Ключи, зажатые в ладони, словно горячий уголь, обжигали радостью. Нина улыбнулась так широко, что щеки свело от счастья — двухкомнатная квартира в новостройке, наконец, ее крепость. Никаких пут кредитов, никаких терзаний долгов — лишь триумф собственного труда, выкованного упорством.
— Примите мои поздравления! — менеджер агентства протянула документы, ее голос звучал как далекое эхо. — Желаю вдохновения в обустройстве вашего гнездышка.
Нина лишь кивнула, боясь выдать дрожь переполнявших чувств. Радость бурлила в груди, требуя выплеснуться криком восторга.
В пустых комнатах каждый шаг рождал призрачное эхо. Нина медленно плыла сквозь пространство, в мыслях уже раскрашивая стены, перестилая полы. Кухня же виделась ей белым холстом, требующим кардинальных мазков преображения.
— Начнем с малого… — прошептала она, извлекая из сумки верный блокнот, страницы которого жаждали ее идей.
Недели превратились в калейдоскоп приятных хлопот. Нина утопала в море плитки для ванной, ныряла в каталоги мебели, спорила до хрипоты с продавцами об оттенках краски. Нежно-бежевый для спальни, цвет неба для гостиной — каждый оттенок пульсировал в унисон с мечтами о будущем доме.
— Этот диван – воплощение уюта… — бормотала она, не в силах оторвать взгляд от страниц глянца.
Продавцы в магазине уже привыкли к ее дотошности. Нина не спешила, лелея в сердце образ идеального дома.
В банке, где работала Нина, коллеги с нескрываемым любопытством следили за ее преображением. Глаза светились внутренним огнем, походка обрела уверенность танцовщицы, а улыбка стала ее визитной карточкой.
— Нина, какой восхитительный торт! — воскликнула Светлана, откусив кусочек. — Что за праздник?
— Ремонт завершен! — гордо объявила Нина, разливая ароматный чай по чашкам. — Теперь можно вдохнуть полной грудью, не опасаясь строительной пыли.
— Поздравляю от всего сердца! — Светлана всплеснула руками. — Кстати, Петя из моего отдела давно мечтает с тобой познакомиться. Как ты смотришь на эту перспективу?
Нина на мгновение задумалась. Личная жизнь давно затерялась в вихре работы и погони за квартирой. Но теперь, когда крепость возведена…
— Хорошо, — кивнула она. — Почему бы и нет.
Полгода пролетели как один миг. Петя оказался добрым, внимательным мужчиной, словно сошедшим со страниц романтических романов. Их отношения развивались естественно, словно цветок, тянущийся к солнцу. Первые свидания, трепетные прикосновения, затем переезд Пети в квартиру Нины, ставшую для них общим гнездом, и, наконец, предложение руки и сердца, прозвучавшее как музыка сфер. Свадьба была скромной, но наполненной светом искренних чувств.
После медового месяца на пороге их квартиры появилась свекровь, Галина Ивановна. Женщина с видом эксперта окинула взглядом их жилище.
— Неплохо устроились, — констатировала она, восседая за кухонным столом, словно королева на троне.
Нина заварила ароматный чай, выставила печенье, стараясь произвести благоприятное впечатление.
— Знаете, у нас семья с устоявшимися традициями, — начала Галина Ивановна, размешивая сахар в чашке. — Дети должны жить под крылом родителей. Заботиться о них, помогать во всем и, конечно же, беспрекословно слушаться старших.
Нина нервно рассмеялась, пытаясь перевести разговор в шутку.
— Мы еще молоды, Галина Ивановна. Нам хочется пожить своей жизнью, обустроить свой собственный мир.
Свекровь неодобрительно покачала головой и цокнула языком.
— Молодость — не индульгенция, освобождающая от семейных обязанностей, — отрезала она, поднимаясь из-за стола.
Недовольная визитерша направилась к выходу, оставляя после себя шлейф тяжелой атмосферы. Нина проводила свекровь до двери, чувствуя, как одна фраза омрачила светлый день.
Закрыв дверь, она прислонилась к ней спиной, ощущая тяжесть разговора на своих плечах.
— Зря ты так с мамой, — недовольно проговорил Петя, направляясь в гостиную. — Она ведь права во многом.
Нина последовала за ним, наблюдая, как он удобно устраивается в кресле.
— Она сама жила в доме родителей моего отца, — продолжал он, не отрывая взгляда от воображаемой точки в пространстве. — Так принято в нашей семье, это наш уклад.
— Петя, сейчас другое время, — возразила Нина, садясь на диван напротив. — Молодые счастливы лишь тогда, когда никто не контролирует каждый их шаг.
Петя отмахнулся от нее, словно от назойливой мухи.
— Поговорим об этом позже, — пробурчал он, поднимаясь с кресла. — Мне нужно кое-что доделать на компьютере.
Нина осталась одна в гостиной, ощущая, как расстройство захлестывает ее с головой. Первый семейный конфликт оказался болезненнее, чем она могла себе представить.
Неделя пролетела в тягостной тишине. Петя избегал серьезных разговоров, а Нина пыталась понять, что происходит с их отношениями. В субботнее утро, когда она хлопотала на кухне над пирогом, в комнату вошел Петя.
— Мама хочет попросить прощения… по-своему, — неожиданно сказал он, доставая стакан из шкафа. — Купила нам путевки в санаторий на десять дней.
Нина обернулась от духовки, вытирая руки кухонным полотенцем.
— Неужели? — в голосе зазвучала надежда. — Значит, конфликт исчерпан?
— Мамочка старается ради нас, — кивнул Петя, наливая воду. — Согласна поехать?
— Конечно, согласна! — воскликнула Нина, бросаясь к нему с объятиями. — Отдых нам сейчас просто необходим.
Десять дней в санатории пролетели как волшебный сон. Массажи, бассейн, прогулки по живописной территории — все способствовало примирению. Петя снова стал внимательным и ласковым, словно и не было недавних разногласий, а Нина забыла о тягостном разговора со свекровью. Вечерами супруги гуляли по парку, строили планы на будущее и мечтали о детях.
Поезд мягко покачивался, увозя их домой. Нина смотрела в окно на мелькающие пейзажи, предвкушая возвращение в родные стены.
На вокзале Петя взял их сумки и направился к выходу. У самых дверей он вдруг остановился.
— Давай сначала заедем к маме. Поблагодарим ее за путевки.
Нина покачала головой, поправляя сумочку на плече.
— Поедем, но чуть позже, — ответила она твердо. — Сначала домой, переодеться и освежиться после дороги.
— Но мама ждет нас, — настаивал Петя, хватая жену за локоть. — Лучше прямо сейчас.
— Петя, мне нужно привести себя в порядок, — Нина высвободилась из его хватки и подняла руку, вызывая такси. — Потом мы обязательно поедем к Галине Ивановне.
Муж недовольно поджал губы, но в подъехавшую машину сел молча.
У подъезда Нина поднималась по ступенькам, предвкушая встречу с уютными стенами. Ключ легко повернулся в замке, дверь распахнулась… и Нина замерла на пороге, словно пораженная молнией.
В прихожей застыли чужие тапки, словно незваные часовые. Из кухни доносился гул жизни, ей чуждой: женский смех, звенящая трель детского лепета, уверенный мужской бас. Нина, словно в замедленной съемке, шагнула вперед и увидела их — незнакомую семью, восседающую за ее кухонным столом, словно на троне.
Встреча взглядов — столкновение двух реальностей. Время замерло, скованное невидимым льдом неловкости и недоумения.
— Что… что здесь происходит? — Голос Нины, преданный, продрог от леденящего предчувствия. — Кто… кто разрешил вам войти в мой дом?
Незнакомка, прижимавшая к себе ребенка, смотрела на Нину испуганными глазами загнанной лани. Мужчина поднялся из-за стола, его лицо пылало краской неловкости, как у школьника, пойманного на списывании.
Нина обернулась к Пете, ища в его глазах хотя бы искру понимания. Но муж, стоявший позади, был погружен в свой телефонный мир, равнодушный и отстраненный. Ни тени удивления или сочувствия не омрачали его лица. Змея сомнения проскользнула в сердце Нины, оставив за собой ледяной след.
Звякнул лифт, открывая свою стальную утробу. В коридор, словно триумфатор, вошла Галина Ивановна, излучая самоуверенность человека, держащего нити чужих жизней в своих руках.
— Небольшое недоразумение, — ровным, хорошо отрепетированным голосом произнесла свекровь, бросив короткий, снисходительный кивок в сторону оккупантов.
Цепким движением, словно хищная птица, Галина Ивановна схватила Нину за локоть и потащила ее к выходу из подъезда, прочь от этой чудовищной картины.
Лишь оказавшись на улице, Нина вырвалась из ее стальной хватки.
— Отпустите! Немедленно объясните, что, черт возьми, происходит?!
Ярость клокотала в груди, подобно лаве вулкана, готового извергнуться. Руки дрожали в мелкой, нервной дрожи.
Галина Ивановна, невозмутимая, как сфинкс, поправила свою дорогую сумочку и, глядя Нине прямо в глаза, произнесла:
— Я сдала твою квартиру. На полгода вперед.
Слова прозвучали, как выстрел в тишине. Нина не могла поверить своим ушам.
— Как… как вы проникли в мою квартиру?
— Ключи дал мне сын.
Нина, словно марионетка, дернулась к Пете.
— Петя, это правда? — В голосе Нины звенело отчаяние, мольба о спасении. — Ты… ты отдал ей мои ключи?
Петя, понурившись, избегал ее взгляда, словно провинившийся пес.
— Он все правильно сделал, — отрезала Галина Ивановна, грудью заслоняя сына от неминуемого возмездия. — Молодые должны жить с родителями мужа. Так у тебя просто выбора не останется. И точка.
Нина смотрела на свекровь, не в силах осознать масштабы предательства. Мир вокруг нее перевернулся с ног на голову, обнажив свою темную, извращенную изнанку.
— А деньги еще и в семью пойдут, — продолжала Галина Ивановна с довольной, хищной улыбкой. — Я уже знаю, как ими распоряжусь. Уж поверь, найду, куда пристроить.
Шок, сковывавший ее до этого момента, сменился обжигающим бешенством. Нина резко развернулась и стремительно направилась прочь от этого проклятого места. В спину неслись крики, кто-то отчаянно пытался ее остановить, но она, не оборачиваясь, взмахнула рукой, останавливая подъезжающее такси.
— Нина, вернись! — истерично кричал Петя, его голос дрожал от осознания надвигающейся катастрофы. — Давай все обсудим спокойно!
Нина, словно беглец, юркнула в подъехавшую машину, с силой захлопнув дверцу, отсекая себя от этого кошмара.
У матери, захлебываясь слезами, Нина излила душу, рассказав обо всем, что произошло. Елена Павловна, с потемневшим от гнева лицом, качала головой, слушая исповедь дочери.
— Не могу поверить, что существуют такие наглые и злые люди! – сокрушенно проговорила мать, обнимая Нину, пытаясь своим теплом унять ее дрожь. — Как они посмели так с тобой?!
— Мам, что… что мне теперь делать? — всхлипнула Нина, ища защиты и утешения в материнском плече.
— У меня есть знакомый юрист, — задумчиво произнесла Елена Павловна, отстраняясь от дочери. — Сын подруги. Толковый парень, обязательно поможет. Специалист по таким делам.
Три долгих, изматывающих месяца судебных тяжб завершились безоговорочной победой Нины. Она стояла на ступеньках здания суда, держа в руках заветное решение о разводе, словно освободительную грамоту. Петя был обязан выплатить ей триста тысяч рублей — компенсацию за незаконное использование ее жилья, за нанесенную боль и унижение.
Галина Ивановна, словно фурия, стояла позади Нины и безумолку кричала, изрыгая проклятия:
— Ты… ты сломала жизнь моему сыну! Никчемная, бесполезная девка! Разлучница!
Нина, спокойно и с достоинством, обернулась. В ее взгляде не было ни злобы, ни триумфа, лишь холодное презрение.
— Испортила? Нет, это вы испортили жизнь собственному сыну, воспитав из него бесхребетного предателя.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать! – взвизгнула Галина Ивановна, делая шаг вперед, готовая броситься в бой. — Мы хотели как лучше для семьи! Все ради общего блага!
— Лучше? – Нина горько рассмеялась. — Вы украли мою квартиру, разрушили мою жизнь и думали, что я это проглочу? Теперь ваш драгоценный сыночек остался и без жены, и без денег. Поздравляю, отличная стратегия.
Свекровь, сжав кулаки до побелевших костяшек, прошипела сквозь зубы:
— Ты… ты ничего не понимаешь в нормальной семейной жизни! В настоящих ценностях!
Нина, с гордо поднятой головой, начала спускаться по ступенькам, словно королева, покидающая поле битвы. Уже с последних ступеней, через плечо, она бросила:
— Я просто не живу по вашим средневековым правилам. И никогда, слышите, никогда не буду рабыней в чужой семье.
Довольная собой, Нина направилась к выходу, в новую, свободную жизнь. Прошлое осталось позади, погребенное под обломками рухнувших иллюзий.
