Ольга сидела за ноутбуком на кухне, чашка остывшего кофе стояла рядом, но руки так и не тянулись к ней. Рабочие эскизы мелькали на экране: клиентка просила срочно придумать новый вариант оформления офиса, а у неё на душе скребли кошки — не до чужих офисов было. В квартире стояла привычная тишина: Дмитрий ещё спал. Вернее, делал вид, что спит, потому что поздно ночью она слышала, как он долго шептался с матерью по телефону. И голос у него был такой… прижатый, будто он оправдывался.
Они жили вместе уже пять лет. Без штампа, но со всеми вытекающими. Квартира — её, купленная ещё до знакомства с Дмитрием. Машина тоже её, на свои, честные. Он переехал «временно», с чемоданчиком, но временное, как известно, часто становится постоянным. И в быту Дмитрий был удобен: не пил, не шлялся, на диване сутками не лежал. Но вот эта его зависимость от мамы… Ольга сначала относилась к этому снисходительно. Ну, есть у человека близкая связь с родительницей. И что? А теперь начинала понимать: мамина тень ходит за ними по пятам.
— Оль, — раздалось сонное из-за двери. — А ты не видела мой паспорт?
Она вздрогнула.
— В тумбочке, где всегда, — ответила сухо.
Дмитрий вышел, почесываясь. В домашней футболке, с помятой физиономией. Сел за стол, достал телефон и уткнулся в него. Вроде бы обычное утро, но внутри у Ольги уже копилось раздражение.
— Ты вчера до двух ночи с мамой совещался? — она постаралась, чтобы голос звучал нейтрально.
— Да так… — он пожал плечами. — У неё давление, вот и не спала. А ты что, подслушивала?
— Слышно было.
Он смущённо хмыкнул и тут же, будто вспомнив что-то, поднял глаза:
— Слушай, тут такая мысль… А давай квартиру оформим на двоих? Ну, чтобы всё честно было. Мы же семья.
Ольга поставила кружку так резко, что кофе расплескался.
— Какая семья? Мы даже не расписаны.
— Ну и что? — он развёл руками. — Мы же вместе живём. Всё общее. У людей так принято.
— У «людей» может и принято, — прищурилась Ольга. — Но квартира моя. Куплена мной, задолго до тебя.
Дмитрий поёрзал на стуле.
— Ты меня за чужого держишь? — в голосе зазвенели нотки обиды. — Ты же сама говорила: доверие — это главное. А тут выходит, что ты мне не доверяешь?
— Не доверяю, когда разговор идёт о собственности, — спокойно отрезала она. — В доверие это не входит.
Он вздохнул театрально, с показной усталостью.
— Мамка права: ты всё считаешь. Мы же пара, а у тебя каждый квадратный метр — твой.
Ольга скрестила руки на груди.
— Перестань мне её цитировать. У вас с мамой свой союз? Отлично. Но мои стены в этот союз не входят.
Воздух в кухне словно загустел. Дмитрий вскочил, стул с грохотом отъехал назад.
— Знаешь что, я не собираюсь чувствовать себя посторонним в доме, где живу пять лет! — он повысил голос, сжал кулаки. — Если любишь — поделишься. А если нет…
— А если нет? — перебила она ледяным тоном.
Он хотел что-то сказать, но замолчал. Только дыхание сбилось, лицо покраснело. Взгляд метался — от стола к ней, обратно.
Молчание повисло между ними густое, тяжёлое. Наконец он прошипел:
— Всё у тебя через ж… гордыню.
Ольга встала, подошла к окну, распахнула его настежь. Холодный воздух ударил в лицо.
— Хватит считать чужое, Дим, — тихо сказала она, не оборачиваясь.
В этот момент он сорвался. Резко подошёл, схватил её за руку.
— Ты думаешь, без тебя я никто?! — выкрикнул.
Она дёрнулась, освободилась, глянула прямо ему в глаза.
— Думаю, что с тобой я превращаюсь в заложницу.
Он отшатнулся, будто от пощёчины. Потом, не сказав ни слова, схватил паспорт, телефон и вышел, громко хлопнув дверью.
Дмитрий вернулся под вечер. Не позвонил, не написал — просто пришёл, как ни в чём не бывало. На руках пакет из ближайшего супермаркета: колбаса, сыр, минералка и баночка оливок. Вид у него был какой-то нарочито бодрый, как у школьника, который после драки с одноклассником решил загладить вину жвачкой.
— Я ужин купил, — сказал он, будто это было подвигом. — Давай мириться.
Ольга даже не повернула головы. Сидела в гостиной за ноутбуком, чертила планировку для клиента. Лицо спокойное, но внутри всё сжалось.
— Ужин купил, значит? — медленно произнесла она. — А квартиру тоже в магазине взял? По акции?
Дмитрий выдохнул, поставил пакет на стол.
— Ну началось… Опять ты за своё.
— За своё, именно. Моё — моё. Не твоё.
Он сел напротив, потер лицо ладонями, словно умывался невидимой водой.
— Ты не понимаешь, Оль, — заговорил он мягче, — мама волнуется. Ей кажется, что я у тебя нахлебник. А я хочу доказать, что мы равные. Что у нас общее всё, понимаешь?
Ольга закрыла ноутбук, чтобы не отвлекаться, и посмотрела прямо на него.
— Знаешь, что я понимаю? Что ты не свои мысли говоришь, а мамины. Это она волнуется, а не ты. Ты-то вполне комфортно устроился.
— Ну что ты несёшь? — он вспыхнул, но глаза сразу забегали.
— Несу правду. Пять лет живём вместе. Кто платит за ипотеку? Никто — её нет. Потому что я купила квартиру раньше. Кто оплачивает коммуналку? Я. Машину на кого оформлена? На меня. И бизнес чей? Мой. Так где твоё «общее», Дима? В каком месте?
Дмитрий откинулся на спинку стула, скривился.
— Ты специально меня унижаешь, да?
— Нет, я просто констатирую факты.
Он резко поднялся, зашагал по комнате. Потом вдруг остановился, полез в карман и достал сложенный вчетверо лист бумаги.
— Ладно, я хотел по-хорошему, но, видимо, придётся официально. Вот. — Он положил бумагу на стол. — Нужно подписать.
Ольга нахмурилась. Взяла документ, развернула. С первого взгляда — какая-то заявка на подключение интернета. Но глаз зацепился за строку внизу: «Согласие на регистрацию права общей долевой собственности…».
Она похолодела.
— Ты что, сдурел? — голос её дрогнул, но быстро окреп. — Это что за цирк?
Дмитрий попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
— Да ну, ерунда, просто юрист так оформил. Ничего страшного.
— «Ничего страшного»? Ты хотел, чтобы я подмахнула, не глядя?
— Ну а что… Ты же доверяешь мне.
Ольга медленно встала. Бумага затрещала в её руках.
— Доверять — это одно. А подделка документов — другое. Ты в курсе, что это уголовка?
Дмитрий побледнел.
— Да перестань ты! Никто же не узнает.
— А ты идиот, — спокойно произнесла она, роняя лист на пол. — Подсунуть мне липу, да ещё так топорно.
Он вспыхнул, шагнул к ней.
— Я стараюсь ради нас! Ради будущего!
— Ради нас? — Ольга рассмеялась резко, зло. — Ради своей мамаши, которая мечтает выкинуть меня из моей же квартиры.
Он замер, как будто его ударили по лицу. Потом снова двинулся к ней, схватил за локоть.
— Ты не смей про мать так говорить!
Ольга рывком освободилась.
— Отпусти.
— Я сказал…
Она со всей силы толкнула его грудью назад. Дмитрий пошатнулся, налетел на стул.
— Хватит, — сказала она тихо, но твёрдо. — Собирай вещи.
Он растерянно моргнул.
— Чего?
— Чемодан, помнишь? С которого всё начиналось. Собери его обратно.
— Оля, ты серьёзно?
— Абсолютно. Замки завтра поменяю. Так что решай: уйдёшь нормально или вынесу твои шмотки в подъезд.
Он замотал головой, словно не верил в происходящее.
— Ты… ты ведь меня любила!
— Иди к маме, Дим. Там и обсудите, кто кого любил.
Ольга взяла телефон, спокойно набрала знакомый номер.
— Алло, Петрович? Да, добрый вечер. У меня тут документы странные нарисовались… Подделка, похоже. Завтра сможешь глянуть? Отлично. Спасибо.
Она говорила нарочито спокойно, глядя на Дмитрия. Тот стоял с опущенными руками, как мальчишка, которого застукали за кражей конфет в магазине.
— Я тебе этого не прощу, — прошептал он.
— А я не просила. — Ольга взяла со стола его паспорт и бросила на диван. — У тебя ночь. Завтра утром тебя здесь уже не будет.
Он не ответил. Только отвернулся и пошёл в спальню. Через минуту там загремела дверца шкафа, и по звуку было понятно: он, наконец, собирает вещи.
Ольга села в кресло, закрыла глаза и впервые за долгое время почувствовала странное облегчение. Да, впереди будет скандал. Будут звонки от свекрови, угрозы, может, даже попытки вернуться. Но решение принято. И обратно дороги нет.
Утро началось с телефонного звонка. Труба завибрировала на тумбочке так настойчиво, будто собиралась пробить дырку в дереве. Ольга только закрыла глаза под утро — шум в спальне стоял до двух: Дмитрий громыхал в шкафу, собирая свой «временный чемодан».
На экране высветилось: «Галина Ивановна».
Ольга усмехнулась. Вот и финальный акт этой дешёвой пьесы.
— Да? — сухо сказала она.
— Ольга, милая, — сладко защебетала свекровь, — ты, наверное, вспылила вчера. Димочка мне всё рассказал. Зачем так? Это же всё наше общее. Мы же семья.
— Мы не семья, — перебила Ольга. — И Димочка твой. Забирай его обратно.
На том конце повисла пауза. Потом голос стал жёстким, стальным:
— Ты пойми, девочка. Квартиру всё равно придётся переписать. Дмитрий вложил в неё годы своей жизни.
Ольга хмыкнула.
— Вкладываться можно по-разному. Кто-то вкладывается делом, кто-то — просто жрёт чужое и ноет.
— Ты пожалеешь! — голос сорвался на крик. — Мужчина не должен уходить из дома с пустыми руками!
— О, я только «за». Пусть унесёт мусорное ведро. Больше его тут ничего нет.
Щёлк. Ольга отключила звонок.
Через час Дмитрий вышел в прихожую с чемоданом. Глаза красные, но в голосе уже привычная наглость:
— Оль, ну чего ты… Я погорячился. Давай по-новой? Я всё исправлю.
Она стояла у двери, в руках ключи от новых замков.
— Ты уже исправил. — Она открыла дверь настежь. — Вон.
— Ты пожалеешь, — пробормотал он. — Мужчины без семьи не живут.
— Вот именно, — усмехнулась Ольга. — Мужчины.
Он прошёл мимо, не оборачиваясь. Чемодан грохотал по ступенькам.
Ольга закрыла дверь, вставила новый ключ в скважину, провернула. Звонко щёлкнул механизм. Конец.
Она прошла в гостиную, где ещё лежала та самая липовая бумажка. Подняла её, скомкала в кулак и бросила в мусорное ведро.
И впервые за все эти годы почувствовала себя по-настоящему дома. Без чужой тени. Без «мамочкиных советов». Без предательства.
— Хватит считать чужое, — повторила она себе вслух и рассмеялась.
И смех её звучал, как выстрел победы.
