Стоит и молчит.
Я тоже молчу. Что тут скажешь? Три года прошло с развода. Три года тишины. И вот — пожалуйста.
— Можно войти? —наконец спрашивает она тихо.
Голос не изменился. Всё тот же. Чуть хриплый от сигарет, которые она курила тайком на балконе. Думала, никто не знает.
— Конечно — говорю я и отступаю в сторону.
Она входит. Снимает туфли аккуратно. Ставит их ровно, как всегда. Некоторые привычки не меняются. Даже когда всё остальное разрушается.
В коридоре пахнет её духами. «Шанель». Такие же подарил ей сын на пятидесятилетие. Мой бывший муж. Который теперь живёт с другой.
— Чай будешь? — спрашиваю автоматически.
— Буду.
Идём на кухню. Она оглядывается. Всё то же самое. Тот же стол, те же шторы. Только фотографий нет. Семейных. Их я убрала.
Ставлю чайник. Достаю чашки. Обычные, белые. Не те красивые, с розочками, что она дарила на годовщину свадьбы.
— Как дела? — интересуется она.
— Нормально — отвечаю коротко.
А что рассказывать? Что работаю? Что по вечерам смотрю сериалы и ем мороженое? Что иногда плачу в душе?
— У меня новость — говорит она вдруг.
Я замираю. Чайник ещё не закипел…
— Какая?
— Серёжа женится.
Серёжа — это её сын. Мой бывший. Который обещал любить меня вечно. Который клялся, что я единственная.
— Понятно — киваю я.
Чайник свистит. Выключаю. Заливаю кипятком заварку.
— Она беременна — добавляет Наталья Владимировна.
От неожиданности роняю чашку на пол. Разбивается на мелкие кусочки. Белые осколки разлетаются по плитке.
— Ой… — шепчу я и приседаю.
Собираю осколки руками. Один острый кусочек впивается в палец. Выступает капелька крови.
— Осторожно! — Наталья Владимировна наклоняется ко мне. — Дай, я помогу.
— Не надо.
Но она уже рядом. Собирает осколки вместе со мной. Как тогда, когда я только пришла в их семью. Молодая, неопытная. Постоянно что-то роняла, разбивала.
— Помнишь, как ты в первый раз пришла к нам? — говорит она тихо. — Тоже чашку разбила.
Помню. Сервиз дорогой. Я чуть не заплакала тогда. А она засмеялась и сказала: «Ничего страшного. На счастье.»
— На счастье — повторяю я сейчас.
Она смотрит на меня внимательно. Глаза у неё добрые. Всегда были добрыми. Даже когда сын изменял мне направо и налево, она заступалась за меня.
— Я не за этим пришла — говорит она вдруг.
— А за чем?
— Не знаю… Совесть мучает, наверное.
Выбрасываем осколки в мусорное ведро. Я заклеиваю палец пластырем. Достаю другую чашку.
— Совесть? — переспрашиваю.
— Я же знала — она садится за стол. — Про его измены. Знала и молчала. Думала, образумится. Вы же любили друг друга…
Разливаю чай. Дым поднимается вверх тонкими струйками. Как время. Как жизнь.
— Любили — соглашаюсь я. — Или мне казалось.
— Нет, любили. Я видела. Просто он… — она замолкает. — Мужчины странные существа. Не знают, что хотят, пока не потеряют.
— А теперь знает?
— Сказал, что любит её. Что это серьёзно. — Голос у неё дрожит. — Но я же вижу его глаза. Не те глаза. Не как на тебя смотрел.
Пьём чай молча. За окном начинает темнеть. Включаю свет. Жёлтый, тёплый. Домашний.
— Знаешь, что странно? — говорю я. — Я не злюсь. Должна бы, а не злюсь.
— Почему?
— Потому что освободилась. Понимаешь? Годы жила в напряжении. Ждала, когда он опять исчезнет. Опять соврёт. А теперь… тишина.
— И что дальше?
— Не знаю. Живу по дням. Работаю, читаю, хожу в спортзал. Вчера записалась на курсы итальянского.
— Италия?
— А что? Мечтала всегда. Тосканские холмы, маленькие городки… Серёжа смеялся над этой мечтой.
Наталья Владимировна кивает задумчиво:
— Я тоже мечтала когда-то. О танцах. Хотела быть балериной.
— И что помешало?
— Жизнь. Замуж вышла рано. Родила Серёжу. Потом всё — только для него. Для семьи.
Мы замолкаем снова. Думаем о своих несбывшихся мечтах. О дорогах, которые не выбрали.
— Можно я буду иногда приходить? — спрашивает она неожиданно.
Я смотрю на неё удивлённо:
— Зачем?
— Скучаю по тебе. По нашим разговорам. Ты единственная, кто слушал меня по-настоящему.
В горле встаёт комок. Я думала, потеряла только мужа. А оказывается, потеряла целую семью.
— Приходи — говорю тихо.
— Правда?
— Правда.
Она улыбается. Первый раз за вечер.
— А про свадьбу… — начинает она.
— Поздравь его от меня — перебиваю. — Искренне.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Пусть будут счастливы. У них будет ребёнок. Это важнее всего.
Наталья Владимировна встаёт. Подходит ко мне. Обнимает крепко.
— Я так и знала, что ты особенная — шепчет.
А потом добавляет то, отчего у меня ёкает сердце:
— Кстати, у меня есть ещё одна новость. Но об этом в следующий раз…
— Стой! — окликаю её у самой двери. — Какая новость?
Она поворачивается. Улыбается загадочно:
— Не могу сейчас. Рано ещё.
— Наталья Владимировна!
— Лена, доверься мне. Некоторые вещи нужно делать в правильное время.
И уходит. Просто так. Оставляя меня стоять посреди коридора с открытым ртом.
Что за новость? Болезнь? Нет, она бы сказала сразу. Что-то с работой? Тоже вряд ли. Она уже на пенсии.
Не сплю полночи. Ворочаюсь, придумываю варианты. Может, она встретила кого-то? В её возрасте? Почему бы и нет.
Утром иду на работу вся в этих мыслях. Коллеги спрашивают, что случилось. Отмахиваюсь. Как объяснить?
Через неделю звонит телефон. Незнакомый номер.
— Алло?
— Лена? Это Наталья Владимировна.
— Где вы? Номер не ваш.
— Я… в больнице.
Сердце останавливается:
— Что случилось?!
— Ничего страшного. Плановая операция. Но я наконец хотела сказать… ту новость.
— Слушаю.
— Помнишь Витю? Серёжиного друга детства?
Витя Морозов. Конечно помню. Тихий, в очках, всегда читал книжки. В институте учился на программиста. На нашей свадьбе был. Потом куда-то уехал.
— Помню.
— Он вернулся. Развёлся тоже. Живёт теперь в соседнем доме.
— И?
— Спрашивал про тебя. Часто спрашивает. Говорит, всегда считал тебя самой умной и красивой.
Я молчу. Не знаю, что сказать.
— Лена, ты там?
— Здесь…
— Он просил передать номер телефона. Но я сказала — сама решишь.
— Наталья Владимировна…
— Подумай. Просто подумай. Хорошие мужчины встречаются редко. А Витя хороший. Серёжа никогда не был достоин тебя. А Витя… другой.
Разговор заканчивается. Медсестра не разрешает больше говорить. Зовёт на осмотр.
Сижу на кухне. Тот же стол, те же шторы. Но что-то изменилось. Воздух стал другим. Легче что ли.
Витя Морозов…
Помню, как он помогал мне с математикой в институте. Терпеливо объяснял формулы. Никогда не смеялся над глупыми вопросами.
Помню его взгляд на свадьбе. Грустный. Он дарил нам микроволновку и желал счастья. Голос дрожал.
А я тогда была влюблена в Серёжу. Как слепая.
Достаю телефон. Набираю номер справочной. Узнаю номер больницы.
Вечером еду в больницу. Покупаю цветы. Ромашки. Наталья Владимировна их любит.
В палате она лежит бледная, после операции, но глаза весёлые.
— Приехала!
— Как состояние?
— Хорошо. Всё прошло отлично.
Ставлю цветы в вазу.
— Витя приходил — говорит она тихо. — Узнал, что я в больнице. Принёс фрукты.
— Как он?
— Хорошо. И красивее стал. Возраст мужчин украшает.
Я улыбаюсь.
— Записала его номер. Вот… — говорит она хитро.
— Наталья Владимировна…
— Что «Наталья Владимировна»? Жизнь коротка. А счастье… счастье нужно брать руками, когда оно рядом. Позвони обязательно. Он ждёт…
На следующий день звоню Вите.
— Алло?
— Витя? Это Лена. Бывшая жена Серёжи.
Пауза. Долгая.
— Лена… — голос тёплый, удивлённый. — Как дела?
— Нормально. Слышала, ты вернулся.
— Да. Работаю здесь теперь. В IT-компании.
— Может, встретимся? Кофе попьём?
— Конечно! Конечно, встретимся.
Встречаемся в кафе рядом с моим домом. Он изменился. Возмужал. В очках теперь не ходит — линзы. Костюм хороший.
— Как жизнь? — спрашиваю.
— По-разному было. Женился в Питере. Не сложилось. Развёлся… Детей нет.
— Сожалею.
— А я нет. Понял, что не любил по-настоящему. Знаешь, бывает — думаешь, что любишь, а на самом деле…
Киваю. Знаю.
— А ты? — интересуется он.
— Развелась три года назад. Живу одна.
— Серёжа дурак — говорит тихо.
— Почему?
— Потерял тебя.
Смотрим друг на друга. В его глазах что-то знакомое. То, чего не было в глазах Серёжи последние годы.
— Витя…
— А помнишь, как я объяснял тебе интегралы?
— Помню. Ты так терпеливо…
— Я был в тебя влюблён. По уши.
— Я знала.
— И ничего не сказала.
— Потому что любила другого.
— А сейчас?
Пауза. Долгая.
— Сейчас не знаю, моё сердце свободно — говорю честно.
Он улыбается. Такой же тихой, доброй улыбкой.
— Может, я могу попробовать занять твоё сердце…
Выходим из кафе. Идём медленно. Молчим. Но молчание тёплое, правильное.
У подъезда он останавливается.
— Лена? Можно я позвоню завтра?
— Можно.
Он наклоняется. Целует в щёку. Осторожно. Как что-то хрупкое.
— Спокойной ночи.
— Спокойной.
Поднимаюсь домой. В квартире тепло. Уютно. Будто что-то изменилось.
Звонит телефон. Наталья Владимировна:
— Ну? Встретились?
— Встретились.
— И?
— И ничего. Пили кофе. А завтра он обещал позвонить.
— Слава богу — вздыхает она. — А то я уже думала, все мои старания напрасны.
— Какие старания?
— Как какие? Думаешь, он случайно в соседний дом переехал? Думаешь, случайно про тебя расспрашивал?
— Наталья Владимировна!
— Что? Я же мать. Хочу, чтобы все были счастливы. И ты, и он. А Серёжа… пусть со своей теперь возится.
— Вы интриганка.
— Конечно! — смеётся она. — А иначе как? Счастье само в руки не прыгнет.
Кладу трубку. Смеюсь. Первый раз за долгое время.
За окном начинает светать. Новый день. Новая жизнь.
А может, и новая любовь…
