Суббота. Обычная, ничем не примечательная. Раиса Николаевна позвонила ещё в среду, пригласила на ужин. Как всегда — приезжайте, поедим, поговорим. Мы с Олегом никогда не отказывались. Раз в две недели, по субботам, мы ехали к ней. Это была уже почти традиция традиция.
Я собрала детей — Мишу, семь лет, и Дашу, два года. Купила торт в кондитерской, коробку конфет. Олег загрузил всё в машину, и мы поехали.
Раиса Николаевна жила в трёхкомнатной квартире. С ней жили Анна, золовка, и её муж Вячеслав. Уже года три как живут. Вячеслав работает где-то охранником, зарплата небольшая, снимать квартиру не могут. Раиса Николаевна их приютила. Говорит — семья должна быть вместе.
Мы приехали к шести. Раиса Николаевна открыла дверь, улыбнулась:
— А, вот и вы! Проходите, проходите!
Миша с Дашей побежали в комнату, где уже ждали игрушки. Анна вышла из кухни, вытирая руки полотенцем:
— Привет. Как дела?
— Нормально, — ответила я, снимая куртку. — Как у вас?
— Да тоже ничего, — она пожала плечами.
Вячеслав сидел на диване, смотрел телевизор. Кивнул нам, не вставая.
Мы прошли на кухню. Стол был накрыт — борщ, пирожки, курица запечённая, салат. Раиса Николаевна всегда готовила много. Говорила — люблю, когда стол ломится.
Сели за стол. Раиса Николаевна разливала борщ по тарелкам. Олег рассказывал про работу, про новый проект. Анна слушала, кивала. Вячеслав ел молча.
— Ну что, как вы там? — спросила Раиса Николаевна, садясь напротив меня. — Справляетесь?
— Держимся, — сказала я, помешивая борщ. — Правда, сейчас всё дорого стало. Миша в школу пошёл, секции, кружки. Даша в садик скоро. Всё в сумме кусается. Думаем даже уже кредит брать — не хватает денег.
— Угу, — кивнула Раиса Николаевна. Помолчала. Потом, будто между прочим, спросила: — А зачем вы вообще второго завели, если денег не хватает?
Я замерла. Ложка застыла на полпути к губам. Олег поперхнулся, рассмеялся:
— Мам, ты чего?
Но она не улыбалась. Смотрела на меня серьёзно, выжидающе.
— В смысле «завели»? — переспросила я тихо.
— Ну вот так, — она пожала плечами. — Если денег не хватает, зачем второго рожали? Надо же думать было головой. Мы вот умудряемся выкручиваться и не жалуемся вам. Вон какой стол накрыла для вас.
Я положила ложку. Посмотрела на Олега. Он смотрел на мать растерянно.
— Мам, мы детей не по калькулятору рожали, — сказал он неуверенно.
— А зря, — отрезала Раиса Николаевна. — Надо было думать. Я вот одна вас двоих подняла, и ничего, не жаловалась. А вы вдвоем и все вам денег мало. Все вам тяжело.
Я молчала. Внутри всё кипело, но я молчала.
— И вообще, — продолжила Раиса Николаевна, — раз уж пришли, может, переведёте за продукты хоть раз? Я же не обязана всех кормить и содержать. Сейчас всё дорого. В ресторане-то вы платите, правда?
Тишина. Я смотрела на неё и не верила. Она серьёзно? Она хочет, чтобы мы заплатили за ужин?
Вячеслав хмыкнул:
— Мам, а мы с Анькой с тобой живём и не платим…
— Ты помолчи, — оборвала его Раиса Николаевна. — Это другое.
— Какое «другое»? — Олег ожил. — Мы сегодня торт привезли, конфеты. Каждый раз привозим что-то.
— Торт — тортом, — фыркнула Раиса Николаевна. — А мясо, колбаса, сыр, электричество, наонец — это деньги. Я пенсионерка, если что. Мне каждая копейка дорога.
Анна вдруг вмешалась:
— Даш, ну правда, немножко скинуться — не трагедия. Ты же сейчас работаешь, у тебя стабильнее с деньгами, чем у нас.
Я посмотрела на неё. Она серьёзно?
— Ага, — вставил Вячеслав. — И мы вчера со своей зарплаты маме лекарства купили. Каждый как может помогает.
Я положила ложку на стол. Очень спокойно, аккуратно. Посмотрела на Раису Николаевну:
— То есть сегодня за ужин мы должны перевести вам деньги?
— Ну а что тут такого? — она уже чувствовала, что контролирует ситуацию. — Всё честно. Как в ресторане.
— Хорошо, — сказала я. — Давайте честно.
Я достала телефон, открыла заметки. Нашла нужный раздел.
— За прошлый месяц, — начала я, — три раза забирала детей Ани с секции. Анна просила, потому что не успевала с работы. Такси туда-обратно — тысяча двести рублей. В тот день, когда у Анны заболела спина, я везла ей лекарства — тысяча восемьсот. Перед первым сентября мы покупали тетради и альбомы «всем детям» — вы сами, Раиса Николаевна, просили купить «одним чеком, дешевле выйдет». Две тысячи шестьсот. Плюс поход в кино с детьми — Вячеслав «забыл» карту, я оплатила. Три тысячи девятьсот. И да, каждый ваш визит к нам домой я готовлю: котлеты, салаты, пироги. Вы же любите «по-домашнему». Я не считала, но если честно — давайте посчитаем.
Раиса Николаевна нахмурилась:
— Да ты оказывается записываешь все! Учеит ведешь каждой отраченной на нас копейки! Я же не требую от тебя каждую копейку за ужин — я просто хотела, чтобы денег немного дали, А уж сколько — дело каждого. Неприлично как.
— А прилично ли говорить «зачем второго рожали»? — спросила я.
— Я же мать, — отрезала она. — Имею право сказать правду. Вы постоянно далуетесь — как ни спроси, только жалобы одни.
— Тогда и я имею право ответить, — сказала я. — Детей рожают, чтобы в семье были дети. Не чтобы им ставили цену на ужин.
Олег попытался вмешаться:
— Даш, мам, давайте без счетов, а? Ну зачем это?
— Почему «без»? — Раиса Николаевна уже не отступала. — Счета и есть жизнь. Я всю жизнь так живу. Считаю каждую копейку.
— Тогда так и сделаем, — я достала телефон, открыла банковское приложение. — За ужин переведу. Прямо сейчас.
Я перевела тысячу рублей на её карту. Чтобы все видели.
— Готово, — сказала я. — А теперь мой счёт. За «завели второго», за «переведёте за еду», за «я не обязана всех кормить» — сколько ставите?
Анна заёрзала на стуле:
— Даш, ну ты драматизируешь…
— Я? — я посмотрела на неё. — Аня, ты две недели назад просила у меня спортивную форму для твоего сына «на один раз». Форма не вернулась. Вячеславу мы одолжили на продукты — «потом верну», сказал он. Не вернул. И ничего, я не драматизировала. Так что давайте без двойных стандартов.
Вячеслав втянул голову в плечи. Анна покраснела.
— Дарья, хватит, поехали домой, — тихо сказал Олег.
Раиса Николаевна скрестила руки на груди:
— Значит, так. Если вам тяжело сюда ездить — не обязательно. Никто не заставляет.
— Вот тут мы наконец договорились, — я встала из-за стола. — Ужины у вас закончились. Дети — у нас. И наша семья — тоже у нас.
Я пошла в комнату, где сидели дети. Миша играл с машинками, Даша спала на диване. Я разбудила её аккуратно, одела. Миша посмотрел на меня удивлённо:
— Мам, мы уже едем?
— Да, сынок. Поехали домой.
Олег стоял в прихожей, растерянный. Раиса Николаевна вышла из кухни, глаза красные:
— Неблагодарные… Я же добра вам желаю…
— Добро — это когда спрашивают, что человеку нужно, — сказала я, застёгивая Даше куртку. — А не выставляют чек за тарелку борща. И уж точно не говорят, что детей не надо было рожать.
Анна хлопнула дверью своей комнаты. Раиса Николаевна всхлипнула, ушла на кухню.
Мы вышли из квартиры. Спустились на лифте. Сели в машину. Олег молчал, заводил двигатель. Я смотрела в окно.
— Даш, — начал он, когда мы выехали со двора, — ну ты же понимаешь… Мать старая. У неё характер такой. Она не со зла.
— Не со зла? — я повернулась к нему. — Олег, она спросила, зачем мы второго ребёнка завели. За столом.
— Ну… Она просто переживает за нас. Думает, что нам тяжело…
— Если бы она переживала, она бы помогла, — сказала я. — А не попросила перевести за ужин.
Он молчал.
— Ты её оправдываешь, — сказала я тихо. — Ты всегда её оправдываешь. И это нормально, она твоя мать. Но послушай меня. Я не приду туда больше. Я не буду сидеть за столом, где считают, сколько стоит моя тарелка супа. И где мне говорят, что моя дочь — лишний рот.
Олег сжал руль:
— Она так не говорила…
— Говорила, — перебила я. — Именно так. «Зачем завели второго, если денег нет». Это и есть «лишний рот».
Он молчал. Мы ехали в тишине. Дети на заднем сиденье спали.
Дома я уложила детей, переоделась, легла на диван. Смотрела в потолок и думала: почему так получается? Почему родственники считают, что могут говорить что угодно? Что могут оценивать твою жизнь, твоих детей?
И почему молчание считается нормой? Почему, если ты возразил, ты — неблагодарный? Почему, если защитил себя, ты — драматизируешь?
Я не жалела о сказанном. Впервые за все эти годы я не чувствовала вины.
