Сергей Петрович Морозов был человеком привычки. Каждый день — один и тот же маршрут: проснуться в шесть утра, сварить кофе, собрать портфель, поцеловать дочь в лоб и выйти на работу. Он водил дальнобойный грузовик по трассе Москва — Владивосток, и каждые две недели уезжал в рейс, оставляя дом на попечение новой жены — Татьяны.
Таня появилась в его жизни спустя три года после смерти матери Лизы. Тогда девочке было десять. Сергей считал, что Таня — спокойная, уравновешенная, любит порядок. Она быстро вписалась в их маленькую семью, помогала по дому, готовила, учила Лизу играть на фортепиано. Он думал, что всё идёт как надо. Что, наконец, нашёл человека, с которым можно строить нормальную жизнь.
Но с каждым его отъездом что-то менялось.
— Пап, она меня не любит, — говорила Лиза перед каждым рейсом, сжимая его руку.
— Что ты, Лизонька, конечно любит. Она же тебя кормит, одевает, уроки помогает делать.
— Но она смотрит на меня как на чужую. И всё время говорит, что я мешаю тебе жить.
Он пытался отмахнуться. Дети часто обижаются на взрослых. Особенно когда чувствуют, что внимание родителя разделили. Он гладил дочь по голове, обещал привезти подарок, целовал и уезжал.
Но чем старше становилась Лиза, тем чаще становились её жалобы.
— Она не даёт мне гостей приглашать.
— Она выбросила мою старую куклу, сказала — мусор.
— Она запрещает мне есть после восьми, даже если я голодна.
— Она говорит, что я неблагодарная и что ты женился на ней только из-за меня.
Сергей начинал нервничать. Он любил дочь. Он не хотел, чтобы она страдала. Но и Таню он тоже любил. Она была рядом, когда он возвращался уставший, когда Лиза уезжала на смену в лагерь, когда он болел. Она — опора. Как он мог поверить, что она плохо обращается с его ребёнком?
— Лиза, хватит уже! — вспылил он однажды, когда она в очередной раз начала плакать перед его отъездом. — Ты постоянно жалуешься! Таня — не монстр! Она старается! Почему ты не можешь быть добрее к ней?
Лиза замолчала. Её глаза стали огромными, влажными. Она кивнула и ушла в свою комнату. Сергей почувствовал укол вины, но тут же заглушил его: «Она просто ревнует. Это нормально».
Но через неделю, когда он вернулся из рейса, Лиза сидела на кровати с синяком под глазом.
— Что это? — спросил он, сердце заколотилось.
— Упала, — тихо ответила она.
— Как упала?
— На лестнице. В школе.
— В школе? А почему не сказала?
— Я не хотела, чтобы ты волновался.
Сергей посмотрел на Таню. Та стояла в дверях, спокойная, с чашкой чая в руках.
— Она упала на перемене, — сказала Таня. — Я отвела её к медсестре. Всё в порядке.
Он хотел верить. Но что-то щёлкнуло в голове. Что-то не сходилось.
Через месяц Лиза залезла к нему в кабину, когда он забирал её из школы. Она сидела молча, сжав руки на коленях. Лицо бледное, под глазами тени.
— Пап, я боюсь, — прошептала она.
— Чего?
— Остаться с ней одна. Когда ты уезжаешь.
— Таня ведь не сделает тебе ничего плохого, — сказал он, стараясь говорить твёрдо.
— А ты откуда знаешь? — вдруг резко спросила Лиза, и в её голосе прозвучала такая боль, что Сергей похолодел. — Ты же её не видишь, когда уезжаешь!
Он замолчал. Долго молчал.
В ту ночь, перед очередным рейсом, он долго сидел в кухне, пил чай и смотрел на Таню. Она убирала посуду, напевала песенку, как будто всё было идеально. Он вспомнил, как Лиза сказала: «Ты же её не видишь».
И тогда он принял решение.
На следующий день Сергей купил миниатюрную видеокамеру — водонепроницаемую, с записью на карту памяти и ночным видением. Установил её в старом настенных часах в гостиной — тех самых, что стояли над диваном. Камера была направлена на кухню и часть коридора. Он подключил питание через розетку, скрыл провод, настроил циклическую запись на три дня.
— Лиза, я уезжаю, — сказал он перед отъездом, обнимая дочь. — Будь хорошей. Слушайся Таню.
— А ты вернёшься? — спросила она, прижимаясь к нему.
— Конечно. Через десять дней.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Он посмотрел на Таню. Та улыбалась.
— Всё будет хорошо, Серёжа. Не переживай.
Он кивнул и ушёл.
Через десять дней он вернулся. Рано утром. Не предупредил. Открыл дверь ключом, вошёл тихо. В квартире тишина. Таня спала. Лиза — в своей комнате, под одеялом, сидела с телефоном.
— Пап! — вскрикнула она, увидев его. — Ты вернулся!
— Тсс, — приложил он палец к губам. — Я хочу кое-что проверить.
Лиза поняла. Глаза её наполнились слезами.
Он вошёл в гостиную, достал часы, вынул карту памяти. Подключил к ноутбуку в своей комнате.
— Сиди здесь, — сказал он дочери. — Я посмотрю.
Видео началось с утра. Таня встала, потянулась, пошла на кухню. Лиза вышла через полчаса, в пижаме.
— Доброе утро, — сказала она.
Таня не ответила. Только посмотрела. Холодно. Как на чужого человека.
— Можно мне хлопья? — спросила Лиза.
— У тебя же аллергия, — бросила Таня. — Ешь кашу.
— Но я не хочу кашу…
— Ты не хочешь — это не значит, что ты будешь есть, что захочется. Я тебе не прислуга.
Лиза опустила глаза. Начала есть кашу. Молча.
Сергей сжал кулаки.
Дальше — школьная форма. Лиза пытается завязать бантик. Таня подходит.
— Опять не можешь ничего сделать как надо? — резко говорит она. — Вот, смотри, как надо!
Резко дёрнула ленту, чуть не задев Лизе ухо. Девочка вздрогнула.
— Прости, — прошептала она.
— За что? — сухо спросила Таня. — За то, что ты неумеха?
Сергей почувствовал, как подступает тошнота.
День шёл. Лиза сидела за уроками. Таня смотрела телевизор. В какой-то момент Лиза подошла:
— Таня, можно я включу свет? Здесь темно.
— А электричество кто платит? — резко ответила та. — Я? Тогда не включай. Сиди в темноте, если не можешь учиться при дневном свете.
Лиза вернулась. Сидела, прижавшись к окну.
Потом — вечер. Лиза моет посуду.
— Я помогу, — говорит она.
— Ты только мешаешь, — отрезала Таня.
Через минуту слышен звон разбитой тарелки.
— Это ты! — кричит Таня, выскакивая на кухню.
— Я не… Я просто…
— Всё, что ты делаешь — плохо! — орёт она. — Ты — неблагодарная! Ты портишь жизнь твоему отцу! Он бы жил нормально, если бы не ты!
Лиза плачет.
— Прости… Я не хотела…
— Прости, прости… Ты только и умеешь, что просить прощения! А толку?
Сергей закрыл лицо руками. Сердце колотилось. Он не мог дышать.
Но хуже было в полночь.
Он увидел, как Таня встаёт, идёт в комнату Лизы. Девочка спит. Таня стоит у кровати. Смотрит. Долго. Потом наклоняется и что-то шепчет:
— Ты не нужна здесь. Ты — помеха. Уходи.
Лиза вздрагивает во сне.
Таня выходит.
Сергей выключил видео. Подошёл к окну. Стоял, смотрел на улицу. Дрожал.
Он вспомнил, как Лиза говорила: «Она смотрит на меня как на чужую». Он не верил. Он думал, что это детская фантазия.
А это была правда.
Он вошёл в комнату Тани. Та проснулась.
— Ты уже? — улыбнулась. — Рано приехал.
— Да, — сказал он тихо. — Я вернулся.
— Хорошо. Сейчас приготовлю завтрак.
— Не надо.
— Что?
— Я всё видел, — сказал он. — Всё.
— Что ты видел?
— Видео. Я поставил камеру.
Она замерла. Улыбка исчезла. Глаза стали узкими.
— Ты… что?
— Я видел, как ты кричишь на неё. Как унижаешь. Как говоришь, что она мешает. Как стоишь у её кровати и шепчешь ей в лицо…
— Это не то, что ты думаешь! — резко сказала она. — Я стараюсь! Я воспитываю её! Она же дикая! Никого не слушает! Я не могу быть с ней мягкой — она сразу пользуется!
— Ты называешь это воспитанием? — спросил он, и голос его дрожал. — Ты называешь это любовью? Ты называешь это семьёй?
— А ты что хочешь? Чтобы я терпела? Чтобы она делала, что хочет? Чтобы я была для неё нянькой?
— Я хочу, чтобы ты относилась к ней как к человеку! — закричал он. — Она — ребёнок! Она — моя дочь! И ты обещала любить её!
— Я не обязана её любить! — выпалила Таня. — Я вышла за тебя, а не за неё! Ты думал, я буду обожать чужого ребёнка? Она — помеха! Она — причина, почему ты до сих пор не можешь жить нормально!
Сергей стоял, как громом поражённый.
— Ты… ты так думаешь?
— Да! — крикнула она. — Я устала! Я устала от неё! От её слёз, от её капризов, от того, что ты всегда на её стороне! Я хочу, чтобы ты выбрал!
— Я уже выбрал, — сказал он тихо.
— Что?
— Ты уходишь. Сейчас. Собирай вещи.
— Ты шутишь?
— Нет. Я не шучу. Я видел всё. Я слышал. Я больше не позволю тебе делать ей больно.
— Ты сошёл с ума! — закричала она. — Я твоя жена! А она — дочь твоей бывшей! Кто для тебя важнее?
— Она, — сказал Сергей. — Она — моя дочь. И она — всё, что у меня есть.
Таня замолчала. Потом встала, хлопнула дверью в спальню. Через полчаса вышла с чемоданом.
— Ты пожалеешь, — сказала она. — Ты не сможешь один с ней. Она тебя сожрёт.
— Уходи, — сказал он. — И не возвращайся.
Она хлопнула дверью.
Лиза стояла в дверях. Глаза полные слёз.
— Пап… Ты правда её выгнал?
— Да, — сказал он, обнимая её. — Прости меня, Лизонька. Прости, что не верил тебе. Прости, что заставлял тебя молчать.
— Я не хочу, чтобы ты был один, — прошептала она.
— Я не один. У меня есть ты. И этого достаточно.
Он ушёл с работы. Подал заявление на увольнение. Сказал, что больше не поедет в рейсы. Найдёт что-то рядом. Ради неё.
Они жили вдвоём. Иногда было тяжело. Денег не хватало. Но Лиза стала улыбаться. Она начала говорить. Рассказывать о школе, о подругах, о мечтах.
Через полгода Сергей нашёл работу в автопарке — диспетчером. Работал по графику, был дома каждый вечер.
Однажды Лиза принесла домой рисунок.
— Это ты и я, — сказала она. — Мы с тобой на пляже. Без машин, без рейсов. Просто мы.
Он посмотрел на рисунок. На двух фигурок, держащихся за руки. На солнце, на море, на пальмы.
— Красиво, — сказал он, сглотнув ком в горле.
— Пап, а ты больше не будешь уезжать?
— Нет, — сказал он. — Больше никогда.
Прошёл год.
Однажды вечером раздался звонок. Номер неизвестный.
— Алло?
— Сергей? Это Таня.
Он замер.
— Зачем звонишь?
— Я… Я хочу поговорить. Я слышала, ты уволился. Ты бросил свою карьеру. Из-за меня?
— Из-за тебя? Нет. Из-за своей дочери.
— Я… Я поняла, что была не права. Я не хотела… Я просто… Я ревновала. Я хотела, чтобы ты любил только меня.
— Любовь — не про выбор между человеком и человеком, — сказал он. — Любовь — про то, чтобы не делать больно тем, кого любишь.
— Я скучаю по тебе, — прошептала она.
— А я — нет, — сказал он. — Я скучаю по тому, кем ты могла бы быть. Но ты не та, за кого я тебя принимал.
Он положил трубку.
Потом пошёл в комнату Лизы. Она спала. Он поцеловал её в лоб.
— Я с тобой, — прошептал. — Всегда.
Через несколько лет Лиза поступила в университет. На психолога.
— Почему? — спросил Сергей.
— Потому что хочу помогать тем, кто чувствует себя одиноким. Кто боится говорить правду. Кто не верит, что его услышат.
Он обнял её.
— Ты уже помогаешь, — сказал он. — Просто тем, что есть.
А камера так и осталась в старых часах. Сергей не стал её убирать. Иногда он смотрел на них и вспоминал — как не поверил глазам, но всё-таки посмотрел. И как один взгляд на правду изменил всю его жизнь.
Правда не всегда приятна.
Но без неё — нет будущего.
А без доверия к ребёнку — нет семьи.
