— Подписывайте здесь, и здесь тоже, — нотариус протянул Светлане очередной документ, и в этот момент свекровь вцепилась ей в руку так, что ногти впились в кожу.
Светлана Андреевна замерла с ручкой в воздухе. В кабинете нотариуса повисла напряжённая тишина. Только настенные часы мерно отсчитывали секунды, да где-то в коридоре приглушённо звонил телефон. Галина Петровна, её свекровь, сидела рядом на кожаном диване, источая такую волну ненависти, что воздух, казалось, можно было резать ножом.
— Не смей подписывать! — прошипела она сквозь зубы. — Это квартира моего сына!
Светлана медленно повернула голову и посмотрела на неё. В глазах невестки не было страха. Только усталость от многолетней войны и решимость довести начатое до конца.
— Была, — спокойно поправила она. — Теперь это моя квартира. По завещанию.
Нотариус, пожилой мужчина в очках с толстыми линзами, деликатно кашлянул:
— Галина Петровна, документы в полном порядке. Завещание составлено юридически грамотно, заверено должным образом. Ваш сын оставил квартиру супруге. Это его воля.
Свекровь вскочила с дивана. Её лицо покраснело, на шее вздулись вены. Она была похожа на разъярённую фурию, готовую растерзать всех, кто встанет на её пути.
— Какая ещё воля?! Она его опоила, заставила переписать всё на себя! Мой Павлик никогда бы не оставил родную мать без крыши над головой! Это она, змея подколодная, всё подстроила!
Светлана отложила ручку. Она знала, что этот момент рано или поздно наступит. Три года назад её муж Павел ушёл из жизни после продолжительной болезни. Три года она жила в аду, который устроила ей свекровь. И вот теперь, когда все документы наконец были готовы, когда она могла поставить точку в этой истории, Галина Петровна явилась в нотариальную контору, чтобы устроить последний скандал.
История их вражды началась задолго до этого дня. Ещё десять лет назад, когда Светлана только вышла замуж за Павла, она поняла, что свекровь никогда не примет её. Галина Петровна видела в ней не жену любимого сына, а захватчицу, которая отняла у неё самое дорогое. Каждый визит в их дом превращался в пытку. Свекровь критиковала всё: как Светлана готовит, как убирает, как одевается, как разговаривает. Ничто не было достаточно хорошим для её драгоценного Павлика.
— Борщ у тебя жидкий, как вода, — говорила она, едва попробовав. — Я своего сына приучила к нормальной еде, а ты его травишь непонятно чем.
— Почему в квартире такой беспорядок? — возмущалась она, проводя пальцем по идеально чистой полке. — Мужчина должен жить в чистоте!
— Опять ты в этих джинсах? — морщилась свекровь. — Приличная женщина должна носить платья!
Павел пытался защищать жену, но его попытки были робкими и неуверенными. Он любил мать и не мог пойти против неё открыто. Светлана понимала его и не требовала выбирать сторону. Она просто терпела, надеясь, что со временем всё наладится.
Но время шло, а ничего не менялось. Галина Петровна только усиливала натиск. Она приходила без предупреждения, врывалась в их жизнь со своими советами и требованиями. Она рылась в шкафах, проверяла холодильник, читала счета за коммунальные услуги.
— Сколько вы платите за электричество? — возмущалась она. — Да вы транжиры! В моё время мы умели экономить!
Однажды Светлана застала её в спальне, где свекровь изучала их семейные документы. На возмущённый вопрос невестки Галина Петровна ответила с невинным видом:
— А что такого? Я мать, имею право знать, как живёт мой сын!
Апогеем стал день, когда свекровь заявилась с чемоданом и объявила, что переезжает к ним жить.
— Мне одиноко в моей квартире, — заявила она, проходя в гостиную. — А здесь места много, втроём не тесно будет.
Павел растерянно переводил взгляд с матери на жену. Светлана видела в его глазах панику и мольбу. Он не знал, что делать, как выбраться из этой ситуации без конфликта.
— Галина Петровна, — твёрдо сказала тогда Светлана. — У вас есть своя прекрасная двухкомнатная квартира в центре города. Мы с Павлом будем рады навещать вас, но жить вместе мы не будем.
Лицо свекрови исказилось от ярости.
— Ах ты, неблагодарная! Я сына вырастила, всю жизнь на него положила, а ты мне даже угла не хочешь дать!
— Мама, пожалуйста, — вмешался Павел. — Света права. У тебя есть своё жильё…
— И ты туда же! — взвизгнула Галина Петровна. — Она тебя против матери настроила! Ты забыл, кто тебя родил и вырастил!
Скандал длился несколько часов. Свекровь кричала, обвиняла, угрожала. В конце концов, она ушла, хлопнув дверью так, что задрожали стёкла. Но это было только начало настоящей войны.
После того случая Галина Петровна изменила тактику. Она начала звонить Павлу на работу по несколько раз в день, жаловаться на здоровье, просить приехать срочно. Каждый раз оказывалось, что ничего серьёзного нет, но сын уже примчался, бросив все дела.
— У меня сердце прихватило, — стонала она, лёжа на диване. — Думала, всё, конец мне. А ты даже не позвонил узнать, как я!
Потом начались манипуляции с деньгами. Свекровь постоянно жаловалась на бедность, хотя получала приличную пенсию и сдавала одну комнату в своей квартире.
— Мне на лекарства не хватает, — плакала она. — А вы тут жируете в своей трёхкомнатной квартире!
Павел давал ей деньги, сначала понемногу, потом всё больше. Светлана видела, как это разрушает их семейный бюджет, но молчала. Она не хотела быть той самой злой невесткой, которая не даёт мужу помогать матери.
А потом Павел заболел. Сначала это была просто усталость, потом начались боли, обследования, страшный диагноз. Врачи давали надежду, но требовалось дорогостоящее лечение. Светлана была готова продать всё, что у них есть, лишь бы спасти мужа.
И тут Галина Петровна показала своё истинное лицо. Вместо того чтобы поддержать сына в трудную минуту, она начала новую атаку на невестку.
— Это всё из-за тебя! — кричала она прямо в больничной палате. — Ты его до такого состояния довела! Не кормила нормально, не ухаживала!
Светлана молча выходила из палаты, чтобы не устраивать скандал при больном муже. Она сутками не отходила от него, ухаживала, поддерживала, боролась вместе с ним. А свекровь приходила на час в день, устраивала истерики и уходила.
За неделю до того, как Павла не стало, он попросил жену вызвать нотариуса. Галина Петровна в тот день не пришла — у неё болела голова. Павел продиктовал завещание, в котором оставлял квартиру жене.
— Прости меня, — шептал он, держа Светлану за руку. — Я должен был защищать тебя от неё. Должен был быть сильнее. Пусть хоть теперь у тебя будет свой дом, где она не сможет тебя доставать.
После похорон свекровь сразу же заявила свои права на квартиру.
— Это квартира моего сына! — кричала она. — Я его мать, я имею право на наследство!
Светлана показала ей завещание. Галина Петровна побелела, потом покраснела, потом снова побелела.
— Это подделка! Ты заставила его подписать! Он был не в себе от лекарств!
Началась судебная тяжба. Свекровь наняла адвоката, пыталась оспорить завещание. Она распускала слухи среди соседей, что невестка опоила её сына, заставила переписать квартиру. Она приходила к дверям квартиры, устраивала скандалы, угрожала.
— Я тебя из этой квартиры выкурю! — кричала она через дверь. — Ты у меня на улице окажешься!
Светлана терпела. Она знала, что закон на её стороне. Завещание было составлено правильно, Павел был в здравом уме, все документы в порядке. Суд отказал Галине Петровне в иске.
И вот теперь, спустя три года после смерти Павла, Светлана пришла к нотариусу оформлять последние документы на квартиру. Она думала, что всё позади. Но свекровь каким-то образом узнала о визите и явилась устроить последний бой.
— Я не позволю! — кричала Галина Петровна. — Это квартира моего сына! Моего единственного сына! Ты отняла его у меня, а теперь хочешь и квартиру забрать!
— Галина Петровна, — устало сказала Светлана. — Павла больше нет. Уже три года. Пора это принять.
— Не смей говорить о нём! — взвизгнула свекровь. — Ты недостойна даже имя его произносить!
Нотариус встал из-за стола.
— Дамы, прошу вас успокоиться. Если вы будете продолжать в том же духе, я вынужден буду вызвать охрану.
Галина Петровна тяжело дышала, глядя на невестку глазами, полными ненависти.
— Ты думаешь, всё кончено? — прошипела она. — Ты думаешь, получишь квартиру и заживёшь спокойно? Я тебе жизни не дам! Я буду приходить каждый день! Я расскажу всем, какая ты тварь! Я сделаю так, что ты пожалеешь, что связалась с моим сыном!
Светлана посмотрела на неё долгим взглядом. В этом взгляде было столько усталости, боли и решимости, что свекровь невольно отступила на шаг.
— Знаете что, Галина Петровна, — медленно произнесла невестка. — Я десять лет терпела ваши оскорбления. Десять лет пыталась наладить отношения, быть хорошей невесткой. Я ухаживала за вашим сыном, когда он болел, не отходила от него ни на минуту. А где были вы? Вы приходили покричать и уходили. Вы думали не о нём, а о квартире. Даже на похоронах вы спрашивали про завещание.
Она встала, взяла ручку и решительно поставила подпись во всех нужных местах.
— И знаете что? Я больше не буду это терпеть. Квартира теперь моя, по закону. И если вы будете продолжать меня преследовать, я обращусь в полицию. У меня есть свидетели ваших угроз, есть записи ваших криков под дверью. Соседи готовы дать показания. Так что выбор за вами: оставить меня в покое или получить судебный запрет на приближение.
Галина Петровна открыла рот, но слова не шли. Она не ожидала такого отпора от тихой, всегда молчавшей невестки.
— Ты… ты не посмеешь…
— Посмею, — твёрдо ответила Светлана. — Павел просил меня быть сильной. Он знал, что вы не оставите меня в покое. Но он также знал, что я справлюсь. И я справлюсь. Без вас.
Она повернулась к нотариусу:
— Документы готовы?
— Да, всё в порядке. Поздравляю вас с оформлением права собственности.
Светлана забрала папку с документами и направилась к выходу. У двери она остановилась и обернулась к свекрови:
— Галина Петровна, Павел любил вас. Очень любил. Но он также любил меня. И он сделал свой выбор. Примите это и живите своей жизнью. У вас есть квартира, есть пенсия, есть здоровье. Не тратьте остаток жизни на ненависть. Это того не стоит.
С этими словами она вышла из кабинета, оставив свекровь стоять посреди комнаты с открытым ртом.
На улице светило яркое весеннее солнце. Светлана глубоко вдохнула свежий воздух. Впервые за три года она чувствовала себя свободной. Больше никаких скандалов, никаких угроз, никаких претензий. Она достала телефон и набрала номер подруги:
— Алло, Марина? Всё, я оформила документы. Да, она приходила. Нет, больше не будет. Я поставила точку. Знаешь, давай встретимся, выпьем кофе. Мне нужно поговорить с кем-то нормальным.
Она шла по улице, и с каждым шагом груз прошлых лет становился легче. Павла больше нет, это больно и будет болеть всегда. Но жизнь продолжается. И она имеет право на эту жизнь без токсичной свекрови, без постоянных скандалов и упрёков.
Вечером того же дня раздался звонок в дверь. Светлана посмотрела в глазок — никого. Открыла дверь — на пороге лежал конверт. Она подняла его, развернула письмо. Почерк Галины Петровны был узнаваем:
«Ты украла у меня сына. Ты украла квартиру. Но я не сдамся. Я буду бороться до конца. Эта квартира должна достаться мне, матери, а не чужой женщине. Готовься, война только начинается».
Светлана задумчиво посмотрела на письмо, потом решительно порвала его на мелкие кусочки и выбросила в мусорное ведро. Достала телефон и набрала номер участкового:
— Здравствуйте, Иван Петрович. Это Светлана Андреевна с Садовой улицы. Да, та самая. Моя свекровь опять угрожает. Да, есть письмо. Нет, я его выбросила, но у меня есть фотография. Можно завтра к вам зайти, написать заявление? Спасибо.
Потом она позвонила адвокату:
— Михаил Сергеевич? Добрый вечер. Да, документы оформила. Но Галина Петровна не успокаивается. Давайте готовить документы на судебный запрет. Да, у меня всё есть: записи, показания соседей, теперь ещё и письмо с угрозами. Завтра встретимся.
Повесив трубку, Светлана прошла на кухню, заварила себе чай. Села у окна, глядя на вечерний город. Где-то там, в своей квартире, свекровь наверняка строит новые планы мести. Но Светлане было уже всё равно. Она защитит свой дом, свою жизнь, свою память о муже.
Прошёл месяц. Суд вынес решение о запрете Галине Петровне приближаться к невестке ближе чем на сто метров. Свекровь пыталась оспорить решение, но безуспешно. Все факты были против неё.
Светлана начала новую жизнь. Она сделала ремонт в квартире, поменяла мебель, повесила новые шторы. Убрала всё, что напоминало о визитах свекрови. Оставила только фотографии Павла и их общие вещи.
Иногда соседи рассказывали, что видели Галину Петровну около дома. Она стояла на противоположной стороне улицы, смотрела на окна квартиры. Но подойти не могла — судебный запрет действовал.
Однажды, спустя полгода, Светлана встретила её в магазине. Свекровь выглядела постаревшей, осунувшейся. Увидев невестку, она дёрнулась было в её сторону, но остановилась. Светлана спокойно прошла мимо, не сказав ни слова.
Вечером того же дня ей позвонила соседка Галины Петровны:
— Светлана, это Валентина Ивановна. Я соседка Галины Петровны. Она у меня тут сидит, плачет. Говорит, что осознала свои ошибки, хочет помириться. Просит передать, что больше не будет вас беспокоить. Говорит, поняла, что потеряла не только сына, но и невестку, которая могла бы стать ей близким человеком.
Светлана помолчала, потом ответила:
— Валентина Ивановна, передайте Галине Петровне, что я не держу на неё зла. Но отношений у нас больше не будет. Слишком много было сказано и сделано. Пусть живёт своей жизнью, а я буду жить своей. И это лучшее, что мы можем сделать друг для друга.
Она положила трубку и вернулась к своим делам. На столе лежали документы на продажу квартиры. Светлана решила уехать в другой город, начать всё заново. Здесь слишком много воспоминаний — и хороших, и плохих. Пора двигаться дальше.
Через месяц квартира была продана. Светлана уезжала налегке, взяв только самое необходимое и фотоальбомы. На вокзале, садясь в поезд, она увидела в толпе провожающих знакомую фигуру. Галина Петровна стояла в стороне, глядя на неё. В её глазах больше не было ненависти. Только усталость и сожаление.
Светлана кивнула ей — единственное прощание, которое она могла предложить. Свекровь кивнула в ответ и медленно пошла прочь.
Поезд тронулся. Светлана смотрела в окно на уплывающий город. Где-то там осталась её прошлая жизнь, любовь, боль, война с токсичной свекровью. Впереди была неизвестность, но она её не пугала. Главное — она была свободна. Свободна от ненависти, от претензий, от чужих амбиций. Павел был бы доволен. Он всегда хотел, чтобы она была счастлива. И теперь у неё есть шанс.
