Я попросила его купить молока и фруктов для детей. Он нахмурился и сказал: «Ты слишком много хочешь». И это прозвучало так, будто речь идёт не о еде, а о какой- то роскоши.
За окном шумел дождь, капли барабанили по карнизу нашей квартиры в спальном районе. Квартиру мы купили в ипотеку пять лет назад, когда Толя ещё работал менеджером в крупной оптовой компании. Тогда всё казалось правильным – и совместная ипотека, и рождение детей.
Витя сидел за столом, сосредоточенно выводя буквы в прописи. В свои семь лет он уже умел хорошо читать и старательно учился писать. Пятилетняя Маша играла с кубиками в углу комнаты, периодически поглядывая на нас. Дети всегда чувствовали напряжение между родителями.
– Толя, – я старалась говорить тихо, чтобы дети не слышали, – у нас в холодильнике пусто. Дети растут, им нужно полноценное питание.
– А что, макароны и картошка не еда? – он снял куртку и бросил её на спинку стула. – Нечего выбрасывать деньги.
Я глубоко вздохнула. Этот разговор повторялся изо дня в день последние полгода, с тех пор как Толя потерял работу и устроился водителем с зарплатой вдвое меньше прежней. Я понимала его расстройство, но не могла смириться с тем, что он экономил на самом необходимом.
– Послушай, – я подошла ближе, – я же не прошу ничего экстраординарного. Обычное молоко, яблоки, может, немного творога для Маши. Она растёт, ей нужен кальций.
Его взгляд стал жёстким.
– Я зарабатываю, как могу. Если тебе мало – иди работай. А то сидишь дома с детьми и ещё требования выдвигаешь.
Я похолодела от этих слов. До рождения Маши я работала специалистом в отделе продаж строительных материалов. Мы вместе решили, что я останусь дома, пока дети маленькие. И теперь он ставил мне это в вину.
– Ты забыл, что мы вместе приняли решение, что я буду дома, пока дети не подрастут? – мой голос дрогнул. – И я не сижу, я занимаюсь детьми, домом, готовлю, стираю, убираю, вожу их по кружкам…
– Ну да, ну да, – он махнул рукой и прошёл на кухню, – только денег от этого не прибавляется.
Я проследовала за ним. Витя поднял голову от тетради, и я подмигнула ему, пытаясь показать, что всё в порядке. Но в глазах сына читалась тревога.
***
Дни слились в однообразную череду. Я научилась растягивать продукты, превращая минимальный набор в подобие полноценных обедов. Иногда мама привозила гостинцы для внуков – фрукты, сладости, соки. Толя хмурился, но молчал – не мог же он запретить бабушке баловать внуков.
Однажды утром, после очередной ссоры, я собрала детей и повезла их к маме. Стояла прекрасная сентябрьская погода, солнце проглядывало сквозь облака, и золотистые листья кружились в воздухе.
– Мам, а почему папа всегда сердится? – спросил Витя, когда мы ехали в автобусе.
– Он не сердится, сынок. Ему сейчас трудно, у него много забот, – я погладила его по голове.
– Он больше нас не любит? – тихо спросила Маша, прижимаясь ко мне.
– Что ты, конечно, любит! – я обняла дочку. – Просто иногда взрослые устают и становятся раздражительными.
В глубине души я сомневалась в своих словах. Толя менялся на глазах – из заботливого мужа и отца превращался в раздражительного и скупого человека. Будто вся его обида на мир сконцентрировалась на нас.
Мама встретила нас у подъезда. Её двухкомнатная квартира на первом этаже старой пятиэтажки всегда казалась мне очень уютной. Мама овдовела пять лет назад, когда не стало папы, и теперь жила одна.
– Оксаночка, детки, как я рада вас видеть! – она обняла нас по очереди. – Проходите скорее, у меня блинчики готовы и компот вишнёвый.
Дети оживились и побежали в квартиру. Я улыбнулась, глядя на их радостные лица.
– Как ты? – тихо спросила мама, когда мы остались на кухне вдвоём. Дети уже уплетали блинчики в комнате, смотря мультфильм.
– Нормально, – я попыталась улыбнуться, но губы не слушались.
– Оксана, – мама внимательно посмотрела мне в глаза, – я же вижу, что у вас не всё ладно. Толя опять экономит на всём?
Я кивнула, и неожиданно для себя расплакалась. Слёзы текли по щекам, а я никак не могла их остановить.
– Мам, я не знаю, что делать. Он изменился. Считает каждую копейку, злится из-за любой мелочи. Детям нужны фрукты, нормальная еда, одежда – они растут. А он говорит, что я слишком много хочу.
Мама вздохнула и обняла меня.
– Доченька, может, ему просто нужно время? Для мужчины потеря работы – серьёзный удар по самолюбию.
– Я понимаю, – всхлипнула я, – но почему должны страдать дети? Я уже готова выйти на работу, но кто будет с Машей? Ей всего пять, в садике она постоянно болеет.
– А ты говорила с ним об этом?
– Пыталась, но он либо отмалчивается, либо огрызается. Будто я враг, а не жена.
Мама задумчиво посмотрела в окно.
– Знаешь, может, тебе действительно стоит подумать о работе? Я могла бы сидеть с Машей, пока ты на работе. Всё-таки две зарплаты – это не одна.
– Ты правда можешь? – я с надеждой посмотрела на маму.
– Конечно, – она улыбнулась. – Что я, с родной внучкой не справлюсь? Тем более, мне так одиноко одной. А так у меня будет компания.
В тот же вечер я начала искать работу. Обзванивала знакомых, просматривала объявления в интернете. Через неделю мне повезло – в районном супермаркете требовался кассир. Конечно, это не самая топовая работа, но график был удобный – два через два, и платили стабильно.
Когда я рассказала Толе о своём решении выйти на работу, он отреагировал неожиданно спокойно.
– Давно пора, – только и сказал он. – Хватит сидеть у меня на шее.
Его слова ранили, но я промолчала. Главное, что он не возражал.
***
Прошло два месяца. Я работала кассиром, мама сидела с Машей, когда она болела. А Витя после школы тоже шёл к бабушке. Несмотря на усталость, я чувствовала себя лучше – появились свои деньги, которые я могла тратить на детей, не отчитываясь перед Толей за каждую копейку.
Однако наши отношения становились всё холоднее. Толя будто отдалялся от нас, всё чаще задерживался после работы, меньше общался с детьми. Когда я спрашивала, где он был, отвечал коротко: «По делам ездил». И я не настаивала, боясь новой ссоры.
В тот вечер я пришла с работы поздно. Смена затянулась из-за ревизии. Дети были у мамы, я договорилась, что заберу их завтра. Квартира встретила меня темнотой и тишиной. Толи не было.
Я включила свет, разделась и прошла на кухню. Открыла холодильник – там уже не было пустоты, как раньше. На полках стояли йогурты для Маши, сок, фрукты, сыр – всё, что я купила на свою зарплату.
Телефон зазвонил неожиданно. Незнакомый номер.
– Алло, – я прижала трубку к уху.
– Это жена Анатолия? – спросил женский голос.
– Да, это я, – что-то сжалось внутри. – А кто вы?
– Я коллега вашего мужа. Знаете, я долго думала, стоит ли вам звонить, но всё-таки решилась.
– Что случилось? С Толей что-то произошло? – я почувствовала, как сердце колотится о рёбра.
– Нет-нет, с ним всё в порядке. Просто… я подумала, что вы должны знать. Он встречается с нашей диспетчером Лилией. Уже месяца два. И… он ей помогает материально. Покупает довольно дорогие подарки, возит по кафе…
Я опустилась на стул. В голове звенела пустота.
– Спасибо, что сказали, – мой голос звучал как чужой.
– Простите, что я так… но мне показалось, это нечестно.
Я положила трубку и долго сидела неподвижно. Всё встало на свои места. И постоянная экономия на семье, и задержки после работы, и холодность. У него была другая женщина, на которую он не жалел денег, в отличие от собственных детей.
Когда Толя вернулся, я сидела на кухне с чашкой чая.
– Ты чего не спишь? – он удивился, увидев меня.
– Нам нужно поговорить, – я подняла на него взгляд.
– О чём ещё? – он устало вздохнул. – Я с ног валюсь, давай завтра.
– Нет, – я покачала головой. – Сейчас. Я знаю про Лилию.
Он замер на мгновение, потом нахмурился.
– Кто проговорился?
– Неважно. Важно то, что ты говоришь мне, будто у нас нет денег на молоко и фрукты для детей, а сам тратишь деньги на кафе и подарки для неё.
– Ты следишь за мной? – его голос стал угрожающим.
– Нет. Мне позвонили и рассказали. И знаешь, я даже не удивлена. Всё сходится – твои задержки, холодность, постоянные упрёки.
Он сел напротив меня, лицо его исказилось.
– Да, у меня есть другая женщина. И знаешь почему? Потому что она не пилит меня каждый день, не требует постоянно денег, не висит на мне как гиря.
– Я никогда не… – начала я, но он перебил.
– Ты только и делаешь, что требуешь! Детям то, детям это. А обо мне ты хоть раз подумала? О том, каково мне каждый день вкалывать за копейки, чувствуя себя неудачником?
– А каково мне было сидеть дома с детьми, полностью завися от тебя? – я повысила голос. – Каково слышать, что простое молоко для детей – это роскошь, которую мы не можем себе позволить? Тогда как ты можешь позволить себе подарки для своей Лилии!
Мы смотрели друг на друга через стол, как чужие люди. Между нами пролегла пропасть, которой раньше не было. Или была, просто я не замечала, как она углублялась день за днём?
– Я подаю на развод, – тихо сказала я. – Так будет лучше для всех. Особенно для детей.
Он не выглядел удивлённым или расстроенным. Кивнул, как будто ожидал этого.
– Как хочешь.
– Квартира в ипотеке на обоих, – продолжила я. – Придётся продать и разделить остаток после погашения кредита. Или ты можешь выкупить мою долю, если хочешь. Мы с детьми переедем к маме.
– Куда ты детей тащишь? В эту квартирку? – он хмыкнул.
– Уж лучше в «квартирку» с любящей бабушкой, чем с отцом, который считает их обузой.
Он ничего не ответил, только встал и вышел из кухни.
***
Прошло полгода. Мы с Толей развелись официально. Квартиру продали, разделили деньги. Я продолжала работать в супермаркете, но денег всё равно не хватало. Дети ютились со мной в одной комнате – Маша на диване, Витя на раскладушке, а я на узком матрасе у стены.
Толя первое время исправно платил алименты и навещал детей. Потом встречи становились всё реже. Он всегда находил причины – то работа, то какие-то другие дела, то простуда. Витя постоянно спрашивал, когда придёт папа, а я не знала, что отвечать.
В тот день я возвращалась с работы поздно. Смену продлили, а потом пришлось стоять в очереди в аптеке – у Маши поднялась температура, и мама позвонила в панике. Денег до зарплаты оставалось совсем мало, а лекарства стоили дорого. Алименты от Толи не приходили уже второй месяц.
Промозглый сентябрьский дождь пропитал лёгкую куртку насквозь. Я почти бежала, перепрыгивая через лужи, когда заметила знакомую машину у торгового центра. Новенький кроссовер, который Толя купил три месяца назад, когда его повысили в транспортной компании.
Я замедлила шаг. Через стеклянные двери торгового центра было видно, как Толя выходит из кафе с женщиной и маленьким ребёнком. Женщина держала мальчика лет трёх за руку, а в другой руке у неё были пакеты из дорогого детского магазина. Толя заботливо нёс остальные покупки и что-то весело рассказывал. Они все смеялись.
Я застыла под дождём, не в силах пошевелиться. В телефоне пискнуло сообщение. Мама: «Оксан, ты скоро? Маша плачет, температура 39».
Ноги сами понесли меня к дверям торгового центра. Я догнала их у лифта.
– Толя, – мой голос звучал чужим, – можно тебя на минутку?
Он обернулся и застыл. Женщина с ребёнком вопросительно посмотрела на него.
– Оксана, – он натянуто улыбнулся, – привет. Познакомься, это Катя и Тимоша.
– Очень приятно, – механически произнесла я, но смотрела только на Толю. – Можно тебя на пару слов?
Мы отошли в сторону.
– Толя, Маша болеет. Температура высокая. Мне нужны деньги на лекарства. И ты уже два месяца не платил алименты.
Он нахмурился.
– Сейчас не могу, Оксан. У меня кредит за машину, ипотека за новую квартиру. И у Кати ребёнок, им тоже многое нужно.
– А как же наши дети? – я сжала кулаки. – Твои дети, Толя! Витя и Маша! Ты помнишь вообще, что они существуют?
– Не драматизируй, – он поморщился. – Я помню. Просто сейчас сложный период. На следующей неделе переведу деньги.
– Следующая неделя? Маша болеет сейчас! – я почти кричала.
– Оксана, не устраивай сцен, – он понизил голос и оглянулся на Катю с ребёнком. – Я же сказал – переведу на следующей неделе.
– А до этого что? Маше лекарства не нужны? Или ты думаешь, у меня есть деньги?
– У тебя есть мать, в конце концов, – он дёрнул плечом. – Она всегда тебе помогала. Вот пусть и сейчас поможет.
Я смотрела на него и не узнавала. Где тот Толя, который когда-то носил меня на руках, который плакал, когда родился Витя, который читал сказки Маше перед сном? Сейчас передо мной стоял совершенно чужой человек.
– Хорошо, – я кивнула, пытаясь сдержать слёзы. – Как скажешь.
Я развернулась и пошла к выходу. Он не окликнул, не догнал. Сквозь стеклянные двери я видела, как они садятся в лифт – Толя, его новая женщина и её ребёнок. Счастливая новая семья. А я осталась стоять под дождём. Одна.
***
Дома меня ждали мама с детьми. Машу уже уложили, жар немного спал – мама дала ей жаропонижающее. Витя сидел за уроками, но при моём появлении вскочил.
– Мама, ты промокла! – он бросился ко мне. – Давай я сделаю тебе чай!
Я обняла сына, прижала к себе. Какой он уже большой, серьёзный. И как рано ему приходится взрослеть.
– Всё хорошо, сынок. Я просто попала под дождь.
Мама посмотрела на моё лицо и всё поняла.
– Встретила его? – тихо спросила она, когда Витя ушёл на кухню.
Я кивнула.
– С новой семьёй. И он отказался помогать.
Мама вздохнула и крепко обняла меня.
– Прорвёмся, доченька. Не в первый раз. Я займу у соседки денег на лекарства.
– Мам, тебе самой едва хватает на жизнь…
– Ничего, справимся, – она погладила меня по голове, как в детстве. – Ты сильная, и я рядом. Мы вместе справимся.
В ту ночь я долго не могла заснуть, слушая дыхание детей. Маша всхлипывала во сне – видно, что-то снилось. Я думала о том, как жестоко складывается жизнь.
Как человек, которого ты любил, с которым планировал прожить всю жизнь, может в один момент стать чужим. И о том, как теперь жить дальше – одной с двумя детьми, без поддержки, без уверенности в завтрашнем дне.
Утром я проснулась от звонка телефона. На экране высветилось: «Работа».
– Алло, – сонно произнесла я.
– Оксана Андреевна? – раздался голос управляющей супермаркетом. – Вы не могли бы сегодня выйти в дополнительную смену? Галина заболела, а заменить некем. Оплатим по двойному тарифу.
Я посмотрела на часы – шесть утра. Маша спала спокойно. Мама обещала побыть с детьми.
– Да, конечно, – ответила я. – Во сколько нужно быть?
– К восьми, если сможете.
– Хорошо, буду.
Я встала, тихо, чтобы не разбудить детей, умылась и оделась. Выпила наспех чаю, оставила маме записку и вышла из дома. Ранний сентябрьский день встретил меня серым небом и моросящим дождём. Но где-то далеко, на краю горизонта, проглядывало солнце.
Я шла на работу и думала о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что. И всё, что я могу сделать – это идти вперёд. День за днём, шаг за шагом. Ради себя. Ради детей. Без ожиданий чуда, без надежды на лёгкие пути. Просто жить и делать всё, что в моих силах.
Может быть, в этом и есть настоящая сила – не в громких словах о борьбе и преодолении, а в тихом, упрямом движении вперёд, когда, кажется, нет больше сил. И я буду двигаться. Потому что выбора нет. Потому что есть дети, которые верят в меня и нуждаются во мне.
А большего мне и не нужно. Хотя иногда так хочется немного большего. Но это, видимо, слишком много.
