— Андрею достается родительский дом с огородом, Марине — деньги от продажи гаража на первоначальный взнос за квартиру, а тебе, Оля, мы доверяем самое важное — уход за парализованной тетей Зиной и оплату всех ее расходов. Это большая честь, — объявила двоюродная сестра Нина, которая взяла на себя роль семейного арбитра после смерти дяди Коли.
В тесной комнате собрались все претенденты на наследство. Андрей сидел с довольным видом — дом стоил больше трех миллионов. Марина уже строила планы, как обставит новую квартиру. А я получила лежачую больную и долги.
— Андрею нужно где-то жить с женой и детьми, — продолжила Нина назидательным тоном. — Марина молодая, ей семью создавать. А ты у нас… свободная. И всегда была ответственной.
«Свободная» и «ответственная» — красивые слова для «одинокой неудачницы». Мне тридцать два, работаю воспитателем за двадцать пять тысяч, снимаю комнату в коммуналке. По их логике, я идеально подходила на роль бесплатной сиделки.
— Тетя Зина тебя всегда выделяла, — добавила Марина. — Помнишь, как она тебе игрушки дарила? Вот и отплати добром.
Да, помню. И помню, как она учила меня вязать, рассказывала сказки, защищала от родителей, когда они ругали за двойки. Теперь этими воспоминаниями меня принуждали к пожизненному служению.
— А если я откажусь? — тихо спросила я.
Нина нахмурилась, как учительница на провинившегося ученика.
— Как это откажешься? Оля, мы же родня. Каждый должен помочь по возможностям.
По возможностям. Андрей получает дом за миллионы, Марина — деньги на квартиру, а я — больную тетю и счета на тысячи за лекарства в месяц при моей нищенской зарплате.
— Хорошо, — сказала я, глядя в окно. — Но я буду вести учет всех трат. Лекарства, питание, сиделки, коммуналка — все до копейки. И когда тети не станет, эта сумма будет вычтена из общего наследства перед разделом.
Андрей побледнел, но промолчал.
— Какого еще раздела? — возмутилась Марина. — Все уже поделено!
— Мы еще посмотрим, — ответила я и пошла к тете Зине.
***
Первый месяц был адом. Я работала в детском саду с утра, а вечером ехала к тете — кормить, мыть, переворачивать, чтобы не было пролежней. Наняла сиделку на ночь — половина моей зарплаты. Лекарства съедали остальное. Я питалась макаронами и занимала деньги у знакомых.
Марина позвонила через три недели.
— Олька, слушай, у меня тут ремонт начался. Не дашь в долг тысяч тридцать на плитку? Я быстро верну.
Я сидела у постели тети Зины, считая деньги на ее лекарства. Марина просила у меня тридцать тысяч на плитку для квартиры, которую купила на деньги от продажи общего имущества.
— Марин, у меня самой денег нет. Тете капельницы нужны дорогие.
— Да ладно тебе жадничать! Мы же родственники. Я же не навсегда прошу!
Жадничать. Человек, получивший полмиллиона, называл меня жадной, когда я не могла дать ей денег на ремонт.
— Приезжай помочь с тетей, тогда поговорим о деньгах, — ответила я и сбросила вызов.
Через час названивала Нина.
— Оля, зачем ты обидела Марину? У девочки сейчас важный период, новая квартира. А ты ведешь себя как эгоистка.
— Нина, а кто мне поможет с тетей, когда у меня важный период? Когда я заболею или просто устану?
— Не драматизируй. Мы все помогаем, чем можем.
«Чем можем» означало советы по телефону и редкие визиты на полчаса с букетом цветов.
Последней каплей стала суббота. Я пришла к тете и застала в ее квартире Андрея с женой. Они ходили с рулеткой, обсуждая будущий ремонт.
— А, Оля, привет! — Андрей даже не смутился. — Мы тут прикидываем, как перепланировку сделать. Тут стену снести, тут кухню расширить.
Они планировали ремонт в квартире, где лежала парализованная хозяйка. В квартире, за которую я платила коммуналку.
— Что вы тут делаете?
— Да Нина разрешила посмотреть. Сказала, тебе все равно — ты тут не живешь.
Я смотрела на его довольное лицо. Он уже мысленно въехал сюда, а тетю просто вычеркнул из уравнения.
— Убирайтесь. Сейчас же.
— Да чего ты завелась? Скоро все равно…
Он не договорил, но смысл был ясен. Скоро тетя умрет, и квартира станет его.
***
Тетя Зина умерла через четыре месяца. Тихо, во сне. Я была рядом, держала ее руку. Последние недели она почти не приходила в сознание, но иногда сжимала мои пальцы, когда я читала ей вслух.
На похороны пришли все. Нина рыдала в голос, Марина причитала о том, какой замечательной была тетя, Андрей выглядел скорбно-торжественным. Идеальная семейная картинка.
После поминок Нина подошла ко мне.
— Олечка, теперь нужно решить практические вопросы. Ключи от квартиры, документы…
Я достала из сумочки папку.
— Да, нужно. Вот завещание тети Зины. Настоящее. Она составила его три месяца назад, когда еще могла говорить.
Нина взяла документ дрожащими руками. Лицо ее менялось с каждой строчкой.
— Это… это невозможно…
— Квартиру она оставила мне. За уход и заботу. А еще тут есть пункт о компенсации всех расходов на ее содержание из общего наследства. Сто двадцать семь тысяч четыреста рублей точно.
— Но мы же договаривались! — взвизгнула Марина.
— Вы договаривались. Без меня и без тети. А она, оказывается, все слышала и все понимала. И сделала выводы.
Андрей побагровел.
— Ты подговорила больную женщину! Это мошенничество!
— Завещание заверено нотариусом. Тетя была в здравом уме. У меня есть справка от невролога. А еще у меня есть записи наших семейных советов — я записывала все на диктофон. Интересно послушать, как вы делили наследство живого человека.
Я встала и надела пальто.
— А вообще, знаете что? Оставьте себе дом и деньги от гаража. Мне хватит квартиры тети. И совести, которую вы потеряли, торгуясь над больной.
— Оля! — крикнула Нина. — Ты не можешь так! Мы же семья!
Я обернулась в последний раз.
— Семья — это когда остаются рядом не ради наследства, а просто потому, что любят. Тетя Зина это помнила. А вы забыли.
И я ушла от них навсегда. В квартире, которая теперь была моей, на столе лежала записка от тети, написанная дрожащей рукой: «Спасибо, что не бросила. Будь счастлива, моя девочка.»
Оказывается, настоящая семья — это не те, кто делит наследство. Это те, кто дарит любовь, не ожидая ничего взамен.
