– Мама поживёт с нами какое-то время, – сказал Андрей, неловко переминаясь с ноги на ногу в крошечной прихожей. – У неё в квартире прорвало трубы, а ремонт затянется. Ну, не на улице же ей жить.
Екатерина замерла с полотенцем в руках, только что выйдя из ванной. Её влажные волосы оставляли тёмные пятна на плечах старого домашнего халата. За спиной мужа стояла Нина Петровна, его мать, с двумя огромными чемоданами и коробкой, перевязанной бечёвкой.
– Здравствуй, Катенька, – приветливо кивнула свекровь, как будто не замечая ошеломлённого выражения лица невестки. – Не волнуйся, я ненадолго. Как только сантехники сделают свою работу, сразу уеду. Месяц, максимум два.
Месяц? Два? В тридцатиметровой однушке, где кухня размером со шкаф, а ванную и туалет разделяет тоненькая перегородка? Екатерина почувствовала, как внутри всё сжимается от тревоги.
– Нина Петровна, рада вас видеть, – выдавила она улыбку, пытаясь скрыть панику. – Но вы уверены, что у нас будет удобно? Может, у ваших подруг найдётся место?
– Ох, что ты, милая, – свекровь махнула рукой, проходя в квартиру. – Какие подруги в моём возрасте? Кто ещё жив, тот сам еле ходит. Да и не хочу я никого стеснять.
«А нас, значит, можно», – пронеслось в голове Екатерины, но она промолчала.
– Мам, давай твои вещи сюда поставим, – Андрей указал на угол комнаты рядом с книжным шкафом. – А спать будешь на диване. Мы с Катей на раскладушке.
– Ещё чего! – возмутилась Нина Петровна. – Я на вашей раскладушке сама лягу. Вы молодые, вам нужна нормальная постель.
– Мам, у тебя спина больная. Тебе нельзя на раскладушке, – твёрдо сказал Андрей.
Екатерина молча наблюдала за этим диалогом, чувствуя себя лишней в собственной квартире. Впрочем, формально квартира была её, доставшаяся от бабушки ещё до брака. Но сейчас это казалось неважным – Андрей уже решил всё за неё, даже не посоветовавшись.
– Я поставлю чайник, – наконец сказала она, направляясь на крошечную кухню, где едва помещались холодильник, плита и обеденный стол на двоих. – Нина Петровна, вы с дороги, наверное, голодны?
– Не беспокойся, я перекусила в автобусе, – отозвалась свекровь, уже раскладывая свои вещи на кресле. – Ты лучше расскажи, как вы тут живёте? Андрюша говорит, что всё хорошо, но я же вижу, какая теснота. Давно пора квартиру побольше покупать.
Екатерина невольно сжала губы. Эта тема была больной в их семье. Конечно, они с Андреем хотели жильё просторнее, но его зарплаты автомеханика и её доходов учительницы начальных классов хватало впритык на ежедневные расходы. Какая уж тут ипотека.
– Мам, мы же говорили об этом, – вздохнул Андрей. – Сейчас не самое подходящее время для покупки квартиры.
– Когда ж оно настанет, это подходящее время? – Нина Петровна покачала головой. – Тебе уже тридцать два, Кате двадцать восемь. Детей пора заводить, а где их тут растить?
Екатерина почувствовала, как к щекам приливает кровь. Дети – ещё одна болезненная тема. Они с Андреем женаты четыре года, и все эти годы свекровь напоминала о своём желании стать бабушкой при каждом удобном случае.
– Мам, давай не сейчас, – Андрей бросил виноватый взгляд на жену. – Катя устала после работы, и ты с дороги. Все хотят отдохнуть.
Нина Петровна фыркнула, но замолчала, занявшись своими вещами.
Екатерина скрылась на кухне, сделав глубокий вдох. Она любила мужа, правда любила. Но иногда его стремление угодить матери, его неспособность твёрдо сказать «нет» выводили её из себя. Вот и сейчас – привезти свекровь в крошечную однушку, не предупредив заранее, не спросив согласия…
Чайник вскипел, и она машинально заварила чай. В маленькое окно кухни были видны серые многоэтажки соседнего квартала, над которыми нависало тяжёлое октябрьское небо. Почему-то этот пасмурный пейзаж как нельзя лучше отражал её настроение.
– Катюша, я могу чем-то помочь? – голос свекрови за спиной заставил её вздрогнуть.
– Нет, спасибо, Нина Петровна, – Екатерина попыталась улыбнуться. – Просто задумалась.
– О чём же? – свекровь присела на краешек стула, который тут же жалобно скрипнул.
– О работе, – соврала Екатерина. – У меня трудный класс в этом году. Двадцать восемь детей, и половина совершенно не приучена к дисциплине.
– Ох, сочувствую, – покивала Нина Петровна. – В моё время такого не было. Дети уважали старших, слушались учителей. А сейчас что творится? Никакого порядка.
Екатерина промолчала, разливая чай по чашкам. Свекровь всегда идеализировала прошлое, противопоставляя его «испорченному настоящему». Спорить было бесполезно – она всё равно не слушала.
– Мама, ты уже устроилась? – Андрей заглянул на кухню. – О, чай, отлично. У меня завтра ранняя смена, так что я, наверное, пораньше лягу.
– Конечно, сынок, – Нина Петровна погладила его по руке. – Ты иди, отдыхай. Мы с Катей посидим, поговорим по-женски.
«Только этого не хватало», – подумала Екатерина, но снова промолчала. Муж благодарно кивнул и исчез в комнате, оставив её наедине со свекровью.
– Как у вас с Андрюшей дела? – без предисловий начала Нина Петровна, отхлебнув чай. – Он мало рассказывает, всё «нормально» да «нормально». А я же чувствую, что что-то не так.
– Всё действительно нормально, – Екатерина старательно держала нейтральное выражение лица. – Обычные семейные будни.
– Вот-вот, будни, – подхватила свекровь. – А где праздник? Где радость? Я ж вижу, как он осунулся, похудел. Кормишь-то его хорошо?
– Стараюсь, – Екатерина сделала глоток чая, чтобы скрыть раздражение. – Но мы оба работаем допоздна, не всегда получается готовить полноценные обеды и ужины.
– Эх, молодёжь, – свекровь покачала головой. – В наше время жёны находили время и на работу, и на домашние дела. А сейчас всё какие-то полуфабрикаты, фастфуды. От этого и болезни все.
Екатерина закусила губу, чтобы не ответить резко. В конце концов, Нина Петровна пожилой человек, оказавшийся в сложной ситуации. Нужно проявить терпение, хотя бы ради мужа.
– Я постараюсь готовить чаще, – сказала она. – Особенно теперь, когда вы с нами. Можете подсказать какие-нибудь любимые блюда Андрея из детства?
Этот вопрос явно порадовал свекровь, и следующие полчаса Екатерина выслушивала рецепты котлет «как у бабушки», борща «настоящего, украинского» и ещё десятка блюд, которые Андрей якобы обожал в детстве, но почему-то ни разу не упоминал за четыре года брака.
Наконец, сославшись на усталость, Екатерина смогла завершить этот кулинарный экскурс и отправиться в ванную. Закрыв дверь на защёлку, она опустилась на край ванны и наконец позволила себе выдохнуть. Как они будут жить втроём в этой крошечной квартирке? Где уединиться, чтобы просто побыть одной? Как соблюдать личные границы, когда эти самые границы буквально упираются в стены?
Когда она вышла из ванной, Андрей уже спал на раскладушке, а Нина Петровна устроилась на диване, листая какой-то женский журнал. Стараясь не шуметь, Екатерина пробралась к раскладушке и легла рядом с мужем. В тесноте, да не в обиде, как говорится. Хотя сейчас ей было именно обидно – за то, что с ней не посоветовались, за то, что её пространство нарушили так бесцеремонно.
Утро началось с суеты и неразберихи. Крошечная ванная комната, в которой едва помещался один человек, теперь должна была обслуживать троих, и всем нужно было успеть собраться на работу. Екатерина, привыкшая к своему утреннему ритуалу – неспешному душу, чашке кофе в тишине, спокойному макияжу – теперь вынуждена была подстраиваться под график свекрови, которая, несмотря на пенсионный возраст, оказалась удивительно ранней пташкой.
– Катя, я постирала твою блузку, – сообщила Нина Петровна за завтраком. – Ту, белую, что на стуле висела. Она вся в пятнах была, непорядок.
– Что? – Екатерина чуть не подавилась кофе. – Но я специально замочила её в особом растворе. Там было красное вино, его нельзя стирать обычным порошком.
– Глупости, – отмахнулась свекровь. – Я всю жизнь стираю хозяйственным мылом, и ничего, все вещи целы.
Екатерина молча встала и прошла в ванную. Её любимая блузка, которую она купила на распродаже в дорогом магазине, теперь имела неприятный желтоватый оттенок там, где раньше было винное пятно. Губы сами собой сжались в тонкую линию.
– Всё в порядке? – Андрей заглянул в ванную. – Мам сказала, что ты расстроилась из-за блузки. Не переживай, я куплю тебе новую.
– Дело не в блузке, – тихо ответила Екатерина. – Дело в том, что твоя мама трогает мои вещи без разрешения. И вообще… Андрей, почему ты не предупредил меня, что привезёшь её? Мы могли бы подготовиться, обсудить, как организовать быт.
– Прости, – он виновато опустил глаза. – Я знал, что ты будешь против, поэтому решил поставить перед фактом. Но это ненадолго, правда. Как только у неё закончится ремонт, она уедет.
– Надеюсь, – вздохнула Екатерина. – Просто постарайся объяснить ей, что у нас есть определённые правила, ладно? И что нельзя трогать чужие вещи без спроса.
– Конечно, – Андрей поцеловал её в щёку. – Обещаю, всё наладится.
Но ничего не налаживалось. С каждым днём Нина Петровна всё больше осваивалась в квартире, переставляя вещи «поудобнее», меняя привычный распорядок, комментируя каждое действие невестки – от способа варить макароны до манеры складывать бельё. Екатерина старалась сохранять спокойствие, напоминая себе, что свекровь пожилой человек со своими привычками, что она в чужом доме и наверняка сама некомфортно себя чувствует. Но с каждым днём это становилось всё труднее.
– Катя, ты где училась готовить? – спрашивала Нина Петровна, глядя, как невестка нарезает овощи для салата. – Нож надо держать вот так, видишь? И резать под углом, тогда быстрее получится.
– Спасибо, Нина Петровна, но мне удобнее по-своему, – вежливо отвечала Екатерина, продолжая делать по-своему.
– Ну как знаешь, – свекровь пожимала плечами. – Просто странно, что ты не хочешь учиться у более опытной женщины. В моё время молодые невестки прислушивались к советам старших.
И так во всём – от сортировки мусора до выбора средства для мытья посуды. Каждый день превращался в маленькое сражение за личное пространство, за право делать что-то по-своему. Екатерина всё чаще задерживалась на работе, находила повод заскочить к подруге, лишь бы оттянуть момент возвращения домой, где её ждала не тишина и покой, а бесконечные комментарии и «добрые советы».
– Ты совсем домой не спешишь, – заметил Андрей через две недели такой жизни. – Мама говорит, ты вчера пришла почти в девять.
– У меня было родительское собрание, – устало ответила Екатерина. – И вообще, твоя мама следит за моими перемещениями? Это что-то новенькое.
– Она просто беспокоится, – Андрей примирительно обнял её за плечи. – Ей кажется, что ты избегаешь дома.
– А тебе не кажется? – Екатерина посмотрела ему в глаза. – Андрей, я больше не могу. Каждый мой шаг комментируется, каждое действие критикуется. Я чувствую себя неумехой в собственном доме.
– Ты преувеличиваешь, – нахмурился муж. – Мама просто хочет помочь. Она же лучшего желает.
– Ей – возможно. Но не мне, – Екатерина отстранилась. – Мне нужно пространство, Андрей. Личное пространство, где я могу быть собой, а не соответствовать чьим-то ожиданиям.
– Но куда ей деваться? – в голосе мужа появились нотки раздражения. – Её квартира непригодна для жилья. Ты предлагаешь выгнать родную мать на улицу?
– Конечно, нет, – Екатерина покачала головой. – Но можно было поискать другие варианты. У неё есть сестра в соседнем городе. Или можно было снять ей комнату.
– На какие деньги? – Андрей всплеснул руками. – Ты же знаешь, сколько я зарабатываю. Еле концы с концами сводим.
Екатерина промолчала. Деньги всегда были больной темой. Андрей хороший человек, но не слишком амбициозный. Он мог бы давно стать старшим механиком или даже открыть свою мастерскую, но ему было комфортно на нынешней позиции – без лишней ответственности и стресса.
– Ладно, – наконец сказала она. – Я постараюсь потерпеть. Но, пожалуйста, поговори с мамой. Объясни ей, что я взрослый человек и не нуждаюсь в постоянных наставлениях.
– Хорошо, – кивнул Андрей, явно обрадованный, что конфликт удалось погасить. – Обещаю, я всё улажу.
Но, конечно, ничего он не уладил. Может, и поговорил с матерью, но она либо не услышала, либо не захотела услышать. Жизнь продолжала идти по её правилам – обед и ужин строго по часам, стирка в определённые дни, даже телевизор работал по расписанию – сначала новости, потом сериал, который любила Нина Петровна, и только потом можно было переключить на что-то другое.
Последней каплей стало воскресное утро, когда Екатерина, наконец выспавшаяся после тяжёлой рабочей недели, обнаружила, что свекровь перебирает содержимое её косметички.
– Нина Петровна, что вы делаете? – возмутилась она, выхватывая сумочку из рук свекрови.
– Ой, Катя, ты проснулась, – невозмутимо отозвалась та. – Я просто хотела посмотреть, какой у тебя крем. У меня сыпь на руке появилась, думала чем-нибудь намазать.
– В этом нет ничего страшного, – Екатерина старалась говорить спокойно. – Но вы могли бы просто спросить. Это мои личные вещи.
– Да ладно тебе, – фыркнула свекровь. – Что за секреты? Мы же семья. У нас всегда всё общее было.
– У вас – возможно. У меня – нет, – Екатерина почувствовала, как внутри закипает злость. – Я ценю своё личное пространство и свои вещи. И я прошу вас уважать это.
– Фу, какая ты эгоистка, – Нина Петровна поджала губы. – Андрюша, ты слышишь, как твоя жена со мной разговаривает?
Андрей, до этого молча наблюдавший за сценой с дивана, неловко кашлянул:
– Мам, Катя права. Нужно спрашивать разрешения, прежде чем брать чужие вещи.
– Чужие? – свекровь театрально всплеснула руками. – Я для тебя чужая, да? Для родной матери жалко какого-то крема?
– Дело не в креме, – устало сказала Екатерина. – Дело в уважении к личным границам.
– Какие ещё границы в семье? – не унималась Нина Петровна. – Вот из-за таких современных выдумок семьи и разваливаются. Всё моё, всё личное, всё отдельное. А потом удивляются, почему дети эгоистами растут.
Екатерина почувствовала, что сейчас взорвётся. Три недели постоянного напряжения, три недели подавленных эмоций и вежливых улыбок – всё это было готово выплеснуться наружу.
– Знаете что, – сказала она, удивляясь собственному спокойствию, – я, пожалуй, прогуляюсь. Подышу свежим воздухом.
Она быстро оделась и вышла из квартиры, не обращая внимания на недоуменный взгляд мужа и поджатые губы свекрови. На улице был промозглый ноябрьский день, моросил мелкий дождь, но Екатерина не замечала этого. Она шла быстрым шагом, не разбирая дороги, просто чтобы уйти подальше от душной квартиры, от постоянного контроля, от ощущения, что её личность стирается под натиском чужой воли.
В маленьком сквере, где никого не было из-за плохой погоды, она наконец остановилась и села на мокрую скамейку. Телефон в кармане завибрировал – Андрей. Екатерина не стала отвечать. Пусть поволнуется, пусть почувствует, каково это – когда твоё мнение не учитывают, твои чувства игнорируют.
Она просидела в сквере почти час, несмотря на холод и сырость. Когда телефон завибрировал в пятый раз, она наконец ответила:
– Да, Андрей.
– Катя, где ты? – в голосе мужа слышалось беспокойство. – Я волнуюсь. Уже час прошёл, а ты не отвечаешь.
– Я в парке, – ответила она. – Думаю.
– О чём?
– О нас, – Екатерина вздохнула. – О том, что я больше так не могу. Либо твоя мама переезжает, либо… либо я не знаю, что будет дальше.
– Кать, ну не драматизируй, – в голосе мужа появились нотки раздражения. – Подумаешь, косметичку посмотрела.
– Дело не в косметичке! – Екатерина повысила голос. – Дело в том, что я задыхаюсь. Я больше не чувствую себя человеком. Я как приложение к вашей семье – твоей и твоей мамы.
– Что ты предлагаешь? – после паузы спросил Андрей.
– Я сниму комнату, – решительно сказала Екатерина. – На месяц, пока у твоей мамы не закончится ремонт. А потом мы с тобой серьёзно поговорим о нашем будущем.
– Ты это серьёзно? – в голосе мужа было неподдельное удивление. – Ты бросаешь нас из-за каких-то мелочей?
– Это не мелочи для меня, Андрей, – тихо сказала Екатерина. – И я никого не бросаю. Я просто пытаюсь сохранить себя. И, возможно, нашу семью тоже.
Повесив трубку, она почувствовала странное облегчение. Впервые за три недели она приняла решение сама, не подстраиваясь под чужие ожидания. И пусть это было тяжёлое решение, возможно, даже рискованное – но оно было её собственным.
Екатерина встала со скамейки и направилась к выходу из парка. У неё была подруга, которая недавно разъехалась с мужем и теперь жила одна в двухкомнатной квартире. Можно было попроситься к ней, хотя бы на первое время. А дальше… дальше будет видно. Главное – сделать этот первый шаг, отстоять своё право на уважение, на собственное мнение, на личное пространство.
И кто знает, может быть, это временное расставание поможет Андрею понять, что семья – это не только мать и сын, а нечто большее, требующее уважения ко всем её членам. А может, и Нина Петровна поймёт, что невестка – не конкурентка и не угроза, а просто другой человек со своими привычками и границами.
В любом случае, возвращаться в тесную однушку, где ей не осталось места, Екатерина не собиралась. По крайней мере, не сегодня.
