— Завещание оформлено только на меня, и точка! — голос Марины дрожал от возмущения, когда она увидела свекровь, роющуюся в её личных документах.
Татьяна Николаевна медленно подняла голову от папки с бумагами. В её глазах горел холодный огонь. Нотариально заверенное завещание, которое она держала в руках, словно обжигало пальцы. Бабушка Марины оставила внучке квартиру в центре города — трёхкомнатную, в сталинке, с высокими потолками и паркетом из натурального дуба.
— Откуда у тебя ключи от моего стола? — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало.
— Это дом моего сына, — отрезала Татьяна Николаевна. — Я имею право знать, что происходит под этой крышей.
Утро понедельника началось не так, как планировала Марина. Она собиралась спокойно позавтракать, обдумать план встречи с нотариусом по поводу вступления в наследство. Бабушка умерла месяц назад, оставив любимой внучке самое ценное — квартиру, где прошло детство Марины. Но свекровь, видимо, пронюхала о завещании и решила взять ситуацию под контроль.
Павел, муж Марины, работал инженером на заводе. Зарплата небольшая — пятьдесят тысяч, но стабильная. Марина преподавала литературу в гимназии, получала шестьдесят пять тысяч. Жили в трёхкомнатной квартире свекрови — Татьяна Николаевна великодушно выделила им одну комнату, оставив за собой две другие.
Четыре года такой жизни превратились в испытание. Свекровь контролировала каждый шаг невестки: что готовит, как убирает, во сколько приходит с работы. Марина терпела ради Павла, любила мужа, несмотря на его мягкотелость.
— Татьяна Николаевна, — Марина старалась сохранять спокойствие, — это моё личное наследство от бабушки. К семейному имуществу оно не относится.
— Ах, вот как! — свекровь встала, выпрямившись во весь рост. — Значит, есть твоё и наше? А я думала, мы одна семья!
— Семья, — кивнула Марина, — но это не означает, что у меня не может быть ничего личного.
— Личного? — Татьяна Николаевна усмехнулась. — Ты замужем! Всё должно быть общее!
В этот момент из ванной вышел Павел, вытирая волосы полотенцем. Увидев мать с документами в руках и побледневшую жену, он замер.
— Что происходит? — растерянно спросил он.
— А то, что твоя жена скрывала от нас наследство! — драматично воскликнула Татьяна Николаевна. — Целую квартиру!
— Марина, это правда? — Павел посмотрел на жену.
— Я не скрывала, — ответила Марина. — Просто не успела рассказать. Бабушка умерла месяц назад, я только на днях получила свидетельство о праве на наследство.
— Квартира в центре! — продолжала возмущаться свекровь. — Сталинка! Это же миллионов двенадцать минимум!
— И что? — спросила Марина. — Это наследство от моей бабушки.
— Что значит «и что»? — взорвалась Татьяна Николаевна. — Ты должна была сразу сказать! Мы бы решили, что с ней делать!
— Мы? — переспросила невестка. — Простите, но решать буду я.
— Паша! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, как она разговаривает?
Павел растерянно переводил взгляд с матери на жену. Марина видела, как он мучительно пытается найти правильные слова.
— Мам, Марина права, — наконец выдавил он. — Это её наследство.
— Её? — Татьяна Николаевна посмотрела на сына, как на предателя. — А ты думаешь о нашей семье? У вас же нет своего жилья!
— Вот именно! — подхватила Марина. — Теперь будет. Мы переедем в бабушкину квартиру.
Свекровь побледнела, потом покраснела. Казалось, она вот-вот взорвётся.
— Переедете? — прошипела Татьяна Николаевна. — Бросите меня одну?
— Мы не бросаем, — мягко сказал Павел. — Просто будем жить отдельно.
— Отдельно! — свекровь всплеснула руками. — Я вас вырастила, воспитала, крышу над головой дала, а вы — отдельно!
— Татьяна Николаевна, — терпеливо объяснила Марина, — мы благодарны за всё. Но нам нужно личное пространство.
— Личное пространство! — передразнила свекровь. — Модные словечки! Раньше жили большими семьями и не жаловались!
— Раньше и выбора не было, — заметила невестка.
— А сейчас есть? — саркастично спросила Татьяна Николаевна. — Бабушка умерла, и сразу — выбор появился?
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Как можно так цинично говорить о смерти близкого человека?
— Татьяна Николаевна, — холодно сказала она, — моя бабушка была замечательным человеком. И я рада, что она позаботилась обо мне.
— Позаботилась? — фыркнула свекровь. — А обо мне кто позаботится? Сын уйдёт, я останусь одна!
— У вас есть дочь, — напомнила Марина. — Ирина с семьёй.
— Ирина далеко живёт! — отмахнулась Татьяна Николаевна. — В другом городе!
— Но она существует, — настаивала невестка. — И регулярно приезжает.
— Раз в полгода! — возмутилась свекровь. — А Паша — вот он, рядом!
— И останется рядом, — заверил сын. — Просто в другой квартире.
— В другой квартире, — горько повторила Татьяна Николаевна. — Знаю я эти «другие квартиры». Сначала отдельно жить, потом — раз в неделю навещать, потом — раз в месяц, а там и совсем забудете!
— Мама, не преувеличивай, — попросил Павел.
— Я не преувеличиваю! — вспыхнула свекровь. — Я жизнь прожила, людей насмотрелась! Все так начинают!
Марина понимала, что спорить бесполезно. Татьяна Николаевна привыкла контролировать сына, держать его при себе. Отпустить — значит потерять власть.
— Татьяна Николаевна, — спокойно сказала невестка, — мы будем навещать вас. Обещаю.
— Навещать! — свекровь села на стул, схватившись за сердце. — Как в больнице! Или в доме престарелых!
— Мама, не надо так, — забеспокоился Павел. — Тебе плохо?
— Мне плохо от того, что родной сын бросает! — драматично воскликнула Татьяна Николаевна.
Марина закатила глаза. Этот спектакль она видела не раз. Стоило заговорить о чём-то, что не нравилось свекрови, как та сразу хваталась за сердце.
— Давайте поговорим спокойно, — предложила невестка. — Без эмоций.
— Без эмоций? — возмутилась Татьяна Николаевна. — Меня бросают, а я должна быть без эмоций?
— Вас никто не бросает, — терпеливо повторила Марина. — Мы просто хотим жить отдельно. Это нормально для молодой семьи.
— Молодой! — фыркнула свекровь. — Вам уже по тридцать с лишним!
— И что? — удивилась невестка. — В тридцать нельзя быть молодой семьёй?
— В тридцать пора о детях думать! — заявила Татьяна Николаевна. — А не о личном пространстве!
— Для детей как раз и нужно личное пространство, — парировала Марина.
— Детей в этой квартире растить? — свекровь окинула взглядом комнату. — Места всем хватит!
— Хватит, — согласилась невестка, — но неудобно. Ребёнок будет плакать по ночам, мешать вам спать.
— Не будет мешать! — отрезала Татьяна Николаевна. — Я Пашу вырастила, и Иру. Справлюсь и с внуками!
— Справитесь, не сомневаюсь, — кивнула Марина. — Но мы хотим растить детей сами.
— Сами? — свекровь посмотрела на неё с недоверием. — А опыт где возьмёте?
— Научимся, — уверенно ответила невестка.
— Научитесь! — передразнила Татьяна Николаевна. — На ошибках, да? На детях экспериментировать будете?
— Мама, хватит, — вмешался Павел. — Мы справимся.
— Ты? — свекровь посмотрела на сына. — Ты даже яичницу пожарить не можешь!
— Научусь, — смутился Павел.
— В тридцать два года — научится! — всплеснула руками Татьяна Николаевна. — Да я тебя всю жизнь от кухни отгоняла, чтобы не мешал!
— Вот именно, — тихо сказала Марина. — Поэтому он и не умеет.
Свекровь резко повернулась к невестке.
— Что ты хочешь сказать? — ледяным тоном спросила она.
— Ничего особенного, — пожала плечами Марина. — Просто излишняя опека не всегда полезна.
— Излишняя опека? — возмутилась Татьяна Николаевна. — Я заботилась о сыне!
— И заботьтесь, — кивнула невестка. — Но дайте ему возможность быть самостоятельным.
— Самостоятельным! — фыркнула свекровь. — Да он без меня пропадёт!
— Мама! — обиделся Павел. — Я взрослый человек!
— Взрослый? — Татьяна Николаевна посмотрела на сына. — А кто на прошлой неделе принёс мне грязные рубашки стирать?
Павел покраснел. Действительно, привычка приносить матери бельё в стирку осталась, хотя у них с Мариной была своя стиральная машина.
— Это по привычке, — пробормотал он.
— По привычке! — торжествующе воскликнула свекровь. — Вот и будете жить отдельно по привычке прибегать ко мне!
— Не будем, — твёрдо сказала Марина. — Научимся справляться сами.
— Посмотрим, — скептически хмыкнула Татьяна Николаевна.
В комнате повисла напряжённая тишина. Марина понимала, что битва только начинается. Свекровь не сдастся просто так.
— Ладно, — вдруг сказала Татьяна Николаевна. — Переезжайте. Но квартиру эту сдавать будете, а деньги — пополам.
— Что? — не поняла Марина.
— Квартиру твоей бабушки сдавать в аренду, — пояснила свекровь. — А деньги делить. Половина — вам, половина — мне.
— С чего это? — удивилась невестка.
— А с того, что я вас четыре года содержала! — заявила Татьяна Николаевна. — Кормила, поила, крышу над головой давала!
— Мы платили за коммунальные услуги, — напомнила Марина. — И продукты покупали.
— Это копейки! — отмахнулась свекровь. — А если бы снимали квартиру, сколько бы платили?
— Татьяна Николаевна, — терпеливо объяснила невестка, — мы не собираемся сдавать квартиру. Мы там жить будем.
— Жить? — удивилась свекровь. — В старой квартире? Там же ремонт нужен!
— Сделаем, — кивнула Марина.
— На какие деньги? — спросила Татьяна Николаевна.
— Накопим, — ответила невестка.
— Накопите! — фыркнула свекровь. — С вашими зарплатами лет десять копить будете!
— Ну и что? — пожала плечами Марина. — Зато своё будет.
— Своё, — передразнила Татьяна Николаевна. — Опять это слово!
Павел сидел между двумя женщинами, как между двух огней. Марина видела, что муж мучается, но молчит. Не хочет обидеть мать, но и жену поддержать надо.
— Паша, — свекровь повернулась к сыну, — скажи что-нибудь! Ты же мужчина, глава семьи!
— Мам, я… — Павел замялся. — Я думаю, Марина права. Нам нужно жить отдельно.
Татьяна Николаевна смотрела на сына, как на предателя. В её глазах стояли слёзы.
— И ты туда же, — горько сказала она. — Против родной матери.
— Я не против тебя, — попытался объяснить Павел. — Просто за свою семью.
— Я не твоя семья? — спросила свекровь.
— Семья, конечно, — закивал сын. — Но Марина — жена.
— Жена! — Татьяна Николаевна встала. — Четыре года всего, а уже важнее матери!
— Мама, не надо так ставить вопрос, — попросил Павел.
— А как надо? — вспыхнула свекровь. — Молчать и смотреть, как вы меня бросаете?
— Мы приедем в эти выходные, — пообещала Марина. — Поможем с уборкой, продукты купим.
— Не надо! — отрезала Татьяна Николаевна. — Справлюсь сама! Как-нибудь!
Свекровь развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Павел и Марина остались вдвоём.
— Прости, — тихо сказал муж. — Мама перегибает палку.
— Она просто не хочет отпускать тебя, — вздохнула Марина. — Понять можно.
— Но так же нельзя, — покачал головой Павел. — Мы имеем право на свою жизнь.
— Имеем, — согласилась жена. — И воспользуемся этим правом.
Переезд назначили через две недели. Всё это время Татьяна Николаевна демонстративно не разговаривала с невесткой. С Павлом общалась, но холодно, односложно.
Марина тем временем ездила в бабушкину квартиру, оценивала фронт работ. Ремонт действительно требовался, но не критичный. Поклеить обои, покрасить потолки, обновить сантехнику — на всё уйдёт тысяч двести, не больше. За полгода накопят.
— Знаешь, — сказал Павел, помогая жене паковать вещи, — я рад, что мы переезжаем.
— Правда? — удивилась Марина.
— Да, — кивнул муж. — Устал от маминого контроля. Хочется пожить самостоятельно.
— А мама? — спросила жена. — Она же обижена.
— Пройдёт, — махнул рукой Павел. — Не впервой. Помнишь, как она обижалась, когда мы в отпуск без неё поехали?
— Помню, — усмехнулась Марина. — Две недели не разговаривала.
— А потом отошла, — напомнил муж. — И сейчас отойдёт.
День переезда выдался солнечным. Марина и Павел загрузили вещи в арендованную газель, попрощались с Татьяной Николаевной. Свекровь вышла на порог, но обниматься не стала.
— Езжайте, — сухо сказала она. — Раз решили.
— Мама, мы в субботу приедем, — пообещал Павел.
— Не надо, — отмахнулась Татьяна Николаевна. — У меня дела.
Марина видела, как тяжело мужу. Но отступать было поздно. Они сели в машину и поехали к новой жизни.
Бабушкина квартира встретила их тишиной и солнечными лучами. Марина прошлась по комнатам, вспоминая детство. Вот здесь стоял бабушкин рояль, на котором она училась играть. А там, у окна, было кресло-качалка, где бабушка читала ей сказки.
— Хорошая квартира, — сказал Павел, оглядываясь. — Просторная.
— И наша, — добавила Марина. — Полностью наша.
Вечером, уставшие от переезда, они сидели на кухне, пили чай. В квартире ещё не было занавесок, и огни вечернего города заглядывали в окна.
— Марин, — вдруг сказал Павел, — спасибо.
— За что? — удивилась жена.
— За то, что решилась. Я бы сам никогда не смог уйти от мамы.
— Мы вместе решились, — поправила Марина. — И вместе справимся.
Первую неделю жили как в тумане — обустраивались, привыкали к новому месту. Татьяна Николаевна не звонила. Павел несколько раз набирал её номер, но свекровь не отвечала.
— Может, съездить к ней? — предложила Марина.
— Нет, — покачал головой муж. — Пусть успокоится. Если приедем сейчас, только хуже будет.
Через две недели позвонила Ирина, сестра Павла.
— Что вы с мамой сделали? — с порога спросила она. — Она плачет целыми днями!
— Мы переехали, — спокойно ответил Павел. — Только и всего.
— Как это «только»? — возмутилась сестра. — Мама одна осталась!
— Ира, ты же сама уехала пять лет назад, — напомнил брат.
— Это другое! — заявила Ирина. — У меня муж из другого города!
— А у меня жена, которой досталась квартира в наследство, — парировал Павел.
— И что? Можно же было сдавать и жить с мамой!
— Не хотим мы жить с мамой! — не выдержал брат. — Хотим жить отдельно! Это преступление?
Ирина замолчала. Потом вздохнула:
— Ладно, понимаю. Но маму навещайте. Она хоть и гордая, но страдает.
— Навестим, — пообещал Павел.
В субботу они поехали к Татьяне Николаевне. Взяли продукты, цветы, любимые пирожные свекрови. Дверь открыла не сразу, долго смотрела в глазок.
— А, это вы, — сухо сказала, впуская.
Квартира выглядела неухоженной — пыль на полках, немытая посуда в раковине. Видно было, что Татьяна Николаевна пустила всё на самотёк.
— Мама, давай помогу с уборкой, — предложил Павел.
— Не надо, — отмахнулась свекровь. — Сама справлюсь.
— Татьяна Николаевна, — мягко сказала Марина, — мы же не чужие. Давайте вместе приберёмся, пообедаем.
Свекровь посмотрела на невестку. В глазах мелькнуло что-то похожее на благодарность, но тут же исчезло.
— Ладно, — буркнула она. — Раз приехали.
Убирались молча. Марина мыла посуду, Павел пылесосил, Татьяна Николаевна вытирала пыль. Потом сели обедать. Марина приготовила борщ — любимое блюдо свекрови.
— Вкусно, — нехотя признала Татьяна Николаевна.
— Рада, что понравилось, — улыбнулась невестка.
— Как вы там? — вдруг спросила свекровь. — Устроились?
— Да, — кивнул Павел. — Нормально всё.
— Ремонт делать будете? — поинтересовалась Татьяна Николаевна.
— Потихоньку, — ответила Марина. — Сначала накопим.
— Могу денег дать, — неожиданно предложила свекровь. — В долг.
Павел и Марина переглянулись. Такого поворота не ожидали.
— Спасибо, — мягко сказала невестка, — но мы сами справимся.
— Гордые, — хмыкнула Татьяна Николаевна. — Весь в отца.
Остаток дня прошёл спокойно. Свекровь оттаяла, даже рассказала пару историй из детства Павла. Марина слушала, улыбалась. Может, всё наладится?
Уезжая, Павел обнял мать.
— Мам, мы на следующей неделе приедем. Хочешь, вместе на дачу съездим?
— Посмотрим, — уклончиво ответила Татьяна Николаевна. — У меня там работы много.
— Поможем, — пообещал сын.
Свекровь кивнула. На прощание даже обняла Марину — неловко, быстро, но всё же обняла.
В машине Павел сказал:
— Кажется, оттаивает.
— Да, — согласилась Марина. — Просто ей нужно время принять.
Прошёл месяц. Татьяна Николаевна начала звонить, интересоваться делами. Приглашала в гости, сама приезжала — правда, ненадолго, минут на пятнадцать-двадцать.
— Квартира хорошая, — признала она однажды, оглядывая бабушкино наследство. — Только ремонт нужен.
— Сделаем, — кивнула Марина. — К осени начнём.
— Обои какие выберете? — поинтересовалась свекровь.
— Ещё не решили, — ответил Павел. — Посмотрим в магазинах.
— Могу с вами съездить, — предложила Татьяна Николаевна. — Я в этом разбираюсь.
Марина улыбнулась. Свекровь принимает их решение, готова помогать. Это хороший знак.
Вечером, когда Татьяна Николаевна ушла, Павел обнял жену.
— Всё наладилось, — сказал он. — Мама смирилась.
— Не смирилась, а приняла, — поправила Марина. — Это разные вещи.
— Какая разница? — удивился муж.
— Большая, — объяснила жена. — Смириться — значит сдаться. А принять — значит понять и согласиться.
— Думаешь, мама поняла? — усомнился Павел.
— Думаю, да, — кивнула Марина. — Поняла, что мы взрослые люди. И имеем право на свою жизнь.
Ремонт начали в сентябре. Татьяна Николаевна активно участвовала — советовала, какие обои выбрать, какую краску купить. Даже привела знакомого мастера, который сделал хорошую скидку.
— Зачем чужим платить, — сказала свекровь. — Дядя Миша хорошо работает и недорого берёт.
К Новому году квартира преобразилась. Светлые обои, новая сантехника, отремонтированный паркет. Марина ходила по комнатам и не могла нарадоваться.
На новогоднем ужине собралась вся семья — Татьяна Николаевна, Ирина с мужем и детьми, Павел и Марина. Свекровь подняла бокал:
— За новую жизнь! И за то, что мы все вместе, несмотря ни на что!
Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Эти слова дорогого стоили. Татьяна Николаевна признала их право на отдельную жизнь, но при этом не отвернулась, осталась близким человеком.
После ужина свекровь отозвала невестку в сторону.
— Марина, — тихо сказала она, — прости меня. Я была неправа.
— За что простить? — удивилась невестка.
— За всё. За контроль, за претензии, за то, что не хотела отпускать Пашу.
— Татьяна Николаевна, всё в порядке, — мягко ответила Марина. — Я понимаю, вам было тяжело.
— Тяжело, — кивнула свекровь. — Но вы правильно сделали, что уехали. Паша стал самостоятельнее, увереннее. И вы… вы хорошая пара.
— Спасибо, — улыбнулась невестка.
— И ещё, — Татьяна Николаевна замялась, — когда детки появятся, я помогу. Если нужно будет.
— Обязательно нужно будет, — заверила Марина. — Бабушка — это важно.
Свекровь улыбнулась — впервые за долгое время искренне, тепло.
Возвращаясь домой той ночью, Марина думала о том, как всё изменилось. Бабушкино наследство стало не просто квартирой — оно дало им свободу, возможность строить свою жизнь. А Татьяна Николаевна, пройдя через обиду и непонимание, стала мудрее, научилась отпускать.
— О чём думаешь? — спросил Павел, обнимая жену.
— О том, что всё хорошо, — ответила Марина. — И будет ещё лучше.
— Будет, — согласился муж. — Обязательно будет.
За окном падал снег. Первый день нового года обещал перемены к лучшему. И Марина верила — так и будет. У них есть дом, любовь, понимание близких. Что ещё нужно для счастья?
