Анна терпеть не могла звук ключей в замке. Даже если это был муж, даже если она точно знала, что он должен вернуться к шести. Всё равно сердце ухало вниз: что-то сейчас войдёт, принесёт шум, суету, обязательство улыбаться и отвечать на вопросы, даже если не хочется. Сегодня замок провернулся дольше обычного, с характерным металлическим скрежетом, как будто кто-то не мог попасть ключом в скважину.
— Господи, опять, — Анна машинально поправила резинку на волосах, встала со стула и выключила плиту. На сковороде шкворчали бедрышки куриные — Игорь любил именно бедрышки, не грудку. Грудка ему сухая.
Дверь открылась с шумом, и на пороге — вместо мужа, в дорогом пуховике с блестящей молнией — возникла Марина. Сестра Игоря. С двумя сумками и видом женщины, которой должны были радоваться все вокруг.
— Привет, Анька! — крикнула она, даже не снимая ботинок, и пошла по коридору. — Ну я к вам. Временно.
Анна не успела даже рта открыть. За Мариной протиснулась Наталья Сергеевна, свекровь, со своей вечной выраженной уверенностью, что мир обязан ей место у первой кассы.
— Анют, не смотри так, — бросила она, развязывая платок. — У Марины беда. Муж, сволочь, выгнал. А жить-то где? Вот и решили — у вас пока поживёт.
Анна сглотнула. В её голове прозвучало это «пока». Оно всегда было растяжимое, как жвачка: могло длиться день, месяц или три года.
— Здравствуйте, — тихо ответила она и вытерла руки о фартук.
Марина уже влетела в спальню, хлопнула дверью и загремела молниями чемоданов.
— Я только вещи разложу, — крикнула оттуда. — Мне бы кровать, а диван, наверное, вам с Игорем, вы ж привыкли.
Анна пошла за ней.
— Марина, подожди. Тут наша спальня.
— Ну и что? — та, не оборачиваясь, уже вытаскивала из чемодана яркие кофты. — У меня нервный срыв, понимаешь? Мне нужно отдельное место. А вы с Игорем можете и в зале. Чего вам? Молодые ещё.
Анна почувствовала, как уши вспыхнули.
— Мы не будем спать на диване.
В ответ — хохот, звонкий и нарочито весёлый.
— Анька, ты чего? Ты вообще хозяйка или так, мебель? — Марина вскинула брови, будто проверяла реакцию.
Слова ударили в солнечное сплетение. Мебель. Именно так она себя и чувствовала в этой квартире последние два года. Квартира была записана на Игоря. Досталась ему от отца, официально приватизирована на него одного. Анна об этом знала: она сюда пришла как жена, без права голоса.
В дверях появилась свекровь, хлопнула ладонью по косяку:
— Девочки, ну хватит! Марина здесь временно, а ты, Ань, не устраивай трагедий. У нас семейное жильё, надо поддерживать друг друга.
Анна сжала зубы. Семейное жильё — выражение, от которого её передёргивало.
Игорь вернулся через час. Увидев сестру, обнял её и сказал:
— Ну, правильно. Тут у нас места хватает. Потерпим немного.
— Потерпим, — эхом повторила Анна, но так, что даже он поднял глаза.
— Аня, ну чего ты? Марина ж в беде, — сказал он уже тише, глядя куда-то в сторону.
— А я? Я в какой ситуации? — спросила она, не выдержав.
— Ты в нормальной, — он обнял её за плечи, как ребёнка. — У тебя муж, квартира, работа. Всё же хорошо.
Следующие дни Анна жила, как в тесной клетке. Марина вставала поздно, в халате, и первым делом шла на кухню:
— А чего у вас чай нормальный не покупается? Я, между прочим, люблю листовой, а не этот пыльный в пакетиках.
Анна молчала. На плитке вечно стояла грязная кружка Марины. В ванной — её фен, кремы, шампуни.
Свекровь приезжала через день «помогать дочке». На самом деле — командовать.
— Ань, ты, конечно, готовишь, но мужчине надо по-другому. Мясо чаще. Салаты эти твои — трава одна.
Анна слушала и кивала.
В пятницу вечером, за ужином, ситуация рванула. На столе стояли котлеты, картошка, огурцы. Анна расставила тарелки, села последней.
— Слушай, Ань, — Марина заговорила между делом, — а ты могла бы на время съездить к своей маме? Ну, чтобы мы с Игорем нормально пожили. Мне неудобно, когда вы тут вдвоём вьётесь.
Анна застыла с вилкой в руке.
— Ты серьёзно?
— А что такого? Ты же не хозяйка здесь, — Марина улыбнулась, как будто обсуждала прогноз погоды. — Жена — это не хозяйка.
Игорь потянулся за хлебом и промолчал.
— Игорь? — Анна повернулась к нему.
— Ну… зачем ты раздуваешь? — он уставился в тарелку.
Наталья Сергеевна поправила очки и вздохнула:
— Женщина должна уметь терпеть. Это главное качество в браке.
В груди у Анны что-то оборвалось. Она медленно отодвинула тарелку, встала и пошла в комнату. За спиной осталась тишина — та самая, тяжёлая, как крышка гроба.
Её руки дрожали. Она села на край кровати и впервые за долгие годы поняла: всё, терпение закончилось.
Анна не спала полночи. Лежала, слушала, как в соседней комнате Марина разговаривает по телефону — громко, с визгом, с хохотом. То ли с подругой, то ли с каким-то мужиком. Слова «да я теперь у брата живу, как у Христа за пазухой» прожгли мозг.
В три ночи хлопнула дверь холодильника. Шуршание пакета, стук ложки о кастрюлю. Анна натянула одеяло на голову, но уснуть так и не смогла.
К утру она была разбита.
— Ты какая-то нервная, — сказал Игорь, намазывая масло на хлеб. — Может, сходи к врачу?
Анна посмотрела на него так, что он замолчал и пошёл в ванную.
Вечером субботы конфликт вырвался наружу. Анна вернулась из магазина с двумя тяжёлыми пакетами. В коридоре — туфли Марины, сваленные в кучу, запах её парфюма, резкий, удушающий. На кухне — пепельница, полная окурков.
— Ты куришь здесь? — Анна поставила пакеты на стол.
— А что такого? — Марина сидела в её кресле, закинув ногу на ногу. — Это ж не твоя квартира.
Анна почувствовала, как кровь бросилась в лицо.
— В нашей квартире курить нельзя.
— В вашей? — Марина рассмеялась. — Дорогуша, квартира брата. А ты тут приживалка.
Анна выпрямилась.
— Я жена.
— Жена, — протянула Марина, вставая и глядя сверху вниз. — Сегодня жена, завтра — бывшая. Ты понимаешь, что ты тут никто?
Слова были как пощёчина. И, может быть, если бы Марина остановилась, ничего страшного не случилось. Но она сделала шаг ближе, ткнула пальцем в плечо Анны.
— Ты вообще головой думаешь?
Анна отшатнулась.
— Убери руки.
— А если нет? — Марина снова ткнула пальцем.
Анна резко оттолкнула её. Та споткнулась о стул, заорала:
— С ума сошла, дура!
Вбежал Игорь.
— Что происходит?!
Марина, хватая грудь, скорбным голосом:
— Она на меня напала!
— Я не нападала, — Анна едва сдерживала дрожь. — Я сказала, чтобы не лезла в меня руками.
Игорь посмотрел на жену, потом на сестру. Его лицо исказилось от раздражения.
— Ань, ну зачем? У тебя что, совсем терпения нет? Это же семья!
— Семья? — Анна рассмеялась нервно. — Это твоя семья. А я у вас что? Мебель?
— Хватит, — он махнул рукой. — Я устал. Мне завтра на смену.
Он ушёл в комнату, хлопнув дверью.
Марина победоносно усмехнулась и включила телевизор.
Следующие дни превратились в пытку. Анна чувствовала себя чужой в каждой комнате. Даже на кухне, где раньше всё было её: кастрюли на своих местах, специи, полотенца. Теперь — хаос. Марина жарила яичницу в одиннадцать утра, оставляла сковородку грязной, а когда Анна делала замечание, отвечала:
— Ты лучше сама убери, раз такая чистюля.
Свекровь подлила масла в огонь:
— Аня, ты должна понимать: у брата и сестры связь особая. А ты кто? Пришла и думаешь, всё под себя перестроишь?
Анна молчала, но внутри накапливался гнев.
Кульминация настала в воскресенье. Ужин. Анна поставила на стол суп, салат, хлеб. Сама есть не села — аппетит пропал.
— Ань, ты чего не ешь? — спросил Игорь.
— Не хочу.
Марина тут же вставила:
— Конечно, не хочет. Она же у нас всё время обиженная.
Анна подняла глаза.
— Знаешь что, Марина? Я тебе не подружка и не психолог. Хочешь жить здесь — уважай правила.
— Какие правила? — Марина фыркнула. — Это моя квартира тоже.
— Нет. Это квартира Игоря. А я его жена.
— Ха! Жена — это не хозяйка. Запомни.
Анна резко встала.
— Довольно. Либо она уходит, либо я.
Вилка выпала из рук Натальи Сергеевны.
— Ах вот как! Значит, ставишь сына перед выбором?
Анна повернулась к мужу.
— Игорь. Говори.
Он сидел, как школьник, пойманный на списывании. Вздохнул, пожал плечами.
— Ань… ну потерпи.
Тишина.
Анна медленно пошла в спальню. Достала чемодан. Сначала сложила бельё, потом кофты, пару платьев. Движения были холодные, механические, как у хирурга, который делает операцию.
Марина стояла в дверях, довольная, как кошка у миски.
— Ну наконец-то.
Анна подняла глаза.
— Рано радуешься. Я не ухожу. Я просто готовлюсь.
— К чему?
Анна захлопнула чемодан.
— К тому, что здесь всё изменится.
И впервые за долгое время она сказала это твёрдо, без дрожи.
Анна проснулась в шесть утра, ещё до будильника. В квартире стояла тишина, только холодильник тихо гудел. Она лежала на спине, уставившись в потолок, и понимала: больше так нельзя.
Вчерашний ужин был последней каплей. Её в буквальном смысле вытолкнули за дверь собственного дома. Ещё чуть-чуть — и она сама начнёт верить, что действительно мебель.
Она вышла в коридор. Чемодан стоял у стены, молча напоминая о том, что выбор сделан.
В семь утра Марина появилась на кухне, в халате, с кружкой кофе.
— Ну что, Анька, собралась? — она скривила губы. — Давай, освобождай место.
Анна обернулась к ней и впервые за всё это время улыбнулась. Холодно, спокойно.
— Нет, Марина. Это ты освобождаешь место.
— Чего?! — у той аж кружка дрогнула.
— Ты здесь временно. Ты это сказала в первый день. Так вот, время вышло.
Марина фыркнула, но в голосе уже звучала неуверенность.
— А если не выйду?
Анна поставила перед ней лист бумаги.
— Это заявление в полицию. Хочешь проверить, выйдешь или нет?
Марина побледнела.
— Ты шутишь.
— Нет. Статья 19.1 КоАП. Нарушение порядка пользования жилым помещением. Я имею право вызвать участкового. И ещё могу заявить о препятствиях к совместному проживанию с мужем.
В дверях стояла свекровь. Смотрела, как хищник на жертву.
— Анют, ты чего удумала? Это же позор на всю семью!
Анна повернулась к ней:
— Наталья Сергеевна, вы прекрасно знаете законы. Квартира в собственности у Игоря. Я — его жена. По закону имею право жить здесь. А вы и ваша дочь — нет.
Наталья Сергеевна покраснела.
— Ты нас выгоняешь?
— Я защищаю свой дом.
В этот момент вошёл Игорь. В руках пакет с продуктами. Он застыл, увидев лица.
— Что случилось?
Анна обернулась к нему.
— Игорь, говори честно. Ты на чьей стороне?
Он молчал. Смотрел то на мать, то на сестру. Потом — на Анну.
— Я не хочу скандалов…
— Ты не хочешь скандалов, — перебила Анна. — А я не хочу быть мебелью. Так вот, выбирай: или ты сейчас просишь их уйти, или я ухожу навсегда.
Тишина. Даже холодильник будто замолк.
Наталья Сергеевна ахнула.
— Сын, не смей!
Марина вцепилась брату в руку:
— Я ж твоя сестра!
Игорь тяжело выдохнул.
— Мама… Марина… уходите.
Наталья Сергеевна вскрикнула так, будто её ударили.
— Сын! Ты что несёшь?!
— Я сказал. Уходите.
Марина отшатнулась, глаза округлились.
Анна стояла, не веря своим ушам. Но Игорь смотрел на неё впервые прямо, не пряча взгляд.
Сборы были быстрыми. Марина швыряла вещи в сумку, плакала, звонила кому-то, жаловалась. Свекровь проклинала Анну, шипела, обещала, что всё ещё аукнется.
А Анна просто стояла на кухне, держась за спинку стула, и впервые за два года чувствовала: это её дом.
Когда дверь за ними захлопнулась, тишина показалась звенящей.
Игорь сел на диван, закрыл лицо руками.
— Я не знаю, правильно ли сделал.
Анна подошла, положила ладонь ему на плечо.
— Правильно. Впервые за всё время.
Она пошла к окну, распахнула его. В квартиру ворвался прохладный воздух.
И впервые он был свежим.
