– Дашенька, ну что ты как неродная? Мы же семья. Кому, как не нам, помочь друг другу? – голос тети Тамары сочился в телефонную трубку патокой, от которой у Дарьи свело скулы.
Дарья прикрыла глаза, мысленно пересчитывая до десяти. Это был уже третий звонок за неделю, и каждый раз разговор сводился к одному и тому же – к даче. Ее даче, доставшейся от бабушки.
– Тетя Тамара, я все понимаю, но мы с Олегом сами планировали провести там все лето. Анечке нужен свежий воздух, сама знаешь, как у нас в городе душно.
– Ой, да что там твоей Анечке, мала еще, ничего не понимает. А вот мой Дениска с семьей просто измучились в своей однушке. Светочка на сносях, вот-вот второго родит, им бы на природу, отдохнуть. А у тебя домик пустует. Ну что тебе, жалко, что ли? – в голосе тетки зазвенели обиженные нотки, искусно вплетенные в общую канву мнимой заботы.
– Он не пустует, – ровно ответила Даша, стараясь, чтобы ее собственное раздражение не прорвалось наружу. – Мы каждые выходные там. Грядки, ремонт потихоньку делаем.
– Вот-вот, ремонт! Денис бы вам помог, у него руки золотые! Все бы там подлатал, подкрасил. Вам же лучше будет. А вы бы к нам в гости приезжали на шашлычки. А? Ну что скажешь, Дашенька?
Дарья вздохнула. Этот разговор высасывал из нее все силы. Тетя Тамара была сестрой ее покойной матери, и с детства Даша привыкла к ее напору, который всегда маскировался под благие намерения.
– Я поговорю с Олегом, – сдалась она, зная, что это лишь временная отсрочка.
– Вот и умница! Я так и знала, что ты у нас девочка добрая, не то что некоторые. Вся в мамочку свою покойную, царствие ей небесное, – быстро протараторила тетка и, не дав Даше опомниться, положила трубку.
Дарья отбросила телефон на диван. «Не то что некоторые». Ясно, камень в огород Олега. Тетя Тамара его недолюбливала, считая, что он «недостаточно хорош» для ее племянницы. Хотя чем именно он был нехорош, сформулировать так ни разу и не смогла.
Вечером, когда Олег вернулся с работы, уставший, пахнущий машинным маслом и металлической стружкой, Даша рассказала ему о разговоре. Он молча выслушал, доедая ужин, потом отодвинул тарелку и посмотрел на жену.
– И что ты думаешь?
– Я думаю, что это наглость, – честно призналась Даша. – Они хотят не просто «погостить». Они хотят заселиться на все лето, а то и насовсем. «Светочка на сносях», «Дениске тесно»… А нам не тесно? Мы с Аней в одной комнате, ты в другой. И дача – это единственное место, где мы можем вздохнуть свободно.
Олег кивнул. Он был немногословен, но его поддержка всегда была непоколебимой. Его лицо, обветренное, с мелкими морщинками у глаз, было серьезным.
– Никого мы туда не пустим. Это твое. Твоей бабушки. Теперь наше. Скажи ей «нет».
– Легко сказать… Ты же ее не знаешь. Она теперь всем родственникам мозг вынесет, какая я неблагодарная племянница. Будет звонить моей двоюродной сестре, троюродному брату, всем, кого найдет.
– И пусть, – пожал плечами Олег. – Их мнение как-то влияет на нашу жизнь? На то, что Аньке нужно молоко покупать? На то, что мне завтра в шесть утра вставать? Даш, это просто шум.
Дарья посмотрела на мужа с благодарностью. Он всегда умел отделить главное от второстепенного. Она подошла и обняла его за плечи.
– Ты прав. Просто я устала от этого давления.
Через два дня тетя Тамара, не дождавшись звонка, явилась лично. Без предупреждения, как она это любила. В дверях она расплылась в улыбке, протягивая Даше пакет с яблоками.
– Дашенька, привет! А я мимо проходила, думаю, дай загляну. Вот, яблочек вам принесла, антоновка, самая вкусная!
Даша впустила ее в квартиру, чувствуя, как внутри все сжимается. Тетя Тамара была женщиной крупной, дородной, с высоко взбитой прической цвета «баклажан» и цепким, оценивающим взглядом маленьких глазок. Она прошла в комнату, окинула ее хозяйским взором и присела на краешек дивана, всем своим видом показывая, что она здесь ненадолго, по-свойски.
– Ну что, поговорила с муженьком своим? – без предисловий начала она.
– Поговорила, – кивнула Даша, ставя чайник. – Тетя Тамара, мы не можем пустить вас на дачу. Мы сами будем там жить.
Улыбка сползла с лица тетки. Губы поджались в тонкую ниточку.
– Это он тебе запретил, да? Я так и знала! Всегда говорила маме твоей, что не пара он тебе, простой рабочий, что он тебе дать может? Вот, даже с родней общаться запрещает!
– Олег мне ничего не запрещает! – вспыхнула Даша. – Это наше общее решение. Дача – это память о бабушке, это место для нашей семьи, для Ани.
– Ах, для Ани! – театрально всплеснула руками тетя. – А Денискины дети – не семья? Они тебе чужие? Кровь не водица, Дарья! Как ты можешь быть такой черствой? Твой двоюродный брат мучается, а ты о своих удобствах думаешь!
– Денису тридцать два года, он взрослый мужчина, – стараясь сохранять спокойствие, ответила Даша. – Он может снять дачу, если им так тесно. Или взять ипотеку побольше. Почему я должна решать его проблемы за свой счет?
– Снять? Ипотеку? – тетя Тамара посмотрела на нее как на умалишенную. – Ты вообще в своем уме? Зачем снимать, когда есть свое, родное? У тебя совесть есть? Мать бы твоя в гробу перевернулась, если бы узнала, какой ты выросла!
Даша почувствовала, как по щекам потекли слезы обиды. Удар был нанесен точно в цель. Упоминание матери всегда было для нее больным местом.
– Не смейте говорить так о маме, – прошептала она.
– А я и говорю! – не унималась тетка. – Она бы последнее отдала, а ты за старый сарай трясешься! Эгоистка!
Она встала, грузно поднявшись с дивана, и направилась к выходу. В дверях обернулась.
– Я этого так не оставлю, Дарья. Ты еще пожалеешь о своей черствости. Семья – это святое, а ты на нее плюешь.
Дверь хлопнула. Даша осталась стоять посреди комнаты, раздавленная и опустошенная. Вечером она снова пересказала все Олегу. Он нахмурился, его спокойствие дало трещину.
– Так, это уже переходит все границы. Знаешь что? В ближайшие выходные едем на дачу и меняем замки. Все. И на ее звонки больше не отвечай.
В субботу они так и сделали. Старый, хлипкий замок сменил новый, надежный. Даша ходила по небольшому домику, вдыхая запах сухих трав и дерева. Здесь все было родным: старый комод, который бабушка протирала с особой нежностью, вышитые ею же салфетки, фотографии на стенах. Это был ее мир, ее крепость. И она не позволит его разрушить.
Но тетя Тамара не унималась. Она начала действовать через других родственников. Позвонила двоюродной сестре Даши, Ирине, и нарисовала душераздирающую картину: бедная Светочка вот-вот родит в душной квартире, Денис сбивается с ног, а черствая Дашка, обладательница «целого имения», и в ус не дует.
Ирина, женщина мягкая и сердобольная, тут же позвонила Даше.
– Даш, привет. Слушай, мне тут Тамара звонила… Может, ты и правда зря? Ну, ребята бы пожили, присмотрели за домом…
– Ира, ты не понимаешь, – устало объясняла Даша в который раз. – Они не «поживут и присмотрят». Они туда въедут и их оттуда потом не выгонишь. Почему никто не понимает?
– Ну не знаю… Она так плакала… Говорит, ты даже с ней разговаривать не хочешь.
Давление нарастало. Даше казалось, что вся ее большая, разветвленная семья ополчилась против нее. Ее выставляли жадной эгоисткой, забывшей о родственных узах. Даже отец, который после смерти матери жил своей жизнью и редко вмешивался в дела дочери, после звонка Тамары буркнул в трубку: «Даш, ну разберись там с Тамаркой, неудобно как-то, все-таки сестра матери».
Олег, видя состояние жены, злился все больше.
– Что-то здесь нечисто, – сказал он однажды вечером, когда Даша в очередной раз положила трубку после неприятного разговора. – Такая настойчивость… Это не просто желание пожить на природе. Старый домик, удобства на улице… Что они вцепились в него, как клещи?
– Не знаю, – пожала плечами Даша. – Может, просто из принципа. Тетя Тамара любит добиваться своего.
– Нет, тут что-то другое, – покачал головой Олег. – Слишком много усилий для простого каприза. Надо бы разузнать, что там к чему.
Идея Олега показалась Даше странной, но она так измучилась, что была готова ухватиться за любую соломинку.
– А как ты разузнаешь?
– Есть у меня на работе один парень, в юридическом отделе сидел, потом в недвижимость ушел. Разбирается во всяких земельных делах. Попрошу его посмотреть, что там с нашим участком и вокруг него. Может, какие планы у администрации есть, о которых мы не знаем.
Через неделю Олег пришел с работы с необычным выражением лица. Смесь злости и торжества.
– Я так и знал, – сказал он, бросая на стол папку с бумагами. – Садись, Даша. Сейчас ты кое-что интересное узнаешь о своей «любящей» тете.
Оказалось, что парень Олега пробил их участок по всем базам. И выяснил, что буквально через полгода в непосредственной близости от их дачного поселка начинается строительство крупной транспортной развязки и новой скоростной трассы. Часть соседних, заброшенных участков попадала под изъятие с очень хорошей компенсацией. Их участок под изъятие не попадал, но его рыночная стоимость после завершения строительства взлетала в несколько раз. Из тихого, захолустного уголка он превращался в престижное место с отличной транспортной доступностью.
– И знаешь, кто работает в районной администрации, в отделе землеустройства? – Олег посмотрел на жену.
Даша молчала, уже обо всем догадываясь.
– Муж двоюродной сестры Денискиной жены Светы, – закончил Олег. – Понимаешь? Они узнали об этом одними из первых. И решили провернуть дельце. Заселяются к тебе якобы «по-родственному», живут там, а когда начнется вся эта история с трассой, они бы уже были там как полноправные хозяева. И попробуй их потом высели. Они бы давили на то, что вложились в ремонт, что живут там с детьми… А потом бы вынудили тебя продать дачу за бесценок, или вообще каким-то образом отсудить.
Даша сидела, глядя в одну точку. Пазл сложился. Теперь все было понятно: и нездоровый ажиотаж, и давление, и слезы, и апелляция к семейным ценностям. Это была не просто наглость. Это был холодный, циничный расчет.
– Тва… – начала она и осеклась. – Какие же они…
– Вот именно, – кивнул Олег. – Теперь ты понимаешь, с кем имеешь дело.
Гнев, горячий и праведный, вытеснил обиду и растерянность. Даша почувствовала прилив сил. Больше она не будет плакать и оправдываться. Игра окончена.
Через пару дней, в воскресенье, когда они с Олегом и Аней возились в саду на даче, к калитке подъехала знакомая машина. Из нее вышли тетя Тамара, ее сын Денис и его беременная жена Света. Видимо, решили взять крепость измором, явившись всем кагалом.
– Дашенька! А мы к вам! – прокричала тетя Тамара, дергая калитку. Та, запертая на новый замок, не поддалась. – Ой, а что это у вас тут заперто? От своих, что ли?
Олег подошел к калитке, но Даша его остановила.
– Я сама, – тихо сказала она и решительно направилась к незваным гостям.
Она не стала открывать. Она встала по свою сторону забора, глядя на родственников.
– Что вам нужно? – ее голос звучал холодно и отстраненно.
– Как это что? В гости приехали! Родственники! – нагло ухмыльнулся Денис, полный мужчина с рыхлым лицом и бегающими глазками. – Открывай, сестренка.
– Мы не ждали гостей. И вы мне не «сестренка».
Тетя Тамара изменилась в лице. Маска добродушия слетела, обнажив злобный оскал.
– Ты что себе позволяешь, Дарья? Совсем от рук отбилась? Мы к тебе с добром, а ты…
– С добром? – Даша усмехнулась. Усмешка получилась злой. – Ваше «добро», тетя Тамара, называется «план по строительству новой трассы». Или вы думали, я ничего не узнаю?
На лицах всех троих отразилось неприкрытое изумление, быстро сменившееся злостью. Денис покраснел пятнами.
– Ты… ты что несешь? Какая трасса? – заюлил он.
– Та самая, из-за которой вы решили, что моя дача – это легкая добыча, – продолжала Даша, чувствуя, как внутри нее растет ледяное спокойствие. – Думали, заселитесь сюда, а потом я вас не выгоню? Думали, отжать по-тихому то, что мне от бабушки досталось?
Наступила тишина. Даже Света, до этого стоявшая с постным выражением лица, уставилась на Дашу с нескрываемой ненавистью.
– Да как ты смеешь! – наконец взорвалась тетя Тамара. – Неблагодарная! Мы о тебе заботились, а ты…
И тут Дашу прорвало. Все, что копилось в ней неделями, выплеснулось наружу.
– Заботились? Это вы называете заботой? Пытаться обманом отнять последнее, что у меня есть от моей семьи? Вы хотите прибрать к рукам мою дачу, а я должна молчать? Не дождетесь! – выкрикнула она, и ее голос сорвался. – Убирайтесь отсюда! И чтобы я вас больше никогда не видела! Ни вас, ни вашу «семью»! Для меня вас больше не существует!
Денис что-то злобно прошипел, но тетя Тамара схватила его за руку. Она бросила на Дашу взгляд, полный такой лютой ненависти, что у той мороз пошел по коже.
– Ты еще пожалеешь об этом, – прошипела она. – Очень сильно пожалеешь.
Они развернулись, молча сели в машину и уехали, подняв облако пыли.
Даша стояла, тяжело дыша. Подошел Олег, обнял ее за плечи.
– Все правильно сделала, – сказал он.
Она прижалась к нему. Облегчения не было. Была только горечь и пустота на том месте, где раньше были какие-то родственные чувства. Мост был сожжен. Окончательно и бесповоротно.
В последующие месяцы они больше не виделись. Тетя Тамара сдержала слово: она обзвонила всех, кого только можно, и рассказала свою версию событий. О том, как ее, больную пожилую женщину, выгнали на улицу, как ее оскорбили и унизили. Некоторые родственники поверили. Двоюродная сестра Ирина перестала звонить. Отец, позвонив раз, выслушал короткий и жесткий Дашин ответ и больше в это дело не лез.
Даша и Олег жили своей жизнью. Они обустраивали дачу, сажали цветы, строили небольшую беседку. Аня с восторгом бегала по траве. Иногда, по вечерам, сидя на крыльце, Даша смотрела на темнеющее небо и думала о том, как легко рассыпаются в прах слова о «крови» и «семье», когда на горизонте появляются деньги. Никакого сожаления она не чувствовала. Только холодную, спокойную уверенность в своей правоте и тихую грусть по тому, чего никогда на самом деле и не было – по-настоящему большой и дружной семье. Она сделала свой выбор и знала, что никогда не свернет с этого пути. Ее маленькая семья – Олег и Аня – была здесь, рядом, и это было единственное, что имело значение.
