— Кто это тебе пишет в такое время? — лениво спросила Арина, не отрываясь от книги. За окном уже сгустились синие сумерки, и только тусклый свет торшера выхватывал из полумрака страницы.
Кирилл, только что вышедший из душа, вздрогнул. Он стоял к ней спиной, вытирая мокрые волосы, и его плечи на мгновение напряглись. На тумбочке у кровати завибрировал его телефон, осветив экран.
— Да это с работы, спам какой-то, — бросил он чуть громче, чем следовало, пытаясь перекричать шум воды, который остался гудеть у него в ушах. — Опять рассылку на ночь глядя прислали.
Арина хмыкнула. Кирилл работал в отделе продаж крупной компании, и рассылки действительно были частью его жизни, но обычно они прекращались к семи вечера. Она отложила книгу. Что-то в его тоне, какая-то фальшивая бодрость, заставило ее насторожиться. Она знала мужа семь лет, и за это время научилась различать малейшие интонации в его голосе.
— Покажи, — попросила она спокойно.
— Арин, да что там смотреть? Реклама нового оборудования, — он махнул рукой, не поворачиваясь. — Я сейчас оденусь и удалю.
Эта нарочитая небрежность звенела тревогой. Если бы это была просто реклама, он бы не стал так суетиться. Он бы взял телефон и показал ей, посмеиваясь над назойливыми коллегами. Арина встала с кресла и подошла к кровати. Кирилл медленно обернулся, на его лице застыла натянутая улыбка. Он попытался загородить собой тумбочку.
— Что случилось, Кирилл? — ее голос стал тверже.
— Ничего не случилось. Ты чего такая подозрительная сегодня? Магнитные бури?
Он попытался обнять ее, но Арина увернулась и протянула руку к телефону. Экран еще светился. Имя отправителя было «Игорь Механик». Но под именем горела строчка предпросмотра сообщения: «Зай, ты завтра сможешь заехать? Я соскучилась ужасно. Твоя…». Дальше текст обрывался.
Мир Арины накренился. Игорь Механик был их общим знакомым, пожилым и женатым мужчиной, который чинил им машину. Он никак не мог написать такое. Пальцы Кирилла, в панике метнувшиеся к телефону, опоздали. Арина уже держала его в руке.
— Кто это, Кирилл? — повторила она ледяным голосом.
— Я не знаю! Это какая-то ошибка! — зачастил он, его глаза забегали. — Может, номер перепутали.
— Разблокируй.
— Арин, ну зачем? Это глупости. Давай не будем портить вечер.
Она молча смотрела на него, и в ее взгляде было столько холодного презрения, что он сдулся, как проколотый шар. Он медленно приложил палец к сканеру. Арина открыла сообщение. Оно было от Светы. Ее лучшей подруги. «Зай, ты завтра сможешь заехать? Я соскучилась ужасно. Твоя кошечка».
Комната поплыла перед глазами. Света. Подруга, с которой они делились всем с первого класса. Света, которая была свидетельницей на их свадьбе. Света, которая утешала ее, когда у нее были проблемы на работе, и смеялась с ней до слез над глупыми комедиями.
— Света? — прошептала Арина, не веря своим глазам. Она подняла на мужа пустой взгляд. — Моя Света?
Кирилл молчал, опустив голову. Его лицо стало землисто-серым. В этой тишине его молчание было громче любого крика, убедительнее любого признания.
Она не стала ничего говорить. Не было сил ни на крик, ни на упреки. Она просто оделась, молча натянула джинсы и свитер, взяла свою сумку и ключи от машины.
— Ты куда? — испуганно спросил он, когда она уже была в прихожей.
— К родителям, — бросила она через плечо, не оборачиваясь. Дверь за ней захлопнулась, отрезая его растерянное лицо и всю их прошлую жизнь.
Дорога до родительского дома в пригороде показалась ей бесконечной. Она вела машину на автомате, слезы застилали глаза, и огни встречных машин расплывались в мутные пятна. В голове билась только одна мысль, одно имя: «Света… Как она могла?». Предательство мужа было болезненным, но ожидаемым — такое, увы, случалось. Но предательство лучшей подруги… это было немыслимо. Это было как удар в спину от самой себя.
Родители уже готовились ко сну, когда она, не разбирая дороги, влетела в дом. Мать, Людмила, увидев ее лицо, ахнула и прижала руки к груди. Отец, Николай Петрович, вышел из комнаты в старом халате, его суровое лицо с густыми бровями выражало недоумение.
— Ариша, дочка, что стряслось? На тебе лица нет! — запричитала мать, обнимая ее.
Арина не могла говорить. Она просто уткнулась матери в плечо и разрыдалась — беззвучно, судорожно, всем телом. Отец молча наблюдал за этой сценой, его взгляд становился все мрачнее. Он был человеком старой закалки, всю жизнь проработавший на заводе, и на сантименты не разменивался. Он подождал, пока первая волна истерики пройдет, налил в стакан воды и протянул дочери.
— Пей. А теперь рассказывай. По порядку.
И она рассказала. С трудом подбирая слова, запинаясь, она выложила все: про телефон, про сообщение, про имя «Игорь Механик», под которым скрывалась Света. Мать слушала, качая головой и шепча: «Господи, какой ужас… Светочка… да не может быть…».
Отец слушал молча, сжав кулаки. Его лицо каменело с каждым словом. Когда Арина закончила, в комнате повисла тяжелая тишина.
— Вот и все, — прошептала она, вытирая слезы. — Я не знаю, что делать.
Николай Петрович поднялся. Он подошел к окну и посмотрел во тьму, где шумели под ветром старые яблони. Потом резко обернулся, и его глаза сверкнули сталью.
— Что делать? Гони его в шею! — отрезал он жестко, так, что мать вздрогнула. — Завтра же собираешь вещи и выставляешь его за дверь. Без разговоров.
— Коля, ну как же так сразу? — вмешалась Людмила. — Может, они поговорят, может, он ошибся, оступился… Семья ведь…
— Какая семья, Люда?! — рявкнул отец. — Он за ее спиной с ее же подругой шашни крутит! Это не семья, это гадюшник. Никаких разговоров. Он свой выбор сделал. Если она его сейчас простит, он ноги об нее вытирать будет всю оставшуюся жизнь. Гони его. И точка.
Арина смотрела на отца, и его суровая, бескомпромиссная правота придавала ей сил. Да, он был резок. Да, он не искал полутонов. Но в этой простоте была сила и правда, которой ей так не хватало в последние часы. Она устала от лжи, от недомолвок, от этой липкой паутины предательства. Слова отца были как ушат холодной воды, как скальпель хирурга, отсекающий гниль.
— Ты прав, пап, — тихо сказала она. — Ты прав.
Она переночевала у родителей в своей старой комнате. Всю ночь она смотрела в потолок, прокручивая в голове сцены из прошлого. Вот они с Кириллом на свадьбе, счастливые, танцуют свой первый танец. Вот Света помогает ей выбирать платье, смеется, говорит, что Кирилл — лучший мужчина на свете. Ложь. Все было ложью.
Утром она вернулась в свою квартиру. Кирилл не спал. Он сидел на кухне, осунувшийся, с красными глазами. На столе стояла нетронутая чашка с остывшим кофе.
— Арина, — он вскочил, когда она вошла. — Прости меня. Я был неправ. Я не знаю, что на меня нашло. Бес попутал.
Он начал говорить быстро, сбивчиво, хватаясь за ее руки. Он говорил, что это было наваждение, что он любит только ее, что со Светой все было несерьезно, какая-то глупая интрижка, которая ничего не значит.
Арина слушала его, и ей не было его жаль. Она чувствовала только холодную пустоту и брезгливость. Он говорил заученными фразами из плохих мелодрам, и в его глазах не было раскаяния — только страх потерять удобную, налаженную жизнь.
— Кирилл, собирай свои вещи, — сказала она ровным голосом, когда он замолчал, чтобы перевести дух.
— Что? — он отшатнулся. — Арина, ты не можешь! Я же все объяснил! Я люблю тебя!
— Ты не любишь меня. Ты любишь комфорт. Ты предал меня. И не только ты. Собирай вещи и уходи. Квартира моя, она досталась мне от бабушки. У тебя есть полтора часа.
— Но… куда я пойду?
— К Свете, — ее губы скривились в усмешке. — Или к маме. Мне все равно.
Упоминание его матери, Тамары Игоревны, заставило его поморщиться. Он знал, что мать устроит ему грандиозный скандал, но не за измену, а за то, что он так глупо «попался» и теперь рискует остаться без квартиры и устроенного быта.
Он попытался еще что-то сказать, подойти, но наткнулся на ее непроницаемый взгляд и осекся. В этой новой Арине, спокойной и решительной, не было ничего от той мягкой и всепрощающей женщины, которую он знал. Он понял, что проиграл. Молча пошел в спальню и начал вытаскивать из шкафа свои рубашки и джинсы.
Арина села на кухне и налила себе воды. Руки немного дрожали, но внутри была стальная уверенность. Она сделала правильный выбор. Отец был прав.
Через час он вышел с двумя большими спортивными сумками. Он помялся в прихожей, глядя на нее с последней надеждой.
— Арин… может, мы еще подумаем?
— Уходи, Кирилл.
Он вздохнул, повернулся и вышел. Дверь щелкнула. Арина осталась одна в пустой квартире. Она медленно обошла комнаты, где еще витал его запах, где на полках стояли их общие фотографии. Она сняла со стены одну из них — свадебную, где они втроем: она, Кирилл и сияющая Света рядом. Она долго смотрела на улыбающееся лицо подруги, а потом молча отнесла фотографию в мусорное ведро.
Вечером раздался звонок. Это была Тамара Игоревна. Арина не хотела отвечать, но понимала, что этого разговора не избежать.
— Ариночка, здравствуй, — начал ее свекровь вкрадчивым, елейным голосом. — Кирюша мне все рассказал. Девочка моя, я понимаю, как тебе тяжело. Но ты же мудрая женщина. Мужчины, они как дети, Ариночка. Ну, оступился мальчик, с кем не бывает?
Арина молчала, слушая этот поток словесного яда.
— Ты не должна рубить с плеча, — продолжала Тамара Игоревна, повышая голос. — Семью нужно сохранять! А ты его выгнала, как собаку! На улицу! Он же ночевал в машине! У него сердце больное, а если с ним что-то случится? Это будет на твоей совести!
— Тамара Игоревна, — прервала ее Арина холодно. — Ваш сын взрослый мужчина, и он прекрасно знал, что делает. У него есть любовница, вот пусть к ней и идет. На этом наш разговор окончен.
— Ах ты!.. — в голосе свекрови прорезались визгливые нотки. — Я так и знала, что ты змея! Пригрела моего мальчика, квартиру отхапала, а теперь вышвырнула! Да он на тебя лучшие годы потратил!
Арина молча нажала на кнопку отбоя и заблокировала номер. Она знала, что это только начало. Тамара Игоревна была женщиной цепкой и скандальной, она так просто не отступится.
На следующий день Арине позвонила Света. Ее голос был на удивление спокоен и даже немного вызывающ.
— Привет. Слышала, ты Кирилла выгнала.
— Привет, — так же спокойно ответила Арина. — Слышала, ты спишь с моим мужем.
На том конце провода помолчали.
— Ну, допустим, — наконец сказала Света. — И что? Ты думаешь, он был с тобой счастлив? Он жаловался на тебя постоянно. Что ты скучная, что у тебя вечно голова болит, что ты только о работе своей думаешь.
Арине показалось, что ей в грудь вонзили раскаленный нож. Одно дело — сам факт измены. Другое — слышать, что твою жизнь, твои чувства, твои проблемы обсуждали за твоей спиной, перемывали кости, смеялись.
— Зачем ты мне это говоришь, Света? — спросила она глухим голосом.
— Чтобы ты знала правду. Ты сама его от себя оттолкнула. Он пришел ко мне за тем, чего ты ему не давала: за теплом, за пониманием, за страстью.
— За страстью? — Арина горько усмехнулась. — Ты всегда завидовала мне, Света. Завидовала моей семье, моему мужу, моей квартире. Ты просто хотела забрать то, что принадлежит мне. И ты это сделала. Поздравляю. Надеюсь, ты будешь счастлива с мужчиной, который предал свою жену. Только помни: тот, кто предал однажды, предаст и дважды.
Она повесила трубку, не дожидаясь ответа. Ее трясло от гнева и обиды. Вся их многолетняя дружба оказалась фальшивкой, построенной на зависти и лжи.
Прошла неделя. Кирилл больше не появлялся, но регулярно присылал жалостливые сообщения, в которых клялся в любви, просил прощения и жаловался на жизнь. Арина их не читала и сразу удаляла. Тамара Игоревна несколько раз пыталась подкараулить ее у подъезда, но Арина, завидев ее издалека, просто разворачивалась и уезжала.
Она подала на развод. Это было простое и логичное решение. На работе она взяла отпуск за свой счет, чтобы прийти в себя. Каждый день к ней приезжали родители. Отец молча чинил розетку или подкручивал кран на кухне, его молчаливое присутствие было лучшей поддержкой. Мать привозила домашнюю еду, заваривала травяной чай и говорила с ней о пустяках, стараясь отвлечь.
Однажды вечером, когда они сидели на кухне, отец, внимательно посмотрев на нее, сказал:
— Ты думаешь, мне легко было тогда это сказать? «Гони его в шею». Легко рушить. Но я видел, что если ты его не выгонишь, он тебя сломает. Ты бы жила с ним, мучилась, подозревала, плакала по ночам. А он бы гулял дальше, становясь все наглее. Иногда, чтобы спасти целое, нужно отрезать часть, даже если больно.
Арина кивнула. Она понимала это умом, но сердце все еще болело.
Развод прошел быстро. Кирилл на заседание не явился, прислал своего представителя. Их развели. Арина сменила замки в квартире. Она сделала перестановку, выбросила все, что напоминало о муже. Ее квартира, казалось, вздохнула свободнее.
Через пару месяцев она случайно встретила в магазине общую знакомую, которая, помявшись, рассказала ей последние новости. Кирилл и Света съехались и теперь жили вместе. Но, по слухам, счастья там не было. Они постоянно ссорились. Кирилл привык, что Арина вела все хозяйство, создавала уют и не требовала многого. Света же была не такой. Она была требовательной, любила красивую жизнь, которую Кирилл не всегда мог ей обеспечить. Начались упреки, скандалы. Тамара Игоревна невзлюбила новую пассию сына и постоянно вмешивалась в их отношения, доводя Свету до белого каления.
— Они как на вулкане живут, — закончила знакомая, с сочувствием глядя на Арину. — А ты как?
— А я нормально, — улыбнулась Арина. И впервые за долгое время эта улыбка была искренней.
Она действительно была в порядке. Боль утихла, оставив после себя тонкий шрам и горькую мудрость. Она много работала, начала ходить в бассейн, встречалась с друзьями, которых забросила за время замужества. Она заново училась жить для себя.
Однажды, возвращаясь поздно вечером с работы, она увидела у своего подъезда знакомую фигуру. Это был Кирилл. Он выглядел ужасно: похудевший, осунувшийся, в помятой куртке.
— Арина, — он шагнул к ней навстречу. — Нам надо поговорить.
— Нам не о чем говорить, Кирилл. Мы в разводе.
— Я ушел от нее, — выпалил он. — Я не могу с ней жить. Она… она не такая, как ты. Она требует, кричит, ей вечно все не так. Я понял, какую ошибку совершил. Я понял, что люблю только тебя. Арин, прости меня. Давай начнем все сначала. Я все исправлю, клянусь.
Он смотрел на нее жалкими, щенячьими глазами, и в этот момент Арина не почувствовала ничего. Ни злости, ни жалости, ни любви. Только пустоту. Он был для нее чужим, незнакомым человеком, который когда-то по неосторожности забрел в ее жизнь и натворил бед.
— Нет, Кирилл, — сказала она спокойно и твердо. — Ничего мы не начнем. Ты свой выбор сделал тогда, когда отправил то сообщение. Ты выбрал не меня. Теперь живи со своим выбором.
— Но я не могу без тебя!
— Сможешь. Как-то же ты жил со Светой. Теперь попробуй пожить один. Это полезно, говорят. Прощай.
Она обошла его и вошла в подъезд, не оборачиваясь. Она слышала, как он что-то кричал ей в спину, но слова уже не имели значения. Поднявшись в свою квартиру, она закрыла дверь на все замки и прислонилась к ней спиной. Она не плакала. Наоборот, на ее лице появилась легкая, немного усталая улыбка.
Она была свободна. Это была тяжелая, выстраданная свобода, но она была настоящей. Впереди была новая жизнь, и Арина знала, что справится. У нее были любящие родители, была работа, были друзья. А главное — у нее была она сама. Сильная, пережившая предательство и не сломавшаяся. И этого было более чем достаточно, чтобы начать все с чистого листа. Без него. Без них.
