Документы на квартиру где? — голос Тамары Васильевны прорезал утреннюю тишину как нож масло. Она стояла в дверном проёме спальни, держа в руках связку ключей, которые позвякивали при каждом её движении.
Лариса медленно открыла глаза. Семь утра воскресенья. Рядом на кровати Антон даже не пошевелился, продолжая мирно посапывать в подушку. Его способность игнорировать материнское вторжение поражала и бесила одновременно.
— Какие документы? — Лариса села на кровати, натягивая одеяло повыше. В их собственной квартире, купленной на её деньги от продажи бабушкиного дома, она чувствовала себя незваной гостьей.
Свекровь шагнула в комнату, не дожидаясь приглашения. На ней был тот самый бордовый халат, в котором она приехала к ним «погостить на недельку» три месяца назад. Недолгий визит плавно перетёк в постоянное проживание, а попытки деликатно намекнуть на это разбивались о железобетонную уверенность Тамары Васильевны в своём праве находиться здесь.
— Не прикидывайся. Документы на эту квартиру. Мне нужно кое-что проверить. — Свекровь подошла к комоду и начала методично открывать ящики. — У нотариуса завтра встреча, нужно подготовиться.
Лариса почувствовала, как внутри поднимается волна тревоги. Какой нотариус? Какая встреча? Она толкнула Антона локтем. Он недовольно заворчал и натянул одеяло на голову.
— Тамара Васильевна, я не понимаю, о чём вы говорите. Это моя квартира, купленная на мои личные средства до брака. При чём здесь нотариус?
Свекровь обернулась, и в её взгляде мелькнуло что-то хищное, быстро спрятанное за маской материнской заботы.
— Ах, милая, ты же понимаешь, что в семье всё общее. Антоша мой единственный сын, и я должна позаботиться о его будущем. Вдруг с тобой что случится? Или вы разведётесь? Мне нужно убедиться, что мой мальчик не останется на улице.
«Мальчику» было тридцать пять лет, но для матери он навсегда остался беспомощным младенцем, нуждающимся в защите от всего мира, и особенно от собственной жены.
— Никто никого на улицу не выгонит, — Лариса встала с кровати, преграждая свекрови путь к комоду. — И документы я никому не покажу. Это мои личные бумаги.
Тамара Васильевна выпрямилась во весь свой немаленький рост. В её глазах загорелся огонь битвы.
— Так вот как ты заговорила! Значит, прячешь что-то? Я знала, знала, что ты не та, за кого себя выдаёшь! Антоша, проснись немедленно! Твоя жена скрывает от нас документы!
Антон нехотя сел в кровати, протирая глаза. Его волосы торчали во все стороны, придавая ему вид растерянного подростка.
— Мам, Лариса, что происходит? Почему вы кричите с утра пораньше?
— Я не кричу, сынок. Я просто хочу защитить твои интересы. А твоя жена, — свекровь сделала паузу, смакуя каждое слово, — отказывается показать документы на квартиру. В нормальной семье секретов не бывает.
Лариса почувствовала, как злость поднимается откуда-то из глубины живота, горячая и яростная. Три месяца она терпела. Три месяца готовила по два меню — одно для себя с мужем, другое «правильное» для свекрови. Три месяца слушала комментарии о своей внешности, работе, неумении вести хозяйство. Три месяца наблюдала, как Тамара Васильевна переставляет мебель, выбрасывает её вещи («старьё же!»), приглашает своих подруг на чаепития в её гостиную.
— В нормальной семье, — медленно произнесла она, — свекровь не живёт в квартире невестки месяцами без приглашения. В нормальной семье уважают личные границы.
Тамара Васильевна ахнула, прижав руку к сердцу. Это был её коронный приём — изображать сердечный приступ при малейшем противодействии.
— Антоша! Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Я, которая тебя растила одна, которая всю жизнь на тебя положила! И вот благодарность — твоя жена меня из дома гонит!
— Лариса, ну что ты в самом деле, — Антон встал с кровати, подошёл к матери. — Мама же от чистого сердца. Она просто волнуется. Покажи ей документы, что тебе стоит?
Невестка посмотрела на мужа. В его глазах не было ни понимания, ни поддержки. Только усталость и желание поскорее закончить этот конфликт. Путём её капитуляции, разумеется.
— Мне это стоит моего права на частную собственность, Антон. Твоя мама собирается к нотариусу. Зачем, если это моя квартира?
Свекровь и сын переглянулись. Быстро, но Лариса успела заметить этот обмен взглядами. Они что-то задумали. Что-то обсуждали за её спиной.
— Просто мама думает… — начал Антон, но Тамара Васильевна его перебила.
— Я думаю о будущем! О внуках, которых вы мне до сих пор не подарили! Кстати, об этом тоже нужно поговорить. Три года в браке, а детей всё нет. Может, дело в тебе, — она посмотрела на невестку с нескрываемым подозрением. — Может, к врачу сходить надо?
— Мы сами решим, когда нам заводить детей, — отрезала Лариса.
— Ой, «сами решим»! А я, бабушка будущая, не имею права голоса? Антоша, ты только послушай её! Она тут всем командует! И квартира её, и дети — когда она захочет! А ты кто в этом доме?
Антон растерянно переводил взгляд с матери на жену. Классическая ситуация — между молотом и наковальней. Только вот молот был тяжёлым, материнским, кованым годами манипуляций и эмоционального шантажа. А наковальня — это просто жена, которая почему-то вдруг начала сопротивляться.
— Мам, Лариса права, мы сами решим насчёт детей. Но с документами… Лариса, ну правда, что такого? Покажи маме, она посмотрит и успокоится.
— Нет, — твёрдо сказала Лариса. — И я хочу знать, что за встреча с нотариусом.
Тамара Васильевна всплеснула руками.
— Вот! Вот оно, истинное лицо! Я всегда чувствовала, что она не пара моему сыну! Девочка из деревни, без нормальной семьи, бабушка её воспитывала! Откуда ей знать, как в приличных семьях принято!
«Девочка из деревни» закончила университет с красным дипломом, работала ведущим специалистом в крупной компании и купила квартиру в центре города на честно заработанные деньги. Но для свекрови это не имело значения. Важно было только происхождение, наличие «правильных» родителей и готовность подчиняться.
— Знаете что, Тамара Васильевна, — Лариса взяла с тумбочки телефон. — Давайте я сейчас наберу того нотариуса, к которому вы собрались. Узнаем, что за встреча такая.
Свекровь побледнела, потом покраснела.
— Не смей! Это моё личное дело!
— Ах, у вас есть личные дела? А у меня, значит, нет? Документы на мою квартиру — это не личное?
— Антон! — взвизгнула Тамара Васильевна. — Сделай что-нибудь! Она издевается надо мной!
Антон подошёл к жене, попытался обнять за плечи. Она отстранилась.
— Лариса, ну хватит. Мама старше, нужно уважать. Просто покажи документы, и всё закончится.
— Нет, не закончится, — покачала головой она. — Сегодня документы, завтра она потребует переписать квартиру на тебя, послезавтра решит, что ей нужна отдельная комната побольше. Где это закончится, Антон?
— Я требую только справедливости! — возопила свекровь. — Мой сын имеет право на половину этой квартиры! Вы в браке живёте! Всё нажитое — пополам!
Вот оно. Карты на стол. Лариса даже улыбнулась. Оказывается, свекровь консультировалась с юристом. Только вот юрист был явно не очень компетентный.
— Тамара Васильевна, квартира куплена до брака. На деньги от продажи дома, который мне завещала бабушка. Это моя добрачная собственность. Антон не имеет на неё никаких прав.
— Врёшь! — свекровь тряслась от ярости. — Ты специально всё подстроила! Женила на себе моего мальчика, чтобы потом вот так, да? Думаешь, самая умная?
— Мама! — наконец-то подал голос Антон. — Ну что ты такое говоришь? Мы любим друг друга.
— Любовь! — фыркнула Тамара Васильевна. — Если бы она тебя любила, давно бы всё на тебя переписала! И родила бы уже! А она что? Карьеру строит! Квартиру прячет! Это не жена, это…
— Это что? — ледяным тоном спросила Лариса. — Договаривайте, свекровь.
Тамара Васильевна осеклась. Даже в своей ярости она понимала, что есть черта, которую переходить опасно.
— Это… это неправильно, — выдавила она. — В нашей семье всегда всё было общее. Мой покойный муж…
— Который ушёл от вас, когда Антону было десять лет, — напомнила невестка.
Это был удар ниже пояса. Тамара Васильевна много лет создавала миф о муже, который «рано умер», оставив её одну с ребёнком. Правда была прозаичнее — он сбежал от её удушающей заботы и контроля, начав новую жизнь в другом городе.
— Как ты смеешь! — свекровь задохнулась от возмущения. — Антон!
Но Антон молчал. Он знал правду об отце. Они даже виделись несколько раз, пока тот был жив. Просто никогда не говорил об этом матери.
— Так что там с нотариусом? — Лариса не собиралась отступать.
Тамара Васильевна стиснула губы в тонкую линию. Потом решилась.
— Если хочешь знать — я хотела оформить дарственную. От Антона мне. На его долю в квартире.
— Какую долю? — невестка не могла поверить своим ушам. — Ещё раз повторяю — у него нет никакой доли!
— Будет! — выкрикнула свекровь. — Антон подаст на развод, и суд признает его право на половину! Он же тут прописан! Ремонт делал! Вкладывался!
Лариса посмотрела на мужа. Тот стоял бледный, глядя в пол.
— Антон, — тихо позвала она. — Ты знал об этом?
Он поднял на неё глаза. В них были вина, стыд и какая-то обречённость.
— Мама сказала, что это просто на всякий случай. Чтобы у неё была крыша над головой в старости.
— У неё есть своя квартира!
— Однокомнатная на окраине! — взвилась Тамара Васильевна. — А я всю жизнь на сына потратила! Имею право на достойную старость!
Лариса села на кровать. Ноги больше не держали. Три года брака. Три года она думала, что у них с Антоном настоящая семья. Оказывается, всё это время свекровь плела паутину, а муж… муж был в курсе.
— Антон, — она говорила медленно, словно объясняя что-то ребёнку. — Твоя мама хочет через тебя отнять мою квартиру. Ты понимаешь это?
— Не отнять, а восстановить справедливость! — вмешалась свекровь.
— Помолчите! — рявкнула на неё Лариса так, что Тамара Васильевна попятилась. — Я с мужем разговариваю. Если он ещё мой муж.
Антон сел рядом, попытался взять её за руку. Она отдёрнула.
— Лариса, ну что ты так драматизируешь? Мама не собирается нас выгонять. Просто хочет подстраховаться. Мы же все вместе живём, одна семья.
— Одна семья не строит козни за спиной. Одна семья не ходит к нотариусу втайне. Одна семья уважает право собственности.
— Это всё красивые слова! — фыркнула свекровь. — А на деле что? Ты мужа своего ни во что не ставишь! Квартира твоя, решения твои! А он кто?
— Он взрослый мужчина, который может сам купить квартиру, если захочет. Который может сам принимать решения. Если захочет, — Лариса встала, подошла к окну. За стеклом просыпался город. Обычное воскресное утро для всех. Кроме неё. — Антон, я задам тебе один вопрос. Подумай, прежде чем ответить. Если бы твоя мама не жила с нами, ты бы стал претендовать на мою квартиру?
Молчание затянулось. Свекровь открыла рот, чтобы что-то сказать, но Лариса резко повернулась к ней:
— Ещё одно слово, и я вызываю полицию. Это моя квартира, вы здесь не прописаны, я имею право.
Тамара Васильевна задохнулась от возмущения, но промолчала.
Антон сидел на кровати, уставившись на свои руки. Потом тихо произнёс:
— Нет. Не стал бы.
— Антоша! — ахнула мать.
— Мама, хватит! — он вдруг вскочил, и в его голосе прорезалось что-то новое, незнакомое. — Хватит! Ты всю жизнь решаешь за меня! С кем дружить, где учиться, на ком жениться! А теперь ещё и квартиру чужую хочешь отобрать!
— Я для тебя стараюсь!
— Для себя ты стараешься! — выкрикнул он. — Всегда только для себя! Отец потому и ушёл, что ты его задушила своей заботой!
Тамара Васильевна пошатнулась, схватилась за сердце. На этот раз, кажется, по-настоящему.
— Как ты можешь… Я же мать…
— Мать не превращает сына в вечного ребёнка! Мать не разрушает его семью!
Лариса смотрела на мужа с изумлением. Впервые за три года совместной жизни он противостоял матери. Впервые выбрал их сторону.
— Мама, — Антон говорил уже спокойнее. — Собирай вещи. Тебе пора домой.
— Что? Ты гонишь родную мать?
— Я прошу тебя вернуться в свою квартиру. Мы будем навещать тебя, поможем с ремонтом, если нужно. Но жить ты больше здесь не будешь.
Свекровь посмотрела на сына, потом на невестку. В её глазах полыхала такая ненависть, что Лариса невольно вздрогнула.
— Это всё ты! — прошипела Тамара Васильевна. — Ты настроила его против меня! Ты разрушила нашу семью!
— Нет, мама, — покачал головой Антон. — Это ты чуть не разрушила мою семью. Мою. С Ларисой. А ты… ты можешь быть частью её. Или не быть. Выбор за тобой.
Свекровь выпрямилась, вздёрнула подбородок.
— Я не останусь там, где меня не уважают. Но ты пожалеешь, Антон. Когда она тебя бросит, а она бросит, вот увидишь, не приходи ко мне!
Она величественно удалилась. Через час в квартире хлопнула входная дверь.
Антон и Лариса остались вдвоём. Впервые за три месяца по-настоящему вдвоём.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я был идиотом.
Лариса молчала, глядя в окно.
— Я правда не собирался… Мама сказала, что это просто подстраховка. Что ничего не случится. А я… я привык ей верить. Всю жизнь привык.
— Знаешь, Антон, — медленно произнесла она. — Дело не в квартире. И даже не в твоей маме. Дело в том, что ты позволил ей принимать решения за нас. За нашу семью.
— Я знаю. И я больше не позволю. Обещаю.
Она повернулась к нему. В его глазах была решимость, которой она никогда раньше не видела.
— Нам многое нужно обсудить. О границах, о приоритетах, о будущем. И о твоей маме тоже. Она твоя мать, и я не хочу, чтобы ты порвал с ней. Но жить она здесь больше не будет. Никогда.
— Согласен.
— И никаких тайных встреч с нотариусами.
— Конечно.
— И решения о детях мы принимаем вместе. Когда будем готовы оба.
— Да.
Лариса подошла к нему, села рядом.
— Это был тяжёлый разговор.
— Но необходимый, — кивнул Антон. — Мне тридцать пять лет, а я только сейчас понял, что значит быть мужем. Защищать свою семью. Даже от собственной матери.
За окном разгорался новый день. В их квартире было тихо. Непривычно тихо. Не звенела посуда на кухне, не бубнил телевизор в гостиной, не раздавались бесконечные замечания и советы. Просто тишина. Их тишина.
— Знаешь, — улыбнулась Лариса. — Впервые за три месяца я чувствую, что я дома. В нашем доме.
Антон обнял её.
— Наш дом. Звучит хорошо.
Телефон Антона зазвонил. На экране высветилось «Мама».
— Не бери, — попросила Лариса.
— Не буду, — он отключил звук. — Пусть остынет. Поговорим через несколько дней. С чёткими правилами и границами.
Они сидели обнявшись, глядя, как город за окном окончательно просыпается. Впереди было много сложных разговоров, возможно, скандалов и попыток Тамары Васильевны вернуть контроль. Но главная битва была выиграна. Антон выбрал свою семью. Свою жену. Их будущее.
А в пустой комнате для гостей остался забытый бордовый халат. Лариса потом выбросит его. Без сожалений.
