Лена почувствовала неладное, как только они вошли в ресторан. Свекровь Галина Петровна шла впереди, размахивая рукой и оглядывая зал, словно императрица, инспектирующая свои владения. За ней семенили её сестра Людмила с мужем, брат Виктор с женой Ольгой и двумя детьми-подростками, а замыкали процессию какие-то дальние родственники, имён которых Лена даже не запомнила.
— Вот здесь! Здесь хорошо! — объявила Галина Петровна, указывая на большой стол у окна. — Официант! Нам сюда!
Лена переглянулась с мужем Андреем. Он пожал плечами и виноватым жестом развёл руками. Когда мама звонила и приглашала их на «скромный семейный ужин», он не уточнил деталей. А теперь скромный ужин превратился в банкет на десять человек.
— Леночка, дорогая, садись рядом со мной! — свекровь похлопала по стулу. — Ты у нас именинница сегодня! Тридцать лет — это серьёзная дата!
— Спасибо, Галина Петровна, — Лена натянуто улыбнулась и села.
Официант принёс меню. Лена открыла его и чуть не задохнулась. Средний чек в этом ресторане явно перевалил далеко за обычную сумму. Она быстро прикинула: если все закажут по первому, второму и десерту, плюс напитки…
— Андрюш, — тихо позвала она мужа, который уже успел увлечься разговором с дядей Виктором о рыбалке. — Андрюш!
— Да, солнце?
— Это очень дорогой ресторан. Может, лучше где-то попроще?
— Леночка, ну что ты! — в разговор вмешалась свекровь. — У тебя день рождения! Нельзя экономить на празднике! Правда, Людочка?
— Конечно, конечно! — закивала сестра свекрови, уже углубившаяся в изучение винной карты. — Галя права. Молодые должны жить красиво!
— Но…
— Никаких «но»! — Галина Петровна властно подняла руку. — Официант! Мы готовы заказывать!
Лена беспомощно посмотрела на Андрея, но тот уже отвернулся, явно не желая вмешиваться в происходящее.
— Значит так, — начала свекровь, обращаясь к официанту. — Записывайте. Мне тартар из говядины, крем-суп из белых грибов, филе-миньон средней прожарки…
Лена слушала, как цифры в её голове складываются в пугающую сумму. Тартар — две тысячи. Суп — полторы. Филе-миньон — четыре с половиной.
— А на десерт пока не знаю, потом скажу, — закончила Галина Петровна. — Людочка, ты что будешь?
— О, здесь такой выбор! — тётя Люда водила пальцем по меню. — Может, фуа-гра для начала? Давно не ела. И лобстера хочу. И вот это… как называется… «Медальоны из оленины»! Точно! И вина белого бутылочку.
— Отличный выбор! — одобрила Галина Петровна. — Слава, а ты?
Муж тёти Люды, дядя Слава, человек грузный и молчаливый, оживился.
— Устрицы возьму. Давно хотел попробовать. И этот стейк рибай. Грамм на пятьсот, не меньше. А к нему картошечки с трюфелями. И коньяку.
Лена чувствовала, как её ладони становятся влажными. Она снова заглянула в меню. Устрицы — три тысячи за полдюжины. Рибай пятьсот грамм — пять с половиной тысяч. Картофель с трюфелем — две тысячи.
— Я буду пасту карбонара и салат цезарь, — быстро сказала она, выбирая самое простое и дешёвое.
— Да что ты, Леночка! — возмутилась свекровь. — У тебя день рождения, а ты пасту! Официант, ей тоже тартар, и телятину в сливочном соусе, и салат с крабом!
— Нет, правда, я не очень голодная…
— Ерунда! Празднуем! — Галина Петровна повернулась к остальным. — Дети, вы что молчите? Заказывайте!
Племянники свекрови, Максим и Даша, четырнадцати и шестнадцати лет, радостно уткнулись в меню.
— Хочу пиццу с морепродуктами! — заявила Даша. — И мороженое три шарика!
— А я бургер с мраморной говядиной! И картошку фри! И колу! И лимонад! И потом торт шоколадный! — добавил Максим.
Их мать Ольга добавила:
— А мне запечённую дорадо и бутылочку просекко.
Отец детей, дядя Виктор, основательно подошёл к выбору:
— Мне закуску из трёх видов икры, суп буйабес, каре ягнёнка и виски. Хороший виски, двадцатилетний.
Лена судорожно считала в уме. Она уже сбилась со счёта, но сумма явно приближалась к ста тысячам рублей.
— Андрей, скажи что-нибудь, — прошептала она мужу.
— Мам, может, правда поскромнее? — неуверенно начал Андрей.
— Что значит «поскромнее»? — свекровь рассмеялась нарочито громко, как в дешевой комедии. — Невестка у меня банкомат! Берите из меню всё, что захотите!
Лена почувствовала, как краска заливает её лицо. Все смотрели на неё. Официант застыл с блокнотом, явно не зная, как реагировать.
— Галина Петровна, я не…
— Да ладно тебе скромничать! — свекровь широко улыбалась, но в глазах её читалось что-то неприятное. — Ты же хорошо зарабатываешь! Андрюша мне говорил, что у тебя зарплата под двести тысяч! Не зря же мы пришли, время выделили на это дело!
— Мама! — возмутился Андрей.
— Что «мама»? Правду говорю! Мы люди скромные, живём на пенсию, а супруга твоя пусть не скупится!
Лена чувствовала, как комок подкатывает к горлу. Да, она хорошо зарабатывает. Она маркетолог в крупной компании, росла по карьерной лестнице, училась, вкладывалась в образование. А Андрей работает менеджером по продажам с нестабильным доходом. Но при чём тут это?
— Мы копим на ипотеку, — тихо сказала она. — У нас есть план…
— Ипотека! — фыркнула тётя Люда. — Вечно молодёжь копит и копит! А жить когда? Мы в ваши годы детей растили в коммуналках, ничего, справились.
— Это вы придумали идти в ресторан, — напомнила Лена, чувствуя, как внутри закипает возмущение.
— Ой, слышали? — Галина Петровна театрально обратилась к родственникам. — Придумали, значит! Я думала, невестка будет рада с семьёй мужа время провести! А она нос воротит!
— Я не ворочу нос, я просто…
— Да ладно тебе! — махнула рукой свекровь. — Официант, записали всё? Несите скорее, мы голодные!
Когда официант ушёл, за столом повисло напряжённое молчание. Его нарушил дядя Виктор:
— Знаешь, Галь, я ещё закажу коньяку к мясу. Раз уж такое дело.
— Правильно, Витёк! — одобрила свекровь. — А Дашенька с Максимом, вы десерты посмотрите посерьёзнее. Там торты есть по две тысячи. Берите!
— Ура! — обрадовались дети.
Андрей наклонился к Лене:
— Прости. Я не думал, что так получится.
— Ты всегда не думаешь, — отрезала она.
Блюда начали приносить. Лена смотрела, как свекровь смакует тартар, как тётя Люда закатывает глаза от удовольствия, поедая лобстера, как дядя Слава запивает устрицы коньяком.
— Вкуснятина! — объявила Галина Петровна. — Леночка, ешь, не стесняйся! За твои же деньги!
Лена посмотрела на свою тарелку с тартаром, который она не заказывала. Аппетит пропал совершенно.
— Не хочешь? — заботливо спросила свекровь. — Тогда я доем, не пропадать же добру!
Она придвинула к себе тарелку Лены и продолжила есть.
Андрей попытался разрядить обстановку:
— Ну что, мам, как твои дела? Как здоровье?
— Ой, Андрюша, не спрашивай! — свекровь всплеснула руками. — Спина болит, давление скачет. Врач говорит, надо бы обследование пройти платное, но где мне деньги взять? Пенсия-то у меня…
— Двадцать тысяч, — машинально вставила тётя Люда. — А у меня вообще восемнадцать.
— Вот видишь? — Галина Петровна укоризненно посмотрела на Лену. — А вы молодые и здоровые, хорошо зарабатываете.
— Андрей тоже зарабатывает, — не выдержала Лена.
— Так ты больше зарабатываешь! — парировала свекровь. — И вообще, в нормальной семье деньги общие должны быть!
— У нас общие, но мы сначала обсуждаем траты каждого, — Лена чувствовала, что теряет терпение. — Это наша договорённость.
— Вот именно! — торжествующе воскликнула Галина Петровна. — Траты каждого! А в моё время не считали, кто сколько истратил. Жили от зарплаты до зарплаты, как все.
— Времена изменились, — сухо ответила Лена.
— Это точно, — вздохнула тётя Люда. — Современные девушки совсем другие. Эгоистичные стали, расчетливые.
Лена чувствовала, как внутри всё кипит. Она сжала кулаки под столом, пытаясь сохранить спокойствие.
Принесли основные блюда. Дядя Виктор получил свой стейк и довольно заурчал:
— Вот это я понимаю! Мясо! А дома Олька мне одну курицу варит!
— Потому что ты на диете должен быть, — напомнила его жена. — Холестерин у тебя.
— Да ладно! Один раз живём! — он с удовольствием вонзил нож в стейк.
Галина Петровна смотрела на Лену и вдруг сказала:
— Леночка, а ты знаешь, что Андрюша в детстве очень болел?
— Да, вы рассказывали.
— Я столько денег в него вложила! Столько сил! Врачи, лекарства, санатории! Всё моё здоровье на это ушло! — в голосе свекрови зазвучали трагические нотки. — А теперь он вырос, женился, и больно, когда его жена на его родную мать скупится!
— Я не скуплюсь! — не выдержала Лена. — Я просто не ожидала, что «скромный семейный ужин» обернётся банкетом на десять человек!
— Это не банкет, это просто семейный праздник! — свекровь повысила голос. — Или тебе семья мужа не семья?
— Мама, хватит, — попытался вмешаться Андрей, но его мать уже вошла в раж.
— Нет, Андрюш, я должна сказать! Я столько лет молчала! Твоя жена с нами даже праздники не проводит! На Новый год обещала — не приехала! На мой день рождения — заболела, говорит! А как её день рождения — так мы должны всё бросить и бежать!
— Мы не просили вас бежать! — Лена чувствовала, что ещё немного, и она не выдержит. — Вы сами предложили встретиться!
— Предложила! Из вежливости! А ты обязана была отказаться! — Галина Петровна стукнула рукой по столу.
— Что? — Лена не поверила своим ушам.
— Ну да! Любая воспитанная девушка сказала бы: «Галина Петровна, что вы, не нужно, мы как-нибудь скромно сами!» А ты сразу согласилась! Вот я и подумала, что раз согласилась, значит, денег не жалко!
Лена почувствовала, что её затапливает волна возмущения и бессилия. Это был какой-то абсурд. Безумие.
— Послушайте, — она попыталась говорить спокойно, хотя голос дрожал. — Вы позвали нас в ресторан. Вы выбрали именно это место. Вы пригласили всех родственников. Вы заказали самые дорогие блюда. И теперь обвиняете меня в том, что я должна была отказаться от вашего же приглашения?
— Так это правила приличия! — возмутилась тётя Люда. — В наше время так было принято!
— В ваше время вообще таких ресторанов не было, — Лена чувствовала, что вот-вот сорвётся. — И потом, почему должна платить я? Почему не Андрей должен платить? Вы же его семья.
— А-а-а, вот оно что! — Галина Петровна откинулась на спинку стула с видом человека, поймавшего оппонента на лжи. — Его семья! Значит, мы тебе чужие!
— Я не это имела в виду!
— Нет-нет, всё понятно! Мой сын для тебя кошелёк, а его родня — обуза!
— Мама, немедленно прекрати! — Андрей вскочил. — Ты переходишь все границы!
— Я? — свекровь прижала руку к груди. — Я перехожу? Я, которая всю жизнь тебя растила, ночами не спала, каждую копейку на тебя тратила?
— Хватит этого эмоционального шантажа, мам!
— Слышите? — Галина Петровна обратилась к родственникам. — Шантаж, говорит! Мать родная — и та шантажистка!
— Галя, ну успокойся, — попытался вмешаться дядя Слава. — Зачем скандал устраивать?
— Молчи, Слава! Тебя не спрашивают!
Официант подошёл к столу:
— Извините, не желаете ли вы десерты?
— Желаем! — громко объявила свекровь. — Несите всё самое дорогое! Пусть невесточка порадуется!
— Всё, я ухожу, — Лена встала из-за стола. — Андрей, ты идёшь?
Муж растерянно смотрел то на неё, то на мать.
— Я… Лен, может, не надо уходить? Давай спокойно…
— Спокойно? — Лена почувствовала, как слёзы подступают к глазам. — Твоя мать только что назвала меня банкоматом при всех, устроила здесь спектакль, наорала на меня, и ты предлагаешь спокойно?
— Ну мама немного перегнула, но она же хотела как лучше…
— Андрей, ты сейчас серьёзно?
— Леночка, ну не расстраивайся так! — вмешалась тётя Люда. — Галя погорячилась, но она же от любви! Хочет, чтобы вы с Андрюшей жили хорошо!
— От любви? — Лена засмеялась горьким смехом. — Это называется любовь?
— Ну а как ещё? Мать всегда знает лучше!
— Знаете что? — Лена достала из сумки кошелёк и вытащила банковскую карту. — Андрей, вот карта. На ней есть деньги. Плати за всех. Я ухожу.
— Лена! — Андрей попытался схватить её за руку, но она отстранилась.
— Видишь, Андрюша? — торжествующе произнесла Галина Петровна. — Карточку дала! Вот я и говорю, что у неё деньги есть! Так чего было шум поднимать?
Лена развернулась и, не прощаясь, пошла к выходу. Слышала, как за спиной свекровь говорит:
— Характер у неё, конечно… Ну да ладно, главное, что платить будет. Официант! Несите меню с десертами!
На улице Лена разрыдалась. Стояла у стены ресторана, обнимая себя за плечи, и плакала от обиды, унижения и бессилия.
Через десять минут из ресторана вышел Андрей. Он выглядел растерянным и виноватым.
— Лен…
— Не подходи ко мне.
— Я заплатил. Сто тридцать пять тысяч с чаевыми.
— Поздравляю.
— Мама не хотела тебя обидеть…
— Андрей, — Лена посмотрела на него сквозь слёзы. — Твоя мать только что устроила мне публичное унижение. Она назвала меня банкоматом. Она заставила меня выглядеть скупой эгоисткой перед всеми вашими родственниками. Она нарочно выбрала дорогой ресторан, нарочно пригласила всех, нарочно заказала самое дорогое. И ты… ты даже не встал на мою защиту.
— Я пытался…
— Нет. Ты выбрал её сторону.
— Она моя мать!
— А я кто? Просто банкомат?
Андрей молчал, глядя в землю.
— Знаешь, — продолжила Лена, вытирая слёзы. — Я многое прощала. Прощала, когда она приходила без предупреждения. Когда делала замечания по поводу моей одежды и готовки. Когда говорила, что я плохая хозяйка. Но это… это переходит все границы.
— Что ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты был моим мужем. Чтобы защищал меня. Чтобы говорил своей матери «нет», когда она переходит границы. Чтобы мы были командой, а не ты со своей мамой против меня.
— Это сложно…
— Тогда мы с тобой не справимся, — тихо сказала Лена.
Она развернулась и пошла к метро. Андрей не последовал за ней.
Дома Лена долго сидела на кухне, обняв кружку с остывшим чаем. В голове крутилось всё, что произошло в ресторане. Унижение. Бессилие. Предательство.
Телефон молчал. Андрей не звонил.
Только поздно вечером пришло сообщение от него: «Прости. Маму домой отвёз. Переночую у неё. Поговорим завтра».
Лена посмотрела на сообщение и вдруг поняла, что совершенно спокойна. Холодно спокойна. Потому что всё стало понятно.
Она набрала ответ: «Не нужно завтра. Нужно сейчас принять решение. Либо ты учишься говорить матери «нет» и устанавливать границы, либо мы расходимся. Потому что жить в треугольнике, где твоя мать решает, как нам жить и сколько тратить, я не собираюсь. Выбирай».
Отправила. И выключила телефон.
Утро следующего дня было солнечным. Лена проснулась поздно, выспавшись впервые за долгое время. Включила телефон.
Пять пропущенных от Андрея. Десять сообщений. Она открыла последнее: «Поговорил с мамой. Серьёзно поговорил. Сказал, что она была неправа. Она плакала, но согласилась. Обещала извиниться. Я тоже извиняюсь. Ты права, я должен был встать на твою защиту. Прости меня. Давай начнём сначала. Приеду через час, поговорим».
Лена перечитала сообщение несколько раз. Потом посмотрела на себя в зеркало. Девушка в отражении выглядела усталой, но решительной.
Она набрала ответ: «Приезжай. Но знай: это последний шанс. Либо мы строим свою семью с чёткими границами, либо не строим вообще. Третьего не дано».
Через час раздался звонок в дверь. Лена открыла. На пороге стоял Андрей с огромным букетом роз и виноватым выражением лица.
— Я всё понял, — сказал он. — Прости меня. Я был полным идиотом. Ты права — мы должны быть командой. И я должен защищать тебя, а не давать матери тобой манипулировать.
— Слова — это просто слова, — Лена не взяла букет. — Мне нужны действия.
— Я все сказал маме сегодня утром. Сказал, что её поведение вчера было неприемлемым. Что она должна извиниться перед тобой. Что впредь, если она хочет организовать какие-то встречи, мы будем обсуждать это вместе, включая бюджет. И что наши финансы — это наше дело, а не её.
— И что она ответила?
— Сначала плакала. Потом обиделась. Потом сказала, что я чёрствый и забыл, кто меня вырастил. А потом… — он помолчал. — Потом согласилась. Сказала, что, наверное, действительно перегнула палку.
— Наверное?
— Это для неё уже прогресс, — устало улыбнулся Андрей. — Мама такая. Ей сложно признавать ошибки. Но она обещала позвонить тебе и извиниться.
Лена пропустила его в квартиру. Они сели на кухне друг напротив друга.
— Андрей, — начала она. — Я люблю тебя. Но я не собираюсь жить в постоянном стрессе из-за твоей матери. Если мы хотим сохранить брак, нам нужны правила.
— Какие?
— Первое: наши финансы — это наше дело. Сколько мы зарабатываем, на что тратим, что откладываем — никакого обсуждения этого с родителями.
— Согласен.
— Второе: любые встречи с родственниками мы планируем вместе. И если кто-то приглашает нас куда-то, где нужно платить, мы заранее обсуждаем бюджет.
— Согласен.
— Третье: ты не позволяешь никому, даже своей матери, оскорблять или унижать меня. Если это происходит, ты встаёшь на мою защиту немедленно.
— Согласен, — Андрей взял её руку. — Прости, что не сделал этого вчера. Я просто… я так привык, что мама всегда права. Что я должен её слушаться. Но ты права — я взрослый мужчина, у меня своя семья. И эта семья — это мы с тобой.
Лена почувствовала, как напряжение постепенно отпускает.
— Ещё одно, — добавила она. — Сто тридцать пять тысяч. Мы делим эту сумму пополам. Это была встреча общая, значит, платить должны оба.
— Но…
— Андрей. Я не банкомат. Я твоя жена. Мы партнёры.
Он кивнул:
— Ты права. Я переведу тебе семьдесят тысяч сегодня же.
— Спасибо.
Они сидели молча какое-то время. Потом Андрей спросил:
— Так мы попробуем ещё раз?
Лена посмотрела на него долгим взглядом. Потом медленно кивнула:
— Попробуем. Но это действительно последний шанс. Если твоя мать снова начнёт манипулировать, и ты снова встанешь на её сторону — всё. Я ухожу.
— Не начнёт. Я прослежу.
Вечером позвонила Галина Петровна. Лена долго смотрела на высвечивающийся номер, прежде чем взять трубку.
— Але, — сухо сказала она.
— Леночка… — голос свекрови был непривычно тихим. — Это я.
Молчание.
— Я звоню извиниться, — продолжила Галина Петровна. — Андрей сказал, что я вчера была неправа. Что обидела тебя.
— Не обидели. Унизили.
— Да… наверное, да. Я погорячилась. Просто я так хотела красиво отпраздновать твой день рождения, хотела, чтобы все запомнили…
— Галина Петровна, — перебила её Лена. — Давайте без манипуляций. Вы прекрасно знали, что делали. Вы выбрали дорогой ресторан, пригласили всех родственников, заказали самое дорогое и потом публично назвали меня банкоматом. Это не «погорячилась». Это было спланировано.
Долгая пауза. Потом свекровь тихо сказала:
— Может быть, ты права. Может быть, я действительно хотела… показать тебе. Что ты не лучше нас. Что деньги — это не всё.
— Показать? Унизив меня?
— Я не хотела унижать. Я просто… — голос Галины Петровны дрогнул. — Мне кажется, что я теряю сына. Что ты его отбираешь. Что для него теперь ты важнее.
— Галина Петровна, — Лена вздохнула. — Я не отбираю вашего сына. Я просто его жена. У нас своя семья. Но это не значит, что вы не важны.
— Но вы так редко приезжаете…
— Потому что каждый раз, когда мы приезжаем, вы делаете какие-то замечания, критикуете, сравниваете меня с другими. Это неприятно. Это больно.
Свекровь молчала.
— Если вы хотите чаще нас видеть, — продолжила Лена, — нужно научиться уважать границы. Не вмешиваться в наши финансы. Не критиковать меня. Не устраивать сцен. Просто… быть мамой Андрея и, может быть, со временем — свекровью, с которой можно нормально общаться.
— Я… попробую, — тихо сказала Галина Петровна. — Мне правда жаль, что вчера все так вышло.
— Я приму ваши извинения, если это больше не повторится.
— Не повторится, — пообещала свекровь. — И… Леночка… с днём рождения. Пусть и с опозданием.
— Спасибо, — Лена почувствовала, как напряжение немного спадает.
Они попрощались. Лена положила трубку и обнаружила, что Андрей стоит в дверях кухни и улыбается.
— Горжусь тобой, — сказал он. — Ты была великолепна.
— Просто устала быть жертвой, — ответила она. — И знаешь что? Мой день рождения ещё не закончился. Давай закажем пиццу, откроем вино и посмотрим какой-нибудь глупый фильм?
— Лучший план на свете, — Андрей обнял её.
И впервые за долгое время Лена почувствовала, что они действительно вместе. Что они — семья. Команда. И что, может быть, у них всё получится.
Прошло несколько месяцев. Галина Петровна сдержала слово — больше не лезла в их финансы, не критиковала, не устраивала сцен. Встречи стали спокойнее, хотя и не без напряжения. Но это было нормальное, человеческое напряжение, а не токсичные игры.
А Лена научилась говорить «нет». Твёрдо, спокойно, без чувства вины. И обнаружила, что когда умеешь защищать свои границы, жизнь становится гораздо проще.
И что самое важное — Андрей научился быть на её стороне. Не сразу, не без ошибок, но научился.
А история с рестораном стала в их семье легендой. «Помнишь тот ужин на сто тридцать пять тысяч?» — иногда спрашивала Лена. И они оба смеялись. Потому что всё самое страшное было позади.
И банкоматом Лену больше никто не называл.
