50-летняя Наталья Барашкина сидела в своей собственной квартире, прислушиваясь к тишине. За окном был поздний вечер, давно зажглись фонари, но она не хотела включать свет. Ей не хотелось видеть пустые комнаты, замечать некоторые вещи, которые напоминали о том, что совсем недавно в этой квартире кипела жизнь.
А сейчас повсюду стояла звенящая тишина, которая до ужаса раздражала, заставляла то плакать, то впадать в ступор. Тишина заполняла каждый уголок квартиры, давила на барабанные перепонки и заставляла часы на кухне отбивать секунды с пушечной громкостью.
Три года назад любимый супруг Сергей ушел к той “которая его понимает без слов”. Сначала Наталья думала, что вот, обожжется, поймет свою ошибку и приползет обратно. Но шло время, а этого не происходило. Сын Никита — единственный ребенок супругов Барашкиных женился несколько лет назад. Они с женой родили девочек — погодок и его жизнь теперь протекала в параллельном, стремительном и шумном мире, куда Наталье путь был заказан. Максимум — звонок пару раз в неделю:
– Как ты, мам? Все хорошо? Деньги есть? Ну, слава богу. Целуем!
– Сынок, подожди, я хотела сказать еще, что…
– Что, мам? – вздохнул сын. Он явно нервничал и куда-то опаздывает.
— Нет, ничего. Потом, как-нибудь, — тихо произнесла мама, услышала вздох облегчения на том конце трубки и положила трубку.
Мир пятидесятилетней женщины сузился до размеров телевизора, холодильника и балкона, с которого она наблюдала за чужой, кипящей внизу жизнью.
— Мне пятьдесят, я одинока и никому не нужна, – в тишине комнаты произнесла Наталья и тяжело вздохнула. Чтобы снова не расплакаться, она встала с кресла и решила чем-нибудь себя занять. Ничего лучшего в голову не пришло, кроме как пересмотреть старые фотографии. Вот она — молоденькая студентка, смотрит на мир с восхищением, в впереди целая жизнь. А на следующем фото – Наталья и ее близкая подруга Ирина во время празднования Нового года с студенческой общаге, в дальше — свадьба, роддом, утренник в детском саду сына, отдых в горах, Сергей и Наталья на рыбалке на Волге. Смеющиеся лица на фотографиях начали раздражать и Наталья резко захлопнула альбом:
— Всю мою жизнь можно пересмотреть в фотографиях за полчаса, — громко сказала женщина, затем засмеялась, как вдруг заметила, что из альбома выпало еще одно фото.
Это была фотография из прошлых лет, где они с Ириной, ее старой подругой, смеялись на каком — то курорте. Это было до того, как Ирина вышла замуж в третий раз и с головой ушла в свое новое, бурное счастье. Наталья, почти на автомате, набрала номер.
– Ир, привет, это Наташа.
– Натька! Родная! Как ты? Жива — здорова? – из трубки послышался бодрый, энергичный голос. На фоне играла музыка и слышны были детские голоса. У Ирины были внуки. Еще один повод для ежедневной суеты.
– Да как… Ничего. Соскучилась.
– Да не “ничего”! Ты говори как есть! – сразу же раскусила подругу Ирина, – опять одна сидишь в своей берлоге и в угол комнаты смотришь? Опять тоска? Ну я же тебе говорила!
Наталья вздохнула, глядя на свое отражение в темном экране телевизора. Пятьдесят лет. Морщинки у глаз, седина у висков, которую она уже месяц не закрашивала:
– А что делать, Ир? Смириться, наверное. Возраст. Одиночество и беспросветное будущее. Мое время прошло!
– Что за ерунда! Какой возраст?! Пятьдесят – это новые сорок! В сорок пять была ягодкой? Была? Говори!
– Ну, – поджала губы Наталья.
– Что — ну? Была ягодкой, а теперь – “пэрсик”, – Ирина засмеялась в трубку телефона, а Барашкина только поморщилась, как от боли, – тебе надо мужчину, Натали! Хоть для компании, для походов в кино, для того, чтобы комплименты говорил! Тебе же самой с собой скучно!
Наталья снова поморщилась, будто от зубной боли:
– Перестань. Где я его возьму, этого мужчину? В супермаркете у кассы снять или на лавочке в парке? Смешить меня хочешь?
– Да ты что, в каменном веке живешь?! – фыркнула Ирина, – все сейчас там, в интернете, знакомятся! Сайты специальные есть, приложения. Ты регистрируешься, фотку красивую ставишь, и все! Мужики сами пишут, как милые кролики! Мой-то третий, Леша, я тоже там нашла. Золото, а не мужчина!
Представление о себе в роли товара на виртуальной полке вызывало у Натальи тошнотворный спазм:
– Да ну, Ира, это же сплошной обман. Все там какие — то непонятные. Да и кому я нужна? Так и набегут женихи, как же, – надула губы подруга.
– Слушай меня, – голос подруги стал наставительным, – ты хочешь так до ста лет одной просидеть? Хватит ныть! Бери ноутбук, регистрируйся. Хочешь, я тебе ссылку сброшу? Там все приличные люди, за сорок, с работой. Никаких маньяков. Попробуй! Одно свидание сходишь — не понравится, удалишь все и будешь дальше киснуть. Но хотя бы попробуешь! И заодно отвлечешь себя от грустных мыслей.
Поддавшись натиску и отчаянью, Наталья сдалась. В ту же ночь, краснея и чувствуя себя последней дурой, она создала профиль: “Наталья, 50, Москва. Люблю книги, тихие вечера, классическую музыку. Ищу интересного собеседника”. Фото она выбрала с отдыха пятилетней давности, где она улыбалась и выглядела счастливой.
Отклики посыпались почти сразу. Первым написал Лев Маркович. Его профиль пестрел фотографиями на фоне книжных полок, а в анкете было указано: “поэт, философ, ищу музу”. Он писал длинные, витиеватые сообщения, цитировал Бродского и Мандельштама. Наталье, в ее тоскливом одиночестве, это показалось романтичным:
“Хочу видеть Вас! Восхищаться Вами и долго бродить среди звезд в городском парке. Я буду читать стихи и петь дифирамбы. Давайте встретимся”? – написал поэт.
“Давайте встретимся. Я согласна”, – на автомате ответила женщина, тут же испугалась, но потом постаралась успокоить себя.
— Взрослый человек, поэт, интеллигент, ну, что он мне сделает, – произнесла вслух Барашкина и на следующий же день собралась на свидание.
Они договорились о встрече в парке Горького. Лев Маркович оказался очень высоким, худым, , нервным мужчиной в очках с толстыми линзами. Вместо приветствия он прочитал ей эпиграмму собственного сочинения.
– Спасибо, – неопределенно ответила на прочитанную эпиграмму Наталья и зачем-то оглянулась по сторонам. Она и сама не понимала — то ли ей хочется сбежать, то ли — остаться.
– Прогулка – лучший способ ощутить душу города и души друг друга, – заявил Лев Маркович и повел ее по заснеженным аллеям.
Поэт не умолкал ни на секунду. Он читал стихи, рассуждал о политике, о смысле бытия. Наталья молчала, кивала и старалась согреть руки. Пронизывающий ноябрьский ветер леденил ее в легком пальто, которое она надела, рассчитывая на кафе. После часа блужданий по промозглому парку она не выдержала.
– Лев Маркович, может, выпьем горячего кофе? – робко предложила женщина, постукивая зубами. – здесь совсем недалеко чудное маленькое кафе. Там очень уютно.
Поэт посмотрел на свои часы – огромные, советские, с растянутым ремешком:
— О, простите, милая Наташенька, но мне пора откланяться! Пора! Пора! Пора! Вы меня совершенно очаровали и я совсем забыл о приеме лекарств. Затем — ужин. График — с!
Наталья осеклась, а затем спросила:
– Зачем же Вы меня пригласили? Вы же сказали, что вечер свободен.
– Да! Да. Свободен. Но весь этот круговорот. Потом еще лекция по современной словесности. Было невероятно приятно! Вы – прекрасный слушатель! Если хотите, как нибудь встретимся и я Вам еще почитаю что-нибудь из раннего, а сейчас, прощайте.
Лев Маркович пожал ее окоченевшие пальцы и зашагал прочь, оставив ее одну на промозглом ветру.
– Я не хочу! — рассерженно крикнула вслед, исчезнувшему в кустах поэту Наталья, – идите Вы к черту со своим стихами!
Наталья замолчала и прислушалась. В парке стояла все та же тишина, что и дома. Стоило ли из-за этого мерзнуть битый час?Она дошла до того самого кафе, отогрелась чашкой обжигающего эспрессо и чувствовала себя абсолютно идиотски. Ее прогуляли, как собачку, и бросили ради какой — то лекции.
Впрочем, Наталья старалась не отчаиваться и по совету своей подруги, решила сходить на еще одно свидание. Поэтов и любителей прогулок под звездами, Барашкина вычеркнула из своей жизни навсегда. Следующим был Антон в дорогом костюме и с фирменной улыбкой. Он был краток и деловит:
“Наталья, Вы производите приятное впечатление. Предлагаю встретиться завтра в кофейне на Арбате. В 19:00”. Его уверенность подкупила.
Фирменная улыбка Антона уже “светилась за столиком”, когда женщина открыла дверь небольшого уютного кафе. Поднялся, встретил галантно, придержал стул. Выглядел точно как на фото – успешный, ухоженный:
– Я уже заказал нам латте и тирамису, – сказал он, – здесь готовят бесподобный кофе. И еще, позволил себе взять бутылочку вина. Вы ведь не против? — молодой человек с интересом посмотрел на женщину.
– Очень даже — за, – кокетливо ответила Наталья. Мужчина ей явно нравился.
Новые знакомые говорили о работе,о путешествиях. Антон был любезен, но взгляд его постоянно блуждал по залу, оценивая других посетителей. Через сорок минут он извинился и вышел “позвонить по работе”.
Наталья допивала кофе, когда к столику подошел официант с счетом:
– Молодой человек сказал, что Вы оплатите, – вежливо улыбнулся парень..
Наталья замерла. Она посмотрела на пустой стул, на его недопитый латте, на дверь, в которую он исчез. Сердце упало куда — то в ботинки….
Женщина молча достала кошелек, отсчитала купюры. Унижение жгло щеки. Он не просто сбежал. Он заставил ее заплатить за его бегство.
Теперь ей стихи никто не читал! Произошло еще хуже! Ее не просто использовали как бесплатную слушательницу. Ее использовали как кошелек. Барашкина почувствовала себя последней дурой, которую легко обвели вокруг пальца.
Третьим был Виктор. Сначала было несколько ничего не значащих фраз, а затем он написал прямо: “Наташ, ты очень красивая на фото! Давай встретимся? Я на машине, покатаемся!”
Его наглость почему — то не оттолкнула, а лишь показалась проявлением какой — то дикой, животной энергии. После вежливых неудачников это было хотя бы честно.
Виктор приехал на огромном черном внедорожнике. Из открытого окна лилась громкая музыка. Виктор, крепкий, лысоватый мужчина в спортивной куртке, оценивающе оглядел свою новую знакомую с ног до головы:
– Ну что, красавица, поехали? Покажу город!
Он гнал машину по ночной Москве, расспрашивая Наталью о жизни с циничной прямотой:
– Муж кинул? Ага, бывает. А квартира твоя или ипотека? А на что живешь? А сын помогает?
Наталья, оглушенная музыкой и скоростью, односложно отвечала, чувствуя себя на допросе. Потом он свернул в темный переулок у Воробьевых гор, заглушил двигатель и повернулся к ней.
– Ну что, Наташ, давай ближе познакомимся? – его рука грубо легла ей на колено.
Барашкина отшатнулась:
– Что Вы?! Нет, конечно!
– Да ладно тебе, стесняешься?
– Он попытался обнять ее и поцеловать. От него пахло дорогим одеколоном и алкоголем. Она оттолкнула его с силой, которой сама от себя не ожидала.
– Я сказала нет! Отстаньте!
– Вали отсюда, поняла? — со злостью прошипел “жених”, – только время отняла. Для бесед “по душам” у меня жена есть, ясно?
– Что? – глаза Натальи округлились, ей показалось. что не хватает воздуха Не чувствуя ног, Наталья медленно вышла из машины и прикрыла дверь, которую Виктор тут же захлопнул. Мужчина немного отъехал, лицо его стало злым и скучающим. Он быстро открыл окно:
– Ну и что ты хотела? Я не на экскурсию тебя привез. Время зря трачу, – он достал телефон и начал листать ленту. Потом мельком показал ей скриншот: его фото с женщиной и двумя детьми. – Видишь? Жена в командировке. Скучно стало. Думал, ты не ломаться будешь. Садись, дура! Домой отвезу! А то случится с тобой что-то. а мне потом отвечать? Поднимут переписку… так, мол. и так…
Наталья развернулась и молча пошла прочь. Свернув за угол, она вызвала такси и уже через час машина остановилась во дворе ее дома. Она выскочила, не сказав ни слова, и бросилась в подъезд. Дома ее трясло еще час. Она чувствовала себя грязной, заплеванной, униженной до самого основания. Виктор смотрел на нее как на вещь, как на развлечение на вечер. Это было хуже всего:
– Все! Довольно! Хватит с меня, – сквозь зубы произнесла Наталья, включая компьютер дома.
Она удалила все приложения. Выкинула блокнот, куда записывала имена. Решение созрело твердое и бесповоротное: лучше вечное, знакомое одиночество, чем это унизительное, жалкое барахтанье. Крест был поставлен. Она смирилась.
И вот, когда она перестала искать, жизнь подбросила ей свой сюрприз.
В субботу Наталья пошла в библиотеку, расположенную совсем недалеко от дома. Это место всегда ее успокаивало. Она подошла к стеллажу с исторической прозой и потянулась за томом. В тот же момент с другой стороны к книге потянулась рука мужчины.
Пальцы мужчины и женщины соприкоснулись у корешка. Наталья инстинктивно отдернула руку, будто обожглась:
– Ой, извините! – сказал низкий, спокойный голос.
Послышались шаги (мужчина обошел стеллаж и приблизился к незнакомке). Перед ней стоял мужчина ее возраста, возможно, чуть старше. В простых очках, в немодной, но аккуратной куртке. У него были добрые, очень уставшие глаза.
– Простите великодушно, – повторил он и улыбнулся, – я, кажется, опередил даму. Книга Ваша, – незнакомец аккуратно извлек том и протянул Наталье.
Она машинально взяла книгу:
– Спасибо, – тихо пробурчала женщина и быстро пошла прочь, к кафедре выдачи. Сердце почему — то колотилось. Но не от интереса, а от страха. Страха снова ввязываться во все это, снова обманываться.
Незнакомец оказался рядом, когда она сдавала прочитанные книги:
– Вы знаете, – снова обратился он, – я видел, вы берете Балашова. У меня есть его ранний сборник рассказов, “Господин Великий Новгород”, который уже нигде не найти. Если Вам интересно, я мог бы…
– Мне неинтересно! – резко, почти грубо выпалила Наталья, ошарашенная собственной резкостью, – Спасибо. До свидания.
Мужчина кивнул, без обиды, скорее с пониманием, и отошел к полкам. И ей стало до боли стыдно. Наталья обернулась на выходе. Он стоял у окна, ссутулившись, и просто смотрел на падающий снег. Одинокий мужчина в библиотеке в субботний день. Картина была до боли знакомой.
Что — то в ней дрогнуло. Не надежда – жалость. К нему. И к себе.
Наталья сделала шаг. Потом другой. Подошла:
– Простите меня. Я не хотела быть грубой. Просто у меня был очень неудачный опыт знакомства.
Мужчина в очках кивнул. В его глазах не было ни капли упрека:
– Вам просто не нужны новые знакомства. Я прекрасно понимаю, – он вздохнул, – мне тоже, если честно. Сыновья уговорили зарегистрироваться на этих сайтах… Кошмарный опыт, одно разочарование.
Она неожиданно рассмеялась. Горько и признательно:
– О, да! Вы не представляете. Я, кажется, уже всех “достойных” мужчин столицы повидала.
– Александр, – представился он и протянул руку.
– Наталья.
Новые знакомые вышли из библиотеки вместе.
– Может, просто пройдемся? – предложил он, – Вы не против, если мы не будем ни о чем таком — Ни о прошлом, ни о семье? Давайте просто погуляем.
Они шли по заснеженному парку, и Наталье впервые за долгие месяцы было не мучительно, не неловко, а спокойно. Они говорили о книгах, о том, как изменился город, о вкусном кофе и плохой погоде. Он оказался инженером на пенсии, любителем истории и старых черно — белых фильмов.
Так, незаметно дошли до ее дома. У подъезда Наталья остановилась. Внутри все кричало ей о том, чтобы никого не пускать в свою крепость одиночества, но она пересилила себя.
– Александр, хочешь подняться? Выпьем чаю. У меня чай с бергамотом. Подойдет?
Он посмотрел на нее, и в его взгляде не было торжества, не было расчета. Была лишь тихая, светлая благодарность.
– С огромным удовольствием. Только, предупреждаю, я могу заснуть над чашкой. Очень уж давно меня никто не приглашал в гости на чай.
Он вошел в ее тихую квартиру. Она включила свет в гостиной. И странно – его молчаливое присутствие, тем не менее нарушило тишину. Он наполнил квартиру звуками, даже не произнеся ни слова. Хозяйка квартиры почувствовала теплый, спокойный, живой звук жизни, которая не смотри ни на что, продолжается.
Александр подошел к старому, запыленному пианино, пробежал пальцами по клавишам.
– Давно не играла? – спросил он.
– Очень давно. Кажется, с тех пор, как сын съехал, – она улыбнулась и безумно захотелось сесть за инструмент..
Он отвернулся от инструмента и посмотрел прямо на нее:
– Знаешь, Наталья, – сказал он тихо, – я не обещаю тебя осчастливить. Я не молодой герой — любовник. И я не ищу ни домработницу, ни спонсора. Мне просто хорошо с тобой. Тихо. И я хотел бы приходить к тебе, чтобы пить этот твой чай с бергамотом и иногда вот так молчать. Если ты не против.
Наталья смотрела на него. На этого неяркого, немолодого, такого же побитого жизнью человека. И она не увидела в нем спасителя. Она увидела друга. Попутчика.
Хозяйка квартиры подошла к пианино, села на табурет и, чуть помедлив, взяла несколько аккордов. Фальшиво, неуверенно. Он не засмеялся. Он просто сел рядом на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза, слушая.
И Наталья поняла, что ее одиночество наконец — то закончилось. Не потому, что нашелся мужчина, а потому, что нашелся Человек…
