— Подписывай быстрее, нотариус ждать не будет! — голос свекрови ударил Ларису словно пощёчина, когда та застыла с ручкой над документом о дарении их квартиры.
Лариса подняла глаза от напечатанного мелким шрифтом текста и посмотрела на Зинаиду Петровну. Та стояла за её спиной, нависая как коршун над добычей. Её тонкие губы поджаты в нить нетерпения, а в глазах плясали холодные огоньки торжества. Рядом, у окна кабинета, Максим нервно барабанил пальцами по подоконнику, избегая встречаться взглядом с женой.
Кабинет нотариуса пах старой бумагой и дешёвым освежителем воздуха. За массивным столом сидела полная женщина в строгом костюме и смотрела на часы с таким видом, будто у неё через пять минут начинается конец света. Лариса чувствовала, как все эти взгляды давят на неё, заставляя действовать против собственной воли.
Квартира, о которой шла речь, досталась им с Максимом три года назад. Они копили на неё пять лет, откладывая каждую копейку, отказывая себе во всём. Это была их крепость, их маленький мир на седьмом этаже новостройки в спальном районе. Две комнаты, кухня-гостиная и балкон с видом на парк. Ничего особенного для посторонних, но для них — целая вселенная.
И вот теперь Зинаида Петровна требовала переписать эту квартиру на себя. «Для вашей же безопасности», — говорила она. «Мало ли что случится, а так хоть жильё останется в семье». Максим кивал, соглашался, уговаривал. Мама плохого не посоветует. Мама всё знает лучше.
— Я не буду это подписывать, — Лариса положила ручку на стол.
Тишина, которая повисла в кабинете, была такой плотной, что, казалось, её можно было резать ножом. Нотариус приподняла брови. Зинаида Петровна издала звук, похожий на шипение разъярённой кошки. А Максим наконец оторвался от созерцания вида за окном.
— Лариса, что за глупости? — его голос дрогнул. — Мы же всё обсудили.
— Вы обсудили, — поправила его Лариса, поднимаясь со стула. — Вы с мамой. А меня просто поставили перед фактом. Извините, — она повернулась к нотариусу, — но сделка не состоится.
Она направилась к двери, но Зинаида Петровна преградила ей путь. В свои шестьдесят два она была ещё крепкой женщиной с железной хваткой и стальным характером. Двадцать лет руководила отделом кадров на заводе, привыкла, что её слушаются беспрекословно.
— Куда это ты собралась? — её голос стал ледяным. — Думаешь, самая умная? Квартира куплена на деньги Максима, между прочим!
— На наши общие деньги, — спокойно ответила Лариса. — Я тоже работала все эти годы. И продолжаю работать.
— Ха! Твоя зарплата воспитательницы в садике? Не смеши меня! Максим инженер, он в три раза больше зарабатывает!
Лариса посмотрела на мужа. Тот стоял, уткнувшись взглядом в пол, сжав кулаки. Она знала эту его позу — так он всегда выглядел, когда мать начинала свои атаки. Превращался в маленького мальчика, который боится маминого гнева.
— Максим, — позвала она. — Скажи ей. Скажи, что это наш дом. Наш с тобой.
Он поднял на неё глаза, и в них она увидела такую муку, что на секунду ей стало его жаль. Но только на секунду.
— Лар, мама правильно говорит… Так будет надёжнее. Она же не чужой человек.
— Надёжнее для кого? — Лариса почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Для неё? Чтобы она могла в любой момент выставить нас на улицу?
— Как ты смеешь! — взвизгнула Зинаида Петровна. — Я тебя в свою семью приняла, неблагодарная! Сына моего у меня украла!
— Никто у вас сына не крал. Ему тридцать четыре года, он взрослый мужчина.
— Взрослый? — свекровь расхохоталась. Смех у неё был неприятный, лающий. — Да он без меня шагу ступить не может! Если бы не я, вы бы до сих пор по съёмным углам скитались!
Это была ложь, и все в кабинете это знали. Зинаида Петровна не дала им ни копейки на квартиру. Зато постоянно напоминала о том, что когда-то, лет десять назад, помогла Максиму устроиться на работу через знакомых. И с тех пор считала, что все его достижения — исключительно её заслуга.
Лариса обошла свекровь и вышла из кабинета. За спиной она слышала, как Зинаида Петровна что-то кричит Максиму, как тот оправдывается, как нотариус устало вздыхает. Но она не оборачивалась.
На улице моросил мелкий осенний дождь. Лариса подняла воротник пальто и пошла к остановке. Телефон в сумке завибрировал — Максим. Она не стала отвечать. Потом позвонила свекровь. Тоже сброс. Пусть варятся в собственном соку.
Домой она вернулась поздно вечером. Специально засиделась в кафе, потом долго гуляла по парку, несмотря на дождь. Нужно было успокоиться, привести мысли в порядок. Квартира встретила её темнотой и тишиной. Максима не было. Зато на кухонном столе лежала записка: «У мамы. Нужно всё обдумать».
Лариса усмехнулась. Конечно, у мамы. Где же ещё. Наверняка сейчас Зинаида Петровна обрабатывает его по полной программе. Рассказывает, какая его жена неблагодарная, эгоистичная, недостойная такого замечательного сына. И Максим слушает, кивает, впитывает каждое слово.
Она налила себе чаю и села у окна. Огни города расплывались в дождевых струях на стекле. Где-то там, в одном из этих огоньков, её муж выбирает между матерью и женой. И Лариса с горечью понимала, что знает его выбор.
Они познакомились шесть лет назад на дне рождения общей подруги. Максим показался ей милым, застенчивым, заботливым. Он ухаживал красиво — цветы, рестораны, долгие прогулки. О своей матери говорил с теплотой, но без фанатизма. «Она у меня строгая, но справедливая», — говорил он. Лариса тогда не придала значения слову «строгая».
Первый звоночек прозвенел уже на свадьбе. Зинаида Петровна пыталась контролировать буквально всё — от меню до списка гостей. Когда Лариса робко возразила, что хотела бы пригласить больше своих друзей, свекровь закатила скандал. «Свадьбу оплачиваю я, значит, и решаю я!» — кричала она. Это тоже было ложью — деньги дали родители Ларисы и накопления молодых. Но Максим промолчал.
После свадьбы стало хуже. Зинаида Петровна приезжала к ним без предупреждения, хозяйничала на кухне, переставляла вещи, давала непрошеные советы. У неё был ключ, который дал ей Максим. «Мало ли что случится», — объяснял он. Лариса терпела. Любовь всё спишет, думала она.
Но любовь не списывала, а счёт обид рос. Свекровь критиковала всё — как Лариса готовит, как убирает, как одевается, где работает. «Воспитательница — это не профессия, а так, времяпрепровождение», — говорила она. «Вот я в твои годы уже начальником была».
Максим не защищал жену. Он выбрал тактику страуса — делал вид, что ничего не происходит. Когда Лариса пыталась поговорить, он отмахивался: «Не обращай внимания, у мамы характер такой». Характер. Святое слово, оправдывающее любую подлость.
А потом появилась эта идея с квартирой. Зинаида Петровна вбила её себе в голову после того, как по телевизору показали сюжет о мошенниках. «Вдруг вас обманут, останетесь без жилья», — причитала она. «На мне безопаснее будет».
Лариса сопротивлялась три месяца. Но Максим был на стороне матери. Он уговаривал, убеждал, даже обижался. «Ты что, моей маме не доверяешь?» И вот, дело дошло до нотариуса. И Лариса сказала «нет».
Телефон снова завибрировал. СМС от Максима: «Мама говорит, если ты не подпишешь документы, она не даст нам денег на ремонт».
Лариса фыркнула. Какой ремонт? Какие деньги? Они и без Зинаиды Петровны прекрасно справлялись. Но для Максима мамины обещания были святым граалем. Он верил каждому её слову, даже когда реальность кричала об обратном.
Она набрала ответ: «Пусть не даёт. Обойдёмся».
Через минуту пришёл ответ: «Ты не понимаешь. Мама обиделась. Она говорит, что ты разрушаешь нашу семью».
«Нашу — это чью? Твою с ней или нашу с тобой?» — написала Лариса.
Ответа не последовало.
Максим вернулся через три дня. Помятый, с красными глазами, пропахший материнскими котлетами и валерьянкой. Лариса как раз собиралась на работу.
— Нам нужно поговорить, — сказал он с порога.
— Говори, — она продолжала надевать сапоги.
— Мама дала нам неделю на размышление. Если мы не перепишем квартиру, она… она не хочет нас больше видеть.
Лариса выпрямилась и посмотрела на него. Максим выглядел потерянным, как ребёнок, у которого отняли любимую игрушку.
— И что? — спросила она спокойно.
— Как что? Это же мама! Она одна у меня!
— У тебя есть жена. Семья. Или для тебя это ничего не значит?
Он замялся, потом выпалил:
— Мама говорит, ты меня не любишь. Если бы любила, не стала бы упрямиться.
Лариса почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Тонкая ниточка надежды, которую она упрямо натягивала все эти годы.
— А ты что думаешь? — спросила она.
Максим молчал. В его молчании был ответ на все вопросы.
— Я подумаю над предложением твоей мамы, — сказала Лариса и вышла из квартиры.
Весь день она работала как робот. Дети в садике что-то рисовали, пели, играли, а она смотрела на них и думала о своей жизни. Ей было тридцать два. Шесть лет она потратила на человека, который так и не смог отрезать пуповину. Что дальше? Подписать документы и жить под дамокловым мечом свекрови? Или уйти и начать всё сначала?
Вечером она позвонила подруге Ирине. Та выслушала всю историю и присвистнула.
— Лариса, беги оттуда. Это токсичные отношения. Он никогда не выберет тебя.
— Но квартира… Мы столько на неё копили.
— Квартиру можно купить новую. А жизнь у тебя одна. Тебе ещё рожать, между прочим. Хочешь, чтобы твои дети росли под диктовку этой ведьмы?
Дети. Лариса об этом не думала. Но Ирина была права. Если Зинаида Петровна так ведёт себя сейчас, что будет, когда появятся внуки? Она же совсем с ума сойдёт от желания контролировать.
Дома Максим ждал её с ужином. Накрыл стол, зажёг свечи. Романтика.
— Я подумал, — начал он, когда они сели. — Может, мама и правда перегибает. Но она желает нам добра. Давай подпишем документы, а потом, через годик, перепишем обратно. Мама успокоится, все будут довольны.
Лариса отставила тарелку.
— Ты правда веришь, что она отдаст квартиру обратно?
— Ну конечно! Она же не враг нам.
— Максим, твоя мама хочет владеть нашим жильём. Это нормально?
— Она хочет нас защитить!
— От кого? От чего? Мы взрослые люди!
Он вскочил, опрокинув бокал. Красное вино растеклось по белой скатерти, как кровь.
— Почему ты её ненавидишь? Она столько для меня сделала!
— А что она сделала для нас? Для нашей семьи?
— Она… она…
Максим осёкся. Действительно, что? Лариса видела, как он лихорадочно перебирает в памяти моменты, когда Зинаида Петровна помогала им как паре. И не находит.
— Она тебя не приняла, — сказал он наконец. — Потому что ты её не уважаешь.
— Я не уважаю манипуляторов и контролёров. И не собираюсь отдавать ей нашу квартиру.
— Тогда я… я не знаю, что делать.
— А я знаю, — Лариса встала. — Я ухожу. К родителям. Когда решишь, кто тебе важнее — мама или жена, позвонишь.
Она собрала вещи быстро, пока Максим сидел за столом, уставившись на винное пятно. Он не пытался её остановить. Только когда она уже стояла в дверях с сумкой, спросил:
— А как же квартира?
— Оставайся в ней. Со своей мамой. Раз она так хочет её контролировать, пусть контролирует. А я найду себе жильё, где буду хозяйкой.
Родители встретили её без лишних вопросов. Мама молча обняла, папа занёс сумку в её старую комнату. Они знали о проблемах дочери, но не вмешивались, надеясь, что молодые сами разберутся.
Первую неделю Максим названивал по десять раз в день. Лариса не отвечала. Потом позвонила Зинаида Петровна.
— Немедленно возвращайся! — приказала она. — Ты позоришь моего сына!
— Ваш сын сам себя позорит, — ответила Лариса и отключилась.
На второй неделе пришло СМС от Максима: «Мама согласна не переписывать квартиру. Возвращайся».
Лариса перезвонила.
— Она согласна не переписывать или ты ей запретил?
Молчание.
— Максим, это должно быть твоё решение. Не мамино разрешение, а твой запрет. Понимаешь разницу?
— Но она же пошла навстречу…
— Пока. А что будет завтра? Она найдёт новый повод для манипуляций. И ты снова будешь выбирать её.
— Это несправедливо! Она моя мать!
— А я твоя жена. Или была ею.
Она отключилась.
На третью неделю приехала мама Ларисы из кухни.
— Доча, может, простишь его? Он же звонит, старается.
— Мам, а папа когда-нибудь выбирал между тобой и бабушкой?
Мама задумалась.
— Нет. Когда бабушка пыталась нами командовать, папа сразу поставил границы. Сказал: «Мама, я тебя люблю, но моя семья — это святое». И бабушка отступила.
— Вот видишь. А Максим не может. И не сможет никогда.
Через месяц Лариса подала на развод. Максим прислал СМС: «Ты разрушила мою жизнь».
«Нет, — ответила она. — Я спасла свою».
Квартиру они продали и разделили деньги пополам. Зинаида Петровна устроила скандал, грозилась судом, но юридических оснований не было. Максим при разделе имущества выглядел потерянным. Без мамы и жены он словно лишился костылей.
Через полгода Лариса сняла небольшую однушку в центре города. Свою. Где никто не указывал, как расставить мебель или что готовить на ужин. Она продолжала работать в садике, начала ходить на курсы психологии. Жизнь налаживалась.
Однажды она встретила Максима в супермаркете. Он похудел, осунулся. Рядом с ним, как страж, стояла Зинаида Петровна и выбирала ему продукты.
— Не бери это, у тебя желудок слабый! Возьми вот это, я лучше знаю!
Максим покорно кивал. Он увидел Ларису и отвернулся. А Зинаида Петровна посмотрела на неё с торжеством — мол, видишь, он мой, только мой.
Лариса прошла мимо. Ей не было жаль Максима. Каждый делает свой выбор. Он выбрал остаться вечным ребёнком. А она выбрала стать взрослой.
Через год она встретила Артёма. Он был разведён, воспитывал дочку-подростка. У него тоже была властная мать, но он давно установил границы. «Мама, я тебя люблю, но живу своей жизнью», — говорил он. И мама принимала это.
Они поженились через два года. Скромно, без пышных торжеств. Родители Ларисы были рады. Мама Артёма отнеслась настороженно, но, увидев, что сын счастлив, отступила.
Иногда Лариса вспоминала Максима и Зинаиду Петровну. Без злости, скорее с грустью. Два одиноких человека, которые душат друг друга своей любовью. Мать, которая не может отпустить сына. Сын, который боится взрослеть.
А она? Она научилась говорить «нет». Это простое слово спасло её жизнь. В тот день в кабинете нотариуса она сказала «нет» не только свекрови. Она сказала «нет» токсичным отношениям, манипуляциям, контролю. И сказала «да» себе.
Артём часто говорил: «Я рад, что ты умеешь защищать свои границы. Это делает наш брак крепче».
И Лариса улыбалась. Да, она умела защищать границы. Этому её научила Зинаида Петровна. Правда, совсем не так, как планировала.
