Анна всегда считала, что ее брак с Олегом — это партнерство. Они были вместе пять лет, и все эти годы она искренне верила, что они — команда. Да, они жили в ее квартире, которую она купила еще до их знакомства. Но она никогда не попрекала его этим. Они вместе делали ремонт, вместе выбирали мебель. У них был общий бюджет, в который каждый вкладывался соразмерно своим доходам. Она была уверена, что у них — современная, здоровая, нормальная семья.
Последние несколько месяцев Олег был сам не свой. Его фирма переживала не лучшие времена, он много нервничал, стал замкнутым и раздражительным. Анна, как могла, поддерживала его. Она взяла на себя большую часть расходов, старалась не нагружать его бытовыми проблемами, готовила его любимые блюда. Она была уверена, что это — временные трудности, и что настоящий партнер познается именно в такие моменты.
В тот вечер она разбирала почту. Среди рекламных буклетов и газет лежал счет за воду. Сумма была небольшой, но она, уставшая после тяжелого рабочего дня, просто положила его на кухонный стол.
Когда Олег пришел с работы, мрачный и уставший, она решила не начинать серьезных разговоров.
— Ужин на плите, — сказала она.
— Не хочу, — бросил он и прошел в гостиную.
Через час он сам вышел на кухню, чтобы сделать себе чаю. Увидел счет. Взял его в руки, повертел.
— Что это? — спросил он.
— Счет за воду. Я сегодня из ящика достала.
— И что? — он посмотрел на нее с холодным недоумением.
— Ничего, — она пожала плечами. — Просто счет. Нужно будет оплатить.
Она не просила его. Она просто констатировала факт. Но его реакция была неадекватной.
— «Нужно будет оплатить», — передразнил он ее. — Кому «нужно»? Тебе нужно. Ты и оплачивай.
Она замерла с чашкой в руках.
— В каком смысле?
— В прямом, — он бросил счет на стол. — Раз квартира твоя, то и коммуналку плати сама.
Она сначала подумала, что он шутит. Злая, неуместная шутка, рожденная его стрессом.
— Олег, перестань.
— Я не перестану. Я абсолютно серьезен, — его голос был ровным, безэмоциональным, как у робота. — Я тут много думал в последнее время. О нас. О справедливости. И я все понял.
Он сел за стол, напротив нее. Он был похож не на ее мужа, а на чужого, враждебного юриста, пришедшего на переговоры.
— Эта квартира, — начал он, чеканя каждое слово, — является твоим личным, добрачным имуществом. Правильно?
— Да, но…
— Никаких «но», — прервал он ее. — Это — юридический факт. Ты — собственник. А любой собственник несет бремя содержания своего имущества. Это — закон. Коммунальные платежи, налоги, капитальный ремонт — все это твои, и только твои, обязательства.
Она смотрела на него, и ее мозг отказывался верить в реальность этого монолога.
— Но мы же здесь живем вместе! — выкрикнула она. — Мы вместе пользуемся этой водой! Светом!
— Безусловно, — кивнул он. — И вот здесь начинается самое интересное. Мой статус. Кто я в этой квартире? Я — не собственник. Я — не арендатор, потому что у нас нет договора аренды, и я не плачу тебе ренту. Я — твой муж. И я живу здесь на основании своего семейного статуса.
Он сделал паузу, давая ей «осознать» глубину своей мысли.
— А я буду просто жить.
Он произнес это с такой обезоруживающей, логичной простотой, что у нее перехватило дыхание.
— То есть, — она говорила медленно, — ты хочешь сказать, что я должна полностью содержать эту квартиру, оплачивать все счета, а ты… ты будешь просто здесь жить? Как… как в отеле?
— Ну, если тебе так удобнее, можешь называть это отелем, — он пожал плечами. — Только в отелях обычно еще и кормят. И убирают.
Это было чудовищно. Это было за гранью.
— А твоя зарплата? — спросила она. — Куда она будет уходить?
— Моя зарплата — это мои личные деньги, — с достоинством ответил он. — Я буду тратить их на себя. На свои нужды. На одежду, на бензин для своей машины, на встречи с друзьями. Я же должен как-то снимать стресс, правда?
Он построил идеальную, непробиваемую крепость из своей извращенной логики. Он не просто снимал с себя половину расходов. Он снимал с себя всю ответственность, оставляя за собой только право потреблять.
— Олег, это… это не семья, — прошептала она.
— Нет, дорогая. Это — современная, партнерская семья, — с усмешкой поправил он. — С четким разделением активов и обязательств. Просто так получилось, что все активы и все обязательства — твои. А я… я — твой любящий партнер. Который просто живет рядом.
Он встал.
— Ладно, я устал от этих глупых разговоров. Пойду посмотрю телевизор.
Он ушел, оставив ее одну на кухне. Она смотрела на этот несчастный счет за воду, который стал детонатором, взорвавшим ее мир. Она поняла, что ее муж не просто переживал кризис. Он нашел из него выход. Выход, в котором он становился свободным от всех проблем, а она — его пожизненным спонсором и обслуживающим персоналом. Она поняла, что ее брак только что закончился. И началась какая-то новая, уродливая, непонятная ей игра. И правил в этой игре она еще не знала.
Ночь после этого разговора была для Анны бессонной. Она лежала в их общей кровати, чувствовала рядом теплое, дышащее тело мужа и понимала, что лежит рядом с абсолютно чужим человеком. С человеком, который только что, с холодной, юридической точностью, аннулировал их пятилетний брак, превратив его в коммерческую сделку, где она была единственной проигравшей стороной.
Она не плакала. Она думала. Ее мозг, привыкший к системному анализу, лихорадочно искал выход. Она поняла, что спорить с ним, взывать к его совести, любви, к понятию «семья» — бесполезно. Он сам установил правила этой новой, уродливой игры. И единственный способ победить в ней — это не оспаривать правила, а начать играть по ним. Но довести их до логического, абсурдного, невыносимого для него самого конца.
Утром она была другой. На ее лице была спокойная, вежливая, почти веселая улыбка. Олег, увидев ее, расслабился. Он решил, что она, как всегда, «перебесилась» и приняла его условия.
— Доброе утро, дорогой! — пропела она. — Я тут подумала над твоими словами. Ты гений!
Он опешил.
— Правда?
— Конечно! — она налила ему кофе. — Четкое разделение ролей, активов и обязательств! Это так по-современному! Так по-европейски! Я в восторге! Я полностью принимаю твою концепцию.
Он просиял. Он победил.
— Так вот, — продолжила она, садясь напротив с блокнотом и ручкой. — Чтобы избежать дальнейших недопониманий, я предлагаю наш новый семейный устав формализовать.
Она пододвинула к нему лист бумаги.
— Давай зафиксируем. Квартира — моя. Все расходы по ее содержанию — мои. Ты — мой муж, который «просто живет» здесь. Все верно?
— Да, — самодовольно кивнул он.
— Отлично, — она сделала пометку в блокноте. — А теперь давай разберемся с деталями.
Ее глаза блеснули холодным, стальным огнем.
— Поскольку ты теперь не несешь никаких расходов, связанных с проживанием, а твоя зарплата — это твои «личные деньги», то, я думаю, будет справедливо, если я тоже перестану вкладывать свои личные деньги и свое личное время в обслуживание твоих личных потребностей.
— В каком смысле? — напрягся он.
— В прямом. Например, еда. Я покупаю ее на свои личные деньги. Поэтому, с сегодняшнего дня, в холодильнике будут две полки. Моя и твоя. Я готовлю только для себя. Из своих продуктов. А ты, соответственно, — для себя.
— Но я не умею готовить!
— Прекрасный повод научиться, — улыбнулась она. — Или ты можешь питаться в ресторанах. У тебя же теперь на это будет много «личных денег».
Она сделала еще одну пометку.
— Дальше. Уборка. Я убираю квартиру, потому что это — моя собственность. Но я убираю свою половину. Спальни, гостиной, кухни. Свою пыль, свои крошки. А ты, соответственно, — свою. Можешь нанять клининговую службу.
— Стирка. Я стираю свои вещи. Ты — свои. Стиральная машина — моя, поэтому использование ее для тебя будет стоить… — она задумалась, — скажем, 200 рублей за цикл. Электричество, вода, амортизация. Все по-честному.
Она продолжала, и с каждым ее словом его лицо становилось все более вытянутым.
— Интернет. Я плачу. Пароль я сегодня сменю. Если хочешь пользоваться — 50% от месячной платы.
— Супружеский долг? — вдруг с ехидством спросил он. — За него ты тоже счет выставишь?
— Нет, — она покачала головой. — Супружеский долг, дорогой, — это часть «программного обеспечения» брака, как ты вчера выразился. А я, как ты помнишь, отвечаю только за «аппаратное». Так что эта опция, боюсь, в твой новый тарифный план «Я просто живу» — не входит.
Она отложила блокнот.
— Ну как тебе наш новый устав? По-моему, очень логично. И справедливо.
Он сидел, раздавленный ее безжалостной, убийственной логикой. Он понял, что его хитроумный план обернулся против него. Он хотел стать свободным от обязательств, а оказался в мире, где за каждый свой шаг нужно было платить.
— Ты… ты не можешь…
— Могу, — отрезала она. — Я просто играю по твоим правилам.
И она начала играть. Вечером, придя с работы, она приготовила себе потрясающий ужин: стейк из лосося, спаржу. Аромат стоял на всю квартиру. Олег, который весь день перебивался бутербродами, сидел в гостиной и сглатывал слюну.
— А… а мне? — спросил он, когда она села за стол.
— Прости, дорогой, — она с аппетитом отрезала кусочек рыбы. — Я приготовила только на себя. Но ты можешь сходить в магазин. Он еще работает.
На следующий день он обнаружил, что все его грязные рубашки так и лежат в корзине для белья. А на стиральной машине висит записка с прейскурантом.
Вечером он не смог подключиться к Wi-Fi.
Он продержался три дня. На четвертый день он взорвался.
— Я так больше не могу! — кричал он, стоя посреди гостиной в мятой рубашке и с трехдневной щетиной. — Это не семья, это коммунальная квартира! Я хочу есть! Я хочу чистую одежду!
— Я тоже много чего хочу, — спокойно ответила Анна, которая сидела в кресле с книгой. — Я, например, хочу, чтобы мой муж был моим партнером, а не приживалой.
Он рухнул на диван. Он был побежден.
— Что… что мне делать? — прошептал он.
— Для начала, — она отложила книгу, — оплатить вот этот счет за воду. Твоя очередь.
Она протянула ему ту самую квитанцию.
Он молча взял ее. А потом достал кошелек.
— А потом, — продолжила она, — мы сядем. И составим наш общий бюджет. Где будут и общие доходы, и общие расходы. И общие обязанности. Как в настоящей, нормальной семье.
Он смотрел на нее с восхищением и страхом.
— Ты… ты монстр.
— Нет, — она улыбнулась. Впервые за эти дни — по-настоящему. — Я просто очень хороший системный аналитик. И я только что устранила критическую ошибку в нашей системе.
Она подошла и села рядом.
— Ну что, партнер? Готов начать работать?
Он молча кивнул. И она знала, что их ждет долгий и сложный путь. Но она также знала, что они только что получили шанс. Шанс построить все заново. На этот раз — по-честному.
