— Это моя квартира, и я решаю, кто здесь будет жить, — свекровь произнесла эти слова таким тоном, что у Ольги внутри всё оборвалось.
Они стояли посреди гостиной, где ещё вчера праздновали день рождения маленького Артёма. Остатки торта засыхали на столе, воздушные шары печально висели под потолком, а на диване валялась новая игрушечная машинка — подарок от бабушки. Всё выглядело таким мирным, таким домашним. Но Ольга знала — это затишье перед бурей.
Валентина Петровна стояла у окна, глядя на улицу. В её позе читалось превосходство человека, который держит все карты на руках. Она даже не смотрела на невестку, когда роняла эти слова, как камни в тихую воду.
— Я всё решила. Моя племянница Алина приезжает из Воронежа. Ей нужно где-то жить, пока она ищет работу в Москве. Она поселится в вашей комнате.
— В нашей комнате? — Ольга не поверила своим ушам. — Но это наша спальня! Где мы будем спать? Где будет спать Артём?
Свекровь наконец повернулась. На её лице играла снисходительная улыбка.
— В зале поставите раскладной диван. Артёмка маленький, ему всё равно где спать. А Алине нужны нормальные условия для поиска работы. Она программист, талантливая девочка. Не то что некоторые.
Последние слова были сказаны с таким презрением, что Ольга почувствовала, как к щекам приливает кровь. Она знала, что свекровь всегда считала её недостойной своего сына. Продавщица из магазина одежды — какая может быть невеста для её Павлика, окончившего экономический факультет?
— Валентина Петровна, но мы же платим за комнату. Паша отдаёт вам половину зарплаты каждый месяц.
— Это не плата, а помощь матери, — отрезала свекровь. — И вообще, я не собираюсь это обсуждать. Алина приезжает через неделю. У вас есть время подготовиться.
В этот момент из коридора донёсся звук открывающейся двери. Павел вернулся с работы. Ольга посмотрела в сторону прихожей с надеждой. Сейчас он войдёт, и они вместе объяснят его матери, что так нельзя.
— Паш, иди сюда, — позвала Ольга.
Он вошёл в гостиную, усталый после долгого дня. Увидев мать и жену, стоящих друг напротив друга, сразу напрягся.
— Что случилось?
— Твоя мама хочет поселить свою племянницу в нашей комнате, — Ольга старалась говорить спокойно. — А нас переселить в зал.
Павел перевёл взгляд на мать.
— Мам, это правда?
— Конечно, правда. Алине нужно где-то жить. Она моя родная племянница, дочь моей покойной сестры. Я не могу её бросить.
— Но мам, у нас ребёнок. Ему нужно спокойное место для сна.
Валентина Петровна подошла к сыну, положила руку ему на плечо.
— Павлик, ты же понимаешь, это временно. Пару месяцев максимум. Алина найдёт работу, снимет квартиру и уедет. А вы молодые, потерпите.
Ольга видела, как Павел колеблется. Видела, как в его глазах борются желание поддержать жену и страх расстроить мать.
— Паш, — тихо сказала она. — Это наш дом. Наша семья.
— Наш дом? — Валентина Петровна рассмеялась. — Девочка, это мой дом. Моя квартира. Я вас приютила из жалости, когда вы поженились. И могу в любой момент попросить освободить помещение.
— Мам! — Павел побледнел. — Что ты говоришь?
— Правду говорю. Хватит жить в розовых очках. Ваша свадьба обошлась мне в копеечку. Ремонт в комнате я делала. Мебель покупала. А что принесла в семью твоя жена? Платье из секонд-хенда и долги за учёбу сестры?
Ольга почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Но не от обиды — от ярости. Четыре года она терпела колкости свекрови. Четыре года готовила по её рецептам, убирала по её правилам, молчала, когда та критиковала её воспитание сына.
— Я принесла любовь к вашему сыну. Я родила вашего внука.
— Любовь! — фыркнула Валентина Петровна. — На любви суп не сваришь. И внука ты родила не мне, а себе. Чтобы привязать моего сына покрепче.
— Мама, прекрати! — Павел наконец нашёл в себе силы вмешаться. — Оля — моя жена. Мать моего ребёнка. Не смей так с ней говорить.
Валентина Петровна посмотрела на сына с удивлением, словно видела его впервые.
— Так ты выбираешь её сторону?
— Я не выбираю стороны. Я просто прошу уважать мою семью.
— Твоя семья — это я! — внезапно закричала свекровь. — Я тебя родила! Я тебя вырастила одна, без отца! Я ночами не спала, когда ты болел! А она что? Пришла на всё готовое!
В комнате повисла тяжёлая тишина. Артём, разбуженный криком, заплакал в соседней комнате. Ольга пошла к нему, но Валентина Петровна преградила ей путь.
— Пусть Павел идёт. Пусть привыкает. Скоро ему придётся делать это постоянно.
— Что это значит? — Ольга остановилась.
— Это значит, что если вы не согласны с моими условиями, можете искать другое жильё. Но Павел останется здесь. Это мой сын, и я не позволю какой-то продавщице увезти его неизвестно куда.
— Я не какая-то продавщица! Я его жена!
— Временно, — холодно ответила Валентина Петровна.
Павел стоял между ними, растерянный, разрываемый на части. Плач Артёма становился громче.
— Я пойду к сыну, — Ольга попыталась обойти свекровь.
— Стой где стоишь! — рявкнула Валентина Петровна. — В моём доме я решаю, кто куда идёт!
Ольга остановилась, сжав кулаки. Она смотрела на мужа, ожидая, что он что-то скажет, что-то сделает. Но Павел молчал, опустив глаза.
— Паша, — тихо позвала она. — Твой сын плачет. Скажи что-нибудь.
Он поднял на неё глаза, и в них она увидела то, чего боялась больше всего — страх. Страх перед матерью, страх потерять крышу над головой, страх ответственности.
— Оль, может, правда… это же временно…
Эти слова стали последней каплей. Ольга почувствовала, как что-то внутри неё ломается. Четыре года она надеялась, что Павел повзрослеет, станет настоящим мужем и отцом. Но он остался маленьким мальчиком, прячущимся за материнской юбкой.
— Временно? — она усмехнулась сквозь слёзы. — Знаешь что, Павел? Ты прав. Всё временно. И наш брак тоже.
Она прошла мимо ошарашенной свекрови к плачущему сыну. Взяла его на руки, прижала к себе. Малыш сразу успокоился, уткнувшись носиком в мамино плечо.
— Оля, ты что говоришь? — Павел пошёл следом.
— Я говорю правду. Если ты не можешь защитить свою семью от собственной матери, то какой из тебя муж? Какой отец?
— Но куда ты пойдёшь? — влезла Валентина Петровна. — У тебя ни жилья, ни нормальной работы.
Ольга повернулась к ней, держа сына на руках.
— Это мои проблемы. По крайней мере, мой сын будет расти в нормальной атмосфере, а не в токсичном болоте, где бабушка унижает его мать на глазах у отца, который даже слова не может сказать в защиту.
Она пошла в комнату, положила Артёма в кроватку и начала собирать вещи. Детские распашонки, игрушки, свои немногочисленные платья. Павел стоял в дверях, наблюдая за её сборами.
— Оля, не горячись. Давай поговорим спокойно.
— О чём говорить? О том, как твоя мать будет дальше унижать меня? О том, как ты будешь молчать, делая вид, что ничего не происходит?
— Она моя мать…
— А я твоя жена! Или была ею. Потому что больше я не могу. Не хочу. Выбирай, Павел. Либо ты муж и отец, либо вечный маменькин сынок.
За спиной раздался торжествующий голос Валентины Петровны:
— Вот и показала своё истинное лицо! Шантажистка! Манипуляторша!
Ольга не ответила. Она методично складывала вещи в старую спортивную сумку. Руки дрожали, но она заставляла себя двигаться, не думать, не чувствовать. Потом будет время для слёз. Сейчас нужно действовать.
Телефон завибрировал. Сообщение от Марины, подруги с работы: «Как дела? Всё ещё ищешь квартиру?»
Ольга замерла. Месяц назад она жаловалась Марине на свекровь, и та предложила снять квартиру вместе — её соседка как раз съезжала. Тогда Ольга отказалась, надеясь, что всё наладится. Какой же она была наивной.
«Да. Срочно нужна. Можно сегодня?»
Ответ пришёл мгновенно: «Конечно! Адрес скину. Хозяйка ждёт.»
Ольга выдохнула. Хоть что-то складывалось.
— Куда ты собралась среди ночи с ребёнком? — Павел попытался преградить ей дорогу.
— К людям, которые нас не предадут.
— Оля, это безумие. Подумай об Артёме.
— Я только о нём и думаю. Не хочу, чтобы он вырос таким же безвольным, как его отец.
Эти слова ударили Павла больнее пощёчины. Он отшатнулся, пропуская её.
Ольга завернула сонного Артёма в одеяло, подхватила сумку. В дверях столкнулась с Валентиной Петровной.
— Ты ещё вернёшься, — прошипела свекровь. — Приползёшь на коленях.
— Нет, — спокойно ответила Ольга. — Не приползу. И не вернусь. Можете заселять свою племянницу хоть сегодня. Места освободилось много.
Она вышла из квартиры, не оглядываясь. За спиной Валентина Петровна что-то кричала Павлу, тот пытался оправдываться. Но Ольге это уже было неважно. Она спускалась по лестнице, прижимая к себе сына, и чувствовала странную лёгкость. Как будто скинула с плеч тяжёлый груз.
На улице она поймала такси. Водитель, пожилой мужчина с добрыми глазами, помог загрузить вещи.
— Переезжаете? — участливо спросил он.
— Начинаю новую жизнь, — ответила Ольга.
— Дай Бог удачи, — искренне сказал водитель.
Квартира, которую предложила Марина, оказалась маленькой, но уютной. Одна комната, крошечная кухня, но своя. Хозяйка, приятная женщина средних лет, посмотрела на Ольгу с ребёнком и сразу согласилась сдать без залога.
— Сама через такое прошла, — сказала она. — Главное — не сдаваться.
Марина приехала через час с пакетами продуктов и постельным бельём.
— Не переживай, всё наладится. Завтра поговорю с начальницей насчёт полной ставки для тебя. С ребёнком сложно, но справимся. У меня мама может посидеть днём, пока ты на работе.
Ольга обняла подругу, не сдерживая слёз.
— Спасибо. Я не знаю, как отблагодарю.
— Не нужно благодарить. Ты бы для меня то же сделала.
Ночью Ольга не спала. Сидела у окна, глядя на спящего сына. Телефон разрывался от звонков Павла, но она не отвечала. Что он мог сказать такого, чего она не слышала раньше? Извинения? Обещания, что всё изменится? Она больше не верила в сказки.
Утром пришло сообщение от свекрови: «Павел в больнице. Сердце. Это всё из-за тебя.»
Ольга похолодела. Набрала номер Павла. Ответил он сам, голос усталый, но живой.
— Оля? Ты где? Мама сказала…
— Что ты в больнице.
— Я дома. Мама… она преувеличивает. Просто давление поднялось вчера.
— Зачем она пишет такое?
— Хочет, чтобы ты вернулась. Оля, правда, возвращайся. Я поговорил с ней, она согласна, что Алина поживёт в гостинице.
— А потом что? Найдётся другая племянница? Или она решит сдавать нашу комнату?
— Оля…
— Нет, Павел. Я устала бороться. Устала доказывать, что имею право на уважение в собственном доме. Точнее, в доме твоей матери, как она справедливо заметила.
— Но Артёму нужен отец!
— Артёму нужен отец, который может защитить его и его мать. А не мальчик, который прячется за мамину юбку. Можешь видеться с сыном, когда захочешь. Но жить в том аду я больше не буду.
— Оля, дай мне время. Я найду нам квартиру, мы съедем…
— Ты это говоришь уже три года, Павел. Три года я жду, когда ты станешь мужчиной. Больше не могу ждать.
Она отключилась. Через минуту пришло сообщение от Валентины Петровны: «Ты разрушаешь семью! Бог тебе судья!»
Ольга удалила сообщение, не читая до конца. Потом заблокировала номер свекрови. Хватит. Четыре года она пыталась наладить отношения, заслужить уважение. Но некоторые мосты лучше сжечь.
На работе начальница отнеслась к ситуации с пониманием.
— Полная ставка — не вопрос. И график можем гибкий сделать. Держись, Оля. Ты сильная, справишься.
Дни потекли в новом ритме. Утром — отвезти Артёма к маме Марины, работа, вечером забрать сына, ужин, игры, сон. Просто, без скандалов, без унижений. Ольга впервые за долгое время чувствовала себя хозяйкой своей жизни.
Через неделю Павел пришёл к ней в магазин.
— Нам нужно поговорить.
— Говори.
— Не здесь. Может, в кафе?
Ольга посмотрела на часы. Обеденный перерыв через десять минут.
— Хорошо. Но недолго.
В кафе Павел выглядел осунувшимся, постаревшим. Под глазами тёмные круги, щетина.
— Оля, я понимаю, что был не прав. Но нельзя же так, сразу всё рушить. Мы столько лет вместе.
— Четыре года я жила не с тобой, а с твоей мамой. Ты был просто приложением к ней.
— Это несправедливо!
— Правда несправедлива, Павел. Ты ни разу, слышишь, ни разу не встал на мою сторону. Всегда находил оправдания её поведению. «Она старый человек», «у неё характер такой», «потерпи ради меня».
— Но она же правда одна. У неё никого, кроме меня.
— А у тебя никого, кроме неё? А как же я? Как же твой сын?
Павел молчал, глядя в свою чашку с остывшим кофе.
— Мама сказала, что если я уйду к тебе, она лишит меня наследства.
Ольга рассмеялась. Горько, безрадостно.
— Вот оно. Истинное лицо вашей «любви». Квартира дороже семьи.
— Но нам же нужно где-то жить!
— Люди снимают. Покупают в ипотеку. Живут своим умом и своими силами. Но для этого нужно быть взрослым, Павел. А ты так и остался маменькиным сынком.
— Не говори так!
— А как говорить? Ты выбрал. Причём выбрал не вчера, а очень давно. Просто я долго не хотела это видеть. Надеялась, что родится ребёнок, и ты изменишься. Но ты не изменился. И не изменишься.
— Оля, дай мне ещё один шанс. Последний.
— Нет, Павел. Шансы закончились. Подавай на развод или я сама подам. Алименты будешь платить исправно, за этим прослежу. А в остальном — живи как знаешь. С мамой, с её племянницами, с кем хочешь.
Она встала, оставив недопитый чай.
— Оля!
— Артёма можешь навещать по выходным. Но без своей матери. Это условие не обсуждается.
Вечером того же дня ей позвонила незнакомая женщина.
— Ольга? Это Алина, племянница Валентины Петровны.
Ольга напряглась.
— Слушаю.
— Я хотела извиниться. Я не знала, что из-за меня у вас такие проблемы. Тётя сказала, что вы сами съезжаете.
— Ваша тётя много чего говорит.
— Я понимаю. Послушайте, я нашла другое жильё. Не хочу разрушать семью.
— Семья уже разрушена. Но спасибо за понимание.
— Если честно, я сама сбежала от такой же свекрови. Поэтому уехала из Воронежа. Думала, тётя другая. Оказалось, яблоко от яблони…
— Недалеко падает, — закончила Ольга.
Они обе грустно рассмеялись.
— Удачи вам, Ольга. Вы правильно сделали, что ушли. Я семь лет терпела, а потом муж ушёл к другой. А свекровь сказала, что я сама виновата, не умела его удержать.
После этого разговора Ольга почувствовала странное облегчение. Она была не одна. Таких, как она, тысячи. Женщин, которые пытались сохранить семью, но поняли, что некоторые семьи не стоят сохранения.
Прошёл месяц. Ольга обустроила свою маленькую квартирку, Артём пошёл в садик рядом с домом. Жизнь наладилась. Не шикарная, но спокойная, без унижений и скандалов.
В один из вечеров раздался звонок в дверь. На пороге стоял Павел с чемоданом.
— Я ушёл от мамы.
Ольга молча смотрела на него.
— Ты была права. Во всём. Я трус, маменькин сынок, тряпка. Но я хочу измениться. Хочу быть настоящим отцом Артёму. И мужем тебе, если ты дашь мне шанс.
— А как же наследство?
— Плевать на наследство. Найду вторую работу, возьмём ипотеку. Справимся как-нибудь.
Ольга долго смотрела на него. На этого потерянного, но решительного мужчину, который наконец-то сделал выбор.
— Входи. Поговорим. Но запомни — это последняя попытка. И твоя мать переступит порог моего дома только через мой труп.
— Понял, — кивнул Павел.
Он вошёл, и Ольга закрыла дверь. За ней осталась прошлая жизнь, полная унижений и боли. А впереди… впереди было неизвестно что. Но это была её жизнь. Её выбор. Её дом.
А в роскошной трёхкомнатной квартире Валентина Петровна сидела одна за большим столом, накрытым на троих. Алина не приехала. Павел не вернулся. Даже внука не привели. Она набрала номер сына. Длинные гудки, потом механический голос: «Абонент недоступен».
Она была права во всём. Эта девчонка действительно увела её сына. Но почему же победа имела такой горький вкус одиночества?
