— Ты что, думаешь, если квартира записана на тебя, то можешь теперь выгонять мою мать? — голос Олега звучал хрипло, будто ему самому не верилось, что он это говорит.
Кристина стояла у окна, не мигая. За стеклом моросил мелкий дождь, и редкие капли скатывались вниз, будто часы — отсчитывая последние минуты их брака.
— Не я её выгоняла, — тихо произнесла она. — Она сама ушла. После того, как назвала меня… ты слышал, как она меня назвала?
— Она вспылила! — Олег провёл ладонью по лицу, оставив на щеке мокрый след. — Ты тоже, между прочим, не промолчала.
— А ты бы молчал? Когда в твой дом приходят и говорят, что одна из комнат теперь для твоей золовки?
Олег замолчал. Воздух в кухне был густой, как перед грозой. Сковорода с недожаренной картошкой дымилась на плите, пахло подгоревшим маслом.
— Ты всё преувеличиваешь, — наконец сказал он, глядя мимо неё. — Мама просто хотела помочь Инне.
— Помочь?! — Кристина резко обернулась. — Помочь чем? Поселить её у нас, чтобы она контролировала, когда я домой прихожу, что готовлю и как с тобой разговариваю?
Она говорила быстро, почти срываясь. В груди пульсировала злость и отчаяние. Её голос дрожал, но не от страха — от бессилия.
— Крис, ты же знаешь, я не собирался её сюда пускать, — Олег поднял руки, будто защищаясь. — Просто не надо было устраивать спектакль.
— Да, лучше было бы отдать комнату, — горько усмехнулась она. — А потом ждать, когда они меня выживут совсем.
Она вспомнила, как Галина Петровна сидела за их столом с тем самым выражением — надменным, уверенным. Как будто не сомневалась, что всё решено.
«Ты обязана поделиться, девочка, — сказала она тогда. — Мы семья. Семья должна помогать».
Семья… Да уж.
— Ты ничего не понимаешь, — тихо сказал Олег. — Для неё я всё, что осталось.
— А я кто тебе? — Кристина резко подошла ближе. — Пустое место?
Муж не ответил. Только тяжело сел за стол, ссутулившись, и закрыл лицо руками.
Молчание тянулось, пока не зазвонил его телефон. На экране высветилось: «Мама».
Кристина посмотрела на экран, потом на него.
— Возьми. Почему бы и нет? — бросила она. — Пусть ещё раз скажет, что я неблагодарная выскочка.
Олег не стал брать трубку. Экран погас. Но через минуту снова вспыхнул. Потом ещё раз. Потом пришло сообщение.
Он прочитал — и лицо его посерело.
— Что там? — Кристина шагнула к нему.
— Пишет, что мы ещё пожалеем, — пробормотал он. — Что «справедливость восстановится».
— Вот и прекрасно, — отрезала она. — Пусть попробует.
Он встал, подошёл к окну и долго молчал, глядя в темноту. Потом тихо сказал:
— Крис, я не хочу войны.
— А я не хочу жить под их каблуком.
Первые дни после той сцены они почти не разговаривали.
Утром Олег уходил на работу, хлопнув дверью. Вечером возвращался поздно, будто специально, чтобы избежать лишних разговоров. Кристина пыталась держаться — занималась уборкой, пересаживала цветы, ставила новые шторы. Хотела, чтобы дом наполнился уютом. Но в каждой мелочи теперь слышался холод.
Телевизор молчал. Музыку она не включала — раздражало всё. Даже собственное дыхание.
Однажды вечером она застала Олега в гостиной. Он сидел на диване с телефоном, явно что-то читая. При её появлении резко спрятал экран.
— Кто там? — спокойно спросила Кристина.
— Никто, — слишком быстро ответил он.
Она подошла ближе. На столике мелькнул уголок телефона — успела заметить имя: Инна.
— Опять твоя сестра? — спросила она, уже без сил.
— Ну а кто ещё? Она просит прощения, — ответил он устало. — Говорит, мама в больнице с давлением, всё из-за нас.
Кристина сжала губы.
— Из-за нас… конечно. Мы виноваты, что она нас шантажировала и пыталась заселиться. Прямо ангел теперь, лежит, бедная.
— Ты не обязана быть злой, — сказал Олег, вставая. — Можно просто по-человечески пожалеть.
— А она когда-нибудь меня жалела? — сорвалась Кристина. — Ты хоть раз видел, чтобы она меня поддержала?
Он не ответил. Только прошёл мимо, уходя на кухню.
В его молчании чувствовалось что-то новое — раздражение, усталость, скрытое обвинение.
На следующий день она пошла на работу раньше обычного.
Кристина работала бухгалтером в небольшой строительной фирме, где все знали про всех. Коллеги обсуждали чужие свадьбы, кредиты, детей и, конечно, родственников.
— Крис, чего такая хмурая? — спросила Лариса, подруга по отделу. — Опять со свекровью сцепились?
Кристина усмехнулась:
— Да та женщина меня когда-нибудь доконает. Теперь у неё новый план — сделать из меня чудовище. Уже, наверное, всем рассказала, какая я стерва.
— Так всегда, — махнула рукой Лариса. — Родня мужа — это святое. Пока не узнаешь их поближе.
— Слишком близко узнала, — вздохнула Кристина. — Хочется просто жить спокойно, без этого цирка.
Вечером, возвращаясь домой, она заметила возле подъезда старую знакомую — Галину Петровну.
Та стояла в сером пальто, с пакетом в руках. Под глазами — тени, губы сжаты.
— Кристина, подожди, — позвала она, когда та уже проходила мимо.
Кристина остановилась, но на порог не подошла.
— Зачем вы пришли?
— Не ругайся, — голос у свекрови был тихий, почти виноватый. — Хотела поговорить.
— Говорите. Только здесь.
— Мне тяжело одной, — начала та, не поднимая глаз. — С Инной мы поссорились. Она сказала, что я во всём виновата. Что из-за меня вы теперь с Олегом ругаетесь.
Кристина молчала.
— Я не хотела, — продолжала Галина Петровна. — Просто боялась за детей. Вдруг Олегу станет плохо, вдруг вы разбежитесь… Мне страшно одной остаться.
Эти слова звучали почти искренне. Но Кристина чувствовала: где-то внутри всё та же манипуляция, тот же нажим на жалость.
— Вы добились своего, — сказала она тихо. — Мы теперь и правда почти не разговариваем.
— Вот видишь, — вздохнула свекровь. — Может, позволишь мне хотя бы чаю попить, как раньше? Без ругани.
Кристина колебалась. Хотелось сказать «нет», развернуться и уйти. Но какая-то часть души всё-таки дрогнула.
— Ладно, — вздохнула она. — Только без разговоров про Инну и квартиру.
— Обещаю, — быстро кивнула Галина Петровна.
Они поднялись в квартиру.
Олег, увидев мать, застыл у входа. Лицо его потемнело.
— Что она здесь делает? — спросил он, не глядя на жену.
— Мы просто поговорим, — ответила Кристина.
— Я не звал, — произнёс он хрипло. — После того, что было, мне её видеть тяжело.
— Олежек, не сердись, — вмешалась мать, пытаясь улыбнуться. — Мы же семья…
Но в его взгляде не было тепла. Он отступил в сторону и пошёл в спальню, не сказав ни слова.
Кристина поставила чайник. В кухне повисло напряжённое молчание.
— Он злится, — сказала она наконец. — И я не знаю, как это теперь исправить.
— Мужчинам надо время, — ответила свекровь, разглядывая кухонный стол. — А ты не дави. Не доказывай. Просто будь рядом.
— А вы? — спросила Кристина. — Вы будете рядом — или опять что-нибудь придумаете?
Галина Петровна не ответила. Только посмотрела в окно.
Дождь снова пошёл. Мелкий, противный, как будто специально для этого вечера.
Поздно ночью Кристина услышала, как в прихожей открывается дверь.
Олег стоял на пороге — пьяный, с красными глазами. От него пахло перегаром и улицей.
— Где мама? — спросил он.
— Ушла давно, — ответила Кристина. — Сказала, что завтра позвонит.
Он сел прямо на пол, опустил голову.
— Я не знаю, что делать, — сказал он. — Всё к черту летит.
Она подошла, присела рядом. Осторожно положила руку на его плечо.
— Мы справимся, — тихо сказала она. — Только, пожалуйста, не пей.
Олег поднял на неё мутный взгляд.
— А ты уверена, что хочешь справляться со мной? — спросил он. — Может, тебе проще уйти?
— Не дождутся, — ответила она. — Мы вместе, слышишь? Вместе.
Он молчал. Только кивнул.
— Ты мне солгал, Олег. — Кристина стояла у двери, бледная, с сжатыми губами. — Опять ездил к ней, да?
Олег даже не стал делать вид, что не понимает, о ком речь.
— Она звонила, сказала, что плохо себя чувствует. Я просто отвёз лекарства. Что в этом такого?
— В том, что ты соврал. Сказал, что на объект выезжаешь, а сам — к маме. И потом… — она прищурилась, — почему ты не сказал, что Инна теперь живёт у неё?
Он вздохнул, провёл рукой по волосам, избегая взгляда.
— Крис, ну ты же понимаешь, я не хотел тебя злить. Там и так всё на нервах. Мама просила не рассказывать.
— Прекрасно, — усмехнулась Кристина. — Значит, теперь у нас семейные тайны, да? От жены, между прочим.
— Не начинай. — Олег повысил голос. — У меня мама после гипертонического криза, сестра без работы, я между двух огней!
— Между двух огней? — переспросила она, делая шаг ближе. — А я, значит, кто? Стена? Мебель? Ты хоть понимаешь, как я себя чувствую, когда вижу, как вы шепчетесь за моей спиной?
Он сжал кулаки.
— Я просто не хочу больше скандалов!
— А я хочу правды, Олег! — выкрикнула Кристина. — Только правды, слышишь?
Молчание. В коридоре тикали часы, за окном шумел вечерний дождь.
Она смотрела на него, на человека, с которым делила всё — и вдруг почувствовала, что он стал чужим.
— Если бы ты сказал честно, я бы поняла, — прошептала она. — Но ты выбрал обман.
Олег не ответил. Только отвернулся, как будто искал что-то глазами — выход, оправдание, спасение.
Следующие дни были как в тумане.
Олег стал приходить домой поздно. Телефон лежал экраном вниз, сообщения — без уведомлений. Кристина чувствовала, что теряет его, но не могла понять, из-за чего окончательно.
Однажды вечером, когда она пришла с работы, на кухне пахло чужими духами. Не её — другими. Тяжёлыми, сладкими, навязчивыми.
На столе стояла кружка с недопитым чаем, а в раковине — вилка с кусочком торта.
Она села на стул, чувствуя, как внутри всё холодеет.
Когда Олег вернулся, она не стала тянуть.
— Кто у нас был?
— Что? — он даже не сразу понял.
— На кухне кружка, торт, запах чужих духов. Не придуривайся.
Он замер, потом выдохнул.
— Мама заходила. С Инной. Я забыл сказать.
— Опять она! — Кристина вскочила. — Ты хоть понимаешь, что они делают?
— Что делают? — раздражённо бросил он. — Приносят чай и торт, вот что делают. А ты в каждой мелочи ищешь предательство!
— Потому что оно уже есть, Олег! — крикнула она. — И ты это знаешь!
После этого разговора Кристина собрала вещи и уехала к подруге Ларисе.
Две недели она жила у неё, как в убежище. Пила кофе на балконе, смотрела на городские огни и пыталась понять, где всё пошло наперекосяк.
Иногда Олег писал: «Вернись. Я всё объясню». Но объяснять он ничего не умел. Когда звонил, звучал виновато, но не искренне.
Потом пришло сообщение от неизвестного номера:
“Кристина, не будь наивной. Олег давно с другой. Подумай, кто ему приносит еду и стирает рубашки, пока ты живёшь у подруги.”
Руки задрожали. Она сразу поняла, кто это. Стиль, обороты — типичная Галина Петровна.
Но проверить хотелось.
Через день Кристина вернулась домой.
Ключ всё ещё подходил. В квартире пахло мужским дезодорантом и… теми самыми духами.
Она вошла тихо. Из спальни доносились голоса. Женский смех, знакомый до боли.
Инна.
Кристина стояла в дверях, будто приросла к полу.
Инна сидела на кровати, в халате, волосы мокрые, как после душа. Олег рядом, без футболки, с лицом виноватого подростка.
— Крис… — только и смог он вымолвить.
Она медленно кивнула.
— Вот как, значит.
Инна вскочила.
— Это не то, что ты думаешь!
— Конечно, — усмехнулась Кристина. — А что я должна думать, Иннушка? Что ты просто решила проверить, удобно ли спать в моей кровати?
Олег подошёл ближе, хватая воздух.
— Крис, я… это случайно всё. Она пришла…
— Замолчи, — холодно произнесла она. — Просто замолчи.
Голос дрожал, но внутри уже не было боли — только пустота.
Она прошла в гостиную, взяла сумку, документы, кошелёк.
— Не беспокойся, — сказала, — я вас не потревожу. Живите как хотите.
Инна попыталась что-то сказать, но Кристина уже закрывала за собой дверь.
Три месяца она не возвращалась.
Сняла однушку на окраине, устроилась на новую работу, пыталась начать всё заново.
Иногда вспоминала их квартиру — солнечные стены, паркет, запах свежей краски. Всё то, что казалось началом новой жизни.
Но однажды вечером позвонила Галина Петровна.
— Кристина, здравствуй. Ты должна это знать.
— Что случилось?
— Олег… его забрали в полицию.
— Что?
— Инна написала заявление. Сказала, что он на неё руку поднял.
Мир поплыл. Кристина медленно опустилась на стул.
— Вы уверены?
— Да. У них там всё давно плохо. Она связалась с каким-то типом, а когда Олег узнал — начались скандалы. Вот и до рукоприкладства дошло.
Кристина слушала и не верила. Тот самый Олег, который когда-то защищал её от матери, теперь стал тем, кем больше всего боялся стать.
Через неделю она пришла в отделение.
Олег сидел за столом, бледный, с опухшим глазом. Когда увидел её — встал, будто из-под земли.
— Крис… не думал, что ты придёшь.
— А я не думала, что доживу до этого, — ответила она спокойно. — Что случилось?
Он отвёл взгляд.
— Всё сломалось. После того как ты ушла, мама лезла во всё. Инна начала пить, приводить кого попало. Я пытался выгнать — она вызвала полицию.
— И ты ударил её?
— Нет! — выкрикнул он. — Она упала сама! Но кому это докажешь?
Она смотрела на него долго, молча. Когда-то она любила его — до боли, до дрожи. А теперь видела чужого человека, уставшего, потерянного.
— Я помогу тебе адвокатом, — сказала она тихо. — Не ради тебя. Ради того, кем ты был.
Он закрыл глаза.
— Прости, Крис.
— Поздно, — ответила она. — Но всё равно — живи. Только без них. Без меня. Без лжи.
Прошло полгода.
Кристина сидела в своей новой квартире, смотрела в окно на огни вечернего города. На столе стояла чашка кофе и пачка документов.
Она продала ту квартиру — через нотариуса, законно, по всем бумагам. Деньги положила на счёт.
Телефон зазвонил. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Это Лариса, — послышался знакомый голос. — Видела сегодня твоего бывшего. Работает на стройке, вроде держится.
— Пусть держится, — тихо сказала Кристина. — Главное — подальше от прошлого.
Она закрыла глаза, вдохнула глубже.
Жизнь снова начиналась — без шансов, без обещаний, без иллюзий.
Но впервые за долгое время — честно.
