— Не смей переступать порог моего дома! — свекровь преградила путь в квартиру, раскинув руки в дверном проёме.
Марина стояла на лестничной площадке с чемоданом в руке, не веря своим глазам. Рядом замер её муж Андрей, побледневший от неожиданности. Они только что вернулись из свадебного путешествия, проведя две недели в Турции, и вот такая встреча.
— Мама, что происходит? — Андрей попытался отодвинуть мать в сторону. — Мы же договаривались, что поживём у тебя, пока не найдём своё жильё.
Галина Петровна, женщина крепкого телосложения с жёстким взглядом, не сдвинулась ни на сантиметр.
— Договаривались мы с тобой! А не с этой… — она окинула Марину презрительным взглядом, — особой. Я передумала. Мой дом, мои правила.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна обиды. Два месяца назад, когда они с Андреем объявили о свадьбе, свекровь вроде бы смирилась с выбором сына. Даже на торжестве вела себя прилично, улыбалась гостям, произносила тосты за счастье молодых. И вот теперь это.
— Галина Петровна, — Марина постаралась говорить спокойно, — мы же сдали квартиру, которую снимали. У нас нет другого места.
— Это ваши проблемы, — отрезала свекровь. — Ищите гостиницу, снимайте новое жильё. Но в моём доме вы жить не будете.
— Мама, ты с ума сошла? — Андрей повысил голос. — На дворе десять вечера! Куда мы пойдём?
— Куда хотите, — Галина Петровна скрестила руки на груди. — Может, к родителям твоей благоверной? Или у них тоже нет места для любимой дочки?
Марина сжала кулаки. Её родители жили в другом городе, в однокомнатной квартире. Свекровь прекрасно об этом знала.
— Хватит! — Андрей решительно шагнул вперёд. — Мы заходим. Это и мой дом тоже, между прочим. Я здесь прописан.
— Прописан — не значит имеешь право приводить кого попало, — парировала мать.
— Марина — моя жена!
— Временная ошибка, которую ты скоро осознаешь.
Следующие полчаса прошли в ожесточённых препирательствах. Соседи начали выглядывать из своих квартир, привлечённые шумом. Наконец, Галина Петровна сдалась — но с условиями.
— Хорошо, — процедила она сквозь зубы. — Можете остаться. Но правила устанавливаю я. Первое — никакой совместной готовки. Кухня — моя территория. Второе — душ только после меня, и не дольше пяти минут. Третье — никаких гостей. И главное — она, — кивок в сторону Марины, — не смеет трогать мои вещи.
— Мама…
— Либо так, либо никак, — отрезала Галина Петровна и скрылась в глубине квартиры.
Андрей устало провёл рукой по лицу. Марина молча подняла чемодан. Они прошли в отведённую им комнату — бывшую детскую Андрея, где до сих пор на стенах висели постеры футболистов десятилетней давности.
— Это временно, — шепнул Андрей, обнимая жену. — Пару месяцев максимум. Найдём что-нибудь своё.
Марина кивнула, хотя внутри всё кричало: беги отсюда сейчас же! Но бежать было некуда. Все их сбережения ушли на свадьбу и путешествие. Оставалось только терпеть.
С первого же утра началась настоящая война. Галина Петровна встала в шесть утра и принялась греметь посудой на кухне. Когда сонная Марина вышла в туалет, свекровь тут же возникла за спиной:
— Не забудь помыть за собой! И ёршиком пройдись как следует!
За завтраком Галина Петровна демонстративно ела одна, заявив, что «не привыкла делить стол с чужими людьми». Андрей пытался возразить, но мать разразилась слезами:
— Я всю жизнь на тебя положила! Растила одна, без отца! А ты привёл в дом первую встречную!
— Марина не первая встречная, мы встречаемся три года!
— Три года морочила тебе голову, — всхлипнула Галина Петровна. — А теперь на квартиру мою нацелилась!
Марина, слышавшая всё это из комнаты, закусила губу. Она знала, что бесполезно оправдываться. Свекровь вбила себе в голову, что невестка — охотница за наследством, и переубедить её было невозможно.
Дни тянулись мучительно медленно. Галина Петровна использовала любую возможность, чтобы унизить невестку. Критиковала её одежду («Приличные женщины так не одеваются!»), готовку («Мой сын привык к нормальной еде, а не к этим твоим экспериментам!»), манеру говорить («Интеллигентные люди не употребляют таких словечек!»).
Андрей разрывался между двух огней. На работе он задерживался всё дольше, избегая возвращаться в дом, превратившийся в поле битвы. Марина видела, как он мучается, и однажды вечером сказала:
— Давай снимем комнату. Хоть какую-нибудь. Я больше не могу здесь находиться.
— Потерпи ещё немного, — взмолился Андрей. — Мне обещали премию в следующем месяце. Сразу найдём нормальную квартиру.
Но следующий месяц принёс новые испытания. Галина Петровна перешла к активным действиям. Она начала прятать вещи Марины, а потом обвинять её в беспорядке. Подсыпала соль в чай, который невестка готовила для Андрея, а потом сокрушалась: «Даже чай нормально заварить не может!»
Кульминация наступила через два месяца. Марина вернулась с работы и обнаружила, что замок в двери поменян. Её вещи стояли на лестничной площадке в пакетах.
— Что происходит? — Марина позвонила в дверь.
Галина Петровна открыла, но цепочку снимать не стала:
— Я предупреждала — мой дом, мои правила. Ты нарушила главное — трогала мои вещи!
— Я ничего не трогала!
— Не ври! Моя шкатулка с украшениями была открыта! И серёжки бабушкины пропали!
— Галина Петровна, я даже не знала про вашу шкатулку!
— Конечно, не знала! А кто же тогда? Домовой?
Марина набрала номер Андрея. Тот примчался через полчаса, взбешённый:
— Мама, ты совсем с ума сошла? Немедленно впусти Марину!
— Не впущу! Она воровка!
— Какая воровка? О чём ты?
Галина Петровна повторила свои обвинения. Андрей потребовал показать шкатулку. После долгих препирательств мать нехотя провела их в спальню. Серёжки обнаружились в другом отделении шкатулки.
— Она их переложила специально! — не сдавалась Галина Петровна.
— Хватит! — взорвался Андрей. — Ты переходишь все границы! Извинись перед Мариной немедленно!
— Я? Извиняться? Перед этой…
— Перед моей женой!
— Никогда!
Вечер закончился грандиозным скандалом. Андрей заявил, что они уезжают прямо сейчас. Галина Петровна разрыдалась, умоляя сына остаться, обещая вести себя лучше. В конце концов, измученные, они остались — но атмосфера в доме стала ещё более невыносимой.
Марина начала искать любые варианты жилья. Она готова была согласиться даже на комнату в коммуналке, лишь бы уйти из этого ада. Но цены кусались, а откладывать получалось медленно — Галина Петровна требовала плату за коммунальные услуги, причём сумма подозрительно превышала реальные расходы.
Андрей тем временем всё больше отдалялся. Постоянные конфликты изматывали его. Он начал срываться на Марине:
— Ну постарайся найти с ней общий язык! Она же пожилой человек, у неё свои привычки!
— Я стараюсь! Но твоя мать ненавидит меня просто за то, что я существую!
— Не преувеличивай. Просто она привыкла жить одна.
— Тогда почему она не отпускает тебя?
На этот вопрос Андрей ответить не мог.
Прошло четыре месяца мучений. Марина похудела, под глазами залегли тени. Она боялась возвращаться домой, зная, что её ждёт очередная порция унижений. Галина Петровна, напротив, расцвела — она наслаждалась своей властью над невесткой.
Однажды свекровь зашла слишком далеко. Марина вернулась домой и застала её в своей комнате, роющейся в личных вещах.
— Что вы делаете? — Марина не поверила своим глазам.
— Проверяю, не украла ли ты ещё чего-нибудь, — спокойно ответила Галина Петровна, продолжая выворачивать содержимое сумки.
— Это мои личные вещи! Вы не имеете права!
— В моём доме я имею право на всё.
Марина выхватила сумку из рук свекрови. Галина Петровна theatrально вскрикнула и схватилась за сердце:
— Ай! Она меня ударила! Андрей! Сынок!
Андрей выскочил из ванной:
— Что случилось?
— Твоя жена на меня напала! — простонала Галина Петровна, опускаясь на кровать.
— Я её не трогала! Просто забрала свою сумку!
— Она врёт! — завопила свекровь. — Она меня толкнула! У меня сердце!
Андрей метался между матерью и женой, не зная, кому верить. В конце концов вызвали скорую. Врачи, осмотрев Галину Петровну, сказали, что ничего серьёзного нет, просто нервное перевозбуждение. Но свекровь продолжала играть жертву.
После ухода врачей Андрей впервые серьёзно поговорил с матерью:
— Мама, так больше продолжаться не может. Либо ты принимаешь Марину, либо мы уезжаем.
— Уезжайте! — выкрикнула Галина Петровна. — Но знай — больше ты мне не сын!
— Не говори глупостей.
— Это не глупости! Выбирай — либо она, либо я!
Андрей посмотрел на мать долгим взглядом:
— Ты сама себе ответила.
Он развернулся и вышел. Через час они с Мариной собрали вещи. Галина Петровна заперлась в своей комнате, демонстративно рыдая.
Молодые сняли комнату у пожилой пары на окраине города. Было тесно, неудобно, но спокойно. Марина словно заново задышала. Андрей же мучился чувством вины.
— Она моя мать, — повторял он. — Я не могу её просто бросить.
— Ты её не бросаешь. Ты просто живёшь своей жизнью.
Галина Петровна не звонила две недели. Потом начала названивать Андрею по десять раз в день, то плача, то угрожая. Оставляла длинные голосовые сообщения, где обвиняла Марину во всех смертных грехах.
Марина старалась поддерживать мужа, но видела — он разрывается. Любовь к матери и любовь к жене тянули его в разные стороны.
Через месяц Галина Петровна сменила тактику. Она позвонила и сладким голосом сообщила:
— Сынок, я всё обдумала. Была неправа. Приезжайте на чай, помиримся.
Андрей обрадовался, но Марина была настороже:
— Это ловушка. Она не могла так быстро измениться.
— Дай ей шанс. Может, действительно поняла свои ошибки.
Они приехали. Галина Петровна встретила их с улыбкой, накрыла стол. Но когда Андрей отлучился в туалет, свекровь наклонилась к Марине:
— Думаешь, победила? Я его мать. Он всегда вернётся ко мне. А ты останешься ни с чем.
Марина поняла — ничего не изменилось. Свекровь просто сменила тактику, решив действовать исподтишка.
Визиты продолжались, но каждый раз Галина Петровна умудрялась отравить встречу. То «случайно» обольёт Марину чаем, то «забудет» предупредить об аллергене в блюде, то начнёт рассказывать Андрею о его бывших девушках.
Последней каплей стало известие о беременности Марины. Когда они сообщили новость, Галина Петровна побледнела:
— Беременна? Не может быть!
— Почему не может? — удивился Андрей. — Мама, ты станешь бабушкой!
— Я не хочу внуков от неё!
— Мама!
— Кто знает, от кого она забеременела! Может, ребёнок вообще не твой!
Андрей вскочил:
— Всё. Это конец. Мы уходим и больше не вернёмся.
— Андрюша, я не это имела в виду…
— Ты прекрасно знала, что говоришь. Прощай, мама.
Они ушли. Галина Петровна кричала вслед, угрожала лишить наследства, проклинала, но Андрей не обернулся.
Прошло семь месяцев. Марина родила чудесную девочку. Андрей отправил матери фотографию внучки, но ответа не получил. Галина Петровна молчала, запершись в своей гордыне.
Ещё через полгода им удалось снять небольшую квартиру. Жизнь наладилась. Андрей больше не метался, приняв окончательное решение в пользу своей семьи.
Однажды раздался звонок в дверь. На пороге стояла Галина Петровна — постаревшая, осунувшаяся.
— Можно мне увидеть внучку? — тихо спросила она.
Марина замерла. Часть её хотела захлопнуть дверь перед лицом свекрови. Но другая часть — та, что стала матерью — понимала боль женщины, отвергнувшей собственного сына и теперь пожинающей плоды своей ненависти.
— Входите, — сказала Марина.
Галина Петровна робко переступила порог. Увидев малышку, заплакала:
— Она похожа на Андрюшу в детстве.
— Да, — согласилась Марина. — Хотите подержать?
Свекровь взяла внучку на руки с благоговением. В этот момент вернулся Андрей. Увидев мать, остановился:
— Что ты здесь делаешь?
— Андрюша, прости меня, — Галина Петровна подняла полные слёз глаза. — Я была дурой. Старой, ревнивой дурой. Я так боялась потерять тебя, что сама тебя оттолкнула.
— Год молчания, и вдруг прозрение?
— Год одиночества, — поправила мать. — Я поняла, что значит остаться совсем одной. Без сына, без внучки. Это я сама себя наказала.
Андрей молчал. Марина тихо сказала:
— Садитесь, Галина Петровна. Выпьем чаю.
Свекровь благодарно посмотрела на невестку. Они сели за стол — впервые как семья. Разговор шёл трудно, с долгими паузами. Но лёд тронулся.
Галина Петровна не стала близкой подругой для Марины — слишком много было между ними. Но она научилась уважать выбор сына и держать язык за зубами. Приходила в гости раз в неделю, нянчилась с внучкой, даже иногда помогала по хозяйству.
— Знаешь, — сказала как-то Марина мужу, — твоя мать изменилась.
— Одиночество — хороший учитель, — ответил Андрей.
— Думаешь, она искренне раскаивается?
— Думаю, она поняла главное — пытаясь удержать силой, можно потерять всё. Любовь не терпит принуждения.
Марина кивнула. Она тоже это поняла за долгие месяцы борьбы. Невозможно заставить полюбить себя. Можно только терпеливо доказывать, что ты достойна уважения. И иногда, если повезёт, даже самое чёрствое сердце способно оттаять.
Галина Петровна больше никогда не пыталась вмешиваться в жизнь молодых. Она усвоила урок — свекровь, пытающаяся разрушить брак сына, рискует потерять его навсегда. И невестка, которую она так ненавидела, оказалась единственной, кто протянул ей руку помощи, когда гордыня довела её до полного одиночества.
История их семьи стала примером того, как важно вовремя остановиться, признать свои ошибки и дать близким жить своей жизнью. Ведь настоящая любовь — это не удержание любой ценой, а умение отпустить и радоваться счастью тех, кого любишь.
