— Я же просила тебя не трогать мои документы! — голос Ларисы дрожал от гнева, когда она увидела свекровь, роющуюся в ящике её письменного стола.
Галина Петровна даже не вздрогнула. Она медленно повернулась к невестке, держа в руках папку с документами на квартиру, которую Лариса унаследовала от бабушки.
— А что ты прячешь от семьи? — спокойно спросила свекровь, листая бумаги. — Интересно, интересно… Двухкомнатная квартира в центре города. И Костя об этом знает?
Лариса почувствовала, как земля уходит из-под ног. Эту квартиру она получила в наследство три месяца назад, но решила пока не рассказывать мужу. Не потому что скрывала — просто хотела сначала всё оформить, привести в порядок и только потом сделать сюрприз. Квартира должна была стать их спасением от постоянного присутствия свекрови.
— Это моё личное дело, Галина Петровна. Верните документы.
— Личное? — свекровь усмехнулась. — В семье не должно быть секретов. Особенно таких крупных. Костя будет очень расстроен, когда узнает, что его жена что-то скрывает.
— Я не скрываю, я просто…
— Просто что? Решила единолично распоряжаться семейным имуществом?
— Это не семейное имущество! Это наследство от моей бабушки!
Галина Петровна положила документы на стол и села в кресло, всем своим видом показывая, что разговор ещё не окончен.
— Дорогая моя, ты замужем за моим сыном уже пять лет. Всё, что у вас есть — общее. И решения должны приниматься совместно. А ещё лучше — с учётом мнения старших.
Лариса стиснула кулаки. Пять лет она терпела постоянное вмешательство свекрови в их жизнь. Галина Петровна имела ключи от их квартиры и приходила когда вздумается. Проверяла холодильник, переставляла вещи, давала указания как готовить, как убирать, даже как общаться с мужем.
— Я поговорю с Костей сама, когда посчитаю нужным.
— А я думаю, что поговорить надо прямо сейчас, — свекровь достала телефон. — Костенька? Сынок, тебе нужно срочно приехать домой. Да, прямо сейчас. Нет, ничего страшного, но это важно.
Лариса не успела ничего сказать. Галина Петровна уже отключилась и победно посмотрела на невестку.
— Вот и разберёмся всей семьёй, что делать с этой квартирой.
— Что значит «что делать»? Это моя квартира!
— Ну-ну, не кричи. Соседей беспокоишь. Лучше подумай, как будешь объяснять мужу свою скрытность.
Через сорок минут Константин вбежал в квартиру, запыхавшийся и встревоженный.
— Мам, что случилось? Лариса, ты в порядке?
— Я в порядке, — Лариса старалась говорить спокойно. — Твоя мама нашла документы на квартиру, которую мне оставила бабушка.
— Квартиру? — Костя удивлённо посмотрел на жену. — Какую квартиру?
— Вот именно! — вмешалась Галина Петровна. — Твоя жена три месяца скрывала от тебя, что получила в наследство двухкомнатную квартиру в центре. Представляешь?
Костя сел на диван, пытаясь осмыслить услышанное.
— Лариса, это правда? Почему ты не сказала?
— Я хотела сделать сюрприз. Сначала оформить все документы, сделать там ремонт…
— Ремонт? — подхватила свекровь. — На какие деньги? На наши семейные? Которые должны идти на общие нужды?
— На деньги, которые мне оставила бабушка вместе с квартирой!
— Ах, так там ещё и деньги были! — всплеснула руками Галина Петровна. — Костя, ты слышишь? Твоя жена получила целое состояние и молчала!
— Это не состояние, это небольшая сумма на ремонт…
— Сколько? — резко спросил Костя.
Лариса помолчала. Она понимала, что сейчас всё пойдёт не так, как она планировала.
— Триста тысяч.
— Триста тысяч?! — Костя вскочил с дивана. — Лариса, мы пять лет копим на машину, у нас кредит за холодильник, а ты молчишь про триста тысяч?
— Это наследство, Костя! Моё наследство!
— Мы семья! У нас не должно быть секретов!
— Это не секрет, я просто хотела…
— Что хотела? — Галина Петровна встала и подошла к сыну. — Я тебе всегда говорила, Костенька, нужно было брачный договор заключать. А теперь смотри — жена втихую квартиры получает.
— Мама, не накручивай, — Костя потёр виски. — Лариса, давай спокойно поговорим. Что ты планировала делать с квартирой?
Лариса глубоко вздохнула. Момент истины настал.
— Я хотела, чтобы мы туда переехали. Вдвоём.
Повисла тишина. Галина Петровна первой пришла в себя.
— То есть как это — вдвоём? А я?
— У вас есть своя квартира, Галина Петровна.
— Да как ты смеешь! Я мать! Я имею право видеться с сыном!
— Никто не запрещает вам видеться. Просто жить мы будем отдельно.
— Костя! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, что она говорит? Она хочет разлучить нас!
Костя молчал, глядя то на мать, то на жену.
— Костя, — мягко сказала Лариса. — Мы уже взрослые люди. Нам нужно личное пространство. Твоя мама может приходить в гости, но жить мы должны отдельно.
— В гости! — возмутилась Галина Петровна. — Я должна в гости приходить к родному сыну! Костя, ты же не позволишь!
— Мам, может, Лариса права… — неуверенно начал он.
— Что?! — свекровь схватилась за сердце. — Ты тоже против меня? Я всю жизнь тебе посвятила, одна тебя растила, во всём себе отказывала!
— Мама, никто не против вас…
— Нет, я всё понимаю! — Галина Петровна театрально всплеснула руками. — Нашёл себе жену с квартирой и мать больше не нужна!
Она направилась к выходу, но у двери обернулась.
— Только помни, Костя. Квартира, в которой вы сейчас живёте — моя. Я вам позволила тут жить, потому что люблю тебя. Но если вы переедете, я буду вынуждена её продать. Мне ведь тоже нужны деньги на жизнь.
С этими словами она вышла, громко хлопнув дверью.
Лариса и Костя остались вдвоём.
— Она блефует, — тихо сказала Лариса. — Она не продаст квартиру.
— Не знаю, — Костя покачал головой. — Мама непредсказуема, когда злится. И потом, она права — это её квартира.
— Но она же сама предложила нам тут жить, когда мы поженились!
— Предложила, да. Но документально ничего не оформляла. Мы тут на птичьих правах.
Лариса почувствовала, как к горлу подступает ком. Пять лет они обустраивали эту квартиру, вкладывали деньги в ремонт, покупали мебель. И всё это время были просто жильцами по милости свекрови.
— Костя, у нас есть моя квартира. Мы можем переехать туда и начать жить своей жизнью.
— А если мама действительно продаст эту? Она одна останется, в съёмной квартире…
— У неё есть своя однокомнатная на окраине!
— Она её сдаёт. Это её единственный доход, Лариса. Пенсия маленькая.
— Но она же работает!
— Подрабатывает. Консьержкой. Это копейки.
Лариса прикусила губу. Она знала, что свекровь специально устроилась консьержкой в их подъезде, чтобы контролировать каждый их шаг.
— Костя, мы не можем вечно жить под её контролем. Мы даже ребёнка не можем завести, потому что она постоянно здесь!
— При чём тут ребёнок?
— При том! Ты хочешь, чтобы наш ребёнок рос под постоянным присмотром твоей мамы? Чтобы она указывала, как его кормить, как одевать, как воспитывать?
— Она опытная, она меня вырастила…
— И что? Ты хочешь, чтобы наш ребёнок стал таким же маменькиным сынком?
Костя вспыхнул.
— Я не маменькин сынок!
— Нет? А кто тогда? Тебе тридцать два года, Костя! А ты до сих пор не можешь принять решение без мамы!
— Это неправда!
— Правда! Вспомни, когда ты последний раз сделал что-то против её воли?
Костя молчал.
— Вот именно, — Лариса встала. — Я устала, Костя. Устала от того, что в нашей семье три человека, хотя должно быть двое. Устала от того, что твоя мама решает, что мне готовить на ужин. Устала от того, что она проверяет наши шкафы и комментирует мои покупки.
— Она просто заботится…
— Она контролирует! Есть разница!
В дверь позвонили. Лариса пошла открывать. На пороге стояла Галина Петровна с большой сумкой.
— Я подумала и решила, что буду жить с вами, — заявила она, проходя в квартиру. — Раз уж вы собираетесь меня бросить, я хотя бы последнее время проведу с сыном.
— Мама, что ты делаешь? — Костя растерянно смотрел на сумку.
— Переезжаю к вам. Это же моя квартира, я имею право.
— Но у вас есть своя!
— Которую я сдаю. И расторгать договор не собираюсь. Так что придётся нам тут потесниться.
Лариса поняла — это война. Свекровь решила выжить её из дома.
— Хорошо, — неожиданно спокойно сказала она. — Живите вдвоём. А я поеду в свою квартиру.
— Лариса! — Костя схватил её за руку. — Подожди, не уходи!
— Зачем? Твоя мама приняла решение. А ты, как всегда, промолчишь.
— Я не промолчу! Мама, это неправильно!
— Что неправильно? — Галина Петровна уже раскладывала свои вещи на диване. — Жить в собственной квартире?
— Мама, у меня семья!
— И я часть этой семьи!
— Нет! — неожиданно громко сказал Костя.
Обе женщины удивлённо посмотрели на него.
— То есть, да, ты моя мама, но… Моя семья — это я и Лариса. А ты… ты родственница, близкий человек, но не часть нашей семьи.
— Костя! — Галина Петровна побледнела. — Что ты говоришь!
— Правду, мам. Мне тридцать два года. Я женат. И я хочу жить со своей женой. Отдельно.
— Она тебя настроила!
— Нет, мама. Я сам давно об этом думаю. Просто боялся тебе сказать.
— Боялся! Родную мать!
— Да, боялся. Потому что знал — будет вот это всё. Слёзы, обвинения, манипуляции.
— Манипуляции?! Я манипулирую?!
— Да, мама. Когда ты хватаешься за сердце каждый раз, когда что-то идёт не по-твоему — это манипуляция. Когда ты угрожаешь продать квартиру — это манипуляция. Когда ты вселяешься к нам против нашей воли — это манипуляция.
Галина Петровна села на диван. По её лицу текли слёзы, но на этот раз настоящие.
— Я всю жизнь для тебя… Всю жизнь…
— Я знаю, мама. И я благодарен. Но это не даёт тебе права управлять моей жизнью.
— Я не управляю, я помогаю!
— Мама, ты решаешь, что Ларисе готовить. Ты переставляешь наши вещи. Ты приходишь без предупреждения. Ты читаешь наши документы. Это не помощь.
— Я волнуюсь за вас!
— А мы волнуемся за наши отношения, — вступила Лариса. — Галина Петровна, мы не враги. Но нам нужно пространство.
— Пространство! — свекровь встала. — Хорошо. Будет вам пространство. Даю вам месяц на переезд. Потом я выставляю квартиру на продажу.
— Мама!
— Всё, Костя. Ты сделал свой выбор.
Она взяла свою сумку и пошла к двери.
— И ключи оставьте на столе, когда будете съезжать.
Дверь захлопнулась. Костя и Лариса остались стоять посреди комнаты.
— Она действительно продаст, — тихо сказал Костя.
— Пусть продаёт. У нас есть где жить.
— Но мы столько вложили в эту квартиру…
— Зато мы получим свободу. Это дороже.
Костя обнял жену.
— Прости меня. Я должен был раньше это сделать.
— Лучше поздно, чем никогда.
На следующий день они начали собирать вещи. Лариса параллельно организовывала ремонт в унаследованной квартире. Денег хватало впритык, но она была счастлива.
Галина Петровна не звонила и не приходила. Костя пытался ей дозвониться, но она не брала трубку.
Через две недели, когда они уже почти собрали все вещи, раздался звонок в дверь. На пороге стояла свекровь. Но не одна — с ней был солидный мужчина с папкой.
— Это риелтор, — сухо сказала Галина Петровна. — Он будет показывать квартиру покупателям.
— Мама, у нас ещё две недели…
— Ничего страшного. Вы пока живите, а мы будем показывать.
Риелтор деловито прошёлся по квартире, что-то записывая в блокнот.
— Хорошая квартира, — сказал он. — В таком районе быстро продастся. Галина Петровна, можем выставлять. Я думаю, за две-три недели найдём покупателя.
— Отлично, — свекровь повернулась к Косте и Ларисе. — Как видите, я не шутила.
— Мам, может, поговорим? — Костя сделал шаг к матери.
— О чём? Ты всё сказал. Я не часть твоей семьи. Значит, и моя квартира — не ваш дом.
Она ушла вместе с риелтором. Лариса видела, как у Кости дрожат руки.
— Она же мать… Как она может…
— Костя, это её выбор. Мы предлагали компромисс — жить отдельно, но видеться. Она выбрала войну.
— Но она же не может совсем порвать со мной отношения!
— Может. И порвёт, если ты сейчас сдашься.
— Я не сдамся. Просто… Тяжело.
— Знаю, милый. Но мы справимся.
Через неделю они переехали. Квартира от бабушки была меньше, чем та, в которой они жили, но зато своя. Лариса с энтузиазмом взялась за ремонт. Костя помогал, но было видно, что мысли его далеко.
— Она не звонит, — сказал он однажды вечером. — Уже месяц не звонит.
— Позвони сам.
— Звонил. Не берёт трубку.
— Тогда съезди к ней.
— Ездил. Не открывает.
Лариса вздохнула. Она понимала, что свекровь сейчас наказывает сына молчанием. Типичная манипуляция — заставить почувствовать вину.
— Костя, она успокоится и позвонит. Просто сейчас она обижена.
— А если не позвонит?
— Позвонит. Ты же её единственный сын.
Но Галина Петровна не звонила. Прошло два месяца. Ремонт в квартире был почти закончен. Лариса и Костя потихоньку обживались на новом месте.
И тут позвонил риелтор.
— Константин? Добрый день. Звоню сообщить — квартира продана. Покупатели хотят заехать через неделю. Вы вывезли все вещи?
— Да… Всё вывезли… А мама? Где мама?
— Галина Петровна? Насколько я знаю, она сняла квартиру недалеко от своей однокомнатной. Сказала, что не хочет далеко переезжать от привычного района.
— Сняла? Но зачем? У неё же есть своя!
— Она её сдаёт. Говорит, так выгоднее — получать деньги за свою и доплачивать немного за съёмную. Разница остаётся.
Костя отключился и посмотрел на жену.
— Она сняла квартиру. Специально. Чтобы я чувствовал себя виноватым.
— Это её выбор, Костя.
— Но она же могла жить в своей!
— Могла. Но выбрала страдать и обвинять тебя. Это манипуляция.
— Что мне делать?
— Жить своей жизнью. Если она захочет нормальных отношений — позвонит. Если нет — это её решение.
— Но она же моя мать!
— И что? Это не даёт ей права разрушать твою жизнь.
Прошёл ещё месяц. Однажды вечером в дверь позвонили. Лариса открыла. На пороге стояла Галина Петровна. Похудевшая, постаревшая.
— Можно войти?
— Конечно, — Лариса отступила в сторону.
Свекровь прошла в комнату. Костя вскочил с дивана.
— Мама!
— Здравствуй, сынок.
Они неловко обнялись.
— Мам, как ты? Почему не звонила?
— Обижалась, — честно ответила Галина Петровна. — Думала, ты одумаешься, приедешь, попросишь прощения.
— За что прощения, мама?
— Теперь понимаю — не за что. Это я должна просить прощения.
Лариса и Костя переглянулись.
— Я многое передумала за эти месяцы, — продолжила свекровь. — Поняла, что действительно слишком вмешивалась в вашу жизнь. Привыкла, что Костя всегда рядом, всегда мой маленький мальчик. А он вырос. У него своя семья.
— Мама…
— Дай договорить. Я хочу сказать — простите меня. Обоих. Я была неправа.
— Мам, не надо…
— Надо, Костя. Я чуть не разрушила твою семью своим эгоизмом. Хорошо, что ты оказался сильнее, чем я думала.
— Это Лариса мне помогла стать сильнее.
— Знаю. Лариса, девочка, прости меня. Я была ужасной свекровью.
— Галина Петровна, всё в прошлом.
— Нет, не всё. Я… Я хочу начать сначала. Если вы позволите. Приходить в гости, когда пригласите. Не вмешиваться. Просто быть мамой и свекровью. Нормальной свекровью.
— Мама, конечно! Мы будем рады!
— И ещё… — Галина Петровна открыла сумку и достала документы. — Это дарственная. Я хочу подарить вам свою однокомнатную. Пусть будет вам на будущее. Или сдавайте, или продайте — как захотите.
— Мама, не нужно!
— Нужно. Это моё извинение. И… надежда на внуков, — она улыбнулась. — Которых я буду любить, но воспитывать будете вы.
Лариса почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы.
— Спасибо, Галина Петровна.
— Тебе спасибо. За то, что не дала Косте стать маменькиным сынком навсегда. И за то, что не бросила его, когда я вас испытывала.
С того дня их отношения изменились. Галина Петровна приходила в гости раз в неделю, всегда предупреждая заранее. Не давала советов, если не спрашивали. Не вмешивалась.
А через год, когда Лариса сообщила, что беременна, свекровь просто обняла её и сказала:
— Буду самой лучшей бабушкой. Которая приходит, когда зовут, и уходит вовремя.
И сдержала слово.
