Вечер опускался на город медленно, лениво, окрашивая небо в оттенки фиолетового и персикового. Анна стояла перед большим зеркалом в их с Дмитрием спальне, заканчивая свой образ для завтрашнего юбилея их близких друзей. Платье цвета ночного неба сидело идеально, а серебряные туфли добавляли нотку праздничной торжественности. Оставался последний, самый важный штрих — то самое кольцо.
Оно не было самым дорогим из ее украшений, но, без сомнения, было самым ценным. Тонкий ободок из белого золота, увенчанный одним-единственным, но безупречно чистым бриллиантом. Кольцо ее покойной матери. Последний подарок, который она получила от нее перед ее уходом. «Пусть оно хранит тебя, дочка, — прошептала тогда мама, надевая кольцо на ее палец. — В нем — вся моя любовь. Никогда не теряй его». И Анна не теряла. Она носила его только по самым особенным случаям, а в остальное время оно покоилось в ее заветной шкатулке.
Эта шкатулка и сама была реликвией. Тяжелая, из карельской березы, с инкрустацией из перламутра, она досталась Анне еще от бабушки. Ее терпкий, древесный запах был запахом ее детства, запахом тайны и женской преемственности. Анна с благоговением поставила шкатулку на туалетный столик и открыла крышку, обитую бордовым бархатом.
Знакомый блеск золота и серебра встретил ее. Вот мамины серьги с жемчугом, вот бабушкина брошь-камея, вот цепочка — первый подарок Димы. Все было на своих местах, в своих ячейках. Кроме одного. Углубление в самом центре, где на бархатной подушечке всегда покоилось кольцо с бриллиантом, было пустым.
Первой реакцией было легкое недоумение. «Наверное, я переложила его, — подумала Анна. — После прошлой поездки в театр, должно быть, убрала в сейф и забыла». Она спокойно подошла к встроенному в стену шкафу, набрала код и открыла тяжелую дверцу. Но и там, в маленьком отделении для драгоценностей, кольца не было.
Тревога начала подступать тонким, ледяным ручейком. Анна вернулась к туалетному столику и снова открыла шкатулку. Теперь она смотрела не просто на украшения, а всматривалась в детали. И ее сердце пропустило удар. Золотая цепочка, которая всегда лежала аккуратным колечком, была спутана. Серьги, которые она всегда клала парой, были разбросаны по разным углам ячейки. Кто-то… кто-то был здесь. Кто-то чужой прикасался к ее сокровищам.
Она села на край кровати, чувствуя, как слабеют ноги. В голове лихорадочно проносились события последних дней. Кто был у них дома? Кто мог войти в их спальню? Ответ пришел мгновенно, и от его очевидности стало дурно. Лариса. Сестра Дмитрия.
Она заезжала вчера днем, «на минуточку, просто передать мамин пирог». Анна как раз собиралась в магазин, но Лариса настояла: «Да ты иди, конечно! Я не тороплюсь, посижу, чайку попью, тебя дождусь». И Анна ушла, оставив ее одну в квартире почти на час. Она всегда доверяла Ларисе. Да, она была немного бесцеремонной, могла без спроса взять книгу с полки или залезть в холодильник. Но это… это было за гранью. Спальня всегда была их личной, неприкосновенной территорией.
В этот момент в комнату вошел Дмитрий. Свежий после душа, в прекрасном настроении, он подошел к Анне сзади и обнял ее за плечи.
— Ну что, моя королева, готова блистать завтра?
Он хотел поцеловать ее, но замер, почувствовав, какой холодной и напряженной она была.
— Анюта? Что случилось? Ты чего такая бледная?
Она не ответила. Она медленно высвободилась из его объятий, подошла к столику, взяла в руки осиротевшую шкатулку и протянула ему.
— Дима, посмотри.
Он непонимающе заглянул внутрь.
— Ну, шкатулка. Что с ней?
— Кольца нет, — голос Анны дрожал. — Маминого кольца. И это не все. Посмотри, какой здесь беспорядок. Я никогда так не храню украшения. Кто-то рылся в моих вещах, Дима. В нашей спальне.
Он нахмурился, все еще не понимая серьезности ситуации.
— Да успокойся ты. Наверняка само куда-то закатилось. Упало за столик. Сейчас фонариком посветим, найдем.
— Оно не падало, — отрезала она, глядя ему прямо в глаза. Взгляд ее был твердым и полным боли. — Его взяли. И я думаю, я знаю, кто. Вчера, когда я ходила в магазин, в квартире была только одна гостья. Твоя сестра.
Дмитрий отшатнулся, словно она его ударила. Лицо его мгновенно окаменело.
— Ты в своем уме? Ларису обвинять? Да как у тебя язык повернулся! Моя сестра — и воровство? Это же абсурд!
— Это не абсурд, это единственное логичное объяснение! — в голосе Анны зазвенели слезы отчаяния и обиды. Обиды не столько на Ларису, сколько на мужа, который моментально встал на защиту сестры, даже не попытавшись ее выслушать. — Дима, я прошу тебя, просто подумай! Кто еще мог это сделать?
— Да кто угодно! Ты сама могла его куда-то положить и забыть! Потерять на улице! Оставить в том театре! — он начал заводиться, его защитная реакция перерастала в нападение. — Ты вечно все теряешь, а теперь нашла крайнюю!
Этот упрек был последней каплей. Анна сделала глубокий вдох, стараясь унять дрожь.
— Я не теряла его, Дмитрий. Его украли из моего самого сокровенного места, из шкатулки, которую никто, кроме меня, не должен был трогать. И я хочу получить от тебя честный ответ на один-единственный вопрос. Зачем твоя сестра рылась в моей шкатулке с драгоценностями? — спросила я у мужа, не найдя свое кольцо с бриллиантом.
Вопрос повис в наэлектризованном воздухе спальни. Он был задан не для того, чтобы получить информацию. Он был криком о помощи. Призывом к мужу встать на ее сторону, поверить ей, разделить ее боль.
Но Дмитрий смотрел на нее холодными, чужими глазами.
— Прекрати этот бред, — процедил он сквозь зубы. — Я запрещаю тебе оскорблять мою сестру. Искать надо лучше. А не клеветать на невиновных.
Он развернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. А Анна осталась стоять одна посреди спальни, в своем красивом платье, с пустой шкатулкой в руках. И в этот момент она поняла, что потеряла нечто гораздо большее, чем кольцо. Она потеряла уверенность в том, что мужчина, которому она доверяла больше всех на свете, будет защищать ее. Оказалось, что в их крепости есть потайная дверь, и ключ от нее — не у нее, а у его семьи.
Ночь прошла в ледяном молчании, которое было громче любой ссоры. Они лежали в одной постели, но между ними, казалось, пролегла пропасть шириной в Гранд-Каньон. Дмитрий делал вид, что спит, но Анна чувствовала напряжение в каждом его мускуле. Она не плакала. Слезы высохли, оставив после себя лишь выжженное поле разочарования. Она поняла, что в этой битве она одна. Ее муж выбрал свою сторону — сторону крови, привычки и слепой, иррациональной веры в непогрешимость своей семьи. Он не просто не поверил ей, он отказал ей в праве на ее же чувства, назвав ее боль «бредом» и «клеветой».
Утром Дмитрий попытался вести себя как ни в чем не бывало. Он сварил кофе, сделал бутерброды и даже попытался пошутить. Но Анна смотрела сквозь него. Она больше не видела в нем своего защитника, своего партнера. Она видела чужого человека, который ради собственного душевного комфорта с легкостью пожертвовал ее спокойствием.
Весь день она обдумывала свой план. Идти напролом, устраивать очную ставку с Ларисой было бессмысленно. Та бы все отрицала, устроила истерику, а Дмитрий снова обвинил бы во всем Анну, укрепившись в своей роли защитника «оскорбленной и униженной» сестры. Нет, действовать нужно было иначе. Тоньше.
Она вспомнила недавний разговор, когда Лариса жаловалась на жизнь, на долги по кредитке и, в частности, на то, что ее сын-подросток разбил свой дорогой смартфон, а денег на новый нет. Эта деталь, тогда показавшаяся незначительной, теперь стала ключом.
Вечером, дождавшись, когда Дмитрий уйдет в спортзал, Анна набрала номер Ларисы. Она заставила свой голос звучать встревоженно, но дружелюбно, без тени обвинения.
— Ларисочка, привет, не отвлекаю? — начала она.
— Привет, Ань. Нет, нормально. Что-то случилось? — в голосе золовки слышалась настороженность.
— Случилось, и я даже не знаю, как сказать, — вздохнула Анна. — У меня такая неприятность… Помнишь, ты вчера заезжала? Так вот, я после твоего ухода не могу найти мамино кольцо. То самое, с камушком.
На том конце провода повисла пауза, настолько плотная, что, казалось, ее можно было потрогать.
— Да? — наконец выдавила из себя Лариса. — Наверное, упало куда-нибудь.
— Да я тоже так думаю! — с готовностью подхватила Анна. — Я уже все перерыла, но ты же знаешь, какая я растеряха. Но дело не в этом. Дело в Диме. Он просто с ума сошел. Устроил мне скандал, кричит, что это кража. Представляешь, он собрался утром идти в полицию и писать заявление.
Она снова сделала паузу, давая словам подействовать.
— Я его отговариваю, говорю, что это глупость, что кольцо дома, просто закатилось. Но он уперся. Говорит, раз ты была последней, кто у нас был, то подозрение в первую очередь падет на тебя, и тебя вызовут на допрос. Я в ужасе, Ларис! Мне так стыдно перед тобой! Не хочу, чтобы тебя из-за моей дурацкой пропажи таскали по всяким неприятным местам. Ты, может, видела случайно, когда на столик пирог ставила, не смахнула его рукой? Может, оно за край скатерти зацепилось? Пожалуйста, вспомни, а то я не знаю, как этого сумасшедшего остановить.
Анна замолчала. Ловушка была расставлена. Она не обвиняла. Она «защищала» Ларису от «несправедливых подозрений» собственного мужа, предлагая ей легкий и почти не унизительный путь к отступлению. Теперь ход был за золовкой.
Молчание в трубке длилось целую вечность. Затем Лариса заговорила быстро, сбивчиво, с нотками плохо скрываемой паники.
— Аня… боже мой… полиция… Нет-нет, не надо никакой полиции! Я… я сейчас еще раз у себя посмотрю. Может, оно правда… как-то ко мне в сумку попало? Зацепилось за что-то… Я тебе перезвоню!
Она бросила трубку. Анна отложила телефон. Руки ее дрожали, но она чувствовала не триумф, а лишь горькую пустоту.
Прошло не больше получаса. Телефон зазвонил.
— Аня! Нашлось! Ты не поверишь! — голос Ларисы срывался от «радостного» волнения. — Я вытряхнула все из сумки, и оно выкатилось! Наверное, когда я платок доставала, оно за него зацепилось и упало внутрь! Какой кошмар, я чуть с ума не сошла от страха! Я сейчас же привезу!
«Конечно, привезешь», — мысленно усмехнулась Анна.
Она дождалась, когда вернется Дмитрий, и только тогда позвонила Ларисе и сказала, что можно подъехать. Она хотела, чтобы он присутствовал при этом спектакле.
Лариса влетела в их квартиру раскрасневшаяся, взволнованная. Она протянула Анне кольцо на раскрытой ладони.
— Вот, держи! Прости, ради бога, я такая неловкая!
Дмитрий смотрел на эту сцену, и его лицо медленно менялось. Он не был дураком. Он видел панический страх в глазах сестры, слышал нелепость ее объяснений. Он видел, как Анна с холодным, отстраненным видом взяла кольцо и, не говоря ни слова, убрала его в шкатулку. И он все понял. Понял, что его сестра — воровка. Понял, что жена была права с самого начала. Понял, что он не просто ошибся — он предал.
Когда за Ларисой закрылась дверь, он подошел к Анне.
— Аня… прости меня, — прошептал он. — Я был таким слепым идиотом.
Анна медленно повернулась к нему. В ее глазах не было ни злости, ни радости от того, что ее правота доказана. Там была только бесконечная, всепоглощающая усталость.
— Дело не в том, что ты был слеп, Дима, — сказала она тихо. — А в том, что ты даже не попытался открыть глаза. Ты не захотел поверить мне, потому что поверить мне означало бы разрушить твой уютный мирок, где твоя семья идеальна. Ты выбрал ложь, потому что она была удобнее.
Она открыла шкатулку и посмотрела на кольцо, которое снова лежало на своем месте. Оно сверкало так же ярко, как и прежде. Но что-то изменилось навсегда.
— Кольцо вернулось, — сказала она, закрывая крышку. — А вот доверие — нет. И я не знаю, сколько времени понадобится, чтобы его найти. И найдется ли оно вообще.
Она ушла в спальню, оставив его одного в гостиной. Дмитрий смотрел на закрытую дверь, и впервые в жизни чувствовал себя абсолютно одиноким. Он сохранил образ своей «идеальной» сестры, но, кажется, окончательно потерял жену.
