Николаю уже шестьдесят, но он крепкий ещё мужик. Седина, конечно, пробилась, но фигура держится, голос бодрый. В зеркале смотрится — и думает: «Ещё ого-го!»
— Коля, чай будешь? — спрашивает Галина вечером, как всегда. В халате, в тапках домашних. Волосы в сеточку убраны.
— Буду, — отвечает он, не отрываясь от телевизора.
И вот так каждый день. Завтрак, обед, ужин. Новости, сериал, спать. Она — на кухне возится, он — в кресле сидит. Разговоров — минимум. О чём говорить-то? За сорок лет всё уже тысячу раз переговорено.
А тут на даче соседи новые появились. Семья Морозовых. Дочка у них — Ольга. Сорок лет, разведённая, детей нет.
И вот видит её Николай в первый раз — Боже мой! Какая женщина!
Стройная, подтянутая, волосы русые волной ложатся, губы яркие. Смеётся звонко, говорит с задором, глаза горят.
— Николай Сергеевич! — кричит она через забор. — А помидорчики-то у вас какие красавцы! Поделитесь рецептом?
И улыбается. Так, что у Николая сердце екает.
— Да что там рецепт, — смущается он. — Это всё опыт.
— А вы покажете? Научите? — И кокетливо так наклоняет голову набок.
А теперь самое интересное — Николай вдруг почувствовал себя… мужчиной. Впервые за много лет. Не пенсионером, не «дедулей», а мужчиной, на которого красивая женщина смотрит с интересом.
— Конечно, покажу, — говорит он и расправляет плечи.
Галина как раз в это время выходит из дома:
— Коля, что ты там орёшь на всю округу?
И видит он вдруг жену как будто впервые. Седая, сутулая, лицо усталое. В фартуке засаленном, руки красные от работы.
— Знакомься, Галь, — говорит он натянуто. — Соседи новые. Ольга Викторовна.
— Очень приятно! — Ольга протягивает руку. Ладонь мягкая, тёплая, пахнет духами дорогими.
Галина кивает сухо:
— Галина Петровна. — И уходит в дом.
А Ольга остаётся. И разговор завязывается.
Оказывается, она в городе работает — дизайнером интерьеров. Квартира у неё в центре, машина своя. Развелась недавно с мужем-алкоголиком, теперь наслаждается свободой.
— А вы, Николай Сергеевич, давно на пенсии?
— Да вот только вышел, — вздыхает он. — Скучновато, честно говоря.
— Ну что вы! — смеётся Ольга. — Это же замечательно! Можно наконец пожить для себя! Путешествовать, новые впечатления получать.
И глаза у неё при этом загораются. И Николай вдруг понимает — да, можно! Можно же по-другому жить!
Казалось бы, что тут такого — обычный разговор через забор. Но иногда именно такие моменты переворачивают всю жизнь.
Дальше — больше. Ольга то за советом обращается (как лучше грядки разбить), то помощь просит (банки закрутить). А Николай — готов горы свернуть!
Приходит домой — и всё не так. И суп невкусный, и телевизор дурацкий, и Галина вдруг стала казаться ему чужой. Старой. Скучной.
— Коля, что с тобой? — спрашивает жена. — Весь какой-то нервный.
— Да всё нормально, — буркает он.
Но ничего не нормально. Потому что в голове у него теперь только одно — Ольга. Её смех, её взгляд, её духи.
А Ольга тем временем не теряет времени. То пригласит его «помочь с электричеством», то «посоветоваться насчёт ремонта». И каждый раз — всё ближе, всё доверительнее.
— Николай Сергеевич, — говорит она однажды, — а вы знаете, что вы очень интересный мужчина? Совсем не похожи на своих ровесников.
И кладёт руку на его плечо. И смотрит в глаза.
И всё. Николай пропал.
В тот вечер он пришёл домой и сказал Галине:
— Нам нужно поговорить.
— Галь, — сказал Николай тем вечером, стоя посреди кухни, — я ухожу.
Галина замерла с чашкой в руках. Долго молчала. Потом тихо спросила:
— К ней?
— К ней.
Он старался не смотрел жене в глаза.
— Я хочу ещё пожить. По-настоящему пожить.
Галина поставила чашку, вытерла руки полотенцем.
— Хорошо, — сказала она. — Только ключи оставь.
И всё. Без истерик, без слёз, без мольб. Просто — ключи оставь.
Николай собрал вещи и переехал к Ольге. В её квартиру в центре города, с дизайнерским ремонтом, с видом на парк.
— Коленька! — встретила его Ольга в шёлковом халатике. — Наконец-то!
И закружилась новая жизнь.
У вас когда-нибудь бывало такое ощущение, что вы попали в сказку? Что всё вокруг — не настоящее, а какой-то прекрасный сон?
Рестораны каждые выходные. Не какие-нибудь забегаловки — нет! Дорогие места, где официанты в белых рубашках и цены кусаются. Ольга заказывает креветки, дорадо, вино французское.
— Коленька, а давай ещё десерт возьмём? — улыбается она. — Жизнь такая короткая, нужно себя баловать!
И он заказывает. И платит. И чувствует себя крутым что ли. Мужиком настоящим, который может себе позволить.
Театры, выставки, концерты. Ольга водит его по культурным мероприятиям, знакомит со своими друзьями.
— Знакомьтесь, это мой Николай! — говорит она гордо. — Очень интересный мужчина!
И её подружки — все такие же ухоженные, в дорогих шмотках — смотрят на него с интересом:
— Ольга, ты такая молодец! Нашла себе настоящего мужчину!
А он расправляет плечи, угощает всех шампанским и думает: «Вот это жизнь!»
Но деньги, сами понимаете, кончаются быстро.
— Коленька, — говорит Ольга как-то утром, — а у тебя машины нет?
— Нет, — признаётся он. — А что?
— Да так, неудобно говорить, но мою пришлось в ремонт отдать, неудобно всё время на такси ездить. Дорого и непрактично.
— Ну, — Николай почесал затылок, — можно и машину купить.
— Правда? — Ольга просто засветилась. — Коленька, ты такой щедрый! А можно не какую-нибудь развалюху, а что-то приличное? Чтобы не стыдно было?
И Николай продал дачный домик. Он был его по документам, и там давно уже никто не появлялся, так как жили они с Галиной последние годы в своем загородном коттедже.
За домик дали два миллиона. Николай купил подержанную, но приличную иномарку. Ольга была в восторге.
— Какой ты у меня умница! — целовала его в щёки. — Теперь мы можем путешествовать!
И они поехали. В Сочи, в Крым, в Краснодар. Жили в хороших отелях, ели в ресторанах, покупали сувениры.
Деньги таяли со страшной скоростью.
— Коленька, — сказала Ольга после очередной поездки, — а ты не думал открыть своё дело?
— Какое дело?
— Ну не знаю, что-нибудь прибыльное. У меня есть идея — можно салон красоты открыть. Или кафе небольшое. Я же дизайнер, сделаю красивый интерьер.
— А сколько это будет стоить?
— Да не так уж много, — махнула рукой Ольга. — Зато потом какая прибыль будет!
Николай посчитал. У него что-то еще оставалось из накоплений.
— Хорошо, — сказал он. — Давай попробуем.
И отдал ей деньги.
Казалось бы, что может быть лучше — любимая женщина, общие планы, совместный бизнес. Но почему-то становилось всё тревожнее.
Дело, само собой, не выгорело. Ольга нашла помещение, сделала ремонт, но через три месяца всё закрылось. «Конкуренция большая», — объяснила она.
А деньги кончились.
Совсем.
— Коленька, — сказала Ольга однажды вечером, — а ты не мог бы устроиться на работу? Хотя бы временно?
— Куда мне в мои-то годы?
— Ну куда-нибудь, охранником, например. Или консьержем. Просто чтобы хоть что-то было.
Николай посмотрел на неё и вдруг понял — она серьёзно. Ей действительно нужно, чтобы он пошёл работать консьержем.
Тем временем сын — Алексей — перестал с ним разговаривать. Совсем.
— Папа, — сказал он при последней встрече, — ты с ума сошёл? Маму бросил ради этой авантюристки!
— Не смей так говорить об Ольге!
— А как мне говорить? Она же тебя обирает! Дачу продал, деньги спустил. А мама что? Мама одна осталась!
— Твоя мать прекрасно обходится без меня!
— Папа, — Алексей покачал головой, — ты превратился в старого дурака. И знаешь что? Я не хочу больше тебя видеть. Звони, когда образумишься.
И ушёл.
И это ещё не всё — постепенно Николай начал замечать, что Ольга меняется.
Раньше она встречала его с работы (да, он устроился охранником в торговый центр), обнимала, расспрашивала, как день прошёл. А теперь — либо дома нет вообще, либо сидит с телефоном, говорит с кем-то долго и таинственно.
— Оль, а где ты была? — спрашивает он.
— У подружки, — отвечает, не поднимая глаз от экрана.
— А какой?
— У Леночки. Ты её не знаешь.
И снова в телефон уткнулась.
А ещё появились новые знакомые. Мужчины молодые, спортивные. Приходили в гости, засиживались допоздна. Николай чувствовал себя лишним в собственном доме.
— Коленька, — говорила Ольга, — ты ложись, не жди нас. Мы ещё поговорим.
И он шёл в спальню, лежал один и слушал смех из гостиной. Молодой, беззаботный смех, в котором не было места для него.
Сердце начало пошаливать. То заколет, то застучит как сумасшедшее. Голова кружилась, давление скакало.
— Оль, мне плохо, — сказал он однажды.
— Ну прими что-нибудь, — не оборачиваясь, ответила она. — В аптечке есть лекарства.
Не обнять, не пожалеть, не спросить — что болит. Просто — примите что-нибудь.
А потом случилось то, чего он боялся больше всего.
В один прекрасный вечер Ольга сказала:
— Коленька, нам нужно поговорить.
Николай замер с чашкой чая в руках. В её голосе было что-то такое, официальное.
— О чём поговорить? — спросил он, хотя сердце уже ёкнуло.
Ольга отложила телефон, посмотрела на него.
— Коленька, ты же понимаешь, это не работает.
— Что не работает?
— Ну все! — она вдруг взорвалась. — Всё не работает! Ты думаешь, мне нравится жить с пенсионером, который работает охранником? Мне сорок лет, а не семьдесят!
— Оль, но ведь мы же… — Николай почувствовал, как перехватывает дыхание, — мы же любим друг друга.
Она горько засмеялась:
— Любим? Коленька, а ты посмотрите на себя в зеркало! Седой пенсионер с больным сердцем. О какой любви может идти речь?
— Но ты же сама говорила.
— Я многое говорила! — отмахнулась Ольга. — Но одно дело — говорить, другое — жить. Мне нужен мужчина, а не инвалид, которого нужно лекарствами кормить!
Николай опустился на стул. Ноги подкосились.
— Значит, всё это время ты просто…
— Просто что? — Ольга закурила, нервно затянулась. — Просто использовала? Да, использовала! А что ты думал? Что сорокалетняя женщина влюбится в дедушку? Серьёзно?
У вас когда-нибудь было такое ощущение, что земля уходит из-под ног? Что всё, во что ты верил, оказывается ложью?
Он смотрел на неё и не узнавал. Где та нежная, заботливая женщина, которая называла его «интересным мужчиной»? Которая говорила, что он «не похож на ровесников»?
— А что теперь? — спросил он.
— А теперь ничего, — холодно сказала Ольга. — Собирайся и съезжай. Квартира моя, я буду тут жить одна.
— Но куда я поеду?
— Не знаю. Может, к бывшей жене вернёшься? Если примет, конечно, — усмехнулась она.
— К Гале? Но я же её бросил.
— Ну и что? Мужчины постоянно возвращаются к жёнам. Поплачешь, покаешься — может, простит.
Ольга встала и пошла в спальню собирать его вещи. Просто взяла и стала складывать в чемодан его рубашки, носки, лекарства.
— Оль, подожди, — Николай пошёл за ней. — Оль, ну нельзя же так, мы же уже полтора года вместе.
— Полтора года, — повторила она, не оборачиваясь. — Знаешь, что это для женщины моего возраста? Вечность! Я потратила на тебя лучшие годы!
— Лучшие? Но мы же были счастливы.
— Ты был счастлив! — Ольга резко повернулась к нему. — Ты! А я что? Я терпела твое сопение по ночам, твои таблетки, твои старческие привычки! Знаешь, как это — в сорок лет чувствовать себя сиделкой?
Каждое слово било как молотом. Николай ухватился за дверной косяк — закружилась голова.
— Мне, мне плохо, — прошептал он.
— Опять твое больное сердце, — равнодушно сказала Ольга. — Прими валерьянки и соберись. Мне некогда с тобой нянчиться.
— Оль, — Николай почувствовал, как в груди что-то сжимается. Сильно сжимается. — Оль, помоги.
— Помочь? — Она захлопнула чемодан. — А кто мне поможет? Кто мне вернёт потраченное время?
В груди пекло всё сильнее. Дышать стало трудно.
— Скорую, — выдавил он. — Вызови скорую.
Ольга посмотрела на него внимательно. Потом медленно сказала:
— Знаешь что, Коленька? Вызывай сам. Я пошла. Не хочу в этом участвовать.
Она взяла сумочку и направилась к выходу.
— Не бросай меня, — прошептал Николай. — Прошу.
Но дверь уже захлопнулась.
Он остался один. В чужой квартире, с чемоданом и адской болью в груди.
Николай набрал 03. Голос дрожал:
— Мне плохо, сердце, адрес…
— Возраст? — спросил диспетчер.
— Шестьдесят.
— Есть кто-то рядом?
— Нет, я один.
— Скорая будет через двадцать минут. Примите корвалол и лягте.
Николай лёг на диван — тот самый, на котором они с Ольгой смотрели фильмы, где она целовала его и говорила: «Коленька, как хорошо, что мы вместе!»
Двадцать минут показались вечностью.
Боль накатывала волнами. То отпускало, то хватало за грудь так, что хотелось кричать. А он думал о том, как же он ошибся. Как слепо поверил красивым словам. Как предал единственного человека, который его действительно любил.
И это ещё не всё — когда приехала скорая, фельдшер спросил:
— Родственников вызывать будем?
— Жена, бывшая жена, — прошептал Николай и продиктовал номер Галины.
В больнице, лёжа на каталке, Николай думал только об одном — позвонит ли Галина? Придёт ли?
Или он умрёт здесь, один, как старая собака, которую выгнали на мороз?
А в палате интенсивной терапии, подключённый к капельницам и мониторам, он вспоминал, как Галина говорила ему перед уходом:
«Ключи оставь».
Не «не уходи», не «давай попытаемся спасти семью».
Просто — ключи оставь.
И он понял тогда — она уже всё знала. Про Ольгу, про его увлечение, про то, что их брак кончился. Она просто отпустила его с достоинством.
А он счёл это равнодушием.
Какой же он был дурак.
На второй день в палату заглянула медсестра:
— К вам посетитель пришёл.
Николай приподнялся на локтях. Сердце — то, что от него осталось — забилось надеждой.
Неужели, Ольга одумалась? Может быть, поняла, что натворила?
Но в дверях появилась Галина.
— Привет, Коля, — сказала она тихо.
Николай не мог говорить. Горло перехватило от стыда и благодарности одновременно.
— Мне позвонили. Сказали, что ты в реанимации, — Галина подошла ближе, поставила на тумбочку пакет. — Принесла тебе вещи. И еду домашнюю.
Представьте — человек, которого вы предали самым подлым образом, приходит к вам в больницу.
— Галь, — Николай закрыл глаза. — Прости меня. Прости, дурака старого.
— Тише, — она села на стул рядом с кроватью. — Не волнуйся. Врач сказал, нервничать нельзя. А где она? Ольга?
— Не знаю. И знать не хочу.
Галина достала из пакета термос, налила в чашку бульона.
— Попробуй поесть. Совсем исхудал.
Николай послушно пил бульон — такой знакомый, домашний. И плакал. Молча плакал, а Галина вытирала ему слёзы платочком.
— Галь, а сын? — спросил он. — Алёшка как?
— Алёшка в командировке. Но я ему звонила. Прилетит завтра.
— Он меня простит?
— Время покажет, — честно сказала Галина. — Ты его сильно расстроил. Но он же сын. Поймёт со временем.
На следующий день пришёл Алексей. Хмурый, напряжённый.
— Как самочувствие? — спросил он сухо.
— Лучше, — ответил отец. — Сынок, я…
— Не надо, — перебил Алексей. — Не надо сейчас. Поправляйся сначала.
Но перед уходом остановился у двери:
— Мама ходит к тебе. Хотя ты этого не заслуживаешь.
— Знаю, — прошептал Николай.
— Больше так не делай, пап. Она и так достаточно пострадала.
Через неделю Николая выписали. Галина забрала его домой — в их дом, где всё было знакомо и привычно.
— Не знаю, где мне жить, — растерянно сказал он, стоя в прихожей. — У меня же ничего нет. Дачу продал, деньги потратил.
— Живи здесь, — спокойно сказала Галина. — В маленькой комнате. Пока не встанешь на ноги.
— А как же мы? — Он посмотрел на неё.
Галина села на диван.
— Коля, мы не дети, чтобы играть в обиды. Ты совершил ошибку — ну и что? Кто не ошибается?
Постепенно жизнь наладилась. Николай устроился на полставки консультантом в строительную фирму — опыт инженерный пригодился. Галина по-прежнему готовила, стирала, заботилась.
Только теперь он это ценил как никогда.
— Галочка, — сказал он как-то вечером, — а давай съездим куда-нибудь? На море, например.
— На какие деньги? — удивилась она.
— Накоплю. Потихоньку. Хочу тебя побаловать.
Она посмотрела на него внимательно:
— А мне ничего не нужно, Коль. Мне нужно только одно — чтобы ты больше не уходил.
— Не уйду, — твёрдо сказал он. — Никуда не уйду. Понял уже — счастье рядом было. А я, дурак, искал его на стороне.
Он взял Галины руки в свои и поцеловал. Впервые за много лет — просто так, без повода.
