— Представляешь, мне сегодня квартальную премию перевели! — Варвара влетела в кухню, размахивая телефоном с открытым банковским приложением. — Кирилл, ты видишь? Сумма даже больше, чем я думала! Теперь нам точно хватит на первый взнос. Я уже присмотрела одну двушку, далеко отсюда, но район новый, и школа там хорошая…
Она говорила быстро, захлебываясь от радости, и не сразу заметила, что муж не разделяет ее восторга. Кирилл сидел за столом, медленно помешивая остывший чай в чашке, и смотрел куда-то в стену. На его лице застыло странное, почти отсутствующее выражение.
— Кир? Ты чего? Не рад?
Он вздрогнул, словно очнувшись, и поднял на нее глаза. Улыбка, которую он из себя выдавил, получилась кривой и натянутой.
— Рад, Варюш, конечно, рад. Молодец. Просто… — он сделал паузу, подбирая слова. — Очень вовремя тебе премию дали. Мама как раз себе путевку в санаторий нашла. Говорит, давление скачет, суставы ломит, врач посоветовал подлечиться.
Варвара замерла на полуслове, и ее собственная улыбка медленно сползла с лица. Внезапно навалившаяся радость испарилась, оставив после себя звенящую пустоту.
— В санаторий? — переспросила она, чувствуя, как холодеет внутри. — Какой еще санаторий?
— Хороший, под Кисловодском, — с воодушевлением, которое выглядело совершенно фальшивым, заговорил Кирилл. — Там и процедуры всякие, и воздух лечебный. Она уже и фотографии смотрела, и отзывы читала. Говорит, самое то для ее болячек.
Варвара молча поставила чайник на плиту. Руки слегка дрожали. Они жили в тесной однокомнатной квартире вместе с Тамарой Игоревной, матерью Кирилла. Последние три года Варвара работала не покладая рук, брала подработки, отказывала себе во всем, чтобы скопить на первоначальный взнос по ипотеке. Кирилл тоже работал, но его зарплата инженера в государственном НИИ была скромной, и основной груз лег на ее плечи. И вот, когда цель была так близка, когда оставался всего один шаг…
— Кирилл, мы же договаривались, — тихо, но твердо сказала она, не поворачиваясь. — Эта премия — последняя часть суммы. Я завтра же хотела звонить риелтору.
— Варь, ну ты пойми, это же мама. Ей плохо. Ты же видишь, она еле ходит, — в голосе мужа зазвучали просительные, но одновременно и требовательные нотки. — Мы что, из-за квартиры будем на здоровье матери экономить? Это же бесчеловечно.
Варвара резко повернулась.
— Бесчеловечно? А жить втроем с ребенком в одной комнате — это человечно? А то, что наша восьмилетняя Аня спит за ширмой, — это нормально? Мы копили на эту квартиру не для себя, а для нас всех! Чтобы у дочери была своя комната, чтобы мы могли вздохнуть свободно!
— Ну потерпим еще немного, — он развел руками. — Что такого? Накопим еще. А маме помощь нужна сейчас. Путевка горит, там скидка большая, если до конца недели оплатить.
В этот момент в кухню, шаркая тапками, вошла Тамара Игоревна. Это была худая, высокая женщина с вечно недовольным выражением лица и поджатыми губами. Ее темные глаза внимательно и цепко изучали невестку.
— Что вы тут шумите? У меня от ваших криков голова разболелась, — проскрипела она, усаживаясь на свой любимый табурет у окна. — Опять деньги считаете?
— Мам, тут Варе премию дали, — поспешно сказал Кирилл, бросив на жену умоляющий взгляд. — Я вот говорю, что тебе бы в санаторий съездить, подлечиться.
Тамара Игоревна картинно вздохнула, прижав руку к груди.
— Ох, сынок, да какой санаторий… Дорогие они сейчас, не для нас, пенсионеров. Буду уж тут, в четырех стенах, свой век доживать. Кому я нужна, старая развалина…
Варвара почувствовала, как внутри закипает глухое раздражение. Этот спектакль был ей до тошноты знаком. Любой разговор о деньгах или планах, не связанных напрямую с Тамарой Игоревной, немедленно вызывал у нее приступ «болезни» и жалоб на жизнь.
— Путевка стоит почти как вся моя премия, — процедила Варвара, глядя прямо на мужа. — Если мы ее оплатим, о квартире можно забыть еще на год. Минимум.
— Ну и что? Год — это не вечность, — отмахнулся Кирилл. — Зато мама будет здорова.
— Мама была совершенно здорова еще сегодня утром, — не выдержала Варвара. — Пока не узнала про деньги.
Тамара Игоревна ахнула и схватилась за сердце.
— Деточка, да как же тебе не совестно! — запричитала она. — Я, значит, тут загибаюсь, а она меня в симуляции обвиняет! Да я ночами не сплю от болей! Кирилл, ты слышишь, что она говорит?
Кирилл метнул в сторону жены гневный взгляд.
— Варя, прекрати! Извинись перед мамой!
Но Варвара не собиралась извиняться. Она слишком устала. Устала от тесноты, от вечного безденежья, от этих манипуляций.
— Я не буду оплачивать никакой санаторий, — отрезала она. — Эти деньги пойдут на квартиру. Это не обсуждается.
Она вышла из кухни, хлопнув дверью. За спиной она слышала, как Тамара Игоревна заводит свою привычную песню о черствой и неблагодарной невестке, а Кирилл что-то сбивчиво ей отвечает, пытаясь успокоить.
Вечером Кирилл попытался завести разговор снова. Он сел на край дивана, где Варвара, отвернувшись к стене, делала вид, что читает.
— Варюш, ну не дуйся. Давай поговорим спокойно.
— Я все сказала, — не оборачиваясь, ответила она.
— Ты не понимаешь. Это важно. Очень.
В его голосе прозвучало что-то новое — не просто уговоры, а какая-то глухая, отчаянная настойчивость. Это насторожило Варвару. Она повернулась и посмотрела на него. Лицо у мужа было бледным, осунувшимся, под глазами залегли тени.
— Что именно важно, Кирилл? Отправить твою маму на курорт за мой счет? Или есть что-то еще, о чем я не знаю?
Он вздрогнул от ее прямого вопроса и отвел взгляд.
— Просто… просто поверь мне. Так надо. Мы потом все наверстаем, я тебе обещаю. Я найду подработку, мы быстро снова накопим.
— Ты уже три года обещаешь найти подработку, — горько усмехнулась Варвара. — Кирилл, что происходит? Я чувствую, что ты мне чего-то не договариваешь.
— Ничего не происходит! — он почти сорвался на крик, но вовремя спохватился, покосившись на ширму, за которой спала Аня. — Просто будь нормальной женой и дочерью, войди в положение! У матери здоровье!
— Здоровье, которое резко ухудшается при виде денег? — язвительно спросила она.
Кирилл вскочил.
— С тобой невозможно разговаривать! Ты думаешь только о своих квадратных метрах!
Он вылетел из комнаты, и Варвара снова осталась одна. Но на этот раз к обиде и злости примешалось новое, тревожное чувство. Интуиция подсказывала ей, что дело не только в капризах свекрови. Кирилл вел себя странно. Его отчаяние было слишком велико для простого сыновнего беспокойства. Было в этом что-то еще, какая-то скрытая пружина, которую она не видела.
Следующие несколько дней превратились в ад. Кирилл с ней почти не разговаривал, отвечая односложно и глядя сквозь нее. Тамара Игоревна, наоборот, расцвела в роли жертвы. Она демонстративно охала при каждом шаге, пила корвалол на виду у всех и жаловалась на «каменное сердце» невестки всем, кто готов был слушать, — от соседки до кассирши в магазине. Варвара держалась, сцепив зубы, но напряжение в маленькой квартире стало почти невыносимым. Она уже начала сомневаться в своей правоте. Может, и правда, стоило уступить? Но потом она смотрела на спящую за ширмой Аню и понимала, что не может. Она не имела права предавать мечту своего ребенка о собственной комнате.
Однажды вечером, когда Кирилл ушел «прогуляться», Варвара случайно увидела его телефон, оставленный на тумбочке. Обычно он носил его с собой, но в этот раз, видимо, забыл. Сердце заколотилось. Она никогда не проверяла его вещи, считая это унизительным. Но сейчас тревога пересилила все принципы. Поколебавшись секунду, она взяла телефон. К ее удивлению, он оказался не заблокирован.
Она открыла мессенджер. Ничего подозрительного — чаты с друзьями, коллегами, группа их дома. Потом она заглянула в историю браузера. И вот тут ее взгляд зацепился за несколько странных ссылок. «Быстрые займы онлайн», «Кредит без справок и поручителей», «Как погасить микрозайм». Варвара почувствовала, как по спине пробежал ледяной холодок. Она начала просматривать историю дальше, и картина становилась все более жуткой. Десятки ссылок на сайты микрофинансовых организаций, форумы должников, статьи о коллекторах.
Руки задрожали так, что она едва не выронила телефон. Не веря своим глазам, она открыла приложение SMS-сообщений. И там, среди спама и уведомлений от оператора, она нашла то, что искала. Короткие, безличные сообщения: «Ваш долг перед ООО «Деньги Сразу» составляет…», «Напоминаем о необходимости погасить задолженность…», «В случае неуплаты мы будем вынуждены передать ваше дело в отдел взыскания…» Суммы были разными, но, сложив их в уме, Варвара пришла в ужас. Общий долг был огромен. Он был почти равен сумме ее премии.
Теперь все встало на свои места. Отчаянное желание Кирилла получить деньги, его ложь про санаторий, его странное, загнанное поведение. Он не для матери старался. Он спасал свою шкуру. Санаторий был лишь предлогом, благовидным прикрытием, чтобы выманить у нее деньги и заткнуть дыры в своем тонущем финансовом корабле.
Варвара положила телефон на место. Внутри нее была выжженная пустыня. Не было ни слез, ни истерики. Только холодное, звенящее понимание того, что ее брак, ее семья, все, во что она верила, оказалось ложью. Мужчина, с которым она прожила десять лет, отец ее ребенка, оказался трусом и обманщиком, который был готов пожертвовать их общим будущим ради того, чтобы скрыть свои тайные долги. И самое омерзительное было то, что он втянул в свою грязную игру собственную мать, заставив ее разыгрывать этот жалкий спектакль.
Когда Кирилл вернулся, она сидела на кухне в темноте.
— Ты чего не спишь? — удивленно спросил он, включая свет.
Варвара подняла на него глаза. В ее взгляде было столько холода и презрения, что он невольно отшатнулся.
— Я все знаю, Кирилл. Про твои долги.
Он застыл на пороге. Краска медленно сошла с его лица, оставив сероватую бледность. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не нашел слов.
— Ты… ты читала мои сообщения? — наконец выдавил он.
— Да. И я хочу услышать объяснения. Хотя, кажется, я и так все поняла. Санаторий для мамы — это была гениальная идея, да? Так благородно, так трогательно. Кто бы посмел отказать?
— Варя, я… я могу все объяснить! — он шагнул к ней. — Я не хотел, чтобы ты знала. Я хотел сам со всем разобраться.
— Разобраться? За мой счет? — она горько рассмеялась. — Ты собирался взять деньги, которые я зарабатывала потом и кровью, которые мы откладывали на будущее нашей дочери, и отдать их каким-то ростовщикам? И при этом врал мне в лицо, выставляя меня черствой эгоисткой?
— Я бы все вернул! — почти кричал он. — Я бы нашел работу, я бы…
— Хватит, — ледяным тоном оборвала его Варвара. — Я больше не верю ни одному твоему слову. Ты не просто наделал долгов. Ты меня предал. Ты предал нашу семью. Ты использовал свою мать как ширму. Это… это дно, Кирилл.
Она встала и прошла мимо него, стараясь не соприкасаться.
— Утром я заберу Аню и уеду к сестре. А ты оставайся здесь. Разбирайся со своими долгами и со своей мамой. Только уже без нас.
Всю ночь она собирала вещи. Она двигалась механически, как автомат, складывая в сумки свою одежду, вещи Ани, ее игрушки и книжки. Кирилл несколько раз подходил к двери комнаты, что-то говорил, просил прощения, клялся, что все исправит. Но его слова отскакивали от нее, не находя никакого отклика. Стена, выросшая между ними в тот вечер, была непробиваемой.
Утром, пока Кирилл и Тамара Игоревна еще спали, Варвара разбудила Аню.
— Доченька, мы сегодня поедем в гости к тете Свете, поживем у нее немного, хорошо? — тихо сказала она.
Аня, сонная, кивнула.
Когда они уже стояли в коридоре, одетые, из комнаты вышел Кирилл. Он выглядел ужасно — опухшее от бессонной ночи лицо, красные глаза.
— Варя, не уходи. Пожалуйста. Дай мне шанс.
— Шанс на что? Снова мне врать? — она посмотрела на него без ненависти, скорее с усталой брезгливостью. — У тебя были все шансы, Кирилл. Ты свой выбор сделал.
Она открыла входную дверь. В этот момент из своей комнаты вышла Тамара Игоревна. Увидев собранные сумки и одетую Варвару с Аней, она все поняла. Но вместо раскаяния на ее лице отразилось злобное торжество.
— Уходишь? Ну и скатертью дорога! — прошипела она. — Давно пора! Наконец-то мой сын от тебя избавится! Еще лучше себе найдет, не такую мегеру!
Варвара даже не удостоила ее ответом. Она взяла Аню за руку и вышла за порог, закрыв за собой дверь. Закрыв навсегда дверь в свою прошлую жизнь.
Она не стала переводить деньги на ипотеку. Вместо этого она сняла на свою премию маленькую, но уютную однокомнатную квартиру в другом районе города. Первые несколько недель были самыми тяжелыми. Приходилось обустраивать быт с нуля, покупать самое необходимое. Аня скучала по отцу и часто спрашивала, когда они вернутся домой. Варвара терпеливо объясняла, что теперь их дом здесь.
Кирилл звонил почти каждый день. Сначала умолял, потом требовал, потом угрожал. Он говорил, что она не имеет права лишать его дочери, что она разрушила семью. Он ни разу не сказал, что погасил долги. Он ни разу не спросил, как они живут и нужна ли им помощь. Все его разговоры сводились к одному: вернись, потому что мне без тебя плохо.
Варвара сменила номер телефона.
Она знала, что приняла единственно верное решение. Боль от предательства постепенно утихала, сменяясь спокойной уверенностью в своих силах. Она смотрела, как Аня радостно обустраивает свой собственный уголок в их новой маленькой квартире, и понимала, что подарила дочери нечто большее, чем отдельную комнату. Она подарила ей пример того, что нельзя позволять себя обманывать и унижать. Даже ради призрачной мечты о большом и светлом будущем. Иногда, чтобы построить что-то настоящее, нужно сначала до основания разрушить иллюзии…
