На кухне пахло свежесваренным борщом и жареным луком. Ирина ловко поставила кастрюлю на плиту, поправила полотенце на крючке и посмотрела на часы. Вечером должен был прийти Максим — как всегда усталый, но с этим своим фирменным видом «я добытчик, я герой».
Ирина, если честно, давно заметила: его геройство в последние месяцы куда-то делось. Он теперь приходил домой не с шутками и разговорами, а с телефоном в руках. Телефон он, между прочим, стал класть экраном вниз. Как будто у него там секреты Госдумы, а не переписка с коллегами.
— Ну что, Ириш, — раздался звонкий голос из коридора. Это была Людмила Петровна, свекровь. Ввалилась, как хозяйка квартиры, хотя по документам квартира была Иринина, доставшаяся от родителей. — Ты опять борщ варишь? Господи, ну сколько можно! Мужчине мясо надо, а не твои свекольные фантазии.
Ирина обернулась и натянуто улыбнулась.
— Борщ с мясом, Людмила Петровна. Говядина. Всё как вы любите.
— Да? — прищурилась та, снимая куртку и бросая её прямо на стул. — Вот это ты сказала «как я люблю». Ты меня тут собралась кормить? Я же к сыну пришла.
— А сын пока на работе, — спокойно ответила Ирина. — Так что кормить придётся меня.
Свекровь прыснула, будто услышала шутку уровня КВН.
— Да ты, Ириш, юморить научилась. Гляди, а то мужики такого не любят. У Максима терпение не железное.
Эта фраза прозвучала как бы мимоходом, но Ирина почувствовала укол. Людмила Петровна вообще любила такие «мимоходом» реплики: вроде бы ничего, а настроение на вечер испорчено.
Ирина молча переставила кастрюлю на маленький огонь и подумала: Ну вот опять. Она заходит как к себе домой. И всегда с этими намёками…
— А кстати, — продолжила свекровь, заглядывая в холодильник, как ревизор. — Чего это у вас магнитики всё те же? Турции нет, Египта нет, хотя обещал он тебя свозить. Я ему ещё говорила: «Максимка, ну что тебе стоит? Женщине надо мир показывать, а не только магазин у дома».
Ирина поставила руки в боки.
— Людмила Петровна, а вы сами когда последний раз за границей были?
— Ну я-то… я пенсионерка, мне не положено. А ты у нас молодая. Сама понимаешь: если мужик не возит — значит, что-то не то. Может, у него другие заботы. Или другая компания, — сказала она с таким видом, будто между делом, но глаза её блеснули.
Ирина стиснула зубы.
— Другая компания у него на работе, Людмила Петровна. Коллеги.
— Ага, коллеги, — протянула та и закатила глаза. — Все мы знаем, какие нынче коллеги. Молодые, стройные, с ногами от ушей. Не то что мы, старые куры.
Ирина хотела огрызнуться, но в этот момент дверь хлопнула — пришёл Максим.
— Ну наконец-то! — радостно воскликнула Людмила Петровна и кинулась к сыну. — Сынок, я уж заждалась. Ты как, живой-здоровый?
Максим устало улыбнулся, поцеловал мать в щёку и бросил сумку в угол.
— Привет. — Он бросил взгляд на жену и как-то виновато отвернулся.
Ирина это движение заметила. Сердце неприятно кольнуло.
— Борщ готов, — сухо сказала она. — Садитесь.
Они расселись. Максим быстро наложил себе миску, уткнулся в телефон. Людмила Петровна принялась рассказывать новости про соседку, которая «всё ещё надеется выйти замуж за водителя автобуса».
Ирина слушала вполуха, думая только об одном: Почему он не смотрит на меня? Почему всё время этот телефон?
— Максимка, — вдруг сказала свекровь, — а ты помнишь, что я просила? Ну насчёт комнаты?
— Мам, не сейчас, — нахмурился он.
— А что такого? — не унималась она. — Я ж просила помочь студентке одной. Хорошая девочка, приличная. Ей негде жить, а у вас тут место пропадает.
Ирина резко поставила ложку на стол.
— Это моя квартира, Людмила Петровна. И никакие «студентки» тут жить не будут.
— Ириш, ну ты чего сразу в штыки? — вздохнула свекровь. — Девочка приличная, учится, не гулящая. Тебе бы самой родить, а ты всё с кастрюлями…
— Мама! — перебил Максим, но голос его звучал как-то вяло, будто он не хотел реально вмешиваться.
Ирина медленно поднялась.
— Я поняла, — сказала она тихо. — Значит, вы вдвоём решили, что мне тут место только до тех пор, пока я вам удобна. А потом сюда подселят «приличную девочку».
— Господи, да не придумывай ты! — всплеснула руками свекровь. — Я ж добра хочу. Ты же видишь: сын устал, у него забот полно. Мужчине нужны перемены, понимаешь?
Ирина посмотрела на мужа.
— Макс, ты согласен?
Он замялся.
— Ира, ну… мама просто волнуется. Давай не будем сейчас ссориться.
В кухне повисла тишина. Слышно было только, как тихо булькает борщ. Ирина вдруг поняла: вот оно, начало конца.
— Хорошо, — медленно сказала она. — Не будем. Но я запомнила.
Она снова села, улыбнулась — так, что Максиму стало не по себе.
— Приятного аппетита.
И в её голосе прозвучала такая сталь, что даже свекровь замолчала.
На следующий день Ирина проснулась раньше обычного. В квартире стояла тишина — Максим уже ушёл, оставив на столе записку «Уехал на совещание, буду поздно». Почерк неровный, словно писал на бегу. Ирина нахмурилась: он никогда раньше так не писал.
Телефон мужа лежал на тумбочке. Странно. Обычно он носил его с собой даже в туалет. Ирина долго смотрела на этот чёрный прямоугольник, потом решилась. Взяла. Разблокировала — пароль был тот же.
В мессенджере первым высветилось сообщение: «Не волнуйся, я всё объясню. Мама договорилась. Комната уже готова».
Ирина почувствовала, как внутри что-то холодное поднялось до горла. Она перечитала ещё раз. Комната. Готова. Какая комната? У кого договорилась?
— Ах вот оно что… — прошептала она.
Дальше лезть не стала — не из трусости, а потому что поняла: лишние подробности сейчас только убьют её окончательно.
В этот момент дверь хлопнула. Вошла свекровь — опять без звонка, как хозяйка.
— Доброе утро, — бодро сказала она, ставя на стол пакет с продуктами. — Я тут молочка принесла, творог, сметану. Тебе полезно будет.
— Для чего полезно? — спокойно спросила Ирина, убирая телефон обратно на место.
— Ну… для здоровья. А если бы ты ещё внука родила, так вообще цены бы тебе не было, — ответила Людмила Петровна и поставила сметану в холодильник.
Ирина смотрела на неё внимательно, с прищуром.
— А скажите, Людмила Петровна, для кого это всё затевается? Комната, молоко, творог? У меня ощущение, что вы тут семью строите без моего участия.
Свекровь резко повернулась, прижала руки к бокам и смерила невестку взглядом.
— Слушай, Ира, не начинай. Ты же сама видишь: Максим устаёт, ты его не радуешь. Он мужчина, ему нужно ощущение жизни. А у тебя всё — борщи, тряпки. Ну сколько можно?
Ирина подняла брови.
— А студентка — это, конечно, «ощущение жизни»?
На секунду лицо свекрови дёрнулось. Но она быстро улыбнулась.
— Так ты уже знаешь. Ну и прекрасно. Не будем играть в прятки. Да, Лена ждёт ребёнка. От Максима.
Эти слова прозвучали буднично, как будто речь шла о покупке новой стиральной машины.
Ирина почувствовала, как всё внутри перевернулось. Но на лице появилась странная улыбка.
— Интересно. Значит, я здесь кто? Соседка по коммуналке?
— Ну зачем так? — всплеснула руками свекровь. — Ты же умная женщина. Ты могла бы сама понять: твой брак трещит по швам. Но не переживай, я не оставлю тебя на улице.
— Какая забота, — с сарказмом произнесла Ирина. — Прямо мать Тереза. Только вот одно уточнение: квартира — моя. И никакой Лены здесь не будет.
— Да кто тебя спрашивать-то будет? — фыркнула Людмила Петровна. — Ты думаешь, если в документах твоё имя, то всё? А если Максим подаст на раздел имущества? А если ребёнок родится? Суд, алименты… Ты сама себя в угол загоняешь.
Ирина медленно подошла к столу, облокотилась и посмотрела прямо в глаза свекрови.
— Людмила Петровна, я понимаю, что вы привыкли считать меня удобной дурочкой. Но я не такая. Уйти я не уйду. А вот вам с сыном придётся решать, где вы будете жить.
— Ты угрожаешь? — прищурилась та.
— Нет, — улыбнулась Ирина. — Я предупреждаю.
Повисла пауза. Обе женщины стояли напротив друг друга, как на ринге.
В этот момент снова хлопнула дверь. Вошёл Максим. Он застыл, увидев их.
— Что происходит? — спросил он, пытаясь улыбнуться.
— Спроси у своей матери, — ответила Ирина.
— Иришка, ну зачем так? — начал он, подходя ближе. — Давай поговорим спокойно.
— Спокойно? — она резко повернулась к нему. — Ты собирался поселить сюда любовницу! Беременную! В моей квартире!
Максим побледнел.
— Подожди… ты всё не так поняла…
— А как я должна была понять? — перебила Ирина. — Телефон твой я видела. Сообщения тоже. И слова твоей мамочки слышала. Тут уж фантазии не нужно.
Людмила Петровна вмешалась:
— Ира, ну что ты сцены устраиваешь? Ты же взрослая женщина! Разве не видишь, что так будет лучше для всех?
Ирина резко отодвинула стул, так что тот грохнул о стену.
— Для всех? — её голос звенел. — Для вас — может быть. Но не для меня.
Она подошла к Максиму и ткнула пальцем ему в грудь.
— Знаешь что, герой? Хочешь жить с Леной — живи. Но не здесь. Эта квартира — мой дом. Я отсюда не уйду.
— Ира, ты же понимаешь… — начал он, но она перебила.
— Нет, Максим. Теперь ты меня слушай. Ты и твоя мамочка думали, что я покорно соберу вещи и уйду? Так вот, не дождётесь. Хотите устроить себе «комнату для беременной»? Ищите её в другом месте.
Максим молчал. Свекровь шумно дышала.
Ирина выпрямилась, глядя на обоих с ледяным спокойствием.
— Я ещё подумаю, что делать дальше. Но одно ясно: я больше не ваша жертва.
И с этими словами она вышла в спальню, оставив их на кухне в полной тишине.
Ирина провела бессонную ночь. Она лежала в темноте, слушала, как Максим ворочается на диване в гостиной, и думала только об одном: Если я сейчас дам слабину, они вытрут об меня ноги. А если я встану — то выживу. И выживу красиво.
Утро началось тихо. Тишина была даже громче, чем вчерашние крики. Максим сидел на кухне, нервно листая новости в телефоне, как будто пытался спрятаться за чужие заголовки. Людмила Петровна уже была в доме — словно ночевала тут, хотя Ирина не заметила, когда она пришла.
— Ириш, давай поговорим, — начал Максим, потирая виски. — Мы не враги друг другу. Но надо как-то решать…
— Решать? — Ирина села напротив и положила на стол документы. — Вот и будем решать.
— Что это? — нахмурился он.
— Право собственности, — холодно ответила она. — Квартира полностью моя. Я не вписывала тебя в долю, хотя ты тогда упрашивал. И знаешь, почему? Потому что я знала: этот день настанет.
Максим побледнел.
— Ира… ну зачем так?
— Затем, что ты хотел привести сюда Лену, — в голосе её была сталь. — Беременную от тебя девочку. И сделать её хозяйкой в моём доме.
Людмила Петровна встрепенулась:
— Да что ты за женщина такая? У тебя ни детей, ни наследников. Что ты теряешь? Разве жалко?
Ирина поднялась.
— Жалко? Жалко себя. Жалко годы, что потратила на вас обоих. Жалко, что позволяла унижать себя вашими намёками и хитростями. Но это закончилось.
Она шагнула ближе к свекрови и неожиданно резко отодвинула её стул. Людмила Петровна ойкнула и схватилась за стол.
— Вон из моей квартиры, — голос Ирины дрожал, но не от слабости, а от силы. — Оба. Немедленно.
— Ты что, с ума сошла?! — взвыл Максим. — Это мой дом тоже!
— Нет, — отрезала Ирина. — Твой дом там, где твоя Лена. А здесь мой дом.
Он шагнул к ней, схватил за руку.
— Ты меня не выгонишь, Ира! Я муж!
Она выдернула руку и так посмотрела на него, что он осёкся.
— Муж? Мужчина, который предал? Мужчина, который прятался за спиной мамочки? Ты уже давно не муж. Ты — ошибка.
Повисла пауза. Людмила Петровна открыла рот, но Ирина перекрыла её голосом:
— Вещи собирайте. У вас час. Потом я меняю замки.
Максим вскинулся:
— Ты не имеешь права!
Ирина положила ладонь на документы, словно на оружие.
— Я имею все права.
И именно в эту секунду он понял: всё кончено. В её глазах было то, чего он никогда раньше не видел. Никаких слёз. Никаких мольб. Только решимость.
Они собирали вещи молча. Максим ворчал, матерился себе под нос. Людмила Петровна шипела, что «ещё посмотрим». Но Ирина стояла в дверях, как страж, и не двинулась с места.
Через час дверь захлопнулась. Квартира опустела.
Ирина осталась одна. Села на диван и впервые за долгое время выдохнула спокойно.
Да, впереди — развод, суды, слухи. Но это уже не страшно. Страшнее было бы остаться жертвой.
Она улыбнулась. Пусть попробуют отобрать у неё жизнь. Она ещё покажет, кто тут хозяйка.
Это мы ещё посмотрим, — тихо сказала она сама себе. И впервые эти слова прозвучали не как угроза, а как обещание новой жизни.
