— Мам, садись, нам надо поговорить, — Серёжа указал на стул возле кухонного стола.
Валентина Ивановна насторожилась. Сын говорил необычно серьёзно, а рядом с ним стояли Наташа с мужем и младший, Павлик. Все трое смотрели на неё как-то странно, будто она провинилась в чём-то.
— Что случилось-то? — спросила она, но села, как велел старший сын.
— Мама, ты сама понимаешь, что так дальше продолжаться не может, — начала Наташа, нервно теребя ручку сумочки. — Мы все устали.
— От чего устали? — недоумевала Валентина Ивановна. — Я же вам ничего плохого не делаю, наоборот, стараюсь помочь, где могу…
— Вот именно! — воскликнул Павлик. — Ты помогаешь там, где не просят! Лезешь во всё! У меня на работе уже спрашивают, когда это прекратится!
Женщина растерянно посмотрела на детей. Ещё утром они завтракали все вместе, она напекла блинчиков, как любят, и всё было хорошо. А теперь сидят, точно судьи какие.
— Серёжа, объясни мне толком, что происходит? — обратилась она к старшему сыну. Он всегда был самым разумным, рассудительным.
Сергей тяжело вздохнул, потёр виски.
— Мам, ты вчера звонила Ленке на работу. Кричала на неё, что она плохая жена, что не умеет готовить борщ. При всём офисе! Представляешь, как ей было неудобно?
— Но я же хотела научить! — возмутилась Валентина Ивановна. — У неё совсем безвкусно получается, ты же сам жаловался!
— Я никогда не жаловался! — рассердился Сергей. — И вообще, это не твоё дело!
— Как не моё?! Ты мой сын, я волнуюсь за тебя! Хочу, чтобы тебя хорошо кормили!
Наташа фыркнула:
— А про меня что скажешь? Ты же к Мишке в садик приходишь, воспитательнице рассказываешь, что я плохая мать! Что неправильно его одеваю, неправильно кормлю! Мишка теперь дома спрашивает, почему бабушка говорит, что мама плохая!
Валентина Ивановна покраснела.
— Да я не то имела в виду… Просто ребёнок в одних трусиках бегает, а на улице прохладно! Я переживаю за внука!
— Переживаешь! — голос у Наташи стал выше. — А когда я была маленькой, ты меня точно так же одевала! И ничего, выросла!
— То другое дело было…
— Мама, — перебил её Павлик. — Ты представляешь, что я пережил на работе? Ты приехала к нам в офис, устроила скандал начальнику, что он меня эксплуатирует! Кричала, что я после института должен сразу стать начальником! Меня теперь все обсуждают! Коллеги смеются!
— Но ведь правда же! — не унималась Валентина Ивановна. — Ты умный, образованный, а они тебя как мальчика на побегушках используют!
— Мам, мне двадцать четыре года! Я взрослый человек! — Павлик стукнул кулаком по столу. — Я сам разберусь со своей работой!
Валентина Ивановна огляделась по сторонам. Дети смотрели на неё сердито, даже зять Андрей, который обычно помалкивал, кивал в знак согласия.
— Я не понимаю, что я такого ужасного делаю, — растерянно проговорила она. — Я же мать! Имею право волноваться за своих детей!
— Имеешь, — согласился Сергей. — Но не так! Не лезть в каждую мелочь!
— Мама, — Наташа придвинула стул поближе. — Ты помнишь, как мы в прошлом месяце с Андреем поссорились? Из-за чего?
— Ну… из-за пустяка какого-то…
— Из-за того, что ты ему сказала, что он неправильно паркуется! Что он водитель никудышный! А он десять лет за рулём!
Андрей впервые за весь разговор подал голос:
— Валентина Ивановна, я вас уважаю, но когда вы при Наташе говорите, что я плохой муж и отец, это задевает. Очень задевает.
— Да когда я такое говорила?!
— Каждый день! — хором ответили дети.
Валентина Ивановна почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Неужели она правда такая плохая? Ведь она любит их всех, старается для них, живёт их интересами.
— Мама, ты же понимаешь, мы тебя любим, — тише заговорила Наташа. — Но жить так невозможно. Ты контролируешь каждый наш шаг!
— Я не контролирую! Я помогаю!
— Помогаешь?! — взорвался Павлик. — Ты мне вчера в комнате убрала! Я полчаса искал документы для работы! А ты их выбросила, потому что решила, что это мусор!
— Там же столько всего валялось…
— Это были важные бумаги! А ты даже не спросила!
Сергей встал, прошёлся по кухне.
— Мам, мы собрались здесь не для того, чтобы тебя обидеть. Мы хотим решить проблему. Понимаешь, нам всем тяжело.
— Мне тоже тяжело! — не выдержала Валентина Ивановна. — Думаешь, мне легко одной? После того, как отец умер, я вообще не знаю, как жить! Вы хоть есть у меня, хоть какой-то смысл!
Повисла тишина. Дети переглянулись.
— Мама, — осторожно начал Сергей. — А ты не думала о том, чтобы… ну… найти себе какое-то занятие? Подруг, хобби?
— Какие подруги в моём возрасте? Все болеют или умерли уже. А хобби… Для чего мне хобби, если у меня есть вы?
— Но мы выросли! — Наташа взяла мать за руку. — Мама, нам нужно пространство. Нужно жить своей жизнью, делать свои ошибки.
— Зачем вам ошибки? Я же вижу, что вы неправильно делаете! Хочу предостеречь!
Павлик тяжело вздохнул:
— Мам, а ты помнишь, как бабушка к нам раньше приезжала? Помнишь, как ты на неё злилась?
Валентина Ивановна задумалась. Действительно, свекровь постоянно вмешивалась в их жизнь, критиковала её готовку, воспитание детей. Как же это бесило тогда!
— Но я не такая! — запротестовала она. — Я же по-другому!
— Ничем не отличаешься, — жёстко сказал Сергей. — Точно так же лезешь во всё.
Эти слова больно ударили по самолюбию. Валентина Ивановна всегда гордилась тем, что она не такая, как свекровь, что она понимающая мать.
— Мама, мы долго думали, как тебе сказать, — Наташа говорила уже почти шёпотом. — Если ты не прекратишь вмешиваться в нашу жизнь, мы будем вынуждены ограничить общение.
— Что это значит?
— Это значит, что мы перестанем к тебе приезжать. Перестанем брать трубку, когда ты звонишь по сто раз на дню. Будем встречаться редко, по праздникам.
Валентина Ивановна побледнела:
— Вы что, угрожаете мне?
— Мы пытаемся спасти наши отношения, — твёрдо ответил Сергей. — Если ты не уйдёшь, уйдём мы.
— Как уйдёшь? Я же ваша мать!
— Именно поэтому мы и разговариваем с тобой, — сказала Наташа. — Другого бы давно послали подальше.
Валентина Ивановна растерянно смотрела на детей. Неужели они правда готовы разорвать с ней отношения? Неужели её любовь и забота стали для них в тягость?
— А что я должна делать? — спросила она упавшим голосом. — Как жить?
— Для начала перестань звонить нам каждый день, — сказал Павлик. — Не приходи без приглашения. Не давай советов, если не просят.
— И не критикуй наших жён и мужей, — добавил Сергей. — У нас своя жизнь.
— Мама, — Наташа наклонилась к ней. — Ты могла бы записаться в какой-нибудь кружок. Или найти работу. Ты же ещё не старая, тебе всего пятьдесят восемь.
— Кому я нужна в таком возрасте?
— Нужна! — уверенно сказал Андрей. — В нашем доме консьержка как раз увольняется. Хорошая работа, не тяжёлая.
Валентина Ивановна посмотрела на зятя с удивлением. Не ожидала, что он заговорит.
— Или в библиотеку устройся, — предложил Павлик. — Ты же любишь читать.
— А по вечерам в парке гуляют такие же одинокие женщины, — добавила Наташа. — Познакомишься с кем-нибудь.
Валентина Ивановна молчала. В голове проносились мысли. Действительно, после смерти мужа вся её жизнь сосредоточилась на детях. Она думала только о них, жила их проблемами. А они выросли, у них своя жизнь.
— Мам, мы тебя не бросаем, — мягко сказал Сергей. — Мы просто хотим нормальных отношений. Чтобы ты была счастливой мамой, а не надзирателем.
— Надзирателем? — обиженно переспросила она.
— Ну да. Ты же за нами следишь, как за маленькими. А мы взрослые люди.
Валентина Ивановна встала, подошла к окну. Во дворе играли дети, молодые мамы сидели на лавочках, разговаривали. Когда она в последний раз просто разговаривала с кем-то, не о детях, не об их проблемах?
— Хорошо, — тихо сказала она, не оборачиваясь. — Я попробую.
— Правда? — удивилась Наташа.
— Правда. Только… только не бросайте меня совсем, ладно? Я ведь и правда одна.
Сергей подошёл, обнял мать за плечи:
— Не бросим, мам. Просто дай нам немного свободы.
— А ты найди себя, — добавила Наташа. — Вспомни, что ты любила раньше, до нас.
Валентина Ивановна задумалась. Раньше она любила вышивать, читать, ходить в театр. Но потом появились дети, и всё остальное отошло на второй план.
— Может, и правда стоит попробовать что-то новое, — задумчиво проговорила она.
— Точно стоит! — воодушевился Павлик. — Мам, а ты помнишь, как красиво вышивала? У меня до сих пор твоя салфетка лежит.
— Помню. Давно это было.
— Так начни снова! В доме культуры есть кружок рукоделия.
Валентина Ивановна медленно кивнула. Может быть, дети и правы. Может быть, пора перестать жить их жизнью и начать жить своей.
— Ладно, — сказала она, поворачиваясь к детям. — Договорились. Но если что-то случится, вы же мне скажете?
— Скажем, мама. Обязательно скажем.
Дети по очереди обняли её, и Валентина Ивановна почувствовала, как на сердце становится и легче, и тревожнее одновременно. Легче от того, что конфликт разрешился. Тревожнее от мысли о том, что предстоит начинать жизнь заново.
Но, может быть, это и к лучшему. Может быть, у неё ещё всё впереди.
