Алексей складывал последние рубашки в чемодан, насвистывая что-то беззаботное. Солнечный свет играл на паркете их — теперь уже только её — квартиры, и каждый луч казался ему дорогой к новой жизни.
— Вот и всё, — пробормотал он, захлопывая крышку. — Наконец-то.
Марина стояла в дверях спальни, держа в руках кружку остывшего кофе. Её лицо было спокойным, почти безразличным — результат месяцев подготовки к этому моменту.
— Ключи оставишь на столике в прихожей? — её голос звучал деловито.
— Конечно. — Алексей повернулся к ней, и на секунду что-то промелькнуло в его глазах. Сомнение? Сожаление? Но момент прошёл. — Мне кажется, нам обоим станет легче.
— Мне кажется, ты прав.
Он взял чемодан и направился к выходу. У порога обернулся:
— Если что-то понадобится… ну, документы какие-то совместные…
— Всё решим через адвокатов. Спокойной ночи, Алексей.
Дверь закрылась за ним с мягким щелчком. Марина допила остывший кофе и пошла убирать квартиру. В углу гостиной стояла её мольберт с недописанной картиной — она не касалась кистей уже полгода.
Первые месяцы после развода Алексей чувствовал себя подростком, сбежавшим с уроков. Он снял стильную квартиру в центре, начал ходить в спортзал, обновил гардероб. Коллеги отмечали, что он помолодел лет на пять.
— Развод тебе на пользу, — смеялась Света из соседнего отдела. — Выглядишь как холостяк мечты.
— Да уж, свобода — это здорово, — отвечал Алексей, поправляя новый галстук.
Он встречался с разными женщинами. Умными, красивыми, успешными. Ходил на выставки, в театры, путешествовал. Жизнь била ключом.
Иногда, проходя мимо знакомых мест, он вспоминал Марину. Как они выбирали мебель для первой совместной квартиры. Как она смеялась над его неумелыми попытками готовить. Как молча обнимала его после трудных дней.
— Ностальгия, — говорил он себе. — Это нормально.
***
Марина же, оставшись одна, словно проснулась от долгой спячки. Первое, что она сделала — достала кисти и краски. Писала всё подряд: городские пейзажи, натюрморты, портреты случайных людей в кафе. Работы получались яркими, смелыми — совсем не похожими на её прежнее творчество.
— Что с тобой произошло? — удивилась её подруга Лена, разглядывая новые картины. — Раньше ты писала такие… спокойные вещи.
— Раньше я боялась быть громкой, — ответила Марина, смешивая краски на палитре. — Боялась привлекать внимание.
— А теперь?
— А теперь мне всё равно, что думают другие.
Она записалась на курсы по маркетингу, изучила основы продвижения в социальных сетях, создала собственный сайт. Её работы начали покупать. Сначала знакомые, потом клиенты по рекомендации, затем совсем незнакомые люди.
Через год после развода Марина получила предложение от небольшой галереи провести персональную выставку.
— Я не готова, — призналась она куратору.
— Поверьте, готовы. Ваши работы говорят сами за себя.
***
Тем временем жизнь Алексея начала давать трещины. Отношения с женщинами не складывались — все казались какими-то поверхностными после Марины. Работа, которая раньше приносила удовлетворение, стала рутиной. Свобода, которой он так дорожил, оборачивалась одиночеством.
— Может, стоит попробовать что-то серьёзное? — предложила очередная знакомая, Анна, менеджер по продажам в крупной компании.
— В смысле?
— Ну, съехаться, планы строить. Мне уже тридцать два, хочется стабильности.
Алексей почувствовал, как внутри что-то сжалось.
— Давай пока не будем торопиться, — сказал он.
Через неделю Анна перестала отвечать на его сообщения.
***
Второй год принёс Марине первый серьёзный успех. Её выставка получила отличные отзывы в местной прессе, а несколько работ купил известный коллекционер.
— Вы талантливы, — сказал он ей на вернисаже. — У вас особенный взгляд на мир.
— Спасибо. Знаете, я долго не решалась показать эти работы.
— Почему?
— Боялась, что они слишком личные. Слишком откровенные.
— Именно поэтому они и цепляют.
Марина стояла в окружении своих картин, принимая поздравления от друзей и незнакомых людей, и впервые за много лет чувствовала себя по-настоящему счастливой. Не потому что кто-то делал её счастливой, а потому что она сама создала эту радость.
***
На третий год Алексей серьёзно задумался о том, чтобы вернуться к Марине. Не то чтобы он страдал — просто понял, что все эти годы сравнивал всех с ней, и сравнение было не в пользу новых знакомых.
— Она же не зря была моей женой, — рассуждал он, сидя в баре с приятелем. — Значит, между нами что-то было.
— А что, если у неё уже кто-то есть? — резонно заметил друг.
— Сомневаюсь. Марина не из тех, кто быстро сходится с людьми.
Он даже начал составлять план возвращения. Позвонить, извиниться, предложить встретиться. Объяснить, что понял свои ошибки. Что готов работать над отношениями.
И тут случилось то, что перевернуло все его планы.
Светка из офиса вбежала к нему в кабинет с горящими глазами:
— Лёш, ты в курсе про свою бывшую?
— Что — про Марину?
— Зайди в интернет! Она же знаменитая теперь!
Алексей нехотя открыл браузер. Света продиктовала ему название статьи: «Художница из нашего города покоряет столицу».
Фотография в статье на секунду его ошарашила. Марина стояла рядом с какой-то огромной яркой картиной в окружении элегантно одетых людей. Она была в чёрном платье, волосы собраны в небрежный пучок, улыбка уверенная и спокойная. Она выглядела… сияющей.
«Марина Соколова, 34 года, художница-самоучка, всего за три года прошла путь от домашнего творчества до персональных выставок в престижных галереях Москвы и Санкт-Петербурга. Её работы находятся в частных коллекциях по всей стране, а критики называют её одним из самых ярких представителей современного искусства…»
Алексей читал статью, и с каждым абзацем его удивление росло. Оказывается, у Марины был свой сайт с тысячами подписчиков. Её работы стоили серьёзных денег. Она давала интервью журналам, участвовала в арт-резиденциях, планировала выставку в Европе.
— Слушай, а ты вообще знал, что она так рисует? — спросила Света.
— Знал, что увлекается… — пробормотал Алексей. — Но не думал, что настолько серьёзно.
— Да тут пишут, что она в браке вообще почти не рисовала. А после развода прямо расцвела.
Эта фраза прозвучала как пощёчина.
Дома вечером Алексей не мог успокоиться. Он нашёл профиль Марины в социальных сетях, пересмотрел все её работы. Они действительно были потрясающими — смелыми, живыми, полными эмоций. Ничего общего с теми аккуратными пейзажиками, которые она рисовала в браке.
В одном из интервью журналист спросил её:
— Что стало толчком для такого творческого взрыва?
— Развод, — ответила Марина с улыбкой. — Звучит банально, но это правда. Когда рухнула привычная жизнь, я поняла, что наконец могу быть собой. Не подстраиваться ни под кого, не сдерживать себя, не бояться быть слишком яркой или слишком странной.
— Жалеете о прошлом?
— Нет. Всё происходит вовремя. Тот период тоже был важен — я училась, накапливала опыт. Но настоящая жизнь началась после.
Алексей выключил компьютер и долго сидел в темноте. Значит, все эти годы, пока он упивался свободой и считал, что сделал правильный выбор, Марина строила новую жизнь. И судя по всему, очень успешно.
Утром он позвонил Лене, подруге Марины.
— Привет, это Алексей. Не могла бы ты передать Марине, что я хотел бы с ней поговорить?
— Леша? — в голосе Лены слышалось удивление. — А зачем?
— Просто… хочу поздравить с успехами. Узнал из новостей.
— Хм. Знаешь, а она сейчас очень занята. Готовится к выставке в Милане. Плюс у неё там… личная жизнь наладилась.
Последние слова прозвучали как удар под дых.
— А… понятно. Ну тогда просто передай ей мои поздравления.
— Передам.
Вечером Лена позвонила Марине:
— Слушай, звонил твой бывший. Хочет с тобой поговорить.
Марина оторвалась от холста, на котором работала над новой картиной.
— Леша? Странно. А что сказал?
— Поздравить хотел с успехами. Видимо, статью прочитал.
— И что ты ответила?
— Что ты занята. И про Дмитрия упомянула.
Марина усмехнулась. Дмитрий был куратором одной из галерей, с которым у неё и правда завязывались отношения. Неспешно, осторожно, но перспективно.
— Зря. Хотя… наверное, и к лучшему.
— А ты бы хотела с ним поговорить?
Марина задумалась, крутя в руках кисточку.
— Знаешь, нет. Мне нечего ему сказать. И главное — незачем.
— Даже не любопытно, что он хотел?
— Догадываюсь. — Марина повернулась обратно к картине. — Наверное, понял, что поторопился с разводом.
— А если бы он сказал, что хочет вернуться?
— Лена, это невозможно.
— Почему?
— Потому что я уже другая. Я нашла себя, поняла, чего хочу от жизни. А с Лешей я была… не собой. Удобной, тихой, незаметной. Он полюбил именно такую меня. А настоящую меня он бы не вынес.
— Может, и он изменился?
— Может. Но мне это уже неинтересно. — Марина обмакнула кисть в краску. — У меня теперь другие планы, другие мечты. И я не хочу рисковать тем, что построила.
Алексей так и не решился больше звонить. Несколько раз набирал номер Марины, но каждый раз сбрасывал вызов, не дождавшись ответа.
Он следил за её успехами издалека — через социальные сети, статьи в прессе. Выставка в Милане прошла с триумфом. Потом была Прага, Берлин, снова Москва. Марина стала действительно известной, её работы покупали коллекционеры и музеи.
А ещё он увидел фотографии с её личной страницы — Марина с каким-то мужчиной на вернисаже, на отдыхе в Греции, просто в кафе за завтраком. Они выглядели счастливыми, естественными вместе.
— Может, оно и к лучшему, — сказал он себе однажды вечером, закрывая ноутбук.
Но в глубине души он знал, что потерял что-то очень важное. Не только женщину, которую когда-то любил, но и возможность увидеть её настоящую — творческую, смелую, сияющую. Он был женат на Марине-тени и даже не подозревал, что рядом с ним жила Марина-солнце.
***
Прошло ещё полгода. Алексей всё ещё жил один в своей стильной квартире, всё ещё встречался с разными женщинами, всё ещё убеждал себя, что свобода — это счастье.
Но иногда, проходя мимо галерей или увидев где-то яркую картину, он останавливался и думал о том, что где-то сейчас живёт женщина, которая когда-то делила с ним постель и завтраки, а теперь покоряет мир своим талантом.
И он понимал, что самая большая трагедия их брака была не в том, что они разошлись, а в том, что он никогда не видел в ней художницу. Он полюбил тихую домашнюю Марину и хотел, чтобы она оставалась такой всегда.
А она, получается, просто ждала своего часа.
***
Марина же думала об Алексее всё реже. Не со злостью или обидой — просто как о части прошлого, которая помогла ей стать той, кем она стала сейчас. Иногда она даже была ему благодарна за то, что он ушёл. Если бы не развод, она бы так и осталась женой программиста, которая иногда рисует для души.
— Не жалеешь? — спросил её Дмитрий однажды, когда они гуляли по ночной Венеции после её очередной выставки.
— О чём?
— О прошлом. О браке.
— Нет. А должна?
— Не знаю. Обычно люди жалеют о неудавшихся отношениях.
— А мне кажется, они как раз удались. — Марина остановилась у канала, любуясь отражением фонарей в воде. — Каждые отношения чему-то учат. Мой первый брак научил меня тому, кем я не хочу быть.
— И кем ты не хочешь быть?
— Удобной. Незаметной. Живущей чужими мечтами.
Дмитрий обнял её за плечи:
— А кем хочешь?
— Собой. Просто собой.
И Марина знала, что наконец-то достигла этой простой и такой сложной цели — стать самой собой.
