— Вик, давай по-нормальному договоримся. Нам обоим эта тачка нужна, — Максим прислонился к капоту синей «Киа», загораживая дверь водителя.
Виктория сжала ключи так, что металл впился в ладонь. Во дворе их пятиэтажки собрались зеваки — соседка Зинаида Петровна с третьего этажа притормозила с авоськой, делая вид, что ищет что-то в сумке, а Толик-алкаш с первого этажа вообще не скрывал интереса, открыто курил у подъезда и смотрел.
— Максим, ты что, издеваешься? — Вика отступила на шаг, чувствуя, как злость перекрывает горло. — Я ее купила в две тысячи девятнадцатом, за полгода до того, как мы вообще начали встречаться. На свои заработанные. Причем тут ты?
— Причем, что я три года на ней ездил, как на своей. Чинил, мыл, резину менял. А сейчас ты мне говоришь — все, Макс, иди пешком? — Он усмехнулся, но глаза остались холодными. — Не по-человечески это.
Вика вспомнила, как они разводились два месяца назад. Тихо, почти по-дружески, как казалось. Максим съехал к своему дружку Антону, забрал вещи, они даже неругались особо. А теперь вот это — стоит у ее машины и требует права на чужое.
— Максим, ты на ней ездил, потому что я разрешала. Бензин, кстати, я заливала чаще, чем ты. И резину я меняла за свой счет в прошлом году, ты, между прочим, был в командировке.
Он дернул плечом:
— Командировка — это работа, Вик. Я деньги в семью приносил.
— Какая семья? — она почти крикнула. — Мы развелись! У нас нет никакой семьи!
Зинаида Петровна сделала вид, что теперь рассматривает облупившуюся краску на перилах крыльца. Толик затянулся поглубже.
Максим выпрямился, скрестил руки на груди:
— Слушай, я не хочу скандалить. Давай решим вопрос нормально. Продадим машину, поделим деньги пополам — и никаких проблем.
У Виктории отвисла челюсть. Секунд пять она молчала, не веря, что слышит это всерьез.
— Ты… ты сейчас серьезно? Продать мою машину? — она сглотнула, пытаясь взять себя в руки. — Максим, я не знаю, что ты там себе придумал, но машина моя. Документы на меня, я ее покупала до свадьбы, и она не является совместно нажитым имуществом. Точка.
— Ну да, юристом заделалась, — он хмыкнул. — Вик, ты забываешь, что у меня половина денег твоих была в обороте. Когда ты дурацкий тот диван в кредит брала, я тебе тридцать тысяч дал на первый взнос. Помнишь?
— При чем тут диван?! — она уже не сдерживалась. — Это разные вещи! И я тебе эти деньги вернула, ты что, память потерял?
Максим покачал головой, как будто разговаривал с несмышленым ребенком:
— Вернула, не вернула… Вик, я не буду с тобой препираться. У меня сейчас работа в Бутово, мне каждый день мотаться на метро — это час туда, час обратно. А у тебя что, офис в пяти минутах от дома. Тебе и без машины норм будет.
— Максим, иди отсюда, — Виктория шагнула к двери машины. — Немедленно.
Он не двинулся с места. Прищурился:
— А если я не уйду?
— Я полицию вызову.
— Ой-ой-ой, — он театрально изобразил испуг, но глаза блеснули недобро. — Давай, Вика. Вызывай. Расскажи им, как любящая жена выгнала мужа из дома и теперь имущество не делит. Посмотрим, что они скажут.
Вика вцепилась в ключи еще крепче. Она знала, что он блефует. Знала, что полиция тут ничего не решит, что это гражданский спор, если вообще можно назвать спором ситуацию, где один наглец претендует на чужую собственность. Но она также понимала, что Максим не отстанет. Он никогда не отставал, когда что-то решал. Именно поэтому она от него, собственно, и ушла.
— Послушай, — она попыталась говорить спокойно, хотя голос дрожал. — Давай закончим этот цирк. Машина моя, документы мои, покупала я. Ты не имеешь на нее никакого права. И если ты сейчас не уберешься, я действительно буду обращаться куда следует.
Максим смерил ее долгим взглядом, потом неожиданно улыбнулся — той самой улыбкой, от которой когда-то у нее подкашивались ноги. Высокий, широкоплечий, с этой своей дурацкой уверенностью в правоте. Ей нравилось это когда-то. Теперь бесило.
— Ладно, — он отошел от машины, показал ладони вверх. — Не хочешь по-хорошему — не надо. Но это еще не конец разговора, Вик. Запомни.
Он развернулся и пошел к выходу со двора. Виктория проводила его взглядом, потом села в машину, завела мотор дрожащими руками. Зинаида Петровна наконец нашла, что искала в авоське, и засеменила к подъезду. Толик докурил и скрылся за углом.
Вика тронулась с места, выехала за ворота, свернула на Профсоюзную. Только когда пятиэтажка осталась за спиной, она выдохнула. Руки все еще тряслись.
Она не думала, что развод окажется таким. Они с Максимом жили вместе три года, из них два в браке. Расставались тихо — просто поняли, что больше не хотят быть вместе. Вернее, она поняла. Максим, как всегда, делал вид, что понял, хотя на деле согласился лишь потому, что у него к тому моменту уже была другая.
Об этом Вика узнала через месяц после его съезда — случайно увидела в соцсетях фотографию, где Максим обнимал какую-то рыжую девицу с наращенными ресницами. Подруга его нового соседа выложила снимок, отметила Максима и еще троих человек. Вика не стала ничего говорить, не стала выяснять. Просто пожала плечами и забыла. Ей было все равно. Развод не был болезненным — она просто устала от его вечных попыток все контролировать, от того, как он считал себя вправе решать за нее. Три года терпела, думала, что это нормально. Потом поняла, что нет.
А теперь он полез в ее жизнь снова. С претензиями на машину. На ее машину, черт побери.
Вика остановилась на светофоре, потерла лицо руками. Надо было ехать на работу — она опаздывала на планерку, директор уже наверняка закипал. Она работала старшей смены в крупном книжном магазине на Новом Арбате, график плавающий, но планерки по четвергам были священны. Вика посмотрела на часы — без пятнадцати девять. Едва успеет.
Она нажала на газ, когда загорелся зеленый, попыталась выкинуть Максима из головы. Не получалось. Его слова крутились в мозгу, как заезженная пластинка: «Продадим машину, поделим деньги пополам». Наглость какая.
На работе ее встретила Катерина, их новенькая продавец, совсем девчонка, девятнадцать лет:
— Вик, привет! А директор уже три раза звонил, спрашивал, где ты.
— Знаю, — Виктория скинула куртку, повесила в подсобке. — Задержалась немного.
— Ага, — Катя смотрела на нее с любопытством. — Ты чего такая… напряженная?
— Все нормально.
— Вик, да ладно, на лице написано, что не нормально.
Виктория вздохнула. Катерина была из тех людей, кто моментально считывал настроение. Хорошая девчонка, работящая, только слишком любопытная.
— Бывший муж достает, — коротко бросила Вика. — Потом расскажу. Где директор?
— У себя, в кабинете. Злой как черт.
Вика кивнула и пошла по коридору. Валерий Сергеевич действительно был в плохом настроении — сидел за столом, уткнувшись в монитор, и барабанил пальцами по столешнице.
— Виктория, — он поднял голову, когда она вошла. — Ты знаешь, который час?
— Извините, Валерий Сергеевич. Пробки.
— Пробки по четвергам утром бывают всегда. Планируй выезд заранее.
— Хорошо.
Он помолчал, разглядывая ее, потом махнул рукой:
— Ладно. Садись. У нас новая поставка в пятницу, мне нужно, чтобы ты разобралась с накладными. Склад опять путаницу навел, половина книг не совпадает с заказом.
Вика слушала и записывала, пытаясь сосредоточиться. Получалось плохо. Мысли возвращались к Максиму, к его наглой физиономии, к тому, как он стоял у ее машины, как будто это его собственность.
После планерки она вернулась в торговый зал, принялась раскладывать новые поступления. Работа успокаивала — механическая, не требующая особых мыслительных усилий. Книги пахли типографской краской, корешки были гладкими, новенькими. Вика расставляла их на полках, сверялась с ценниками.
К обеду появилась Алевтина, их бухгалтер. Полная женщина лет пятидесяти пяти, с крашеными в рыжий волосами и вечно недовольным выражением лица.
— Вика, у тебя отчет по продажам где? — она заглянула из-за стеллажа.
— На столе в подсобке, в папке.
— Какой папке? Синей или красной?
— Синей.
Алевтина кивнула и скрылась. Вика проводила ее взглядом, подумала, что ей повезло с коллегами. Они не лезли в душу, не пытались выведать подробности личной жизни, работали четко и по делу. Это было важно, особенно сейчас.
Вечером, когда Вика вернулась домой, ее ждал сюрприз. Возле подъезда стояла все та же синяя «Киа», только теперь на лобовом стекле красовалась записка, приклеенная скотчем.
Вика подошла, сорвала бумажку, развернула. Почерк Максима, узнаваемый, крупный:
«Вик, я не шучу. Машина должна остаться мне. Ты можешь купить себе другую. Не усложняй. М.»
Она скомкала записку, бросила в урну у подъезда. Поднялась на третий этаж, открыла дверь квартиры, вошла в прихожую. Сбросила туфли, прошла на кухню, поставила чайник. Села за стол, уткнулась лбом в ладони.
Надо было что-то делать. Максим явно не собирался отступать. И что самое поганое — он был уверен в своей правоте. Всегда таким был. Считал, что мир крутится вокруг него, что все должны подстраиваться под его желания.
Виктория достала телефон, набрала номер подруги. Лена ответила после третьего гудка:
— Вик, привет! Ты как?
— Паршиво.
— Что случилось?
Вика вкратце пересказала утреннюю стычку, записку, вообще всю ситуацию. Лена слушала молча, лишь изредка вставляя короткие реплики.
— Он охренел, что ли? — наконец выдала она. — Вик, да пошли его куда подальше. Документы на тебя, ты купила до брака — все, никаких вопросов. Он юридически не имеет на машину никаких прав.
— Я знаю, — Виктория потерла переносицу. — Но он не отстанет. Ты же его знаешь.
— Знаю. Упертый как баран. Но это его проблемы, Вик. Ты ему ничего не должна. Вообще ничего.
— Угу.
— Слушай, а он может судиться попытаться?
Вика задумалась:
— Не знаю. Наверное, может попробовать. Но это же бессмысленно, у него нет никаких оснований.
— Ну вот и все, — Лена говорила уверенно. — Пусть пробует. Потратит деньги, время, нервы — и получит отказ. А ты живи спокойно.
Но Вика не могла жить спокойно. Максим позвонил ей на следующий день, в обед, когда она разбирала возврат.
— Вик, ты записку видела? — его голос звучал обыденно, как будто они обсуждали погоду.
— Видела. Ответ — нет.
— Ты упрямая.
— Максим, какого черта ты вообще решил, что имеешь право на мою машину? — она отошла в подсобку, чтобы Катерина не слышала. — Серьезно, объясни мне логику.
— Я тебе вчера объяснил. Я три года на ней ездил, ухаживал за ней. Это не просто машина, Вик, это общее было.
— Это моя собственность, купленная до брака! — она повысила голос. — Ты не можешь на нее претендовать, это незаконно!
— Вик, не кричи, — он говорил спокойно, и это бесило еще больше. — Давай встретимся, обсудим нормально. Я не хочу ругаться.
— Нам не о чем говорить.
— Есть о чем. У меня предложение.
— Какое еще предложение?
— Встретимся — узнаешь.
Вика сжала зубы. Ей не хотелось с ним встречаться. Вообще не хотелось его видеть. Но любопытство взяло верх.
— Хорошо, — выдавила она. — Когда?
— Сегодня вечером. В семь, у метро.
— Хорошо.
Она положила трубку, прислонилась к стене. Катерина выглянула из торгового зала:
— Вик, ты там как?
— Нормально.
Вечером Виктория приехала к станции метро «Юго-Западная», припарковалась на соседней улице, вышла из машины. Максим уже ждал — стоял у входа, курил, глядя в телефон. Увидел ее, затушил сигарету, пошел навстречу.
— Привет, — он улыбнулся. — Рад, что пришла.
— Давай без прелюдий, — Вика скрестила руки на груди. — Что за предложение?
Он вздохнул:
— Пойдем в кафе, поговорим нормально.
Они зашли в ближайшую забегаловку, заказали кофе, сели у окна. Максим помешивал напиток ложечкой, не глядя на нее.
— Слушай, Вик, я понимаю, что у тебя документы на машину. Понимаю, что ты ее купила до свадьбы. Но факт остается фактом — я три года на ней ездил, я вкладывал деньги, время, силы. Это не просто так.
— Макс, ты начинаешь заново, — она перебила. — Давай к делу.
— К делу, — он кивнул. — Я предлагаю: ты отдаешь мне машину, а я снимаю все претензии на квартиру.
Виктория чуть не подавилась кофе:
— На какую квартиру?!
— На твою однушку.
— Макс, у тебя там все в порядке? — она уставилась на него. — Квартира мне досталась от бабушки, еще когда мне восемнадцать было. Она вообще не является совместно нажитым имуществом, ты на нее никаких прав не имеешь! Вообще! По закону!
Он поднял руки:
— Вик, спокойно. Я знаю. Но я в ней жил три года. И по закону могу подать иск о признании права пользования жилым помещением.
Она похолодела. Это было неправдой — он не мог подать такой иск, они развелись, он съехал по своей воле, никаких оснований для признания права пользования у него не было. Но сам факт, что он это произнес, означал одно: он консультировался. С кем-то разговаривал, узнавал.
— Ты блефуешь, — выдавила она.
— Не блефую. Вик, я не хочу судов, разборок. Просто отдай машину, и я оставлю тебя в покое. Навсегда.
Виктория отпила кофе, стараясь успокоиться. Сердце колотилось, руки дрожали. Максим смотрел на нее спокойно, уверенно. Он всегда умел давить, манипулировать. Три года она это терпела. Теперь не собиралась.
— Максим, — она поставила чашку на стол. — Ты не получишь ни машину, ни квартиру. Потому что ты не имеешь на них права. Никакого. И если ты попытаешься подать в суд, ты проиграешь. И потратишь деньги впустую.
— Вик…
— Я закончила разговор, — она встала. — Больше не звони мне.
Она вышла из кафе, села в машину, уехала. Руки тряслись так, что она едва держала руль. Доехала до дома, поднялась в квартиру, легла на диван, уткнулась лицом в подушку.
Надо было действовать. Просто ждать, пока Максим успокоится, было глупо. Он не успокоится. Он будет давить дальше, изобретать новые способы достать ее. И она должна была остановить это.
На следующий день Вика взяла отгул, поехала к юристу. Нашла его через интернет, почитала отзывы, выбрала. Мужчина лет сорока, в строгом костюме, с внимательным взглядом. Выслушал ее историю, кивая.
— Виктория, у вас нет оснований для беспокойства, — сказал он в конце. — Машина куплена до брака, на ваши деньги, документы на вас — это ваша личная собственность. Бывший супруг не имеет на нее никаких прав. Что касается квартиры — та же история. Наследство не делится при разводе.
— Но он говорит, что может подать иск о признании права пользования, — Вика нервно теребила ручку сумки.
Юрист усмехнулся:
— Может подать. Но суд откажет. У него нет оснований. Вы развелись, он съехал добровольно. Если бы вы его выгнали, а он не имел другого жилья, тогда да, были бы основания. Но в вашем случае — нет.
Вика выдохнула:
— То есть, я могу просто игнорировать его?
— В принципе, да. Но, — юрист поднял палец, — если он продолжит вас преследовать, угрожать, оказывать давление — обращайтесь в полицию. Фиксируйте все контакты, записывайте разговоры, сохраняйте сообщения. Это может пригодиться.
Вика кивнула, поблагодарила, заплатила за консультацию, ушла. Стало легче. Теперь она точно знала, что Максим блефует. И могла действовать уверенно.
Максим позвонил ей через два дня. Вика не ответила. Он позвонил снова — она сбросила. Написал в мессенджер — она заблокировала. Он прислал сообщение с другого номера: «Вик, ты себе хуже делаешь. Я серьезно настроен.»
Она не ответила. Удалила сообщение, заблокировала номер.
Прошла неделя. Максим больше не звонил. Вика начала думать, что он наконец отстал. Но ошиблась.
В субботу утром, когда она собиралась на работу, ей позвонила мать. Голос встревоженный:
— Вика, что у тебя происходит?
— Что? Ничего. А что?
— Мне тут Максим звонил. Говорит, что ты ему машину не отдаешь, хотя он вкладывался в нее. Это правда?
Вика застыла, не веря своим ушам:
— Мам, он тебе звонил?
— Ну да. Полчаса назад. Вик, ты что, правда не хочешь с ним договориться? Он же хороший мальчик, всегда помогал нам.
— Мам, — Виктория с трудом сдержалась, чтобы не закричать. — Машина моя. Я ее купила до свадьбы. Максим не имеет на нее никакого права. Он просто наглеет.
— Но он говорит, что чинил ее…
— Мам, он врет! Я сама за ней ухаживала, я платила за ремонт, за бензин, за все! Он ездил на ней, потому что я разрешала, но это не значит, что теперь она его!
Мать помолчала, потом вздохнула:
— Ну ладно, Вик. Ты взрослая, сама разбирайся. Но мне кажется, ты могла бы быть помягче. Не нужно так сразу все рубить.
Вика положила трубку, чувствуя, как внутри закипает злость. Максим позвонил ее матери. Решил надавить через родственников. Классический прием манипулятора.
Она набрала его номер с рабочего телефона — он ответил сразу:
— Да?
— Максим, если ты еще раз позвонишь моей матери, я подам на тебя заявление в полицию. За угрозы и преследование.
Он усмехнулся:
— Вик, я просто хотел поговорить с ней, узнать, как дела.
— Ты хотел настроить ее против меня. Больше так не делай.
— Или что?
— Я тебе сказала. Полиция.
— Давай, — в его голосе слышалась насмешка. — Пиши заявление. Посмотрим, что они скажут.
Вика бросила трубку. Дрожали не только руки — дрожало все тело. Она понимала, что Максим играет на ее нервах, пытается вывести из себя, заставить ошибиться. Но злость перекрывала разум.
В понедельник она пришла на работу и обнаружила, что на корпоративную почту пришло письмо от Максима. Он писал директору, Валерию Сергеевичу, что Виктория уволилась с прежнего места работы из-за конфликта с руководством, и что она якобы присвоила чужие деньги, но дело замяли по просьбе семьи.
Это была наглая ложь. Вика никогда не воровала, не конфликтовала с руководством, с предыдущей работы ушла по собственному желанию, потому что нашла лучшее место.
Валерий Сергеевич вызвал ее в кабинет. Показал письмо:
— Виктория, это правда?
— Нет, — она качала головой, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. — Это пишет мой бывший муж. Он пытается мне насолить.
— Почему?
— Потому что я не отдаю ему свою машину, которую он считает своей.
Директор нахмурился:
— Странная история.
— Знаю, — Вика сжала кулаки. — Валерий Сергеевич, я могу принести справки с прошлого места работы, рекомендательные письма, что угодно. Это все ложь.
Он помолчал, потом кивнул:
— Хорошо. Принеси документы. Я должен быть уверен.
Вика вышла из кабинета, едва сдерживая слезы. Это было последней каплей. Максим зашел слишком далеко. Он пытался испортить ее репутацию, подставить на работе.
Она позвонила юристу, назначила встречу. На следующий день пришла к нему с распечатанным письмом.
— Это клевета, — сказал юрист, прочитав текст. — Вы можете подать заявление в полицию, а также гражданский иск о защите чести и достоинства.
— Я хочу это сделать, — Вика говорила твердо. — Он перешел все границы.
— Хорошо. Я подготовлю документы. Нам понадобятся доказательства, что информация ложная. Справки с работы, характеристики.
— Я все принесу.
Вика собрала документы, отнесла юристу. Тот составил заявление, она подала его в полицию. Также подали гражданский иск в суд.
Максиму вручили повестку через неделю. Он позвонил Вике с незнакомого номера, орал в трубку:
— Ты что творишь?! Ты подала на меня в суд?!
— Подала, — Вика говорила спокойно. — Ты распространял ложную информацию, порочащую мою репутацию. Это уголовно наказуемо.
— Вик, ты с ума сошла! Я просто хотел вернуть свое!
— У тебя ничего нет моего. И теперь ты ответишь за клевету.
— Да пошла ты!
Он бросил трубку. Вика выдохнула. Странно, но она чувствовала не облегчение, а пустоту. Три года она прожила с этим человеком, думала, что знает его. А он оказался способен на такое.
Судебное заседание назначили через месяц. Виктория пришла с юристом, принесла все документы: справки с работы, рекомендательные письма, выписки из трудовой. Максим пришел один, без адвоката. Выглядел помятым, нервным.
Судья выслушала обе стороны. Вика спокойно изложила факты, показала доказательства. Максим пытался оправдаться, говорил, что просто хотел предупредить работодателя, что не имел злого умысла. Судья слушала его холодно.
Решение вынесли быстро: Максима признали виновным в клевете, обязали выплатить Вике компенсацию морального вреда в размере ста тысяч рублей, а также публично опровергнуть ложную информацию.
Когда они вышли из зала суда, Максим догнал ее в коридоре:
— Вик, послушай…
— Мне не о чем с тобой говорить, — она не остановилась.
— Вик, я не хотел так. Просто… просто я был зол. Ты меня довела.
Она резко обернулась:
— Я тебя довела? Серьезно? Максим, ты полез в мою жизнь, пытался отобрать мою машину, давил на меня, звонил моей матери, клеветал на работе — и это я тебя довела?
— Ну ты же могла просто отдать машину! — он повысил голос. — Это же не конец света! Купила бы себе другую!
Вика рассмеялась. Зло, без капли юмора:
— Знаешь что, Макс? Я рада, что мы развелись. Потому что только сейчас я поняла, каким ты на самом деле был все эти годы. Манипулятором. Эгоистом. Человеком, который считает, что весь мир ему должен.
— Да пошла ты, Вика, — он махнул рукой. — Сиди одна в своей квартире, езди на своей драндулетной машине. Мне на тебя плевать.
Он развернулся и ушел. Вика проводила его взглядом, потом вышла на улицу. Дышалось легко. Впервые за последние месяцы — легко.
Максим выплатил компенсацию через два месяца. Написал опровержение, которое юрист Вики отправил Валерию Сергеевичу. Директор прочитал, кивнул, больше не поднимал тему.
Вика продолжала работать. Жизнь вошла в привычную колею. Максим больше не звонил, не писал, не появлялся у ее дома. Машина стояла во дворе, синяя, целая, ее.
Прошло полгода. Вика ехала с работы, остановилась на светофоре. Посмотрела в зеркало заднего вида и увидела знакомую фигуру на пешеходном переходе. Максим. С той самой рыжей девицей. Они шли под руку, смеялись, о чем-то говорили. Он выглядел счастливым.
Вика отвернулась, посмотрела вперед. Загорелся зеленый. Она нажала на газ и поехала. Не оглянулась.
У нее была своя жизнь. Своя машина. Свое пространство, в которое больше никто не лез с претензиями.
И это было именно то, что ей было нужно.
