с ума сошла? Из-за каких-то горшков разрушать отношения?
— Нет, — ответила она спокойно. — Отношения разрушились из-за того, что ты перестал со мной считаться.
На следующее утро Марина встала в шесть утра. Страшно было до дрожи в руках. Но решение созрело.
Артём проснулся в обычное время, пошел в душ. Марина слышала, как он напевает там что-то. Беззаботно. Он даже не помнил о вчерашнем разговоре. Для него это была просто очередная женская истерика, которая пройдет.
— Марин, а кофе есть? — крикнул он из ванной.
— Сделай сам, — ответила она спокойно.
Артём вышел, удивленно посмотрел на нее:
— А что, руки отвалились?
— Нет. Просто я не твоя прислуга.
— Ого, — он засмеялся. — Феминистка проснулась? Ладно, сделаю сам.
Марина молчала. Смотрела, как он возится с кофеваркой, ругается, что она не работает (надо было просто посильнее нажать кнопку), наконец заваривает растворимый.
— Слушай, — сказал он, усаживаясь напротив, — ты вчера серьезно про договор говорила?
— Очень серьезно.
— Марин, ну подумай головой! — Артём наклонился к ней. — Неустойка — это сто пятьдесят тысяч! Где мы их возьмем? У нас кредит на машину.
— Ты должен был об этом думать, когда подписывал договор.
— Да что с тобой такое? — он стукнул ладонью по столу. — Я же для семьи старался! Для мамы!
— Для мамы — да. Для семьи — нет. — Марина допила кофе. — Ты даже не спросил мнения жены.
— Спросил бы — ты бы не согласилась!
— Вот именно. И это тебя не смутило?
Артём растерянно смотрел на нее. Впервые за пять лет брака он видел Марину такой.
— Я еду к арендаторам, — сказала Марина, вставая. — Скажу, что договор недействителен.
— Марина! — он вскочил. — Ты не можешь так поступить! А люди? Они же уже вещи привезли, устроились!
— А я? — повернулась она к нему. — Я тоже устроилась. Два года планировала. Печь купила. Учеников нашла. И что?
— Это несравнимо!
— Почему?
Артём открыл рот и закрыл. Почему несравнимо? Потому что мечты жены — это ерунда? Потому что чужие люди важнее? И шуба для мамы важнее.
— Потому что ты моя жена, — сказал он наконец. — И должна понимать.
— Понимать что?
— Что семья важнее твоих хобби.
Хобби. Вот оно.
— Артём, — сказала Марина очень тихо, — а если бы у тебя была мечта? Скажем, ты хотел открыть свою мастерскую по ремонту машин. И я бы взяла и сдала твой гараж. Без спроса. Что бы ты почувствовал?
— Это другое дело!
— Почему?
— Ну… — Артём запнулся. — Машины — это машины. Это серьезно. А твои горшки…
— Что мои горшки?
— Ну, так, женские увлечения. Несерьезные.
Марина посмотрела на него долго. Очень долго. И поняла: все. Точка. Он действительно не видит в ней человека.
— Я поехала, — сказала она и взяла сумку.
— Марина! — окликнул Артём. — Постой! Ну хорошо, допустим, ты права. Я не спросил. Виноват. Но теперь-то уже поздно что-то менять!
— Никогда не поздно, — ответила она.
— А деньги на неустойку?
— Продашь мамину шубу. Или займешь.
— С мамой скандал будет!
— Пусть скандалит. Это твоя мама, твои проблемы.
Дверь хлопнула.
Марина ехала в автобусе и думала: вот так просто можно изменить жизнь. Одним решением.
У знакомого подъезда она остановилась, набрала номер Дениса:
— Здравствуйте, это Марина. Хозяйка квартиры. Можно подняться?
— Конечно! — удивился Денис. — Что-то случилось?
— В каком-то смысле да.
Поднялась на третий этаж. Денис и Катя встретили ее в коридоре, оба встревоженные.
— Проходите, чай будете? — засуетилась Катя.
— Спасибо, не буду. — Марина осталась стоять. — У меня к вам неприятный разговор. Договор аренды недействителен.
— Как это? — побледнел Денис.
— Мой муж не имел права его заключать. Я собственница, я не давала согласия. Юрист подтвердил — такой договор можно оспорить в суде.
— Но мы же уже заплатили! — Катя схватилась за голову. — Год вперед! И залог!
— Деньги вам вернут. С неустойкой. — Марина говорила спокойно, но сердце колотилось. — Я даю вам месяц на поиск другого жилья.
— Месяц? — Денис выглядел растерянным. — А куда мы денем мебель? Вещи? Мы же только въехали!
— Понимаю, что неудобно. Но я тоже человек. У меня тоже были планы.
Катя заплакала:
— А мы что, виноваты? Мы же честно все оформили!
— Нет, вы не виноваты, — мягко сказала Марина. — Виноват мой муж. И он все исправит. А я просто хочу вернуть свою квартиру. Она мне нужна под мастерскую.
— Но понимаете, — Денис взял себя в руки, — мы можем в суд подать. За моральный ущерб.
— Подавайте. На мужа. Это его решение, пусть и отвечает.
Марина развернулась и пошла к двери.
— Подождите! — окликнула Катя. — А что если мы, ну, поделим как-то? Я могу комнату освободить. Для вашей мастерской. Мы же не звери!
Марина остановилась. Посмотрела на молодую пару — растерянную, напуганную, но готовую искать компромисс.
— Спасибо, — сказала она. — Но нет. Это мой дом. Я не хочу делиться им с чужими людьми. Даже с хорошими.
Вечером домой она вернулась поздно. Специально. Чтобы не видеть Артёма. Но он ждал. Сидел на кухне мрачный, со стаканом водки.
— Ну что, съездила? — спросил он, не поднимая глаз.
— Съездила.
— И?
— Месяц у них есть. Потом съезжают.
— Марина, — он поднял голову. — Ты понимаешь, что наделала? Мама будет в истерике! Деньги взять негде! А ты разрушаешь семью из-за какой-то ерунды!
— Какой ерунды, Артём?
— Из-за мастерской этой! Из-за горшков!
— Нет, — сказала Марина и села напротив. — Я разрушаю семью из-за того, что в ней нет места мне.
— Бред какой-то!
— Тогда объясни мне: почему ты решил, что можешь распоряжаться моей собственностью?
— Ну, мы же муж и жена! У нас все общее!
— Машина тоже общая. Но ты же не спрашиваешь меня, когда покупаешь новые диски.
— Это другое.
— Нет, Артём. Это одно и то же. Ты не видишь во мне человека.
Он молчал, крутил стакан в руках.
— Ладно, — сказал наконец. — Пусть твоя правда. И что теперь? Развод?
— Я пока поживу у Лены. — Марина встала. — Подумаю. А ты тоже подумай.
— Марин, — он потянулся к ней.
— Пока не трогай меня, — отстранилась она. — Я иду собираться.
Через час Марина стояла у двери с чемоданом. Артём сидел в зале, смотрел в стену.
Дверь закрылась. Марина шла по темной улице и впервые за много лет чувствовала свободу.
Через два месяца Марина стояла в своей мастерской и смотрела на первый обожженный в новой печи горшок. Неровный, с небольшой трещинкой у основания, но свой.
— Красивый, — сказала Аня, одна из учениц. — А трещинка даже украшает. Как шрам у героя.
Марина улыбнулась. Да, как шрам у героя.
Арендаторы съехали через месяц, как и договаривались. Денис даже помог перенести стол из кладовки обратно к окну. А Катя оставила записку: «Удачи с мастерской».
Деньги Артём вернул, взяв кредит. Скандал с мамой длился три недели. Раиса Георгиевна обвиняла Марину во всех смертных грехах, но шубу носить не перестала.
— Как дела? — Лена заглянула в мастерскую с пакетом продуктов. — Принесла покушать. А то ты опять забудешь про еду.
— Нормально. Сегодня еще двое записались. Уже восемь человек.
— А Артём звонил?
— Каждый день, — Марина поставила горшок на полку. — Извиняется. Обещает измениться. Говорит, что понял.
— И что ты?
— А я пока не готова. — Марина вымыла руки. — Знаешь, я впервые за пять лет чувствую себя собой. Леплю горшки и счастлива от этого.
Вечером пришел Артём. Стоял у дверей, мялся.
— Привет, — сказал он тихо.
— Привет.
— Можно посмотреть?
Марина колебалась, потом открыла дверь в комнату:
— Заходи.
Артём вошел, огляделся. Стол у окна, полки с горшками, печь в углу. Пахло глиной и чем-то домашним.
— Здорово, — сказал он искренне. — Я не думал, что это так серьезно.
— А ты что думал?
— Что это баловство. — Он взял в руки один из горшков. — А это красиво.
Марина смотрела на него. Впервые за все годы он видел ее дело. Не отмахивался, не улыбался снисходительно. Видел.
— Артём, а почему ты не спросил тогда? — спросила она. — Ну хотя бы для виду?
Он поставил горшок на место, долго молчал.
— Потому что боялся, что ты скажешь нет. — Он посмотрел на нее. — И мне было проще решить за тебя. Я думал, что я же знаю лучше.
— А теперь?
— Теперь понимаю, что не знаю тебя вообще. — Артём сел на стул у стола. — Марин, я хочу, чтобы ты простила меня и вернулась.
Марина села напротив.
— Артём, я не обязана прощать только потому, что ты привык, что тебя прощают.
— Знаю.
— И я не вернусь просто потому, что ты извинился.
— А что нужно?
Марина подумала:
— Время. И доказательства, что ты действительно изменился. Не на словах — на деле.
Артём кивнул. Встал, прошелся по мастерской.
— А можно я буду приходить? Просто быть рядом иногда?
— Увидим, — сказала Марина.
Он дошел до двери, обернулся:
— Марин, а ты счастлива?
Она посмотрела вокруг — на свои горшки, свои полки. На печь, которая наконец работает. На руки, испачканные глиной.
— Да, — сказала она. — Впервые за много лет — да.
Артём ушел. Марина осталась одна в своей мастерской. Включила печь на небольшой огонь — завтра будет обжигать новую партию. Села за стол, взяла кусок глины.
На улице стемнело, но она не заметила. Лепила. Как свою жизнь. Заново.
