— Тётя, не жадничай! Мы же вложились, даже замок новый купили — хмурится Юля, сжимая в ладони сверкающий новый замок. — Саш, неси отвёртку.
Домофон тревожно пиликнул, словно напоминая о чём-то важном. Людмила чуть вздрогнула — не от звука, а от холодного блеска металла в руках племянницы.
В воздухе висел запах свежей шпатлёвки. Квартира пахла ремонтом и чужими планами.
— Какой замок? — Людмила медленно поставила чашку с недопитым чаем. — Мы же договаривались на месяц.
— Договаривались, — кивает Саша, появляясь из коридора с инструментами. — Но жить-то где-то надо. И временная регистрация для работы…
— Времянка нужна, понятно, — перебивает жена. — Тётя же не откажет родной племяннице.
В голосе Юли звучит что-то такое, что заставляет Людмилу мысленно отметить: вот оно, началось.
Тридцать семь лет работы с людьми научили её распознавать этот тон — когда просьба уже превратилась в требование.
Тревожные сигналы
— Значит, времянка. — Людмила смотрит на коробку от замка. — А замок зачем?
— Для безопасности, — невинно улыбается Юля. — Мы же вложились в ремонт. Обои, ламинат, даже розетки новые поставили.
— За свои деньги, — добавляет Саша. — Сорок пять тысяч добавили. Хорошо получилось.
Людмила молча обводит взглядом обновлённую гостиную. Действительно, неплохо. Светло-бежевые обои вместо старых цветочных, белые плинтусы, ламинат под ясень. Даже розетки с подсветкой — в её время такого не было.
— Красиво, — соглашается она. — Спасибо.
— Не за что, — машет рукой Юля. — Мы же семья. Правда, жить в красоте приятнее, когда знаешь — никто не выгонит.
И тут у Людмилы внутри что-то тихо щёлкнуло. Как диагноз, который вдруг стал понятен.
— Выгонит? — переспрашивает она спокойно. — Кто кого собирается выгонять?
— Да никто, тёть, — успокаивает Саша. — Просто мы понимаем — у тебя своя жизнь, свои планы. А нам нужна стабильность.
— Стабильность — это квартира собственная, — замечает Людмила.
— Ну, не у всех она есть, — вздыхает Юля. — Нам ещё копить и копить. А пока… пока мы здесь обустроились.
Территория меняет хозяев
Людмила идёт на кухню за сахаром. На самом деле — чтобы перевести дух и подумать.
За окном шумит вечерний двор, где-то играют дети. Обычная жизнь, где у каждого есть своё место.
На кухонном столе — новый роутер. Совсем не там, где стоял вчера.
— Юль, роутер зачем переставили?
— А в нашей комнате сигнал лучше стал, — отзывается та из гостиной. — Не возражаешь?
Людмила не отвечает. Открывает холодильник — половина полок занята незнакомыми продуктами. Обычная еда, но много. Мясо, рыба, овощи — будто они здесь надолго.
— Кстати, тёть, — Юля заглядывает в кухню, — давай завтра с утра в МФЦ сходим. Временную регистрацию оформим, и всё будет официально.
— Официально, — повторяет Людмила. — А долго эта временная действует?
— Полгода можно сделать. Потом продлить. Удобно же — и нам спокойнее, и тебе проще. Документы-то оформлены будут.
Саша что-то сверлит в коридоре. Звук резкий, уверенный.
— Что сверлишь?
— Крючок для ключей вешаю, — отвечает он, не прерываясь. — От нового замка.
Семья или квартиранты?
Людмила возвращается в гостиную. Юля сидит на диване, листает что-то в телефоне. Выглядит совершенно домашней, освоившейся. Даже домашние тапочки купила — мягкие, удобные.
— Слушай, а как же ваша съёмная квартира? — вспоминает Людмила. — Ту, где вы жили?
— Хозяйка продаёт. Срочно освободить попросила. — Юля не поднимает глаз от экрана. — Хорошо, что ты согласилась нам помочь.
— Но когда я согласилась на регистрацию?
— Ну как когда? Когда пустила пожить.
— Я пустила на месяц.
— Месяц — это несерьёзно, тёть. Что за месяц найдёшь? Рынок жилья сейчас сложный.
Сверление в коридоре смолкает. Саша появляется в дверях, отряхивает руки.
— Готово. Теперь у каждого будет свой ключ.
— У каждого?
— Ну да. У нас и у тебя. Справедливо же.
Справедливо.
Людмила медленно кивает. Как на приёме, когда пациент рассказывает симптомы, а диагноз уже ясен. В груди что-то холодеет — не от страха, а от понимания.
— А если я против регистрации?
Воцаряется тишина. Юля наконец поднимает глаза от телефона.
— Против? А почему?
— А зачем?
— Как зачем? Мне на работе нужно. Без местной регистрации сложно устроиться.
— А если я скажу нет?
Пауза затягивается. Саша переступает с ноги на ногу.
— Тёть, — осторожно начинает Юля, — мы же договаривались.
— Мы договаривались о месяце.
— Но ситуация изменилась.
— Чья ситуация?
— Деньги никто не просил тратить на ремонт, — говорит Людмила спокойно. — Я не просила.
Документы не лгут
На следующее утро Людмила проснулась в пять — как всегда за тридцать семь лет работы.
За стеной слышались приглушённые голоса племянницы с мужем. Людмила лежала, прислушиваясь, и поняла: говорят о ней. Не злобно, деловито. Как врачи обсуждают сложного пациента.
Она встала, сделала привычную зарядку и отправилась в МФЦ. Не за регистрацией Юли — за собственными документами.
— Мне нужна выписка из ЕГРН, — сказала она сотруднице. — О праве собственности.
— Для каких целей?
— Для себя.
Документ обещали через три рабочих дня. Людмила записала номер заявления и пошла домой с ощущением, будто сделала первый правильный шаг.
Свои правила в чужом доме
Следующие три дня прошли в странной атмосфере.
Юля и Саша стали подчёркнуто хозяйственными. Покупали продукты, готовили ужины, мыли посуду — и при этом создавали ощущение, что делают огромное одолжение.
Особенно Юля:
— Тётя, а ты когда стираешь? Нам нужно постираться.
— Хорошо, что мы холодильник разобрали — такой бардак там был.
А Саша начал курить на балконе. Каждый вечер. И окурки не убирал.
А может поделим?
На четвёртый день Людмила получила выписку.
Свежий документ с печатями, на хорошей бумаге. «Выписка из Единого государственного реестра недвижимости». Чёрным по белому: «Кравцова Людмила Петровна — собственник».
Юля сидела на кухне с телефоном, что-то быстро печатала.
— Работаешь? — спросила Людмила.
— Вакансии смотрю. Без регистрации везде отказывают.
— Кстати, тёть, — сказала она, не поднимая головы, — мы тут посчитали. Коммунальные платежи выросли. Свет, вода, газ — всё больше тратится.
— Логично.
— Может, поделим пополам?
— Что именно?
— Коммуналку. По-честному же.
Людмила отпила чай. Крепкий, правильной температуры.
— Юль, а свидетельство на квартиру ты видела?
— Какое свидетельство?
— О праве собственности.
Людмила достала из сумочки свежую выписку, развернула на столе.
— Читай.
Юля пробежала глазами по строчкам. Лицо постепенно менялось.
— Ну и что?
— А то, что собственник здесь один. И коммуналку платит один. И решения принимает один.
— Тётя, мы же родственники.
— Родственники. Но квартира моя.
Крайний разговор
Вечером произошёл решающий разговор.
Саша сел напротив, Юля рядом с ним — против Людмилы. Как на врачебной комиссии.
— Людмила Петровна, — начал Саша серьёзно, — давайте решим всё цивилизованно.
— Давайте.
— Мы готовы полностью компенсировать вам расходы. Коммуналку, продукты, всё.
— Не нужно.
— Тогда что нужно?
Людмила посмотрела на них. Молодые, красивые, искренне убеждённые в своей правоте. Как некоторые её пациенты — требовали рецепты и не понимали отказов.
— Нужно, чтобы вы нашли себе жильё.
— За неделю? — возмутилась Юля.
— У вас был месяц. Прошёл.
— Но мы не нашли!
— Ваша проблема.
— Тётя! Мы же семья!
— Семья. Поэтому я не вызываю участкового. Ещё неделя — и всё.
Наступила тишина. Саша смотрел в пол.
— А если не найдём за неделю?
— Найдёте.
— Откуда уверенность?
Людмила встала, подошла к окну. За стеклом темнел знакомый двор, горели окна в других квартирах. У каждого своя жизнь, свои границы.
— Потому что другого выхода нет. Это моя квартира. И я хочу жить в ней одна.
— Одна? А семья?
Людмила повернулась.
— Семья не живёт за чужой счёт.
Через неделю они съехали.
Нашли двухкомнатную квартиру в соседнем районе — оказалось, когда действительно нужно, находится быстро.
Прощались официально. Саша пожал руку, Юля чмокнула в щёку.
— Тёть, — сказала она на пороге, — может, мы ещё встретимся.
— Может.
— Жаль только, что так получилось.
— А как получилось?
— Ну… что ты оказалась такой…
— Какой?
— Жёсткой.
Людмила подумала.
— Не жёсткой, Юль. Взрослой.
Дверь закрылась. В квартире наступила тишина — первая за полтора месяца.
Людмила заварила чай, села в любимое кресло, включила новости.
На столе лежала выписка из МФЦ — больше не нужная, но важная. Напоминание о простой истине: границы надо уметь защищать.
Даже от родственников.
