– Так, Маша, к делу. У меня для тебя новость и поручение, – голос свекрови, Тамары Ивановны, в телефонной трубке не предвещал ничего хорошего. Он был таким, каким становился всегда, когда она что-то задумала – твердым, не терпящим возражений, с едва заметными стальными нотками. – Тетя Зоя приезжает. На все лето. Так что начинай готовиться, освобождай свою комнату.
Маша замерла с чашкой чая на полпути ко рту. Комнату? Свою? Они с Игорем жили в однокомнатной квартире. Крошечной, тридцать три квадратных метра общего счастья, как шутил муж. Какую «свою» комнату она должна была освободить? Кухню? Или, может, им с Игорем предлагалось переехать на балкон?
– Тамара Ивановна, я не совсем поняла, – осторожно произнесла Маша, ставя чашку на стол. – Какую комнату? У нас одна.
– Ну вот ее и освобождай, – отрезала свекровь, будто это было само собой разумеющимся. – Поставите ей там диванчик. А вы с Игорем… ну, на кухне раскладушку бросите. Не сахарные, не растаете. Три месяца пролетят – не заметишь. Зоя – человек пожилой, ей покой нужен, отдельное пространство.
У Маши внутри все похолодело. Не от перспективы спать на кухне, а от этой чудовищной, бесцеремонной легкости, с которой ее личную жизнь, ее единственный угол, ее дом, втаптывали в грязь. Это была не просьба. Это был приказ, ультиматум.
– Но, Тамара Ивановна… мы ведь тоже работаем. Игорю вставать в шесть, ему нужен отдых. Да и как мы все поместимся? Это же невозможно.
– Всё возможно, когда есть желание помочь родным, Машенька, – голос свекрови потеплел, но это была обманчивая, вкрадчивая теплота змеи, готовящейся к броску. – Зоя – моя родная сестра. Одинокая, несчастная женщина. Неужели ты выгонишь ее на улицу? Неужели у тебя сердца нет? Я думала, ты у меня девочка добрая, отзывчивая.
Маша молчала, чувствуя, как по венам разливается бессильная ярость. Вот он, излюбленный прием Тамары Ивановны – сначала прижать к стенке, а потом обвинить в бессердечии.
– Я поговорю с Игорем, – сухо ответила она. Это была единственная фраза, которая позволяла ей выиграть время и не сорваться.
– Вот и поговори. Игорь – сын благодарный, он мать не обидит и родную тетку в беде не оставит. Жду вашего звонка вечером. С хорошими новостями.
Короткие гудки. Маша сидела в тишине своей маленькой кухни, и ей казалось, что стены сдвигаются. Тетя Зоя. Она видела ее всего пару раз на каких-то семейных торжествах. Тихая, незаметная старушка с выцветшими глазами и вечно поджатыми губами. Но что-то в воспоминаниях о ней вызывало смутную тревогу. Не бывает таких тихих людей.
Вечером пришел Игорь, уставший после смены. Он работал мастером на заводе, работа была тяжелая, нервная. Маша встретила его ужином и долго не решалась начать разговор. Наконец, когда он расслабился с чашкой чая, она осторожно начала:
– Мне сегодня твоя мама звонила.
Игорь сразу напрягся. Он любил мать, но прекрасно знал ее характер.
– И что на этот раз? Новый сорт помидоров для дачи нужно срочно найти?
– Хуже. Тетя Зоя. Она приезжает. К нам. На все лето.
Игорь поперхнулся чаем.
– Как к нам? Куда к нам? У нее же вроде в Климовске квартира, дети, внуки.
– Твоя мама сказала, чтобы мы освободили комнату для нее, а сами перебрались на кухню.
Лицо Игоря медленно вытягивалось. Он смотрел на жену, потом обводил взглядом их крохотное жилище – диван, который ночью становился кроватью, шкаф, компьютерный стол в углу.
– Она… серьезно? На кухню? На три месяца?
– Абсолютно серьезно. И ждет нашего звонка с «хорошими новостями», – передразнила Маша свекровь.
Игорь встал и заходил по кухне. Он был невысокого роста, коренастый, крепко сбитый. Двигался он обычно неторопливо, основательно, но сейчас в его шагах сквозила нервозность.
– Маш, ну это бред какой-то. Ну приехала бы на неделю, ну ладно. Мы бы потерпели. Но три месяца… Лето целое. Я же с ума сойду без отдыха. И ты тоже.
– Я уже схожу, – призналась Маша. – Дело даже не в тесноте, Игорь. А в том, как это было сказано. Будто мы не люди, а мебель, которую можно подвинуть. Будто нашего мнения не существует.
– Я знаю, Маш, знаю. Мама у меня такая. Она считает, что лучше всех знает, как надо, – он остановился и посмотрел на жену. В его глазах была усталость и… вина. Вина за то, что это его мать создает им проблемы. – Ладно. Я ей позвоню. Скажу, что это невозможно.
Маша почувствовала робкую надежду. Игорь не был маменькиным сынком, он был взрослым мужчиной. Но борьба с Тамарой Ивановной отнимала у него столько сил, что он часто предпочитал уступить в мелочах, чтобы избежать грандиозного скандала. Но это была не мелочь. Это была их жизнь.
Игорь набрал номер матери. Маша слышала, как он начал разговор – спокойно, твердо.
– Мам, привет. Насчет тети Зои. Мы не можем принять ее на все лето. У нас просто нет условий.
Ответ Тамары Ивановны был таким громким, что Маша слышала его даже через стол. Это был поток обвинений, упреков, манипуляций. О том, что они эгоисты, что они забыли о семейных узах, что бедная Зоя будет ночевать на вокзале, и все из-за их черствости.
Игорь пытался возражать, но его слова тонули в этом урагане.
– Мам, ну пойми… Мам, дай сказать… Это немыслимо…
Маша видела, как муж бледнеет, как на лбу у него выступает испарина. Он закончил разговор совершенно выжатым.
– Она сказала, что если мы ее не примем, она знать нас больше не хочет. И что я не сын ей, – глухо произнес он, опускаясь на стул. – И что поезд Зои приходит послезавтра в семь утра. И мы должны ее встретить.
Надежда внутри Маши умерла, сменившись холодным, расчетливым спокойствием. Она поняла, что уговоры и споры бесполезны. Тамара Ивановна шла напролом, как танк. Значит, нужно было действовать иначе.
– Хорошо, – сказала она неожиданно для самой себя. – Мы ее встретим.
Игорь удивленно поднял на нее глаза.
– Маш, ты что? Ты согласна?
– Нет, – твердо ответила она. – Я не согласна спать на кухне. И я не согласна, чтобы в нашем доме хозяйничал кто-то другой. Но я хочу понять, что происходит на самом деле. Почему взрослая женщина, у которой есть дети и своя квартира, вдруг срывается и едет на три месяца в никуда, в однокомнатную конуру к племяннику? Твоя мама что-то не договаривает. И я собираюсь это выяснить.
Следующий день Маша потратила на то, что можно было бы назвать частным расследованием. Она вспомнила, что у тети Зои есть дочь Валентина, примерно ее ровесница. Когда-то давно Тамара Ивановна давала ее номер, на всякий случай. Номер, конечно, был утерян. Но в век социальных сетей найти человека, зная его имя, фамилию и город, было не так уж сложно.
Через полчаса поисков Маша нашла страницу Валентины. Закрытый профиль, несколько фотографий с детьми на аватарке. Маша отправила запрос в друзья и написала короткое сообщение: «Валя, здравствуйте! Это Маша, жена Игоря, вашего двоюродного брата. Есть срочный разговор».
Ответ пришел только к вечеру. «Что-то случилось?»
Маша не стала ходить вокруг да около.
«Валя, нам сегодня позвонила Тамара Ивановна и сказала, что ваша мама, тетя Зоя, приезжает к нам на все лето. Мы немного в растерянности, у нас очень тесно. Не могли бы вы прояснить ситуацию? Почему она уезжает из Климовска?»
Пару минут висело молчание. Маша уже подумала, что Валя не ответит. Но потом пришло длинное, сбивчивое сообщение, полное боли и раздражения.
«Маша, я вас умоляю, только не впутывайтесь в это! Мама продала свою квартиру. Полгода назад. Уговорил ее мой брат, Ромка. Наобещал золотые горы, какой-то бизнес-план у него был. Она ему все деньги отдала. Все до копейки. Естественно, бизнес прогорел через два месяца, Ромка в долгах, как в шелках, и теперь прячется ото всех. А мама осталась без жилья и без денег. Она пожила у Ромкиной жены месяц, та ее выставила. Потом переехала ко мне. Маша, это ад. Мы живем в двушке, у меня двое детей-школьников, муж. Она заняла детскую. Но дело не в этом. С ней невозможно жить. Она всех изводит. Не так сидишь, не так свистишь. Детей критикует, мужа моего до белого каления доводит. Все ей не так. Мы уже на грани развода. Две недели назад я сказала ей, что так больше продолжаться не может. И тогда, видимо, тетя Тамара и придумала этот гениальный план – сплавить ее к вам».
У Маши перехватило дыхание. Картина прояснилась. Тамара Ивановна не просто пыталась пристроить сестру на лето. Она пыталась переложить на их плечи нерешаемую проблему, от которой уже сбежала вся родня. И при этом выставить себя спасительницей, а их, в случае отказа, – чудовищами.
«И самое главное, – пришло следующее сообщение от Вали. – Ни в коем случае не давайте ей понять, что вы что-то знаете про квартиру. Для всех, особенно для тети Тамары, официальная версия – мама просто приехала погостить, отдохнуть от суеты. Она сама эту легенду придумала. Она боится, что тетя Тамара будет ее осуждать за то, что она отдала деньги Ромке. А тетя Тамара подыгрывает, потому что ей так удобнее на вас давить. Мол, просто приютите на лето».
Вот она, интрига. Сложная, запутанная семейная ложь, где каждый преследовал свои цели. Маша почувствовала прилив злой энергии. Их с Игорем просто использовали как пешек в чужой игре.
Она показала переписку мужу. Игорь читал, и его лицо становилось все мрачнее.
– Вот оно что… Значит, Ромка опять отличился. А я-то думаю, что за спешка. Мать мне все уши прожужжала, какая Зоя бедная и одинокая. А про проданную квартиру – ни слова.
– Потому что если бы она сказала правду, она бы не смогла требовать, чтобы мы взяли ее «погостить», – логично заключила Маша. – Тогда бы это был серьезный разговор о том, как решать проблему человека, оставшегося на улице. А это уже совсем другая ответственность. Другие вопросы. Где ей жить постоянно? Кто будет ее содержать? Она этого не хотела. Она хотела просто спихнуть проблему на нас под благовидным предлогом.
– И что мы будем делать? – Игорь посмотрел на жену с надеждой. Он увидел в ее глазах не панику и не отчаяние, а твердую решимость.
– Завтра утром мы едем на вокзал, – сказала Маша. – И встречать тетю Зою мы будем не одни.
В семь утра на перроне было суетно и прохладно. Тамара Ивановна уже стояла там, в своем лучшем драповом пальто, несмотря на майское утро. Она была похожа на генерала перед решающим сражением. Увидев Машу и Игоря, она одарила их снисходительной улыбкой.
– Молодцы, что приехали. Я знала, что в вас совесть проснется.
– Мы и не собирались ее терять, Тамара Ивановна, – спокойно ответила Маша.
Поезд подошел. Из вагона, кряхтя, вышла тетя Зоя. Она и впрямь выглядела как «божий одуванчик» – маленькая, худенькая, в старомодном платочке. В руках у нее был огромный, обвязанный веревками чемодан, который, казалось, весил больше нее самой.
– Зоенька! Сестричка! – бросилась к ней Тамара Ивановна с объятиями. – Ну, здравствуй, дорогая! Вот, встречаем тебя! Игорь, Маша, помогайте!
Игорь взял чемодан. Тот был неподъемным.
– Тетя Зоя, вы что, всю свою жизнь сюда привезли? – попытался пошутить он.
Тетя Зоя только тяжело вздохнула и поджала губы.
– Ну что, поехали к вам, голубки, – властно скомандовала Тамара Ивановна, беря сестру под руку. – Зоеньке отдохнуть с дороги надо.
– Одну минуту, – сказала Маша громко и четко. Все обернулись к ней. – Мы сейчас ждем еще одного человека.
Брови Тамары Ивановны поползли на лоб.
– Кого еще?
И в этот момент из здания вокзала к ним направилась еще одна женщина. Это была Валентина, дочь тети Зои. Она выглядела измученной, с темными кругами под глазами, но решительной. Маша созвонилась с ней ночью, и они обо всем договорились.
При виде дочери лицо тети Зои изменилось. Из «божьего одуванчика» она моментально превратилась в суровую, недовольную старуху.
– Ты что здесь делаешь?
– За тобой приехала, мама, – тихо, но твердо сказала Валя. Она подошла и встала рядом с Машей.
Тамара Ивановна смотрела то на Валю, то на Машу, и в ее глазах начало зарождаться подозрение, а затем и ярость.
– Что здесь происходит? Маша, это твои фокусы?
– Это не фокусы, Тамара Ивановна, – ответила Маша, глядя ей прямо в глаза. – Это называется «говорить правду». Мы вчера поговорили с Валей и выяснили некоторые интересные подробности вашего «летнего отдыха». Например, про проданную квартиру и про то, что тете Зое на самом деле некуда идти.
На перроне повисла оглушительная тишина. Тетя Зоя побледнела и опустила глаза. Тамара Ивановна смотрела на Машу так, будто хотела испепелить ее на месте.
– Ах ты… интриганка, – прошипела она. – За спиной все вынюхиваешь!
– Я защищаю свою семью, – парировала Маша. – Вы поставили нас в невыносимое положение, обманув всех. Вы хотели решить свою проблему за наш счет, за счет нашего покоя, нашего здоровья, нашего брака. Вы не спросили нас, вы потребовали. Вы не попросили о помощи, вы солгали.
– Я хотела как лучше! – выкрикнула Тамара Ивановна. – Зоя – моя сестра!
– А Игорь – ваш сын! А я – его жена! А наш дом – это наш дом, а не проходной двор и не кризисный центр! – голос Маши звенел. Она высказала все, что кипело в ней эти два дня.
Игорь шагнул вперед и встал рядом с женой, положив ей руку на плечо.
– Мама, Маша права. Так дела не делаются. Если у тети Зои беда, мы готовы помочь. Но решать проблему нужно всем вместе и честно. А не так, как ты это устроила.
Валя, которая до этого молчала, тоже подала голос.
– Тетя Тамара, вы поставили и нас в ужасное положение. Вы знали, что мы с мамой больше не можем жить вместе, и все равно пытались отправить ее к Игорю и Маше, зная, что и там будет то же самое. Это не помощь.
Тамара Ивановна была раздавлена. Ее план рухнул. Она была окружена – с одной стороны непреклонная Маша, с другой – собственный сын, который впервые так открыто пошел против нее, с третьей – племянница, подтверждающая ее ложь.
– И что вы предлагаете? – зло спросила она, глядя на Машу. – Выкинуть ее на улицу, раз вы такие умные?
– Нет, – спокойно ответила Маша, уже полностью взяв себя в руки. – Мы предлагаем поступить как взрослые люди. Мы с Игорем готовы ежемесячно давать определенную сумму. Валя со своим мужем тоже. Ромку, вашего племянника и сына тети Зои, нужно найти и заставить его тоже участвовать. На эти деньги можно будет снять тете Зое комнату или маленькую квартирку. Рядом с Валей, чтобы она могла ее навещать. Это будет честно. И никто не будет жить в аду.
Тетя Зоя, услышав этот план, вдруг подняла голову. В ее выцветших глазах мелькнул интерес. Отдельная комната, пусть и съемная, была куда лучше, чем жизнь на птичьих правах у дочери или в тесноте у племянника.
Тамара Ивановна молчала. Этот разумный, логичный план полностью разрушал ее картину мира, где она была главной и все решала. Признать его – означало признать свое поражение.
– Я так и знала, что от вас копейкой не дождешься живого участия, – ядовито бросила она, чтобы хоть как-то сохранить лицо. – Только деньгами откупиться и готовы. Бессердечные.
Она резко развернулась и, не попрощавшись, зашагала прочь от перрона, чеканя шаг своим генеральским манером. Она не могла вынести своего провала.
На перроне остались Маша, Игорь, Валя и притихшая тетя Зоя со своим гигантским чемоданом.
– Спасибо, – тихо сказала Валя Маше. – Я бы одна не решилась.
– Мы семья. Хоть и странная, – усмехнулась Маша.
Они отвезли тетю Зою к Вале – на время, пока будут искать ей жилье. Вернувшись домой, в свою маленькую, но свою собственную квартиру, Маша и Игорь долго молчали. Воздух был чистым. Никто не занимал их комнату, никто не требовал спать на кухне.
– Думаешь, она нас простит? – спросил Игорь, имея в виду мать.
– Не знаю, – честно ответила Маша. – Может быть, и нет. Но знаешь что? Мне впервые за долгое время по-настоящему легко дышится.
Она подошла к окну. Начинался новый день. Сложный, возможно, полный новых битв за свои границы. Отношения со свекровью были разрушены, и не факт, что их удастся восстановить. Но они с Игорем отстояли свое право на собственную жизнь. И эта победа, тихая и совсем не радостная, была важнее всего. Они не просто отказали. Они нашли решение. Взрослое, ответственное решение, которое не разрушило ничью жизнь, но сохранило их собственную. И в этой тишине, в этой отвоеванной у всего мира однокомнатной квартире, душа Маши, сжатая в комок последние двое суток, наконец-то начала медленно разворачиваться.
