— Вот документы на дачу подпиши, и всё будет хорошо! — протянула мне свекровь бумаги прямо за праздничным столом, когда гости только начали расходиться после празднования нашей с Максимом пятой годовщины свадьбы.
Я опешила. Какие документы? Какая дача? О чём вообще речь?
Тамара Петровна улыбалась своей фирменной улыбкой — той самой, которая появлялась на её лице всякий раз, когда она задумывала очередную пакость. За пять лет я научилась распознавать все оттенки её эмоций, хотя поначалу принимала эту улыбку за доброжелательность.
— Извините, но я не понимаю, о чём вы говорите, — осторожно ответила я, откладывая документы в сторону.
Максим в этот момент провожал последних гостей и ничего не слышал. Свекровь явно выбрала момент специально.
— Как это не понимаешь? — её голос стал жёстче. — Дача твоих родителей. Та самая, которую они тебе по дарственной оформили в прошлом году. Ты же теперь член нашей семьи, значит, и имущество должно быть общим.
Я почувствовала, как кровь прилила к лицам. Дача моих родителей — это их труд всей жизни. Они строили её своими руками, каждый кирпичик клали с любовью. И передали мне не просто как подарок, а как семейную реликвию, которую я должна сохранить для своих детей.
— Тамара Петровна, это дача моих родителей. Они передали её мне, и я не собираюсь её никому переписывать.
— Ах вот как! — свекровь встала из-за стола, её лицо покраснело от гнева. — Значит, ты нам не доверяешь? Мы для тебя чужие люди?
— При чём тут доверие? Это семейная собственность…
— Семейная? — перебила она меня. — А мы тебе кто? Не семья? Пять лет живёшь с моим сыном, а всё своё прячешь!
В комнату вернулся Максим. Увидев наши напряжённые лица, он сразу понял, что происходит что-то неладное.
— Мам, Лена, что случилось?
— Твоя жена отказывается переписать дачу на нашу семью! — выпалила Тамара Петровна. — Я просто предложила оформить всё правильно, по-семейному, а она…
— Мама хочет, чтобы я переписала дачу моих родителей на неё, — спокойно пояснила я мужу.
Максим нахмурился. Я видела, как в его глазах промелькнула растерянность. Он всегда оказывался между двух огней, когда дело касалось конфликтов между мной и его матерью.
— Мам, зачем тебе дача Лены? У нас же есть своя.
— Была! — резко ответила Тамара Петровна. — Пока твой отец не продал её, чтобы покрыть свои долги по карточным играм! А теперь нам негде летом отдыхать!
Это была новость для меня. И судя по лицу Максима, для него тоже.
— Папа продал дачу? Когда?
— Два месяца назад. Я не хотела тебя расстраивать, — свекровь опустила глаза, изображая страдание. — Но теперь ты понимаешь, почему я прошу Лену поделиться? Мы же одна семья!
Я молчала, переваривая услышанное. Свёкор действительно любил азартные игры, это не было секретом. Но чтобы дошло до продажи дачи…
— Мам, но это же дача родителей Лены. Мы не можем просто так взять и…
— А почему не можем? — взвилась Тамара Петровна. — Ты мой сын или кто? Должен же ты обо мне позаботиться! Или эта, — она ткнула в меня пальцем, — тебе дороже родной матери?
Максим растерянно молчал. Я видела, как он мечется между нами, не зная, что сказать.
— Тамара Петровна, — начала я максимально спокойно, — я понимаю вашу ситуацию. Но дача — это не просто недвижимость. Это память о моих родителях, место, где прошло моё детство. Я не могу просто так взять и отдать её.
— Не отдать, а поделиться! — поправила меня свекровь. — Оформим на троих — на меня, тебя и Максима. Что тут такого?
— А зачем вам это? У вас же есть квартира в центре города.
— Квартира — это квартира, а дача — это дача! Мне нужен свежий воздух, природа! Врачи говорят, что мне необходим загородный отдых для здоровья!
Я прекрасно знала, какое у неё здоровье. Тамара Петровна была крепче многих молодых. Но когда нужно было чего-то добиться, она мгновенно становилась больной и немощной.
— Мы можем приезжать к Лене на дачу, когда захочешь, — попытался найти компромисс Максим.
— В гости? К собственному сыну и его жене я должна приезжать в гости? — голос свекрови дрожал от обиды. — Да как ты можешь такое говорить!
Она схватилась за сердце и опустилась на стул. Максим бросился к ней.
— Мам, тебе плохо?
— Сердце… Прихватило… — простонала она.
Я молча пошла на кухню за водой. Этот спектакль я видела уже не раз. Как только Тамара Петровна не получала желаемого, у неё тут же начинались проблемы со здоровьем.
Принесла стакан воды, поставила на стол. Свекровь сделала несколько глотков, продолжая держаться за грудь.
— Может, врача вызвать? — предложила я.
— Не надо! — быстро ответила она. — Просто… просто мне нужно прилечь.
Максим помог матери дойти до дивана в гостиной. Я начала убирать со стола остатки праздничного ужина.
Через полчаса свекровь «пришла в себя» и засобиралась домой. На прощание она бросила на меня полный укора взгляд.
— Подумай хорошенько, Лена. Семья — это не просто слово. Это взаимопомощь и поддержка. А ты… ты думаешь только о себе.
Когда за ней закрылась дверь, Максим устало опустился на стул.
— Лен, может, правда стоит подумать? Мама же не чужой человек.
— Макс, ты серьёзно? Она хочет отобрать у меня дачу моих родителей!
— Не отобрать, а…
— А что? Оформить на троих? И что потом? Твой отец проиграет и эту дачу в карты?
Максим молчал. Он знал, что я права, но признать это означало пойти против матери.
— Она моя мама, Лен. Я не могу просто так…
— А я твоя жена. Или это ничего не значит?
— Конечно, значит! Но мама…
— Твоя мама манипулирует тобой с детства! И ты это прекрасно знаешь!
Мы легли спать в напряжённом молчании. Я понимала, что это только начало. Тамара Петровна не отступится так просто.
На следующий день она начала настоящую осаду. Звонила по несколько раз в день, жаловалась на здоровье, рассказывала, как ей тяжело без дачи.
— Представляешь, — говорила она Максиму по телефону, — соседка Валентина всё лето на даче проведёт, а я в душной квартире буду сидеть. В моём-то возрасте!
Потом пошли в ход родственники. Сестра Максима, Ирина, позвонила мне с упрёками:
— Лена, ну что тебе стоит? У тебя же есть дача, поделись с мамой! Она столько для Максима сделала!
— Ира, это дача моих родителей. Я не имею морального права её кому-то отдавать.
— Никто не говорит отдавать! Просто оформи так, чтобы мама могла там отдыхать!
— Она может приезжать в гости.
— В гости?! Ты издеваешься?
Даже свёкор подключился, хотя обычно он старался не вмешиваться в семейные дела.
— Лена, дочка, — начал он вкрадчиво, — пойми Тамару. Ей правда тяжело. А дача большая, места всем хватит.
— Виктор Семёнович, а где гарантия, что эта дача не будет продана для покрытия очередных долгов?
Он обиделся и ушёл, хлопнув дверью.
Максим метался между нами, как загнанный зверь. Дома он просил меня понять маму, у матери жаловался на мою чёрствость.
Через неделю такой жизни я не выдержала.
— Макс, нам нужно серьёзно поговорить.
Мы сели на кухне. Я заварила чай, достала печенье — всё, чтобы оттянуть неприятный разговор.
— Я знаю, о чём ты хочешь говорить, — устало сказал муж.
— И что ты думаешь по этому поводу?
— Лен, я разрываюсь. С одной стороны, я понимаю тебя. Дача — это память о твоих родителях. С другой — мама действительно страдает.
— Она манипулирует, Макс. Неужели ты не видишь?
— Вижу. Но она всё равно моя мама.
— А если я поставлю вопрос ребром? Либо я, либо она?
Максим побледнел.
— Лен, не надо так. Пожалуйста.
— А как надо? Терпеть вечные претензии твоей матери? Сегодня дача, завтра квартира, послезавтра ещё что-нибудь?
— Она не такая…
— Такая, Макс! Именно такая! Вспомни, как она требовала, чтобы мы отдали ей денежный подарок от моих родителей на свадьбу. Как настаивала, чтобы мы купили ей новый телевизор, хотя у неё был вполне рабочий. Как…
— Хватит! — Максим встал из-за стола. — Я понял. Дачу мы не трогаем.
— И ты скажешь об этом маме?
— Скажу.
Но я знала, что он не скажет. Или скажет так мягко, что Тамара Петровна воспримет это как временное препятствие.
Так и случилось. На следующий день свекровь появилась у нас дома с новым планом.
— Я всё придумала! — радостно объявила она. — Лена оформляет дачу на Максима, а Максим даёт мне доверенность на пользование!
— Мама, мы же говорили…
— Что говорили? Что я вам не нужна? Что я должна в четырёх стенах задыхаться, пока вы на природе отдыхаете?
И снова начался спектакль с сердцем, давлением и прочими болезнями.
Я молча ушла в спальню. Слышала, как Максим пытается успокоить мать, как она плачет и жалуется на неблагодарность.
Вечером я приняла решение.
— Макс, я завтра еду к родителям. Поживу у них недельку.
— Из-за мамы?
— Из-за всей этой ситуации. Мне нужно подумать.
— Лен, не уезжай. Я поговорю с ней.
— Ты уже говорил. Много раз.
Я собрала вещи и утром уехала к родителям. Они жили в соседнем городе, в трёх часах езды.
Мама встретила меня с тревогой.
— Что случилось, доченька?
Я рассказала всё. Про дачу, про требования свекрови, про позицию Максима.
Папа нахмурился.
— Мы не для того строили эту дачу, чтобы какая-то алчная женщина ей завладела.
— Пап, но Максим…
— Максим должен определиться, на чьей он стороне. Если он не может защитить тебя от собственной матери, какой из него муж?
Мама была мягче.
— Лена, это сложная ситуация. Но дачу отдавать нельзя. Это наше семейное наследие.
Я провела у родителей пять дней. Максим звонил каждый день, просил вернуться, обещал, что всё наладится.
На шестой день позвонила Ирина.
— Лена, мама в больнице!
Сердце ёкнуло.
— Что случилось?
— Сердечный приступ. Она так переживала из-за вашего конфликта…
Я вернулась. В больнице Тамара Петровна лежала бледная, подключённая к капельнице.
— Вот, — слабо сказала она, увидев меня. — Довела меня. Довольна?
Врач объяснил, что это был приступ стенокардии на фоне стресса. Ничего критического, но требуется покой и отсутствие переживаний.
Максим смотрел на меня с укором.
— Видишь, до чего дошло?
Я промолчала. Что тут скажешь?
Через три дня Тамару Петровну выписали. Она вернулась домой с видом мученицы.
— Я больше не буду просить про дачу, — сказала она Максиму при мне. — Пусть Лена спит спокойно. Я лучше в могилу лягу, чем буду клянчить.
Максим бросил на меня многозначительный взгляд. Мол, видишь, какая мама благородная?
Но я-то знала, что это только передышка. Тамара Петровна не из тех, кто сдаётся.
И действительно, через две недели началась новая атака. Теперь она действовала через Максима.
— Знаешь, мама предложила интересную идею, — начал он однажды вечером.
— Какую?
— Мы могли бы построить на даче ещё один домик. Для мамы. Она бы приезжала отдыхать, а мы бы жили в основном доме.
— Макс, это моя дача. Точнее, дача моих родителей. Я не буду ничего там строить для твоей мамы.
— Но почему? Места же много!
— Потому что это только начало. Сначала домик, потом она там поселится, потом начнёт хозяйничать…
— Ты преувеличиваешь!
— Нет, я знаю твою мать!
Мы опять поссорились. И так продолжалось неделю за неделей. Тамара Петровна придумывала всё новые схемы, как заполучить дачу. То предлагала выкупить долю, то просила оформить право пожизненного проживания, то намекала на завещание.
Я держалась. Но чувствовала, что брак наш трещит по швам.
Кульминация наступила через два месяца. Я приехала на дачу проверить, всё ли в порядке после зимы. И обнаружила там Тамару Петровну с рабочими.
— Что здесь происходит? — спросила я, стараясь сохранять спокойствие.
— А, Лена! — радостно воскликнула свекровь. — Я решила помочь тебе с ремонтом! Видишь, крыша подтекает, забор покосился. Я всё организовала!
— Я не просила вас ничего организовывать!
— Но Максим сказал, что ты будешь рада!
Я достала телефон, набрала мужа.
— Макс, ты давал маме ключи от дачи?
— Ну… она попросила съездить посмотреть. Сказала, что хочет помочь с ремонтом.
— И ты не подумал со мной посоветоваться?
— Лен, она же хочет как лучше!
Я отключилась. Подошла к рабочим.
— Заканчивайте работу. Ремонт отменяется.
— Но нам заплатили…
— Это ваши проблемы с заказчиком. Я хозяйка дачи и запрещаю здесь любые работы.
Рабочие растерянно переглянулись, но начали собирать инструменты.
Тамара Петровна побагровела.
— Да как ты смеешь?!
— Это моя собственность. И я не позволю вам здесь распоряжаться!
— Я твоя свекровь!
— И что? Это даёт вам право вламываться в мой дом?
— Максим дал мне ключи!
— Максим не имел права этого делать!
Свекровь схватилась за телефон, начала названивать сыну. Я села в машину и уехала.
Дома меня ждал разъярённый Максим.
— Ты как могла так поступить с моей мамой?
— А она как могла без моего разрешения начать ремонт на моей даче?
— Она хотела помочь!
— Нет, она хотела показать, что может там распоряжаться!
— Ты параноик!
— А ты маменькин сынок, который не может дать отпор матери-манипулятору!
Это был наш самый серьёзный скандал. Максим ушёл ночевать к матери.
Утром я поехала к нотариусу. Оформила запрет на любые действия с дачей без моего личного присутствия. И ещё составила доверенность на родителей — если со мной что-то случится, дача вернётся к ним.
Вечером Максим вернулся. Мы сели говорить.
— Лен, так больше продолжаться не может.
— Согласна.
— Либо ты идёшь навстречу маме, либо…
— Либо что? Развод?
Он молчал.
— Знаешь что, Макс? Я сделаю проще. Я подарю дачу родителям обратно. Официально. И твоя мама больше не сможет на неё претендовать.
— Ты с ума сошла?
— Нет, я хочу сохранить наш брак. Но не ценой потери имущества моей семьи.
На следующий день я так и сделала. Оформила дарственную на родителей. Когда Тамара Петровна узнала об этом, она устроила грандиозный скандал.
— Ты специально это сделала! Чтобы мне насолить!
— Нет, я сделала это, чтобы сохранить семью. И вашу, и свою.
— Да какая ты после этого семья?!
Но отступить ей пришлось. Претендовать на дачу моих родителей она уже не могла.
Прошёл год. Отношения со свекровью остались прохладными, но открытой войны больше не было. Максим понял, что я могу постоять за себя, и перестал во всём потакать матери.
А дачей мы пользуемся по-прежнему. Только теперь это официально дача моих родителей, куда мы приезжаем в гости. И даже Тамара Петровна иногда бывает там — но уже как гость, а не как хозяйка.
История эта научила меня важному: в семье должны быть границы. И если их вовремя не обозначить, то потом будет гораздо сложнее. Свекровь — это не враг, но и не человек, которому можно позволять всё. А муж должен уметь защищать свою семью — ту, которую создал сам, а не ту, в которой родился.
Сейчас у нас с Максимом всё хорошо. Мы даже подумываем о ребёнке. И я знаю точно — когда он появится, Тамара Петровна будет прекрасной бабушкой. Но только если будет помнить о границах. А я буду их охранять. Потому что семья — это не только любовь и взаимопомощь. Это ещё и уважение к личному пространству каждого.
