Наталья почувствовала неладное, когда свекровь предложила ей чай с печеньем и улыбнулась так сладко, что стало тошно. За три года совместной жизни с Андреем его мать, Галина Петровна, ни разу не предлагала ей ничего просто так — каждый жест имел подтекст, каждая улыбка была прелюдией к очередной атаке.
Они сидели на кухне дачного дома, куда приехали отмечать день рождения свёкра. Андрей с отцом ушли в гараж возиться с машиной, оставив женщин наедине. Наталья знала — это было спланировано. Галина Петровна никогда ничего не делала спонтанно.
— Наташенька, — начала свекровь, наливая чай в фарфоровые чашки с золотой каёмкой, которые доставала только по особым случаям. — Мы с Виктором Павловичем тут подумали… Пора вам с Андрюшей о серьёзном поговорить.
Наталья напряглась. В лексиконе Галины Петровны «серьёзное» означало что угодно — от упрёков в неправильном ведении хозяйства до требований родить внука немедленно. Но сегодня в её голосе звучало что-то новое. Что-то триумфальное.
— Вы уже три года женаты. Пора думать о будущем. О недвижимости, например.
— У нас есть квартира, — осторожно ответила Наталья.
— Съёмная квартира, — поправила свекровь с лёгким презрением. — Это не дом. Это временное пристанище. А семье нужен настоящий дом. Свой.
Наталья молча отпила чай. Он был слишком сладким. Галина Петровна всегда клала ей три ложки сахара, хотя прекрасно знала, что она пьёт без сахара. Мелкая пакость, одна из сотен.
— И мы решили вам помочь, — продолжила свекровь, её глаза заблестели от предвкушения. — Виктор Павлович готов вложиться в покупку квартиры. Двухкомнатной. В хорошем районе.
Наталья замерла с чашкой в руках. Это было неожиданно. За все годы Галина Петровна не дала им ни копейки, отвечая на любые финансовые трудности фразой «сами разбирайтесь, взрослые люди». И вдруг — целая квартира.
— Но есть условие, — свекровь сделала паузу, наслаждаясь моментом. — Квартира будет оформлена на Андрея. Только на него. Это логично — он же мужчина, глава семьи.
Вот оно. Наталья поставила чашку на блюдце с таким усилием, что фарфор жалобно звякнул.
— То есть я не буду иметь к этой квартире никакого отношения?
— Ну что ты, Наташа! Ты будешь там жить! Это же ваша семейная квартира! Просто… документально она будет принадлежать Андрею. Для порядка.
Для порядка. Наталья прекрасно понимала, какой именно порядок имела в виду свекровь. Порядок, при котором невестка в любой момент может оказаться на улице, если что-то пойдёт не по плану Галины Петровны.
— А если я откажусь?
Лицо свекрови мгновенно изменилось. Маска доброжелательности слетела, обнажив холодную, расчётливую суть.
— Тогда будете и дальше скитаться по съёмным углам. Андрей уже не мальчик. Ему тридцать два. Пора обзаводиться собственным жильём. С тобой или без тебя — это уже твой выбор.
Последние слова прозвучали как плохо замаскированная угроза. Наталья встала из-за стола.
— Спасибо за чай. Я подумаю.
— Думай, — процедила свекровь ей вслед. — Только недолго. Предложение ограничено по времени.
Наталья вышла во двор. Холодный октябрьский воздух обжёг лицо, но это было приятно после душной кухни. Она достала телефон и набрала номер Андрея. Он не ответил. Она пошла к гаражу, но дверь была заперта изнутри. Она постучала.
— Андрей! Открой!
Тишина. Потом голос свёкра:
— Они ушли за инструментом. Вернутся через час.
Ложь. Наталья это чувствовала. Андрей был там, за этой фанерной дверью, и прятался от неё, как прятался от любых сложных разговоров. Он знал о планах матери. Конечно, знал. И специально оставил её одну на растерзание.
Она вернулась в дом, поднялась в их комнату на втором этаже и начала собирать вещи. Складывала в сумку методично, не думая. Бельё, джинсы, свитер, зарядку для телефона. Документы. Всё самое необходимое.
Дверь скрипнула. На пороге стоял Андрей. Лицо виноватое, глаза бегают.
— Нат, ты чего?
— Твоя мама сделала мне предложение. Очень щедрое.
— Я знаю. Она… она хочет как лучше.
— Для кого лучше?
Андрей подошёл к ней, попытался обнять. Она отстранилась.
— Не драматизируй. Это же просто формальность. Какая разница, на кого оформлена квартира? Мы же семья.
— Семья, — повторила Наталья. — Где муж прячется в гараже, пока его мать унижает жену.
— Она не унижает! Она предлагает нам квартиру!
— На твоё имя.
— Ну и что? Это же наша квартира будет!
— Нет, Андрей. Это будет твоя квартира. А я буду в ней никем. Гостьей, которую можно выставить в любой момент.
— Я бы никогда…
— Ты бы никогда не пошёл против мамы. Мы оба это знаем.
Она застегнула сумку. Он загородил ей дорогу.
— Куда ты? Нат, не глупи! Подумай хотя бы о будущем! О детях!
— О детях? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Ты хочешь, чтобы я родила детей в квартире, из которой твоя мать может нас выгнать в любой момент?
— Она не выгонит!
— Она уже пригрозила. Сказала — с тобой или без тебя, это мой выбор. И твой выбор очевиден. Ты выбрал её. Как всегда.
Она обошла его и спустилась вниз. В гостиной, словно поджидая, сидела Галина Петровна. Она окинула взглядом сумку в руках невестки и улыбнулась.
— Обиделась? Ну-ну, не будь ребёнком. Подумай хорошенько. Где ты найдёшь мужа, который принесёт тебе квартиру?
— Я найду мужа, который будет моим мужем, а не сыном своей мамы.
Галина Петровна вспыхнула.
— Да кому ты нужна? Тридцать лет, ни кола ни двора! Андрей — твой единственный шанс на нормальную жизнь!
— Если это нормальная жизнь, я выбираю ненормальную.
Наталья вышла из дома. Андрей догнал её у калитки.
— Нат, постой! Давай поговорим! Без мамы, только мы вдвоём!
— Мы никогда не были вдвоём, Андрей. Нас всегда было трое. И третьей была не я.
Она села в свою машину и уехала. В зеркале заднего вида она видела, как он стоит у калитки — растерянный, жалкий, не знающий, что делать без материнских указаний.
Наталья сняла номер в небольшой гостинице на окраине города. Номер был простой — кровать, стол, шкаф, душ за пластиковой перегородкой. Но это было её пространство. Без свекрови, без её ядовитых замечаний, без постоянного ощущения, что ты в чужом доме нежеланный гость.
Она легла на узкую гостиничную кровать и впервые за долгое время почувствовала облегчение. Телефон разрывался от звонков. Андрей, потом свекровь, потом снова Андрей. Она отключила звук и закрыла глаза.
Утром она проснулась от стука в дверь. За дверью стоял Андрей. Небритый, помятый, с красными глазами.
— Как ты меня нашёл?
— Обзвонил все гостиницы. Нат, пожалуйста, выслушай меня.
Она впустила его. Он сел на единственный стул, она осталась стоять.
— Я всю ночь думал. Ты права. Мама… она перегибает палку. Но пойми и её — она хочет, чтобы у меня всё было хорошо.
— У тебя. Не у нас — у тебя.
— Это не так! Она просто… старой закалки. Считает, что мужчина должен быть собственником. Но это же не значит, что я буду тебя притеснять!
— Андрей, твоя мать третий год меня притесняет. А ты делаешь вид, что ничего не происходит.
— Что я могу сделать? Это моя мать!
— А я твоя жена. Или должна быть ею. Но я всегда на втором месте. Всегда.
Он опустил голову.
— Я поговорю с ней. Попрошу оформить квартиру на нас обоих.
— И она откажется. И ты согласишься с её отказом. Потому что ты не можешь ей противостоять. Никогда не мог.
— Что ты хочешь от меня?
— Я хочу мужа. Не сына Галины Петровны, а мужа. Человека, который поставит нашу семью на первое место. Который защитит меня от любого, кто попытается меня унизить. Даже если это его мать.
— Ты просишь невозможного.
— Я прошу нормального. То, что для тебя это невозможно, говорит само за себя.
Он встал, подошёл к ней.
— Дай мне время. Я всё улажу.
— У тебя было три года.
— Нат…
— Иди, Андрей. Иди к маме. Она ждёт.
Он ушёл. Наталья села на кровать и открыла ноутбук. Надо было искать квартиру. Свою. Пусть маленькую, пусть на окраине, но свою.
Через неделю она нашла. Однокомнатная квартира в старом доме. Требовала ремонта, но цена была доступной. Она сняла все накопления, взяла кредит и купила её. В день сделки она почувствовала себя по-настоящему свободной впервые за три года.
Андрей продолжал звонить. Писал длинные сообщения, обещал измениться, клялся в любви. Галина Петровна тоже написала — одно короткое сообщение: «Одумайся, дура. Такого шанса больше не будет.»
Наталья не ответила ни на одно сообщение. Она была занята. Красила стены, меняла сантехнику, выбирала шторы. Превращала чужое пространство в свой дом.
Через месяц к ней пришла Марина, жена Андреева двоюродного брата. Они были в приятельских отношениях, иногда пересекались на семейных праздниках. Марина принесла торт и бутылку вина.
— Праздную твоё освобождение, — сказала она, разливая вино по бокалам.
— Ты единственная, кто не считает меня сумасшедшей?
— Наоборот. Ты единственная, у кого хватило смелости сбежать из этого дурдома. Я вот уже пятый год терплю.
— Почему терпишь?
— Ребёнок. Ипотека. Привычка. Трусость, наверное. Смотрю на тебя и завидую. У тебя хватило сил начать сначала.
Они выпили за новую жизнь. Марина рассказывала последние семейные новости. Галина Петровна всем говорила, что невестка оказалась неблагодарной. Что они предложили ей квартиру, а она загордилась. Андрей ходил мрачный, почти не выходил из своей комнаты.
— Комнаты? — переспросила Наталья.
— Ну да. Он же вернулся к родителям. Галина Петровна сказала, что нечего деньги на аренду тратить, если всё равно скоро квартиру покупать.
— Для него одного?
— Она уверена, что ты вернёшься. Говорит, что ты ещё приползёшь на коленях, когда поймёшь, что натворила.
Наталья покачала головой. Свекровь так ничего и не поняла. Она думала, что невестка играет, торгуется, набивает себе цену. Она не верила, что та может просто уйти. Насовсем.
Вечером того же дня в дверь позвонили. За дверью стояли Андрей и его мать. Галина Петровна окинула взглядом потёртый подъезд с облупившейся краской на стенах и поморщилась.
— Ну что, нагулялась? — начала она без предисловий. — Хватит дурью маяться. Собирай вещи, поехали домой.
— Я дома.
— Это? — свекровь презрительно фыркнула. — Это клоповник, а не дом. Андрей, скажи ей!
Андрей молчал, переминаясь с ноги на ногу.
— У нас есть новое предложение, — продолжила Галина Петровна. — Мы купим трёхкомнатную квартиру. Большую. В центре. И ты сможешь жить в отдельной комнате.
— В отдельной комнате? — Наталья не поверила своим ушам.
— Ну, для начала. Пока вы не помиритесь окончательно. Это же лучше, чем эта дыра?
— Это моя дыра. Купленная на мои деньги. Оформленная на моё имя.
— Гордость тебя погубит, — прошипела свекровь.
— Нет, Галина Петровна. Меня чуть не погубило отсутствие гордости. То, что я три года терпела ваши унижения.
— Я тебя не унижала! Я пыталась сделать из тебя нормальную жену!
— По вашему образцу. Покорную, безгласную, зависимую. Извините, не получилось.
Галина Петровна побагровела.
— Андрей! Скажи что-нибудь! Это твоя жена!
Андрей поднял глаза на Наталью.
— Нат, вернись. Пожалуйста. Мама обещает не вмешиваться.
— Мама обещает? — Наталья покачала головой. — Даже сейчас, даже в этот момент ты говоришь от её имени. Не от своего — от её.
— Это не так!
— Андрей, ответь на один вопрос. Если бы твоя мать не купила квартиру, если бы не было этого ультиматума — ты бы сейчас был здесь?
Он молчал. Этот молчание было красноречивее любых слов.
— Вот твой ответ, — сказала Наталья и закрыла дверь.
Она слышала, как за дверью Галина Петровна что-то гневно говорит сыну, как их шаги удаляются по лестнице. Она подошла к окну и увидела, как они садятся в машину. Андрей сел за руль, мать — рядом с ним. Как всегда. Как будет всегда.
Наталья отвернулась от окна. На столе лежали документы на квартиру. Её имя в графе «собственник». Это была маленькая победа. Но своя.
Вечером зазвонил телефон. Незнакомый номер.
— Наталья? Это Виктор Павлович.
Свёкор. Он никогда не звонил ей напрямую.
— Добрый вечер.
— Я хотел извиниться. За Галину. За Андрея. За всё.
Наталья молчала, не зная, что ответить.
— Я не вмешивался, и это было ошибкой. Галина… она властная женщина. Я давно смирился, привык. Но это не значит, что так правильно.
— Виктор Павлович…
— Я переведу вам деньги. На ремонт. Считайте это компенсацией за три года ада, который вам устроила моя семья.
— Мне не нужны деньги.
— Нужны. Гордость — это хорошо, но практичность тоже важна. Я видел, в каком состоянии квартира. Вам нужен ремонт. И мебель. Не отказывайтесь. Это не подачка. Это… справедливость.
Он положил трубку, не дождавшись ответа. Через час на её карту пришла крупная сумма. Достаточная для хорошего ремонта и обстановки.
Наталья долго смотрела на экран телефона. Потом набрала сообщение: «Спасибо, Виктор Павлович.»
Ответ пришёл через минуту: «Будьте счастливы. Вы заслужили.»
Через полгода квартира преобразилась. Светлые стены, новая сантехника, удобная мебель. Наталья устроила новоселье, позвала подруг, коллег. Марина пришла с огромным букетом и бутылкой шампанского.
— Как Андрей? — спросила Наталья, когда гости разошлись и они остались вдвоём.
— Женится.
— Что?
— Галина Петровна нашла ему невесту. Дочка её подруги. Тихая, покладистая. Как раз под стать.
— И он согласился?
— А ты сомневалась? Свекровь сказала — он сделал. Свадьба через месяц. Квартиру уже купили. На его имя, конечно.
Наталья покачала головой. Ей не было больно. Только немного грустно. За него. За ту девушку, которая понятия не имеет, во что ввязывается.
— Галина Петровна всем рассказывает, что это ты виновата. Что не захотела нормальную семью создавать. Что загордилась.
— Пусть рассказывает. Мне всё равно.
И это была правда. Ей действительно было всё равно. У неё была своя квартира, любимая работа, друзья. У неё была свобода. А у Андрея была мама и невеста, выбранная мамой. Каждому своё.
Год спустя Наталья встретила их в торговом центре. Андрей, Галина Петровна и незнакомая девушка — худенькая, бледная, с потухшими глазами. Жена. Галина Петровна что-то выговаривала ей, тыча пальцем в список покупок. Девушка кивала, опустив голову. Андрей стоял рядом и смотрел в телефон, делая вид, что его это не касается.
Они увидели друг друга одновременно. Андрей побледнел, сделал шаг навстречу, но Галина Петровна перехватила его за руку.
— Пойдём, — скомандовала она. — Нам нечего тут делать.
Она окинула Наталью презрительным взглядом и повела свою процессию прочь. Молодая жена обернулась, посмотрела на Наталью с каким-то отчаянным любопытством, будто пытаясь понять — как той удалось вырваться? Но Галина Петровна дёрнула её за рукав, и они скрылись в толпе.
Наталья постояла ещё немного, глядя им вслед. Потом достала телефон и написала Марине: «Только что видела новую невестку. Сколько ей дашь?»
Ответ пришёл мгновенно: «Год. Максимум полтора. Эта слишком хрупкая. Сломается быстро.»
«Или сбежит.»
«Для этого нужна смелость. А смелых Галина Петровна рядом с сыном не держит. Она выбирает только тех, кого можно сломать.»
Наталья убрала телефон. У неё было свидание. Мужчина из соседнего офиса, с которым они несколько месяцев переписывались. Взрослый, самостоятельный, живущий отдельно от родителей с восемнадцати лет. На прошлой неделе он сказал, что хочет познакомить её со своей семьёй.
— Только предупреждаю, — сказал он со смехом, — моя мама немного сумасшедшая. В хорошем смысле. Она художница, живёт в мастерской, может начать рисовать прямо за ужином. Но она классная. Тебе понравится.
Наталья улыбнулась. Мама-художница, которая живёт своей жизнью. Это было так непохоже на Галину Петровну, что казалось почти нереальным.
Её квартира встретила её тишиной и уютом. Она включила торшер, поставила чайник. В окно била первая весенняя капель. Где-то там, в другой квартире, купленной на деньги Галины Петровны, жила другая женщина. Спала в той постели, готовила на той кухне, терпела те же унижения. Круг замкнулся. Но Наталья была вне этого круга. Свободная.
Телефон пиликнул. Сообщение от свёкра: «Видел вас сегодня в торговом центре. Вы прекрасно выглядите. Счастливой и свободной. Оставайтесь такой.»
Она улыбнулась и ответила: «Спасибо, Виктор Павлович. Я стараюсь.»
И это была правда. Она старалась. Каждый день. Быть счастливой. Быть свободной. Быть собой. В своей квартире, в своей жизни, где никакая свекровь больше не указывала ей, как жить, что делать и кем быть.
А где-то в другом конце города Галина Петровна объясняла новой невестке, как правильно гладить рубашки её драгоценного сына…
