— Лиза, ты не могла бы побыстрее с ванной? — голос Родиона, сонный и недовольный, донёсся из спальни. — Мама с тётей Зоей скоро приедут, а у нас даже чайника нет на плите!
Лиза стиснула зубы, глядя на своё отражение в зеркале. Тёмные круги под глазами, уставший взгляд. Она только что закончила сеанс массажа с клиенткой, которая ушла в шесть утра, чтобы успеть на работу. Лиза работала косметологом в престижном салоне, но этого не хватало, чтобы содержать себя и своего неработающего мужа, поэтому она брала подработку на дому. Её руки, её волшебные руки массажистки, кормили их обоих.
— Родион, я спала три часа! — крикнула она в ответ, стараясь, чтобы голос не дрожал от гнева. — Ты мог бы и сам поставить чайник! Или корона свалится с твоей драгоценной головы?
Тишина. Он даже не удостоил её ответом. Просто снова зашуршал одеялом, устраиваясь поудобнее. А ведь он знал, что сегодня приедет его мать, Олеся Фёдоровна, со своей сестрой Зоей и её десятилетним сыном Павликом. «На недельку, Лизонька, всего на недельку! Соскучились!» — проворковала свекровь по телефону вчера вечером. Не спросила, могут ли они, удобно ли. Просто поставила перед фактом.
Лиза вышла из ванной, плотнее запахивая халат. Квартира, её уютное гнёздышко, которое она обставляла с такой любовью, уже не казалась ей крепостью. Она превращалась в проходной двор. Олеся Фёдоровна наведывалась к ним с завидной регулярностью, и каждый её визит был подобен урагану.
В дверь позвонили. Настойчиво, долго, будто выламывая кнопку.
— Ну вот, началось, — прошептала Лиза и пошла открывать.
На пороге стояла вся честная компания. Олеся Фёдоровна, женщина необъятных размеров, в леопардовом пальто, сжимала в руках несколько авосек, из которых торчали банки с соленьями. Рядом с ней, тощая и нервная, как испуганная птица, топталась её сестра Зоя. А впереди всех, как бронепоезд, стоял Павлик, рыжий и конопатый, с наглым выражением лица.
— Лизонька, здравствуй, дорогая! — прогремела Олеся Фёдоровна, вваливаясь в квартиру и бесцеремонно отодвигая Лизу плечом. — А мы приехали! Родиончик спит ещё, соня наша? Ну правильно, пусть отдыхает, мальчик устаёт.
Она говорила это так, будто Родион каждый день разгружал вагоны, а не лежал на диване с игровым джойстиком.
— Здравствуйте, Олеся Фёдоровна, здравствуйте, тётя Зоя, — выдавила из себя Лиза.
— Ой, Лиза, что-то ты бледная такая, — вставила свои пять копеек Зоя, оглядывая квартиру критическим взглядом. — Недосыпаешь, что ли? А мы вот вам гостинцев привезли! Огурчики, помидорчики, всё своё, с огорода!
Она сунула Лизе в руки тяжёлую сумку.
— Спасибо, — сухо поблагодарила Лиза.
Павлик, не говоря ни слова, пронёсся по коридору, заглядывая во все комнаты.
— А где моя комната? — крикнул он из гостиной.
— Павлик, веди себя прилично! — цыкнула на него мать, но без особой строгости.
— А чего? Я спать хочу! Мы всю ночь ехали!
Олеся Фёдоровна уже хозяйничала на кухне, открывая холодильник.
— Так, Лизонька, что у нас тут? Пустовато, пустовато. Ну ничего, мы сейчас всё организуем. Родиончику на завтрак надо кашку сварить, манную. Он любит пожиже и с маслицем. А нам с Зоей кофейку. И бутербродики сделай, с колбаской и сыром.
Лиза замерла. Она почувствовала, как внутри неё закипает волна ярости. Они приехали без приглашения, ввалились, как к себе домой, и уже раздают указания.
— Олеся Фёдоровна, — начала она как можно спокойнее, — колбасы и сыра нет. Я не успела сходить в магазин.
Свекровь обернулась, и её лицо приняло оскорблённое выражение.
— Как это нет? А чем же ты мужа кормишь? Одной травой, что ли? Бедный мальчик, совсем отощал, наверное. Родион! Сынок, вставай! Мама приехала!
Из спальни, наконец, вылез заспанный Родион. Увидев мать, он расплылся в счастливой улыбке.
— Мама! Как я рад тебя видеть! — он бросился к ней, и они заключили друг друга в объятия, будто не виделись много лет.
— Сыночек мой, кровиночка моя! — причитала Олеся Фёдоровна, гладя его по немытой голове. — Как же ты тут без меня? Лиза-то тебя совсем не кормит!
Лиза смотрела на эту сцену, и ей хотелось выть. Её муж, тридцатилетний здоровый мужик, вёл себя как маленький мальчик, жалующийся маме. А она, Лиза, в этой картине мира была злой мачехой.
— Родион, я сейчас пойду в магазин, — сказала она, надевая куртку. — Составь список, что купить.
— Обязательно купи сгущёнки! И печенья «Юбилейного»! — крикнул ей в спину Павлик.
Когда Лиза вернулась с тремя тяжёлыми пакетами, в квартире царил хаос. Вещи гостей были разбросаны по всей гостиной. Павлик скакал по её любимому дивану, а Олеся Фёдоровна и Зоя пили чай на кухне, обсуждая её.
— …и характер у неё, конечно, не сахар, — донеслось до Лизы. — Вся в работе, а на мужа времени нет. Неласковая она, вот что я тебе скажу, Зоя. Мужику ведь что нужно? Ласка да тёплый ужин. А она?
Лиза вошла на кухню, и они обе замолчали, уставившись на неё.
— Я всё купила, — сказала она, ставя пакеты на пол. — Разбирайте.
Она чувствовала себя прислугой в собственном доме. И это было только начало. Неделя впереди казалась ей вечностью.
Дни слились в один сплошной кошмар. Олеся Фёдоровна взяла на себя роль главной хозяйки. Она передвигала мебель, критиковала Лизину стряпню и постоянно давала «ценные» советы.
— Лизонька, ну кто так борщ варит? Сначала надо свёклу тушить с уксусом, чтобы цвет не теряла! А ты всё в одну кастрюлю свалила.
— Лизонька, шторы у тебя какие-то мрачные. Купила бы что-нибудь повеселее, в цветочек.
— Лизонька, а почему у тебя пыль вот тут, за диваном? Плохая хозяйка, плохая.
Зоя ей вторила, поддакивая и сочувственно вздыхая, глядя на Родиона. Павлик же превратил квартиру в поле боя. Он сломал Лизину любимую вазу, разлил на новый ковёр компот и изрисовал фломастерами обои в коридоре. На все замечания Лизы он отвечал наглым: «А чё такова?». А его мать лишь разводила руками: «Ну что вы хотите, ребёнок».
Родион же, казалось, был абсолютно счастлив. Он целыми днями лежал на диване, окружённый материнской заботой, уплетал пирожки и смотрел телевизор. На робкие попытки Лизы поговорить с ним, он отвечал одно и то же:
— Лиза, ну потерпи, это же моя мама. Она же не навсегда.
Но терпение Лизы было на исходе. Особенно когда родственники стали покушаться на её работу. У Лизы был отдельный кабинет, где она принимала клиенток на массаж. Это было её святилище, её источник дохода. Она строго-настрого запретила всем туда входить.
Однажды днём, когда у неё была клиентка, в дверь кабинета бесцеремонно заглянула Олеся Фёдоровна.
— Лизонька, у тебя там не найдётся какой-нибудь мази от радикулита? Спину прихватило.
Лиза похолодела. Её клиентка, солидная дама, недовольно посмотрела на свекровь.
— Олеся Фёдоровна, я же просила вас не входить, когда я работаю! — прошипела Лиза.
— Ой, да ладно тебе! Что тут такого? Подумаешь, голая женщина лежит. Я и не такое видала, — хмыкнула свекровь и, не дожидаясь ответа, стала рыться в Лизиных шкафчиках, где хранилась дорогая профессиональная косметика.
Лиза с трудом сдержалась, чтобы не выставить её за дверь. Она извинилась перед клиенткой и кое-как закончила сеанс. Дама ушла, бросив на прощание: «Больше я к вам не приду. У вас тут проходной двор, а не массажный кабинет».
Лиза была в отчаянии. Она теряла клиентов, теряла деньги, теряла самоуважение. Вечером она решила поговорить с мужем начистоту.
— Родион, так больше продолжаться не может! — заявила она, когда они остались одни в спальне. — Твои родственники превратили мою жизнь в ад! Они рушат мой бизнес!
— Лиза, не преувеличивай, — лениво ответил он, не отрываясь от телефона. — Мама просто хотела мазь.
— Она ворвалась ко мне во время сеанса! Клиентка ушла недовольная и больше не вернётся! Ты понимаешь, что мы живём на эти деньги? Что ты не приносишь в дом ни копейки!
Родион отложил телефон и сел на кровати. Его лицо стало злым.
— Ах, вот ты к чему клонишь! Ты меня деньгами попрекаешь! Я, между прочим, в творческом поиске! Я ищу себя! А ты, вместо того чтобы поддержать, пилишь меня из-за какой-то ерунды!
— Творческий поиск?! — Лиза рассмеялась горьким, истерическим смехом. — Ты уже три года «ищешь себя» на моём диване! Родион, открой глаза! Твоя мать и её семейка просто используют нас! Они живут за мой счёт, едят мою еду, разрушают мой дом!
— Не смей так говорить о моей матери! — взвизгнул он. — Она святая женщина! Она меня вырастила, воспитала! А ты… ты просто эгоистка, которая думает только о себе и своих деньгах!
Они кричали друг на друга, не стесняясь в выражениях. За дверью было слышно, как притихли и подслушивают родственники. Лизе было всё равно. Плотина прорвалась.
— Если ты не скажешь им завтра же уехать, то я уйду сама! — крикнула она.
— Да пожалуйста! — крикнул он в ответ. — Скатертью дорога! Посмотрим, кому ты нужна будешь, такая злая и меркантильная!
В ту ночь Лиза не спала. Она лежала и смотрела в потолок, и в её голове зрел план. Она поняла, что больше не может и не хочет терпеть. Она слишком долго была удобной, покладистой, всё понимающей. Хватит…
Утром Лиза проснулась с ясной головой и твёрдым решением. Она больше не будет жертвой. Она позвонила единственному человеку, который мог ей помочь, — своей тёте Гале. Тётя Галя была женщиной-кремень, с острым языком и железной волей. Она работала риелтором и знала все юридические тонкости.
— Тётя Галя, спасай! — коротко обрисовала она ситуацию.
— Так, я всё поняла, — отрезала тётя Галя после пятиминутного рассказа. — Жди. Буду через час. И ничего не предпринимай до моего приезда.
Лиза вышла на кухню. Родственники уже завтракали, громко чавкая и смеясь. Родион сидел с ними, и вид у него был такой, будто вчерашнего скандала и не было.
— О, Лизонька, проснулась! — пропела Олеся Фёдоровна. — А мы тут твои блинчики едим. Суховаты, конечно, но ничего, со сгущёнкой пойдёт.
Лиза молча налила себе кофе и села за стол. Она смотрела на них, и в ней не было ни злости, ни обиды. Только холодная, отстранённая решимость.
Ровно через час в дверь позвонили. На пороге стояла тётя Галя. Невысокая, полная, но с такой энергией, что, казалось, она может сдвинуть горы.
— Здравствуйте, уважаемые, — громко сказала она, входя в квартиру и оглядывая всех цепким взглядом. — Я — Галина Викторовна, тётя Лизы. Приехала проверить, как тут моя племянница поживает.
Олеся Фёдоровна и Зоя переглянулись. Родион нахмурился.
— А что случилось? — спросил он.
— А то и случилось, милок, что девочка моя на себя не похожа, — тётя Галя подошла к Лизе и обняла её за плечи. — Загнали её, как лошадь. Ну-ка, Лиза, рассказывай, что тут у вас происходит.
И Лиза рассказала. Спокойно, без слёз и истерик. Рассказала о незваных гостях, о разрушенном быте, о потерянных клиентах, о бездействии мужа.
Тётя Галя слушала, и её лицо становилось всё более суровым.
— Так, — сказала она, когда Лиза закончила. — Значит, ситуация ясна. Вы, уважаемые гости, — она повернулась к Олесе Фёдоровне и Зое, — приехали погостить. А по факту — сели на шею работающему человеку. Вы живёте в чужой квартире, едите за чужой счёт и ещё мешаете человеку деньги зарабатывать, на которые, между прочим, вы все тут и существуете.
— Да как вы смеете! — взвилась Олеся Фёдоровна. — Мы к сыну приехали!
— К сыну? — усмехнулась тётя Галя. — А где тут ваш сын? Я вижу только взрослого мужика, который сидит на шее у жены. Родион, — она в упор посмотрела на него, — тебе не стыдно? Твоя жена пашет на двух работах, чтобы ты мог в «творческом поиске» пребывать, а ты даже защитить её не можешь от нападок собственной родни.
Родион покраснел и что-то пробормотал.
— Что-что? Говори громче! — потребовала тётя Галя.
— Я люблю свою маму, — выдавил он.
— Любить маму — это прекрасно, — не унималась тётя. — Но это не значит, что нужно позволять ей и всей остальной кагале вить из твоей жены верёвки. Так, разговор окончен. Уважаемые гости, у вас есть два часа на сборы.
— Что?! — хором воскликнули Олеся Фёдоровна и Зоя.
— То! — отрезала тётя Галя. — Квартира принадлежит Лизе. Она её купила на свои деньги ещё до брака. Вот документы. — Она вытащила из сумки папку и шлёпнула её на стол. — Так что она имеет полное право решать, кто будет находиться в её доме, а кто нет. А вы, Родион, тоже определяйтесь. Вы либо с женой, либо с мамой. Если с мамой — то, пожалуйста, на выход вместе с ней. Лиза подаёт на развод.
На кухне воцарилась мёртвая тишина. Все смотрели то на Лизу, то на тётю Галю.
— Лиза, это правда? — спросил Родион, и в его голосе прозвучал страх.
— Правда, — твёрдо ответила Лиза. — Я больше так не могу.
Олеся Фёдоровна поняла, что дело пахнет жареным. Её сладкий, беззаботный мирок, где сын обеспечен тёплым местом под боком у работящей жены, рушился.
— Да как ты можешь, Лиза! — запричитала она. — Мы же семья! Разрушить семью из-за какой-то ерунды!
— Это не ерунда, Олеся Фёдоровна, — вмешалась тётя Галя. — Это называется «паразитизм». И ему пришёл конец. Время пошло.
Она демонстративно посмотрела на часы.
Сборы проходили в гнетущей тишине, прерываемой лишь злобным сопением Олеси Фёдоровны и всхлипами Зои. Павлик, на удивление, притих и сидел в углу, поняв, что запахло жареным.
Родион метался по квартире, не зная, к кому примкнуть. Он подходил то к матери, то к Лизе, пытаясь что-то сказать, но слова застревали у него в горле.
— Мам, ну может, не надо так? — лепетал он.
— А как надо, сынок? — отвечала Олеся Фёдоровна, яростно запихивая вещи в сумку. — Нас из дома выгоняют! Твоя жена, эта мегера, нас на улицу выставляет!
— Лиза, ну давай поговорим, — обращался он к жене.
— Мы уже всё сказали, Родион, — отвечала Лиза, не глядя на него.
Тётя Галя сидела на кухне, как полководец в штабе, и контролировала процесс. Она не вмешивалась, но одно её присутствие действовало на всех отрезвляюще.
Через два часа родственники были готовы. Сумки стояли у порога. Олеся Фёдоровна бросила на Лизу взгляд, полный яда.
— Ну, спасибо тебе, Лизонька, за гостеприимство, — процедила она. — Бог тебе судья. Но запомни: на чужом несчастье своего счастья не построишь.
— Это вы о себе, Олеся Фёдоровна? — парировала тётя Галя. — Правильные слова.
Последним решался вопрос с Родионом.
— Сынок, ты идёшь с нами? — спросила мать, и в её голосе прозвучала неприкрытая угроза.
Родион посмотрел на мать, потом на Лизу. В его глазах была паника. Он понимал, что если уйдёт сейчас, то лишится всего: комфортной жизни, уютной квартиры, вкусной еды. Ему придётся вернуться в свой маленький провинциальный городок, к матери, где нет никаких перспектив.
— Я… я останусь, — промямлил он.
Олеся Фёдоровна ахнула.
— Предатель! — выплюнула она. — Ты променял родную мать на эту… эту!
Она не договорила, потому что тётя Галя встала.
— Женщина, — сказала она ледяным тоном, — ещё одно оскорбление в адрес моей племянницы, и я вызову полицию. У вас пять минут, чтобы покинуть помещение.
Это подействовало. Олеся Фёдоровна подхватила сумки, и вся компания, гремя и толкаясь, вывалилась за дверь.
Когда за ними закрылась дверь, в квартире наступила такая тишина, что было слышно, как тикают часы.
Лиза села на стул и закрыла лицо руками. Она не плакала. Она просто сидела, и с её плеч будто свалился огромный груз.
Родион подошёл к ней и неуверенно положил руку на плечо.
— Лиза… прости меня.
Она подняла на него глаза.
— Ты остался, потому что испугался, — сказала она. — Испугался остаться без денег и комфорта. А не потому, что понял, как был неправ.
— Нет, Лиза, я всё понял! — горячо зашептал он. — Я был слеп! Я больше никогда…
— Помолчи, Родион, — перебила его тётя Галя. — Слова сейчас ничего не значат. Только поступки. Лиза, я поживу у тебя пару недель. Присмотрю, так сказать. А ты, милок, — она снова повернулась к Родиону, — ищи работу. Завтра же. И по дому будешь делать всё, что Лиза скажет. Это твой испытательный срок. Не справишься — пойдёшь вслед за мамочкой. Понял?
Родион испуганно кивнул.
Началась новая жизнь. Тётя Галя оказалась не только грозной защитницей, но и прекрасным организатором. Под её чутким руководством Родион был превращён из диванного лежебоки в активного соискателя работы и примерного домохозяина. Он мыл полы, готовил ужины и каждый день ходил на собеседования.
Лиза сначала относилась к этому с недоверием, но постепенно оттаивала. Она видела, что муж действительно старается. Он стал более внимательным, заботливым, интересовался её делами.
Через месяц Родион нашёл работу. Не самую престижную, менеджером по продажам, но это была настоящая работа, с зарплатой и обязанностями. В день первой зарплаты он купил Лизе огромный букет её любимых пионов и приготовил праздничный ужин.
— Лиза, спасибо тебе, — сказал он, глядя ей в глаза. — Спасибо, что дала мне шанс.
Лизе показалось, что она снова влюбилась в своего мужа.
Тётя Галя, убедившись, что ситуация под контролем, уехала. Жизнь, казалось, наладилась. Лиза восстановила свою клиентскую базу, её домашний салон снова процветал. Они с Родионом стали больше времени проводить вместе, гуляли, ходили в кино.
Но однажды вечером раздался телефонный звонок. Звонила Олеся Фёдоровна.
— Сыночек, здравствуй! — проворковала она в трубку, как ни в чём не бывало. — Как ты там? Мы тут с Зоей решили к вам на майские приехать. Шашлычков поедим, на природе отдохнём.
Лиза, которая стояла рядом, напряглась. Она смотрела на Родиона, и её сердце замерло в ожидании.
Родион на мгновение замолчал, потом глубоко вздохнул и сказал в трубку твёрдым, незнакомым голосом:
— Мама, здравствуй. Я рад тебя слышать. Но на майские у нас с Лизой другие планы. Мы едем вдвоём в небольшой отпуск.
Он помолчал, слушая, что ему кричат на том конце провода.
— Нет, мама, это не Лиза меня настроила. Это моё решение. Мы теперь взрослая, отдельная семья. И мы сами решаем, как нам жить. Если хочешь, мы можем приехать к тебе в гости летом. На пару дней.
Он договорил и положил трубку. В комнате повисла тишина.
— Ты это серьёзно? — спросила Лиза, не веря своим ушам.
— Абсолютно, — улыбнулся Родион и обнял её. — Я чуть не потерял тебя один раз. Больше я такой ошибки не совершу.
Эпилог. Справедливость существует
Прошло несколько лет. Лиза и Родион по-прежнему были вместе. Их отношения стали только крепче. Родион сделал карьеру, стал начальником отдела. Они купили квартиру побольше, и Лиза открыла свой собственный, полноценный косметологический салон.
Олеся Фёдоровна и Зоя больше не приезжали без приглашения. Они поняли, что их манипуляции больше не работают. Олеся Фёдоровна пыталась по старой памяти жаловаться сыну на жизнь и просить денег, но Родион был непреклонен. Он помогал ей, но в разумных пределах, и пресекал любые попытки сесть ему на шею.
Однажды Лизе позвонила тётя Галя.
— Лиза, привет! «У меня для тебя новость», —весело сказала она. — Помнишь свою свекровь? Так вот, её «огород», с которого она вам соленья возила, оказался не её. Она его у соседки-старушки много лет назад оттяпала обманом. А сейчас внук этой старушки, юрист из Москвы, приехал, поднял все документы и подал в суд. И выиграл! Так что твоя Олеся Фёдоровна осталась и без огорода, и с огромным штрафом. Закон бумеранга, деточка, никто не отменял.
Лиза слушала и улыбалась. Она не чувствовала злорадства. Она чувствовала удовлетворение. Справедливость всё-таки существует.
Вечером, когда Родион пришёл с работы, она рассказала ему эту новость. Он помолчал, а потом сказал:
— Знаешь, а мне её даже не жаль. Каждый получает то, что заслуживает.
Он обнял Лизу и поцеловал. За окном шёл тихий летний дождь, а в их доме было тепло и уютно. И Лиза знала, что это тепло и этот уют она отстояла сама. Она боролась за своё счастье и победила.
